Похвальное, конечно, стремление, только зачем же не свою? Вас разве не учили в детстве, что чужое брать скверно? Вы ведь девушка из хорошей семьи, правда?
— Оставьте в покое мою семью! Какого черта вы втащили меня в вашу машину? Тоже мне — посыльный от генерала...
— Оля, вы понимаете, чем рискуете? Нравится? — Гусь повертел удлиненным черным стволом пистолета, вынутого из «бардачка», затем сунул его на место и продолжил:
— Как профессионал, скажу: эта игрушка вполне может обеспечить вам вечный покой. И мой молодой друг, сидящий рядом с вами, экипирован не хуже, смею вас заверить. Ну кто бы вам, Оля, в самом деле, позволил? Плохого вы о нас мнения. Кассета все равно оказалась бы у нас — со свидетелями или без оных. Пожалуйте-ка ее сюда.
Молочно-белая кассета легко уместилась на ладони. Однако Владимир Евгеньевич вовсе не был удовлетворен. Что-то было не так.
— Да вы что, девушка, издеваетесь? Это же не микрокассета. Когда вы ее успели переписать? А ну-ка, послушаем...
Магнитофон вспыхнул зелеными цифровыми пунктирами, из динамиков задней панели послышался звук знакомого голоса. Его обладатель сидел рядом, вертя баранку: «Да слушайте вы эти россказни! Ну, работают наши девочки, так ведь прямого выхода на вас нет. А деньги, сами знаете, какие нужны. Насчет свидетелей не опасайтесь — нету: убираем загодя, до того, как решатся свидетельствовать...»
Гусь выключил магнитофон резким движением.
— Все сходится, девочка. Только напрасно вы это сделали. Ей-богу, не стоило. Парнишка, который на меня работал, тоже услышал лишнее, вот и вы теперь...
— Да ничего я не знаю, зачем мне эта ваша болтовня! Оставьте меня в покое!
— Я бы с удовольствием! Только ведь не мы вас, вы нас зацепили. Совершенно напрасно. Ага, пока светофор красный, мы с кассетой и разделаемся. Ничего, пусть подымит — можно и окошко приоткрыть. Вы — девушка умная, шум поднимать не станете. Помочь вам все равно никто не поможет — не успеет, а так, глядишь, еще и поживете. Разговор нам предстоит не простой и очень долгий. Понимаю: вашей вины здесь нет. Ошибка, не тот человек попался на пути. Бывает.
Сожженная пленка разом избавила Гуся от плохого настроения. Расслабившись, он продолжил уже в благодушном тоне:
— Удивляетесь, что мне весело? Не стоит, голубушка. Вы ведь умница: раз уж влипли в эту историю, то теперь остается одно — спасать себя. Другого выхода нет. Придется сдавать своего друга. Он сейчас для всех как кость в горле. Да и какой он вам друг? Уголовник, убийца...
— Неправда! Саша не убивал!
— Да что вы? Хороший парень? И Женя был хороший?.. А потом один хороший парень другому хорошему парню башку проломил. Взглянуть изволите?
Фотографии впечатляли. В человеке с буквально размозженным черепом она сразу узнала Друмеко. Отбросила снимки на переднее сиденье.
— Не верю, что это Саша. Зачем: Женя же спас его!
— Такие вещи как признательность, Оля, не в ходу в уголовном мире. Вы нашли в себе мужество поступиться честью для того, чтобы собрать информацию ради спасения любимого человека. И я вами восхищаюсь. Жаль, парень оказался — так себе... Одним словом, чтобы избежать больших неприятностей, нам нужно быть заодно. Для меня эта кассета — все, а значит — и для вас. Невинные люди пострадали. Я Ежика сам к делу приставил, следил, как зубки режутся, вот и пришлось... своими же руками!.. Не говоря уже про Нину, с которой у нас тоже было кое-что общее, поверьте! Что же, Оля, вот мы и прибыли. Прошу пожаловать в мое скромное жилище. Здесь и продолжим.
Но продолжить не пришлось. Гусь еще не запер дверцы машины, как из-за угла стремительно возникла слабо освещенная фигура. Его узнали — Ольга бросилась было к Александру, но натолкнулась на черный зрачок ствола. Кронов чуть повел оружием.
— Саша, он говорит, это ты... Женю...
— Ложись!
Кронов отшвырнул Ольгу на обочину. Гусь, мгновенно оказавшись позади машины, выстрелил. Его рослый спутник растерянно наблюдал, как босс по инерции, не целясь, нажимал на курок.
Впрочем, уклоняться от выстрелов Кронова учил сам Гусь еще до начала недолгой службы в охране Сероусова. И неудивительно, что ученик, превзойдя учителя, навсегда отнял у него возможность взять реванш.
Спутник Гуся, оказавшийся в центре событий, предпочел остаться пассивным. Он так и стоял с поднятыми руками до тех пор, пока Кронов не плюхнулся в поданную Ольгой машину. Все горело — шум они подняли такой, что всполошилась округа. И снова спасла только скорость.
— Саша, до каких же пор? Кровь, снова кровь... еще...
— Не я в ней виноват.
— А кто? Мне этот, как его, рассказал, как ты Женю убил. Показывал фотографии. Жутко...
— Да ты что? — Кронов крутанул руль так, что едва не слетел в кювет. — Какие фотографии? Он был жив!
— И по голове ты его не бил?
— Бил. Что из этого? Мне ли не знать, что я делаю?
— Женя-то тебе чем помешал? Господи! А куда ты Алешку дел?
— Пристроил, слава Богу. Его только здесь не хватало. Пока догонял вас, Гришу Дубко встретил, у него и оставил. Единственный человек, который до конца верит, что не я Нину и Мишу убил. Когда с человеком спина к спине постоишь, тогда поймешь, на что он способен. А, главное, на что не способен.
— Ну, а что же делать теперь, Саша?
— Нужно снова звонить. Придется доигрывать партию до конца. Это как с поездом — на большой скорости не спрыгнешь, слишком много шансов шею сломать. Беги, вон таксофон.
Через четверть часа от Ветлугина пришла машина. С Олей он разговаривал по-отечески, сокрушаясь о наивности девушки, размышляя и прикидывая.
— Как же ты, детка, оказалась в такой истории? Я тебе, разумеется, верю во всем, надеюсь, что поверят и мне. Но я ведь не частное лицо, и не могу ставить под удар общее дело. Выручить вас может только одно: оригинал кассеты, то, чего вся эта сволочь боится больше всего. Так, говоришь, мерзавец Гусь мертв... Что ж, будем считать, что этим он искупил свои грехи. — В голосе генерала звучало неподдельное отвращение. — И все же я связан по рукам и ногам. Я не могу укрыть Александра ни здесь в офисе, ни у себя дома. Этим ребятам только дай зацепку — разорвут на куски. Кроме того, нам, чтобы бороться, необходимо иметь доказательства. Без кассеты нам не выстоять.
— Но мы же повсюду искали... И, кстати, не только мы.
— Плохо, значит, искали. Надо действовать, действовать!
— Сашу в любой момент могут схватить!
— А вот это мы, пожалуй, уладим. Есть еще порох в пороховницах...
Ветлугин ласково погладил один из трех аппаратов — ближний, молочно-белый, с гербом на диске, придвинул его к себе и аккуратно набрал номер. Предостерегающе поднял указательный палец, требуя тишины, и заговорил с кем-то тоном старого знакомого. Чувствовалось, что разговор идет не с самим абонентом, а с промежуточной инстанцией.
— Узнали, старика, голубушка? Как там шеф, очень занят? Отлично... Да, нечасто приходится... Привет! Ветлугин говорит. А, и ты узнал... Слушай, я насчет этого Кронова... Что там? Давай...
Ветлугин слушал долго, с выражением усталости на несколько обрюзгшем лице. Наконец сказал:
— Ладно, все это я знаю. Давай немного подождем. Скажем, три дня... Вот и прекрасно. Я за это отвечаю. Больше того — своего человека с ним отправлю. А факты... Факты будут. Да, понял. Если за три дня не найдут — беритесь за дело.
Сопровождающего — или охранника, генерал, несмотря на протесты Ольги, все-таки выделил.
— Вот, познакомьтесь, Оля. Глеб Жуков, надежный человек. Это необходимо. Неизвестно, с кем придется столкнуться. И каждую минуту помните: главное для вас — кассета. Судьбы многих людей зависят от этой пленки, и, скорее всего, дело тут в большой политике...
Когда вернулись в машину, Кронов подозрительно осмотрел могучего спутника Ольги. После немногословного знакомства в салоне повисло тягостное молчание. Ситуация складывалась двусмысленная.
Первым не выдержал Кронов:
— Куда едем? Думаю, нас найдут скорее, чем мы разыщем эту проклятую кассету. Где ее искать? И при чем тут Глеб?
— Я на работе. Не знаю, что там на этой вашей кассете, но я имею приказ помогать вам и охранять. Этим я и займусь.
— От закона кулаками не отмахнешься.
— Вот что, ребята, — вмешалась Ольга. — Раз вы ничего не можете придумать, пустите-ка меня за руль. Пора ехать.
Кронов послушно пересел на заднее сиденье.
Спустя десять минут машина лихо затормозила возле стеклянной коробки, где помещался бытовой комплекс микрорайона. Пешеходная дорожка упиралась в подъезд с табличкой ЗАГСа.
— Вылезай, приехали! Сейчас мы с тобой, Саша, создадим советскую семью. Когда ты станешь моим мужем, тогда и папенька зашевелится, и Ветлугин по-другому станет на дело смотреть. Давай-давай, жених, пошли.
Кронов не возражал, лишь проворчал под нос:
— Тоже мне, жена декабриста. Самое время, — и вдруг хлопнул себя по лбу: — Ба! Да ведь сегодня и впрямь день, который нам назначили для регистрации. Три месяца прошло!
Свидетельницу подыскали без труда — упросили дворничиху. В согласии Жукова стать свидетелем никто не сомневался.
Регистратор, полная седовласая дама, встретила новую пару с необыкновенным радушием, и таинство брака свершилось в считанные минуты. Однако к традиционным пожеланиям здоровья, счастья и долгой совместной жизни новоиспеченным супругам Кроновым добавилось еще одно, не совсем обычное:
— А сейчас, дорогие молодожены, я передаю вам поздравления от вашей родственницы Нины Кроновой и прошу принять небольшой подарок.
И без того торжественную тишину зала бракосочетаний теперь, казалось, не нарушало даже дыхание. Чувствуя, что сюрприз произвел на молодых странное впечатление, служительница Гименея последние слова выговорила как-то неуверенно.
— Нина Кронова желает вам счастья, извиняется, что не может поздравить вас лично, и просит принять этот ларец как символ...
Чего именно символ — Александр не дал договорить. Выпустив руку новобрачной, он рванулся к шкатулке с яркой росписью под палех. Она была отлично ему известна, так же, как был известен секрет старинного замка, которым снабдил шкатулку неизвестный умелец.
Нетерпеливо схватив шкатулку, Кронов нажал невидимую кнопку. Крышка плавно, с мелодичным звоном откинулась. Внутри было пусто. Еще одно прикосновение к кнопке — и боковая стенка тихо поползла вверх, обнаруживая небольшой тайник. Миниатюрный черный прямоугольник кассеты приковал все взгляды. Оригинальный подарок заинтересовал даже сотрудницу ЗАГСа. Встрепенулся и Жуков. Рука его словно сама собой потянулась к кассете. Кронов огрызнулся:
— Подожди, Глеб, не спеши. Вместе послушаем.
— Где? Нет же магнитофона.
— Найдем. Главное — кассета. Может, выудим что-то полезное...
Договорить Александр не успел — пропустил неожиданный и жестокий удар ногой в живот. Дыхание перехватило, словно кто-то рывком швырнул его в вакуум. Выпад — и кулак Жукова врезался в челюсть Кронова со страшной силой. Отброшенный ударом, Александр упал у стола, рядом с онемевшей сотрудницей ЗАГСа.
— Всем стоять! Ни с места! — в глазах Глеба, устремленных на женщин, сверкала решимость. Он кошачьим движением склонился над поверженным Кроновым, приготовившись разжать его пальцы и взять кассету. Правая рука была блокирована, но левой Александр владел не хуже. Хлесткий удар, казалось, смял горло противника. Затем — головой в переносицу, и обмякшее тело Глеба осело прямо на Кронова.
Он с трудом выбрался из под шестипудовой туши.
— Все, Оля, брачная церемония окончена. Уходим. Спасибо всем и простите за беспокойство. Думаю, раньше, чем через десять минут наш друг не очнется.
Из ЗАГСа новобрачные выскочили бегом. Это не осталось незамеченным на улице. Здесь уже находилось несколько мужчин среднего возраста и крепкого сложения, настороженно сопровождавших их взглядами. Отчаянным рывком Александру удалось приблизиться к машине, но Олю уже держали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19