А дальше что? Каждый имеет право открывать свои окна, когда ему вздумается. Мало ли что бывает! Бывают лунатики, бывает, что люди кричат во сне… «Старый кальвадос» начал пустеть. Хозяин и хозяйка с самого утра так и не перебросились ни единым словом, делая каждый свое дело молча, как в отлично отрепетированной пантомиме.
Наконец, в двадцать минут третьего, Мегрэ был сполна вознагражден. По улице медленно катил большой автомобиль. Это был серый «дион-бутон». За рулем сидел шофер в больших очках и кожаном пальто.
Автомобиль, не останавливаясь у дома Жандро, медленно проехал мимо, и Мегрэ заметил, что пассажиров в нем нет. Бросившись к окну, он успел разглядеть номер: «Б. 780».
Пытаться догнать автомобиль, свернувший за угол улицы Фонтен, не имело смысла. Мегрэ с бьющимся сердцем остался на месте, и не позже чем через пять минут серый «дион-бутон» снова так же медленно проехал мимо дома.
Повернувшись к стойке, Мегрэ заметил, что хозяин ресторана пристально смотрит на него. О чем он думает?.. Помель ограничился тем, что наполнил две рюмки и придвинул одну из них посетителю.
«Дион-бутон» больше не показывался. Это был тот час, когда в садах Версаля кордебалет Оперы изображал нимф перед нарядной толпой. Сотни тысяч людей, сдавивших друг друга, дети на плечах отцов, красные шары, трепещущие в воздухе, продавцы кокосовых орехов и бумажных флажков… А на улице Шапталь жизнь понемногу замирала. Только одинокая карета, проезжая по брусчатой мостовой, изредка нарушала тишину.
Без десяти четыре появился Луи. Поверх полосатого жилета он надел черный пиджак. На голове красовался черный котелок. С минуту он постоял у подъезда, потом раскурил сигарету, самодовольно любуясь колечками дыма, и не спеша зашагал в сторону улицы Фонтен. Мегрэ видел, как он вошел в табачную лавку на углу.
Вскоре он вышел оттуда и вернулся домой. На один миг взгляд его задержался на вывеске «Старого кальвадоса». Но на улице было столько света, а в баре так темно, что он вряд ли мог узнать секретаря комиссариата квартала Сен-Жорж.
Ждал ли он кого-нибудь? Или колебался, какое принять решение?
Он дошел до угла улицы Бланш, там, казалось, увидел кого-то, кого именно – Мегрэ не мог рассмотреть, а затем ускорил шаг и исчез из виду.
Мегрэ хотел было последовать за ним, но что-то удержало его. Он чувствовал на себе беспокойный взгляд хозяина. Нужно найти правдоподобное объяснение для такого поспешного ухода, спросить, сколько он должен, рассчитаться, а когда он после всего этого очутится на улице Бланш, дворецкий будет уже далеко.
Ему пришел на ум другой план: спокойно уплатить по счету, воспользоваться отсутствием Луи и, позвонив в дом Жандро, спросить мадемуазель Жандро или юную Мари.
Он не сделал ни того, ни другого. Пока он размышлял, по улице проехал фиакр, повернувший с улицы Бланш.
Кучер в кожаной шапке, внимательно вглядываясь в номера домов, остановился у особняка Жандро. Он безмятежно сидел на облучке и, казалось, просто выполнял полученное распоряжение.
Прошло не более двух-трех минут. В подъезде мелькнула мышиная мордочка Мари, ее белый фартук и кружевной чепец. Затем она исчезла и вскоре появилась вновь с саквояжем в руках и, внимательно оглядев улицу, направилась к фиакру.
Мегрэ не мог, конечно, расслышать, что она сказала кучеру. Последний, не подымаясь с сиденья, взял у нее саквояж и поставил рядом с собой.
Мари, весело подпрыгивая, вернулась в дом. Талия ее была тонка, как у стрекозы, а сама она была такая маленькая, что казалось, ей даже тяжело нести копну своих пышных волос.
Она скрылась в доме, но через минуту ей на смену появилась высокая плотная женщина в темно-синем костюме и голубой шляпе с белой вуалеткой в крупный горошек.
Почему Мегрэ покраснел? Не потому ли, что видел эту особу в одной сорочке в неприбранной комнате служанки?
Конечно, то была не горничная. Это могла быть только Лиз Жандро, которая, несмотря на спешку, с большим достоинством, слегка покачивая бедрами, направлялась к фиакру.
Мегрэ был так взволнован, что чуть было не прозевал номер фиакра: «48». Но он тут же опомнился, записал номер и вторично залился краской под пристальным взглядом Помеля.
– Такие-то дела! – вздохнул последний, прикидывая, какой бы выбрать крюшон.
– Какие именно?
– Вот так оно происходит в порядочных семьях, как принято говорить.
У него был вид именинника. Однако он не улыбнулся и сухо спросил:
– Вы этого дожидались?
– Простите?..
На лице хозяина отразилось презрение, и он, насупившись, придвинул Мегрэ новую рюмку, словно бы хотел сказать: «Ну раз уж вам угодно играть в прятки!..»
И Мегрэ, спохватившись и желая снова обрести расположение толстого ресторатора, сказал:
– Это мадемуазель Жандро, верно?
– Кофе «Бальтазар», совершенно правильно, мосье. И, как я полагаю, мы не так уж скоро снова увидим ее на нашей улице.
– Вы думаете, она уехала путешествовать? Хозяин бросил на него уничтожающий взгляд. И Мегрэ почувствовал себя погребенным под тяжестью его пятидесяти – шестидесяти лет, его жизненного опыта, того множества рюмок и рюмочек, которые он выпил с разного рода людьми, и его глубоким знанием квартала, в котором он жил.
– На кого вы работаете? – спросил вдруг Помель подозрительно.
– Но… я ни на кого не работаю… Во взгляде собеседника не было и тени сомнения: «Лжешь, милейший!»
Потом, пожав плечами, Помель изрек:
– Тем хуже!
– Как вас понять?
– Признайтесь, вы уже рыскали по нашему кварталу?
– Я? Клянусь вам… Мегрэ сказал чистейшую правду и чувствовал необходимость доказать это. А хозяин преспокойно смотрел на него с таким видом, словно бы не верил ни единому его слову, и, наконец, вздохнув, сказал:
– А я вас принял за друга графа.
– Какого графа?
– Неважно какого, раз я ошибся. У вас та же походка, та же привычка горбить плечи.
– Вы думаете, что мадемуазель Жандро поехала к графу?
Помель не ответил – он смотрел на Луи, который снова появился на углу улицы Фонтен. Так как Луи ушел в сторону улицы Бланш, то, по-видимому, он обошел по кругу весь квартал. Он казался оживленным, и похоже было, будто он и впрямь прогуливается, наслаждаясь солнцем и воздухом. Окинув беглым взглядом безлюдную улицу, он с видом человека, честно заслужившего свой стаканчик белого вина, вошел в табачную лавку.
– Он и к вам заходит?
Последовало сухое, категорическое «нет».
– У него расстроенный вид. Он неважно выглядит.
– Мало ли людей неважно выглядят. Нельзя же им всем помочь.
Уж не на Мегрэ ли он намекал? Голосом настолько тихим, что его почти заглушал звон посуды, доносившийся из кухни, Помель продолжал:
– Если бы все люди говорили правду… У Мегрэ было такое ощущение, что всего лишь шаг отделяет его от очень важных открытий, но сделать этот шаг он, увы, не сможет, если ему не поможет хозяин ресторана, этот толстяк, насквозь пропитанный кальвадосом. Неужели все потеряно и ему не завоевать доверия Помеля? Вероятно, он зря сказал, что не имеет к графу никакого отношения.
Все это утро, казалось Мегрэ, его преследуют одни лишь неудачи.
– Я сотрудник частного сыскного агентства, – сообщил он на всякий случай.
– Вот оно что!
Что он еще мог сказать, если его начальник рекомендовал ему ни в коем случае не вмешивать в это дело полицию!..
На эту ложь он пошел, чтобы узнать правду. Он дорого бы дал сейчас за то, чтоб быть на двадцать лет старше и обладать таким весом и такими плечами, как его собеседник.
– Я был уверен, что ничего не случится!
– Однако случилось.
– Так вы думаете, она не вернется?
Мегрэ то и дело попадал почти в цель, ибо Помель, предпочитая отмалчиваться, только двусмысленно пожимал плечами. Тогда Мегрэ решил взяться за дело с другой стороны.
– Теперь угощаю я, – заявил он, показывая на глиняные кувшины.
Неужели хозяин откажется выпить с ним? Но тот только еще раз пожал плечами и буркнул:
– В такое время хорошо бы раскупорить новую бутылку.
И отправился за бутылкой в погреб. Мегрэ чувствовал, что не слишком твердо стоит на ногах после десятка рюмок кальвадоса, но зато Помель шел как ни в чем не бывало, его даже не смущала лестница без перил, напоминавшая стремянку.
– Видите ли, молодой человек, чтобы лгать, надо быть стреляным воробьем.
– Вы думаете, я… Хозяин уже наполнял рюмки.
– Кто это поручит частному сыскному агентству такое дело? Не граф же, как вы понимаете! И, уж конечно, не все эти Жандро, не отец и не сын! А что касается господина Юберта… – Какого Юберта?
– Вот видите! Вы даже не знаете всех членов семьи.
– Разве есть еще один сын?
– Сколько домов на этой улице?
– Не знаю… Сорок? Пятьдесят?..
– Так вот, ступайте посчитайте… А потом стучите в каждую дверь. Может быть, найдете такого, кто вам даст подробные сведения. Что до меня – прошу прощения. За дверь я вас не выставляю. Можете оставаться здесь сколько угодно. Только вы уж меня извините, в это время дня я всегда отдыхаю, что бы там ни стряслось… За прилавком стоял стул с соломенным сиденьем. Помель уселся на него, повернувшись спиной к окну, скрестил руки на животе, закрыл глаза и мгновенно погрузился в сон.
Не ожидая, по-видимому, больше никаких посетителей, жена его с тряпкой в одной руке и с тарелкой в другой высунула голову из двери кухни и, удостоверившись, что все спокойно, возвратилась к своей посуде, не удостоив и взглядом Мегрэ, сконфуженно сидевшего у окна.
Глава 4
Пожилой господин с авеню Дю Буа
Минар договорился с Мегрэ, что, вернувшись из Конфляна, он даст знать о новостях запиской, которую оставит у Мегрэ дома, на бульваре Ришар-Ленуар.
– Но это вам совсем не по пути! – запротестовал было Мегрэ.
И в ответ раздалось привычное:
– Какое это имеет значение!
Провожая Минара, Мегрэ, не желая расхолаживать его, осторожно спросил:
– Под каким видом вы явитесь туда? И что вы собираетесь говорить?
– Уж я что-нибудь придумаю. Не беспокойтесь.
Только теперь, после изнурительного дня, возвращаясь к себе по залитым огнями Большим Бульварам, Мегрэ сообразил, как сложна была миссия музыканта.
Однако после минутной слабости, овладевшей им в «Старом кальвадосе» – то ли присутствие хозяина угнетало его, то ли он просто хватил лишнего, – Мегрэ вновь приободрился. Откуда что взялось, он и сам не понимал, но вдруг у него появилась вера в себя. Ничего, сегодняшняя осечка сослужит ему еще добрую службу, и со временем о нем заговорят-таки на Набережной Орфевр.
Он почувствовал, как приятное тепло разлилось по всему телу. Больше того, в походке, во взглядах, которыми он обменивался с прохожими, в том, как он смотрел на проезжающие трамваи и фиакры, чувствовалась неведомая ему доселе уверенность.
Совсем еще недавно, сидя у окна ресторанчика на улице Шапталь, он испытывал чувство глубокой обиды на своего комиссара за то, что тот впутал его в это дело. Мегрэ уж склонен был думать, что Ле Брэ сознательно сыграл с ним злую шутку!
Разве одному человеку под силу взять такую крепость, как особняк Бальтазаров? И разве так работают они, «великие» из группы шефа? В их распоряжении все необходимое, всякие досье и картотеки, сотрудники, осведомители. Если им нужно выследить десять человек, они не задумываясь посылают по следу десять сыщиков.
Но сейчас Мегрэ был вполне доволен тем, что он сам себе хозяин и может один обследовать все закоулки.
Он еще и не подозревал, что этот метод станет со временем его любимым методом, что, когда он займет место шефа специальной оперативной группы, ему не раз придется сливаться с толпой, следовать за подозреваемым по улицам, ждать часами в бистро… Прежде чем покинуть «Старый кальвадос», где папаша Помель теперь проявлял к нему величайшее пренебрежение, он дважды позвонил по телефону. Вначале он набрал номер Управления городским транспортом, так как фиакр, в который села Лиз Жандро, имел знак этой компании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Наконец, в двадцать минут третьего, Мегрэ был сполна вознагражден. По улице медленно катил большой автомобиль. Это был серый «дион-бутон». За рулем сидел шофер в больших очках и кожаном пальто.
Автомобиль, не останавливаясь у дома Жандро, медленно проехал мимо, и Мегрэ заметил, что пассажиров в нем нет. Бросившись к окну, он успел разглядеть номер: «Б. 780».
Пытаться догнать автомобиль, свернувший за угол улицы Фонтен, не имело смысла. Мегрэ с бьющимся сердцем остался на месте, и не позже чем через пять минут серый «дион-бутон» снова так же медленно проехал мимо дома.
Повернувшись к стойке, Мегрэ заметил, что хозяин ресторана пристально смотрит на него. О чем он думает?.. Помель ограничился тем, что наполнил две рюмки и придвинул одну из них посетителю.
«Дион-бутон» больше не показывался. Это был тот час, когда в садах Версаля кордебалет Оперы изображал нимф перед нарядной толпой. Сотни тысяч людей, сдавивших друг друга, дети на плечах отцов, красные шары, трепещущие в воздухе, продавцы кокосовых орехов и бумажных флажков… А на улице Шапталь жизнь понемногу замирала. Только одинокая карета, проезжая по брусчатой мостовой, изредка нарушала тишину.
Без десяти четыре появился Луи. Поверх полосатого жилета он надел черный пиджак. На голове красовался черный котелок. С минуту он постоял у подъезда, потом раскурил сигарету, самодовольно любуясь колечками дыма, и не спеша зашагал в сторону улицы Фонтен. Мегрэ видел, как он вошел в табачную лавку на углу.
Вскоре он вышел оттуда и вернулся домой. На один миг взгляд его задержался на вывеске «Старого кальвадоса». Но на улице было столько света, а в баре так темно, что он вряд ли мог узнать секретаря комиссариата квартала Сен-Жорж.
Ждал ли он кого-нибудь? Или колебался, какое принять решение?
Он дошел до угла улицы Бланш, там, казалось, увидел кого-то, кого именно – Мегрэ не мог рассмотреть, а затем ускорил шаг и исчез из виду.
Мегрэ хотел было последовать за ним, но что-то удержало его. Он чувствовал на себе беспокойный взгляд хозяина. Нужно найти правдоподобное объяснение для такого поспешного ухода, спросить, сколько он должен, рассчитаться, а когда он после всего этого очутится на улице Бланш, дворецкий будет уже далеко.
Ему пришел на ум другой план: спокойно уплатить по счету, воспользоваться отсутствием Луи и, позвонив в дом Жандро, спросить мадемуазель Жандро или юную Мари.
Он не сделал ни того, ни другого. Пока он размышлял, по улице проехал фиакр, повернувший с улицы Бланш.
Кучер в кожаной шапке, внимательно вглядываясь в номера домов, остановился у особняка Жандро. Он безмятежно сидел на облучке и, казалось, просто выполнял полученное распоряжение.
Прошло не более двух-трех минут. В подъезде мелькнула мышиная мордочка Мари, ее белый фартук и кружевной чепец. Затем она исчезла и вскоре появилась вновь с саквояжем в руках и, внимательно оглядев улицу, направилась к фиакру.
Мегрэ не мог, конечно, расслышать, что она сказала кучеру. Последний, не подымаясь с сиденья, взял у нее саквояж и поставил рядом с собой.
Мари, весело подпрыгивая, вернулась в дом. Талия ее была тонка, как у стрекозы, а сама она была такая маленькая, что казалось, ей даже тяжело нести копну своих пышных волос.
Она скрылась в доме, но через минуту ей на смену появилась высокая плотная женщина в темно-синем костюме и голубой шляпе с белой вуалеткой в крупный горошек.
Почему Мегрэ покраснел? Не потому ли, что видел эту особу в одной сорочке в неприбранной комнате служанки?
Конечно, то была не горничная. Это могла быть только Лиз Жандро, которая, несмотря на спешку, с большим достоинством, слегка покачивая бедрами, направлялась к фиакру.
Мегрэ был так взволнован, что чуть было не прозевал номер фиакра: «48». Но он тут же опомнился, записал номер и вторично залился краской под пристальным взглядом Помеля.
– Такие-то дела! – вздохнул последний, прикидывая, какой бы выбрать крюшон.
– Какие именно?
– Вот так оно происходит в порядочных семьях, как принято говорить.
У него был вид именинника. Однако он не улыбнулся и сухо спросил:
– Вы этого дожидались?
– Простите?..
На лице хозяина отразилось презрение, и он, насупившись, придвинул Мегрэ новую рюмку, словно бы хотел сказать: «Ну раз уж вам угодно играть в прятки!..»
И Мегрэ, спохватившись и желая снова обрести расположение толстого ресторатора, сказал:
– Это мадемуазель Жандро, верно?
– Кофе «Бальтазар», совершенно правильно, мосье. И, как я полагаю, мы не так уж скоро снова увидим ее на нашей улице.
– Вы думаете, она уехала путешествовать? Хозяин бросил на него уничтожающий взгляд. И Мегрэ почувствовал себя погребенным под тяжестью его пятидесяти – шестидесяти лет, его жизненного опыта, того множества рюмок и рюмочек, которые он выпил с разного рода людьми, и его глубоким знанием квартала, в котором он жил.
– На кого вы работаете? – спросил вдруг Помель подозрительно.
– Но… я ни на кого не работаю… Во взгляде собеседника не было и тени сомнения: «Лжешь, милейший!»
Потом, пожав плечами, Помель изрек:
– Тем хуже!
– Как вас понять?
– Признайтесь, вы уже рыскали по нашему кварталу?
– Я? Клянусь вам… Мегрэ сказал чистейшую правду и чувствовал необходимость доказать это. А хозяин преспокойно смотрел на него с таким видом, словно бы не верил ни единому его слову, и, наконец, вздохнув, сказал:
– А я вас принял за друга графа.
– Какого графа?
– Неважно какого, раз я ошибся. У вас та же походка, та же привычка горбить плечи.
– Вы думаете, что мадемуазель Жандро поехала к графу?
Помель не ответил – он смотрел на Луи, который снова появился на углу улицы Фонтен. Так как Луи ушел в сторону улицы Бланш, то, по-видимому, он обошел по кругу весь квартал. Он казался оживленным, и похоже было, будто он и впрямь прогуливается, наслаждаясь солнцем и воздухом. Окинув беглым взглядом безлюдную улицу, он с видом человека, честно заслужившего свой стаканчик белого вина, вошел в табачную лавку.
– Он и к вам заходит?
Последовало сухое, категорическое «нет».
– У него расстроенный вид. Он неважно выглядит.
– Мало ли людей неважно выглядят. Нельзя же им всем помочь.
Уж не на Мегрэ ли он намекал? Голосом настолько тихим, что его почти заглушал звон посуды, доносившийся из кухни, Помель продолжал:
– Если бы все люди говорили правду… У Мегрэ было такое ощущение, что всего лишь шаг отделяет его от очень важных открытий, но сделать этот шаг он, увы, не сможет, если ему не поможет хозяин ресторана, этот толстяк, насквозь пропитанный кальвадосом. Неужели все потеряно и ему не завоевать доверия Помеля? Вероятно, он зря сказал, что не имеет к графу никакого отношения.
Все это утро, казалось Мегрэ, его преследуют одни лишь неудачи.
– Я сотрудник частного сыскного агентства, – сообщил он на всякий случай.
– Вот оно что!
Что он еще мог сказать, если его начальник рекомендовал ему ни в коем случае не вмешивать в это дело полицию!..
На эту ложь он пошел, чтобы узнать правду. Он дорого бы дал сейчас за то, чтоб быть на двадцать лет старше и обладать таким весом и такими плечами, как его собеседник.
– Я был уверен, что ничего не случится!
– Однако случилось.
– Так вы думаете, она не вернется?
Мегрэ то и дело попадал почти в цель, ибо Помель, предпочитая отмалчиваться, только двусмысленно пожимал плечами. Тогда Мегрэ решил взяться за дело с другой стороны.
– Теперь угощаю я, – заявил он, показывая на глиняные кувшины.
Неужели хозяин откажется выпить с ним? Но тот только еще раз пожал плечами и буркнул:
– В такое время хорошо бы раскупорить новую бутылку.
И отправился за бутылкой в погреб. Мегрэ чувствовал, что не слишком твердо стоит на ногах после десятка рюмок кальвадоса, но зато Помель шел как ни в чем не бывало, его даже не смущала лестница без перил, напоминавшая стремянку.
– Видите ли, молодой человек, чтобы лгать, надо быть стреляным воробьем.
– Вы думаете, я… Хозяин уже наполнял рюмки.
– Кто это поручит частному сыскному агентству такое дело? Не граф же, как вы понимаете! И, уж конечно, не все эти Жандро, не отец и не сын! А что касается господина Юберта… – Какого Юберта?
– Вот видите! Вы даже не знаете всех членов семьи.
– Разве есть еще один сын?
– Сколько домов на этой улице?
– Не знаю… Сорок? Пятьдесят?..
– Так вот, ступайте посчитайте… А потом стучите в каждую дверь. Может быть, найдете такого, кто вам даст подробные сведения. Что до меня – прошу прощения. За дверь я вас не выставляю. Можете оставаться здесь сколько угодно. Только вы уж меня извините, в это время дня я всегда отдыхаю, что бы там ни стряслось… За прилавком стоял стул с соломенным сиденьем. Помель уселся на него, повернувшись спиной к окну, скрестил руки на животе, закрыл глаза и мгновенно погрузился в сон.
Не ожидая, по-видимому, больше никаких посетителей, жена его с тряпкой в одной руке и с тарелкой в другой высунула голову из двери кухни и, удостоверившись, что все спокойно, возвратилась к своей посуде, не удостоив и взглядом Мегрэ, сконфуженно сидевшего у окна.
Глава 4
Пожилой господин с авеню Дю Буа
Минар договорился с Мегрэ, что, вернувшись из Конфляна, он даст знать о новостях запиской, которую оставит у Мегрэ дома, на бульваре Ришар-Ленуар.
– Но это вам совсем не по пути! – запротестовал было Мегрэ.
И в ответ раздалось привычное:
– Какое это имеет значение!
Провожая Минара, Мегрэ, не желая расхолаживать его, осторожно спросил:
– Под каким видом вы явитесь туда? И что вы собираетесь говорить?
– Уж я что-нибудь придумаю. Не беспокойтесь.
Только теперь, после изнурительного дня, возвращаясь к себе по залитым огнями Большим Бульварам, Мегрэ сообразил, как сложна была миссия музыканта.
Однако после минутной слабости, овладевшей им в «Старом кальвадосе» – то ли присутствие хозяина угнетало его, то ли он просто хватил лишнего, – Мегрэ вновь приободрился. Откуда что взялось, он и сам не понимал, но вдруг у него появилась вера в себя. Ничего, сегодняшняя осечка сослужит ему еще добрую службу, и со временем о нем заговорят-таки на Набережной Орфевр.
Он почувствовал, как приятное тепло разлилось по всему телу. Больше того, в походке, во взглядах, которыми он обменивался с прохожими, в том, как он смотрел на проезжающие трамваи и фиакры, чувствовалась неведомая ему доселе уверенность.
Совсем еще недавно, сидя у окна ресторанчика на улице Шапталь, он испытывал чувство глубокой обиды на своего комиссара за то, что тот впутал его в это дело. Мегрэ уж склонен был думать, что Ле Брэ сознательно сыграл с ним злую шутку!
Разве одному человеку под силу взять такую крепость, как особняк Бальтазаров? И разве так работают они, «великие» из группы шефа? В их распоряжении все необходимое, всякие досье и картотеки, сотрудники, осведомители. Если им нужно выследить десять человек, они не задумываясь посылают по следу десять сыщиков.
Но сейчас Мегрэ был вполне доволен тем, что он сам себе хозяин и может один обследовать все закоулки.
Он еще и не подозревал, что этот метод станет со временем его любимым методом, что, когда он займет место шефа специальной оперативной группы, ему не раз придется сливаться с толпой, следовать за подозреваемым по улицам, ждать часами в бистро… Прежде чем покинуть «Старый кальвадос», где папаша Помель теперь проявлял к нему величайшее пренебрежение, он дважды позвонил по телефону. Вначале он набрал номер Управления городским транспортом, так как фиакр, в который села Лиз Жандро, имел знак этой компании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20