— Луиза Филон была содержанкой?
— Вполне возможно. За квартиру, во всяком случае, она платила регулярно.
— Ее кто-нибудь посещал?
— Время от времени.
— Регулярно?
— Нельзя сказать, что регулярно.
Мегрэ чувствовал ее внутреннее сопротивление. В отличие от Дезире Броль она нервничала и время от времени бросала быстрый взгляд в сторону застекленной двери.
— Доктор идет.
— Скажите, мадам… Да, кстати, как вас зовут?
— Карне.
— Скажите, мадам Карне, вы ведь пытаетесь от меня что-то скрыть?
— Почему вы об этом спрашиваете?
— Просто так. Мне хотелось бы это знать. К Луизе Филон всегда приходил один и тот же мужчина?
— Во всяком случае, я видела одного и того же.
— Кто он такой?
— Музыкант.
— Откуда вы знаете?
— Пару раз я видела, как он приходил с футляром от саксофона.
— Вчера вечером он приходил?
— Да, около десяти.
— Вы открыли ему дверь?
— Нет. До одиннадцати часов вечера, пока я не ложусь спать, дверь остается незапертой.
— Но вы всегда видите, кто приходит?
— Вообще-то да. Мои жильцы, в основном, важные и спокойные господа.
— Значит, вы утверждаете, что музыкант приходил около десяти часов?
— Да. Он пробыл минут десять, не больше, и когда выходил из квартиры, то мне показалось, что он спешит. Я слышала, как он быстрым шагом направляется в сторону площади Этуаль.
— Вы не обратили внимания на выражение его лица? Был ли он взволнован или…
— Нет.
— Никто больше не приходил к Луизе Филон в течение вечера?
— Нет.
— Значит, если врач установит, что преступление было совершено между десятью и одиннадцатью часами, можно быть почти уверенным, что…
— Я этого не говорила. Я только сказала, что вчера вечером к Луизе Филон приходил только он.
— По-вашему, музыкант был ее любовником? Немного помолчав, она прошептала:
— Не знаю.
— Понятно. Музыканту не по карману снимать ей квартиру в таком шикарном доме.
— Вот именно.
— И вы не удивились, узнав об убийстве?
— Я не ожидала этого, но меня это событие не удивило.
— Почему?
— Да так. Мне кажется, что женщины подобного сорта более других подвержены опасности.
— Составьте список всех жильцов, входивших или выходивших из дома вчера вечером после девяти часов. Я приду за ним попозже.
— Хорошо. Это не трудно.
Выйдя от консьержки, Мегрэ встретил прокурора и его заместителя.
В доме по-прежнему, за исключением третьего этажа, царило спокойствие. Глазеть на полицейских сквозь щели в дверях было не в обычае жителей этого дома. Моэрс и его эксперты заняли своей аппаратурой всю квартиру, а врач уже завершил осмотр тела.
— Когда произошло убийство? — спросил комиссар.
— Между девятью часами и полуночью. Точнее сказать, между девятью и одиннадцатью часами вечера.
— Вероятно, смерть была мгновенной?
— Вы же сами видели. Выстрел произведен в упор.
— Сзади?
— Сзади и чуть сбоку. Моэрс вмешался в разговор:
— В момент выстрела она курила сигарету, которая упала на ковер и тлела. Счастье, что он не загорелся.
— В чем здесь, собственно, дело? — спросил заместитель прокурора, не введенный еще в курс дела.
— Я и сам еще пока не знаю. Быть может, банальное преступление. Но это меня бы удивило.
— У вас уже есть какая-нибудь версия?
— Никакой. Пойду поговорю еще раз с домработницей.
Но прежде чем снова направиться на кухню, Мегрэ позвонил на набережную Орфевр и попросил Люка, находящегося в бюро, чтобы он немедленно приехал.
Мадам Броль сидела все на том же месте. Кофе она уже выпила и теперь курила сигарету, что не соответствовало всему ее облику.
— Курить-то мне можно? — спросила она, перехватив взгляд комиссара.
Мегрэ, кивнув, сел напротив нее.
— Рассказывайте.
— О чем?
— Обо всем, что знаете.
— Я уже все сказала.
— Как Луиза Филон проводила время?
— Я могу говорить лишь о том, что она делала по утрам
Просыпалась часов в десять, но с постели не вставала. Кофе я приносила ей в постель. Она пила, курила и читала.
— Что именно она читала?
— Иллюстрированные журналы и романы. Часто слушала радио. Вы, вероятно, заметили, что на ночном столике стоит приемник.
— Она никому не звонила?
— Часов в одиннадцать.
— Каждый день?
— Почти.
— Пьеро?
— Да. К полудню она одевалась, чтобы пойти в город пообедать, но это случалось нечасто. Обычно она посылала меня к мяснику за холодным мясом или полуфабрикатами.
— Вы не знаете, чем она занималась после обеда?
— Думаю, куда-то ходила. Утром ее туфли бывали грязными. Наверное, она бегала по магазинам, как и все женщины.
— Она не ужинала дома?
— Столовая посуда редко бывала грязной.
— Вы считаете, она встречалась с Пьеро?
— С ним или с кем-то другим.
— Вы уверены, что никогда его не видели?
— Уверена.
— А какого-нибудь другого мужчины вы тоже никогда не видели?
— Разве что монтера, что возился с газовым краном, или мальчишку-рассыльного из магазина.
— Давно вы на свободе?
— Шесть лет.
Из гостиной послышался шум. Оттуда выходили санитары из Института судебной медицины.
— Недолго же ей пришлось пожить в свое удовольствие! — заметила мадам Броль.
— Что вы хотите этим сказать?
— До двадцати четырех лет она жила в нищете и лишь два года пожила по-человечески.
— Она сама поведала вам об этом?
— Мы иногда болтали с ней чисто по-женски.
— И что она рассказывала о себе?
— Она родилась в восемнадцатом районе, можно сказать, прямо на улице. Лучшие годы провела в квартале около бульвара Шапель. Вам, я думаю, не стоит объяснять, что это такое. Поэтому, когда она устроилась здесь, ей казалось, что у нее начинается райская жизнь.
— Она не чувствовала себя счастливой?
Домработница пожала плечами и посмотрела на Мегрэ чуть ли не с сочувствием, словно удивляясь, как он плохо разбирается в людях.
— А по-вашему, она должна была прыгать от радости, что живет в таком доме, где люди не удостаивают ее даже взглядом, встречая на лестнице?
— Почему же она тут поселилась?
— Очевидно, на это были свои причины.
— Ее содержал тот музыкант?
— Кто вам рассказал о нем?
— Неважно. Пьеро — саксофонист?
— Наверное. Я знаю только, что он играет в каком-то кафе.
Мадам Броль сказала лишь то, что хотела, и не больше того. Теперь, когда у Мегрэ сложилось более или менее точное представление о погибшей, он был уверен, что по утрам женщины довольно откровенно болтали друг с другом.
— Не думаю, — возразил Мегрэ, — чтобы музыкант, играющий в кафе, мог платить за квартиру в этом доме.
— Я тоже так не думаю.
— Тогда?..
— Тогда это должен был делать кто-то другой, — докончила она.
— Пьеро приходил к ней вчера вечером?
Мадам Броль продолжала спокойно смотреть Мегрэ в глаза.
— И вы, конечно, решили, что именно он ее убил? Могу сказать вам только одно: они любили друг друга.
— Она вам об этом говорила?
— И не только любили, а мечтали пожениться.
— Почему же они этого не сделали?
— Возможно, потому, что у них не было денег. А может, и потому, что тот, второй, не выпускал ее из рук.
— Тот второй?
— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду того, кто платил за квартиру. Или вам надо это объяснять?
Внезапно Мегрэ в голову пришла мысль, и, решив ее проверить, он прошел в спальню, открыл гардероб, вынул оттуда мужские домашние тапочки, купленные в дорогом обувном магазине на улице Сент-Оноре. А сняв с вешалки шелковый халат каштанового цвета, он нашел на подкладке марку магазина с улицы Риволи.
Люди Моэрса уже ушли, но сам он ждал комиссара в комнате.
— Что-нибудь нашел?
— Как обычно, отпечатки пальцев. И старые, и довольно свежие.
— Мужские?
— Одни — точно мужские. Через час будут точные сведения.
— Проверь отпечатки по картотеке и заодно захвати с собой вот эти тапочки и халат. Передай их Жанвье или Торрансу. Пусть установят, где они куплены.
В квартире снова наступило спокойствие, и Мегрэ пошел на кухню к домработнице.
— Можете не сидеть здесь больше.
— Можно начать уборку?
— Не сегодня.
— Что же мне тогда делать?
— Идите домой, но уезжать из Парижа я вам запрещаю.
— Понимаю.
— Вы уверены, что вам больше нечего мне сказать?
— Если я что-нибудь вспомню, то дам вам знать.
— Еще один вопрос: вы абсолютно уверены, что не выходили из квартиры с того момента, как обнаружили труп, и до прибытия полиции?
— Клянусь, что нет.
— И никто не входил в квартиру?
— Ни одна живая душа.
Она сняла с вешалки сумку с покупками. Мегрэ на всякий случай осмотрел ее — револьвера там не было.
— Можете и меня обыскать, если вам хочется. Но он не стал ее обыскивать, а лишь провел рукой по болтающемуся платью. Скорее, для очистки совести.
— В свое время это доставило бы вам удовольствие… — с этими словами мадам Броль и Мегрэ вышли из квартиры и на лестнице столкнулись с Люка, в мокром плаще и шляпе.
— Дождь идет?
— Уже минут десять. Что мне теперь делать, шеф?
— Сам толком не знаю. Может быть, останешься здесь. Если будут звонить, постарайся узнать — откуда. Возможно, кто-то позвонит около одиннадцати. Предупреди стол подслушивания. Ну, а кроме того, поройся тут еще. Хотя обыск и проведен, но никогда не вредно лишний раз покопаться.
— АО ком, собственно говоря, идет речь?
— Об одной девице, околачивавшейся под фонарем на бульваре Барбе, которую кто-то поселил здесь. Насколько известно, у нее был любовник, какой-то музыкант из кафе.
— Это он ее убил?
— Он приходил к ней вчера вечером. Консьержка утверждает, что больше никого не видела.
— Есть его приметы?
— Сейчас спущусь к консьержке и еще раз расспрошу.
Консьержка как раз разбирала почту. Судя по ее словам, Пьеро был молодым человеком лет тридцати, крепко сложенный блондин и напоминал более продавца из мясной лавки, чем музыканта.
— Это все, что вы можете мне сообщить?
— Все, господин комиссар. Если я что-нибудь еще вспомню, то обязательно дам вам знать.
Странно. Таким, или почти таким же, был ответ домработницы. Мегрэ подумал, что они обе, только по разным причинам, не хотят рассказать ему все, что знают.
Подняв воротник пальто и засунув руки в карманы, комиссар зашагал по улице. Туман перешел в холодные, тонкие капли дождя, невольно навевавшие мысль о простуде. Мегрэ вошел в угловой бар выпить грога.
Глава 2
Мужчиной по имени Пьеро занимался Жанвье. Шаг за шагом он проследил все его действия, прежде чем тот исчез.
Около половины двенадцатого Люка, спокойно обыскивающий квартиру на авеню Карно, услышал давно ожидаемый звонок. Он осторожно поднял трубку и, стараясь даже не дышать, чтобы не выдать себя, услышал, как на другом конце провода прошептали:
— Это ты?
И, прежде чем молчание в трубке могло показаться подозрительным, Пьеро добавил:
— Ты не одна?
И, наконец, совсем встревоженно:
— Алло! Это Карно двадцать два — тридцать пять?
— Да, Карно двадцать два — тридцать пять.
Люка явственно слышал его дыхание в трубке. Пьеро звонил из автомата, наверняка из какого-нибудь бара.
Подождав еще мгновение, музыкант повесил трубку. Теперь оставалось ждать только вызова из стола «подслушива-ния. Через две минуты раздался звонок:
— Люка? Этот тип звонил из бистро «У Леона» на бульваре Рошешуар, угол улицы Рикет.
Спустя минуту Люка связался с комиссариатом улицы Гут Д'Ор, что в двух шагах от бистро.
Инспектор Жанин был на месте, и Люка описал ему приметы Пьеро, а заодно и назвал бар, предупредив коллегу:
— Побудь там до прихода Жанвье.
Мегрэ сидел у себя в кабинете с распущенным галстуком, перед ним лежали четыре набитые трубки и рапорт, который следовало закончить до полудня. Жанвье просунул голову в приоткрытую дверь кабинета:
— Шеф, он звонил. И мы знаем, где он находится. Люка уже сообщил в комиссариат на улице Гут Д'Ор, и Жанин с минуты на минуту будет на месте. Я тоже туда. Что с ним делать?
Комиссар посмотрел на него своими большими усталыми глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18