Гертруда же переводила гневный взгляд с одного из мужчин на другого, и глаза ее наливались кровью.
- Что это ты тут болтаешь? - выдохнул толстяк, вставая, и его пухлая рука легла на рукоятку кинжала.
- Не валяй дурака, - бросил Ролмол. - Ты ведь меня знаешь да? Если я сказал, что этот жемчуг фальшивый, значит он фальшивый.
- Он прав, - произнес Пьянити со слезами в голосе, - Ролмол самый честный скупщик в Париже.
- Он прав, - пробормотал Комбинас, промокая куском простыни, который служил ему носовмм платком, холодный пот, заливавший его лицо. - Тогда что все это значит? В Адене носили на экспертизу к самому Кольботроку… Ты знаешь Кольботрока?
- Конечно, знаю. И очень хорошо. Не лично, разумеется, но знаю, какая у него репутация. Он работал на Персидского кота, вхож ко всем крупным ювелирам Амстердама. Серьезный человек.
Фредди Ролмол вздохнул от волнения и досады и налил себе рюмку ликера, чтоб прогнать беспокойство:
- Если в Адене Кольботрок сказал, что жемчужины настоящие и стоят целое состояние, это значит, что в Адене они были настоящие. Но здесь не Аден, эдесь Париж, и здесь они фальшивые. Вы уверены, друзья мои, что это те самые жемчужины?
- Я ни на секунду с ними не расставался! - вскричал набриолиненный толстяк с таким отчаянием и страданием, как будто из волос, растущих у него на заду, вязали морские узлы.-Они у меня в кармашке спереди, в брюках, и я сплю, не снимая штанов, на животе. Никто не мог их взять и подменить на фальшивые!
- Это точно, - согласился Пьянити, который последний месяц, из предосторожности, спал каждую ночь с толстяком в одной постели, а девица между ними. А Гертруда - девочка правильная, никаких шашней с полицией, сейчас таких не встретишь.
- Тогда я ничего не понимаю, не энаю, что и сказать, - пробормотал честный барыга, оглядываясь в растерянности по сторонам:
- Прямо колдовство какое-то…
- Я заметил, что некоторые жемчужины потеряли немного свой блеск, - сказал Комбинас, - но я решил, что это из-за пыли, грязи и так далее…
- И давно они у вас? - спросил Ролмол.
- Ровно месяц, - ответил Комбинас.
- Ничего они не стоят, ребятки. Мне очень жаль. Я бы их и даром не взял. - Фредди подумал еще, тщательно вычищая грязь, скопившуюся у него в носу. - Я нахожу только одно объяснение: тот, кто вам их продал, должно быть, дал прилично на лапу Кольботроку, хотя Кольбо - правильный парень, но другого объяснения у меня нет, так надуть вас и всучить камешки, которым грош цена в базарный день…
- Я тоже не нахожу другого объяснения, - пробормотал Комбинас, поглаживая жирными, лоснящимися пальцами рукоятку флорентийского кинжала, - Значит, этот слизняк нас надул?
- А Бен Задриф? - вспомнил Пьянити - Он ведь тоже их видел…
- Ну, Бену Задрифу я не очень-то доверяю, - сказал Комбинас. - Но что меня особенно достает, так это то, что Кольбо мог пойти на такую нечестную комбинацию.
- Бывает, что жемчужины изнашиваются, - пояснил скупщик. - Углекислый кальций разрушается, но, во-первых, это бывает редко, во-вторых, жемчужины теряют только процентов пятьдесят своей красоты и стоимости, и, потом, это происходит медленно, через 200 или 300 лет. Но чтобы настоящий жемчуг не стоил ни гроша уже через месяц - такого я даже в сказках Перро не читал.
- Я уничтожу его! - завопил толстяк, поднимая нож.
- Но ори так громко, соседи напугаются, - остановил его скупщик.
- Что ни говори надул он нас в Адене, - усмехнулся Пьянити, выпуская струю ядовитой слюны. - За это преступление мы рассчитаемся, будь спокоен!
- Надо его найти, эту сволочь! - бросил Комбинас, постаревший за пять минут лет на десять при мысли, что он потерял сотни миллионов. - Чтобы схватить его за глотку, я готов пересечь всю Францию и страны Бенилюкса, прыгая на собственной заднице. Никогда мне так не хотелось кого-нибудь убить, как сейчас. Я думал, что люблю убивать, но я ошибался. Вот сейчас я действительно кого-нибудь с удовольствием замочил бы.
Они направились к двери.
- Эй! Заберите ваши стекляшки! - бросил скупщик. - Мне они не нужны, здесь не свалка!
Пьянити вернулся, сгреб со стола жемчужины, не стоящие ни гроша, и сунул их в задний карман брюк. Внизу их ждала сиреневая спортивная «Ланча». Смертный приговор Ромуальду Мюзардену был подписан. Гертруда шипела от злости. Она принялась осыпать упреками своего толстого приятеля за то, что тот хотел надуть ее со всей этой темной историей с так называемым «настоящим жемчугом с Востока». Он влепил ей такую затрещину, что одна серьга разбилась и впилась ей в щеку. Пьянити произнес с бешенством:
- А если это провокация полиции? Мюзардена надо убрать осторожно… Ни одного ложного шага…
***
Через неделю Ромуальд, возвращаясь из леса Грет, где он собирал грибы, остановился на подъемном мосту, как вкопанный - так неожиданно было то, что он увидел: сиреневая «Ланча» стояла посреди двора замка, окруженная козами и овечками Ирен. Он прекрасно узнал двух типов, одетых на американский манер, с оттопыренными карманами. Они вышли из машины и беседовали с пастушкой. Две темные личности из Адена: ужасный толстяк и его приятель с обезьянней рожей. Обеспокоенный, он спустился в ров со своей корзинкой, не желая сталкиваться нос к носу с этими уголовниками. Какого дьявола они здесь делают? Случайное совпадение? Нет, конечно. Если эти ребята его искали, то явно не для того, чтобы получить разрешение на посещение Фальгонкуля.
Он подождал, пока «Ланча» отъедет. Как только машина прошуршала над ним, он выбрался изо рва и подошел к Ирен. Та ему сообщила, что они назвались «агентами по торговле недвижимостью» и спрашивали, не продается ли замок.
К нотариусу они обращаться не хотели. Она сообщила им, что хозяин замка находится где-то тут, неподалеку. «Они заедут после обеда, остановились в гостинице «Модерн», - добавила Ирен. Но после обеда, не желая встречаться с убийцей и его напарником, Ромуальд пошел собирать улиток вдоль заброшенного железнодорожного полотна, в трех километрах от деревни. К счастью, всю ночь лил дождь, так что только наклоняйся, да подбирай ракушки. То, что Ромуальд узнал вечером, вернувшись домой, заставило его возблагодарить бога за то, что он не встретился с двумя головорезами. Не обращая внимания на протесты Ирен, толстяк и обезьяна захотели осмотреть замок и стали лазать по всем углам. Ирен, решив их выследить, спряталась в склепе и видела, как толстяк доставал пистолет с глушителем - она сообразила, что это такое, смотрела по телевизору у Фроссинета «Неподкупных», - у коротышки же в большом портфеле был спрятан автомат. Из короткого, но энергичного диалога девушка, спрятавшись рядом и напрягая слух, поняла, что это гангстеры и приехали они убить Ромуальда.
Итак, Ромуальд узнал, что жемчужины, проданные этим двоим в Адене, были фальшивыми, не имевшими ни малейшей ценности. Он ничего не понимал. Иран потребовала объяснений. В пять минут Ромуальд собрал свои вещички и отправился на другой конец леса, где жил его кузен Тибо Рустагиль. Но прежде он заставил Ирен поклясться перед статуэткой Девы Марии, находившейся в доме, ни слова не говорить никому о его бегстве, и дал прочие наставления. Эти два типа хотели убить его, как кролика. Если она совершит хоть малейшую ошибку, его песенка будет спета.
Десять дней прошли в томительном ожидании. Тибо, которому Ромуальд рассказал все - ну, почти все, - согласился укрыть его в пристройке, примыкающей к заводику, рядом с лабораторией. Рэмуальд там ел, спал и ждал с нетерпением сообщений своего осведомителя - Ирен. Толстые стены, бронированные двери и стальные ставни на окнах внушали ему спокойствие. За десять дней он узнал много нового. Каждый день, с наступлением темноты Ирен встречалась с Тибо на опушке леса, под большим вязом. Она рассказывала изобретателю о разговорах двух бандидов, которые ей удавалось подслушать, пока они «посещали» сильно разрушенный эамои - эти «посещения» стали ежедневными. С оружием в руках они искали Ромуальда, чтобы расправиться с ним, не сомневаясь, что он прячется где-то в развалинах.
Скрежет, поскрипывание, позвякивание и тысячи других странных звуков, доносившихся из лаборатории, где в течение долгих часов, запершись, Тибо Рустагиль занимался своими таинственными изысканиями, вот уже полчаса как прекратились. Ромуальд сидел склонившись над тарелкой баранины с фасолью, приготовленной Огюстиной Маон, старой служанкой своего кузена и друга.
- Пора тебе идти на встречу, Тибо, - сказал Ромуальд, взглянув на свои карманные часы.
За эти десять дней он похудел: заботы, все более и более серьезные, тяготили его. Он начинал понимать, почему Комбинас и его сообщник решили его убить.
- Иду, - сказал инженер, надевая шляпу.
Он вышел с завода, тщательно заперев дверь, быстрым шагом спустился по склону холма и направился к опушке леса Грет. Контуры деревьев расплывались в сгущавшейся темноте. В этот час все жители деревни ужинали и смотрели телевизор. Ни души вокруг. Он заметил тонкий силуэт Ирен. Она ждала его, как и в прежние дни, около большого вяза в окружении своего стада. Овцы белеющим кольцом окаймляли толстый ствол дерева, наподобие венка, стелящегося по земле.
Каждый вечер ей приходилось делать крюк из-за свидания с Тибо, прежде чем пригнать стадо к дому мэра.
- Ну, что скажешь, красавица? - спросил изобретатель, озираясь по сторонам. Ему не нравились эти свидания тайком на опушке леса: в конце концов их увидят и начнут судачить, что он крутит любовь с Ирен… Мэр и депутат начнет цепляться еще больше, а ему и так хватает этих бесконечных административных проверок.
- Они были в оружейном зале замка, - объявила Ирен. - Я их застала и слышала разговор. Они, похоже, на меня внимания не обращают. Толстяк чуть было не свалился в каменный мешок, да компаньон вовремя удержал его. Они прямо в бешенстве. Будто бы Ромуальд дал им жемчужины, которые ничего не стоят. Я точно не поняла. Они…
- А ты сказала им, что Ромуальд уехал в Париж, навсегда?
- Ну, ясное дело, сказала, я везде это говорю. Все думают, что Ромуальд уехал. Никто не знаете что он у вас.
- Прекрасно. Ну, что дальше?
- Но эти типы не верят. Они уверены, что Ромуальд прячется где-то в замке. Они будут и дальше искать, это точно. Говорят, что если надо, и ночевать будут в замке, все перевернут, камня на камне не оставят…
- А что говорят в округе? Их по-прежнему принимают за агентов по продаже недвижимости?
- Ну, конечно, все так считают. Даже жандармы.
- Ну, ладно, мне пора. Надо скорей переговорить с Ромуальдом. Спасибо, красавица. (Он вложил ей в руку мелкую банкноту). Завтра в это же время. Возвращайся быстрей, а не то твои овцы простудятся.
Тибо торопливо поднялся по холму, на вершине которого темнел в ночи силуэт его заводика, дымящего двумя трубами. Ирен погнала стадо по дороге, ей придется еще выслушать кучу упреков за опоздание от мэра - депутата, вернувшегося накануне вечером из Парижа для участия в сельскохозяйственной ярмарке в Марсель-Л-Бом.
Ромуальд чистил апельсин, заканчивая свой ужин. Пятьсот метров - лес и болото - отделяли его от замка. Но полного спокойствия в его душе не было. Сообщения Ирен становились все более и более тревожными. Он догадывался, почему убийцы ищут его с таким остервенением. Отложив очищенный апельсин в сторону, он вытер руки о галстук, который с каждым днем все больше и больше напоминал галстук Габриэля Фроссинета, и пошел за своей шкатулкой. Она лежала в чемодане под откидной кроватью, которую соорудил ему Тибо в пристройке рядом с лабораторией. Он открыл ее и посмотрел на жемчужины. Вот уже несколько дней, как они приобрели сероватый оттенок, покрылись мелкими желтоватыми точками и, казалось, шелушились под пальцами, как будто их поразила какая-то загадочная болезнь. Он снял их с нитки. Посмотрел на свет одну из жемчужин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
- Что это ты тут болтаешь? - выдохнул толстяк, вставая, и его пухлая рука легла на рукоятку кинжала.
- Не валяй дурака, - бросил Ролмол. - Ты ведь меня знаешь да? Если я сказал, что этот жемчуг фальшивый, значит он фальшивый.
- Он прав, - произнес Пьянити со слезами в голосе, - Ролмол самый честный скупщик в Париже.
- Он прав, - пробормотал Комбинас, промокая куском простыни, который служил ему носовмм платком, холодный пот, заливавший его лицо. - Тогда что все это значит? В Адене носили на экспертизу к самому Кольботроку… Ты знаешь Кольботрока?
- Конечно, знаю. И очень хорошо. Не лично, разумеется, но знаю, какая у него репутация. Он работал на Персидского кота, вхож ко всем крупным ювелирам Амстердама. Серьезный человек.
Фредди Ролмол вздохнул от волнения и досады и налил себе рюмку ликера, чтоб прогнать беспокойство:
- Если в Адене Кольботрок сказал, что жемчужины настоящие и стоят целое состояние, это значит, что в Адене они были настоящие. Но здесь не Аден, эдесь Париж, и здесь они фальшивые. Вы уверены, друзья мои, что это те самые жемчужины?
- Я ни на секунду с ними не расставался! - вскричал набриолиненный толстяк с таким отчаянием и страданием, как будто из волос, растущих у него на заду, вязали морские узлы.-Они у меня в кармашке спереди, в брюках, и я сплю, не снимая штанов, на животе. Никто не мог их взять и подменить на фальшивые!
- Это точно, - согласился Пьянити, который последний месяц, из предосторожности, спал каждую ночь с толстяком в одной постели, а девица между ними. А Гертруда - девочка правильная, никаких шашней с полицией, сейчас таких не встретишь.
- Тогда я ничего не понимаю, не энаю, что и сказать, - пробормотал честный барыга, оглядываясь в растерянности по сторонам:
- Прямо колдовство какое-то…
- Я заметил, что некоторые жемчужины потеряли немного свой блеск, - сказал Комбинас, - но я решил, что это из-за пыли, грязи и так далее…
- И давно они у вас? - спросил Ролмол.
- Ровно месяц, - ответил Комбинас.
- Ничего они не стоят, ребятки. Мне очень жаль. Я бы их и даром не взял. - Фредди подумал еще, тщательно вычищая грязь, скопившуюся у него в носу. - Я нахожу только одно объяснение: тот, кто вам их продал, должно быть, дал прилично на лапу Кольботроку, хотя Кольбо - правильный парень, но другого объяснения у меня нет, так надуть вас и всучить камешки, которым грош цена в базарный день…
- Я тоже не нахожу другого объяснения, - пробормотал Комбинас, поглаживая жирными, лоснящимися пальцами рукоятку флорентийского кинжала, - Значит, этот слизняк нас надул?
- А Бен Задриф? - вспомнил Пьянити - Он ведь тоже их видел…
- Ну, Бену Задрифу я не очень-то доверяю, - сказал Комбинас. - Но что меня особенно достает, так это то, что Кольбо мог пойти на такую нечестную комбинацию.
- Бывает, что жемчужины изнашиваются, - пояснил скупщик. - Углекислый кальций разрушается, но, во-первых, это бывает редко, во-вторых, жемчужины теряют только процентов пятьдесят своей красоты и стоимости, и, потом, это происходит медленно, через 200 или 300 лет. Но чтобы настоящий жемчуг не стоил ни гроша уже через месяц - такого я даже в сказках Перро не читал.
- Я уничтожу его! - завопил толстяк, поднимая нож.
- Но ори так громко, соседи напугаются, - остановил его скупщик.
- Что ни говори надул он нас в Адене, - усмехнулся Пьянити, выпуская струю ядовитой слюны. - За это преступление мы рассчитаемся, будь спокоен!
- Надо его найти, эту сволочь! - бросил Комбинас, постаревший за пять минут лет на десять при мысли, что он потерял сотни миллионов. - Чтобы схватить его за глотку, я готов пересечь всю Францию и страны Бенилюкса, прыгая на собственной заднице. Никогда мне так не хотелось кого-нибудь убить, как сейчас. Я думал, что люблю убивать, но я ошибался. Вот сейчас я действительно кого-нибудь с удовольствием замочил бы.
Они направились к двери.
- Эй! Заберите ваши стекляшки! - бросил скупщик. - Мне они не нужны, здесь не свалка!
Пьянити вернулся, сгреб со стола жемчужины, не стоящие ни гроша, и сунул их в задний карман брюк. Внизу их ждала сиреневая спортивная «Ланча». Смертный приговор Ромуальду Мюзардену был подписан. Гертруда шипела от злости. Она принялась осыпать упреками своего толстого приятеля за то, что тот хотел надуть ее со всей этой темной историей с так называемым «настоящим жемчугом с Востока». Он влепил ей такую затрещину, что одна серьга разбилась и впилась ей в щеку. Пьянити произнес с бешенством:
- А если это провокация полиции? Мюзардена надо убрать осторожно… Ни одного ложного шага…
***
Через неделю Ромуальд, возвращаясь из леса Грет, где он собирал грибы, остановился на подъемном мосту, как вкопанный - так неожиданно было то, что он увидел: сиреневая «Ланча» стояла посреди двора замка, окруженная козами и овечками Ирен. Он прекрасно узнал двух типов, одетых на американский манер, с оттопыренными карманами. Они вышли из машины и беседовали с пастушкой. Две темные личности из Адена: ужасный толстяк и его приятель с обезьянней рожей. Обеспокоенный, он спустился в ров со своей корзинкой, не желая сталкиваться нос к носу с этими уголовниками. Какого дьявола они здесь делают? Случайное совпадение? Нет, конечно. Если эти ребята его искали, то явно не для того, чтобы получить разрешение на посещение Фальгонкуля.
Он подождал, пока «Ланча» отъедет. Как только машина прошуршала над ним, он выбрался изо рва и подошел к Ирен. Та ему сообщила, что они назвались «агентами по торговле недвижимостью» и спрашивали, не продается ли замок.
К нотариусу они обращаться не хотели. Она сообщила им, что хозяин замка находится где-то тут, неподалеку. «Они заедут после обеда, остановились в гостинице «Модерн», - добавила Ирен. Но после обеда, не желая встречаться с убийцей и его напарником, Ромуальд пошел собирать улиток вдоль заброшенного железнодорожного полотна, в трех километрах от деревни. К счастью, всю ночь лил дождь, так что только наклоняйся, да подбирай ракушки. То, что Ромуальд узнал вечером, вернувшись домой, заставило его возблагодарить бога за то, что он не встретился с двумя головорезами. Не обращая внимания на протесты Ирен, толстяк и обезьяна захотели осмотреть замок и стали лазать по всем углам. Ирен, решив их выследить, спряталась в склепе и видела, как толстяк доставал пистолет с глушителем - она сообразила, что это такое, смотрела по телевизору у Фроссинета «Неподкупных», - у коротышки же в большом портфеле был спрятан автомат. Из короткого, но энергичного диалога девушка, спрятавшись рядом и напрягая слух, поняла, что это гангстеры и приехали они убить Ромуальда.
Итак, Ромуальд узнал, что жемчужины, проданные этим двоим в Адене, были фальшивыми, не имевшими ни малейшей ценности. Он ничего не понимал. Иран потребовала объяснений. В пять минут Ромуальд собрал свои вещички и отправился на другой конец леса, где жил его кузен Тибо Рустагиль. Но прежде он заставил Ирен поклясться перед статуэткой Девы Марии, находившейся в доме, ни слова не говорить никому о его бегстве, и дал прочие наставления. Эти два типа хотели убить его, как кролика. Если она совершит хоть малейшую ошибку, его песенка будет спета.
Десять дней прошли в томительном ожидании. Тибо, которому Ромуальд рассказал все - ну, почти все, - согласился укрыть его в пристройке, примыкающей к заводику, рядом с лабораторией. Рэмуальд там ел, спал и ждал с нетерпением сообщений своего осведомителя - Ирен. Толстые стены, бронированные двери и стальные ставни на окнах внушали ему спокойствие. За десять дней он узнал много нового. Каждый день, с наступлением темноты Ирен встречалась с Тибо на опушке леса, под большим вязом. Она рассказывала изобретателю о разговорах двух бандидов, которые ей удавалось подслушать, пока они «посещали» сильно разрушенный эамои - эти «посещения» стали ежедневными. С оружием в руках они искали Ромуальда, чтобы расправиться с ним, не сомневаясь, что он прячется где-то в развалинах.
Скрежет, поскрипывание, позвякивание и тысячи других странных звуков, доносившихся из лаборатории, где в течение долгих часов, запершись, Тибо Рустагиль занимался своими таинственными изысканиями, вот уже полчаса как прекратились. Ромуальд сидел склонившись над тарелкой баранины с фасолью, приготовленной Огюстиной Маон, старой служанкой своего кузена и друга.
- Пора тебе идти на встречу, Тибо, - сказал Ромуальд, взглянув на свои карманные часы.
За эти десять дней он похудел: заботы, все более и более серьезные, тяготили его. Он начинал понимать, почему Комбинас и его сообщник решили его убить.
- Иду, - сказал инженер, надевая шляпу.
Он вышел с завода, тщательно заперев дверь, быстрым шагом спустился по склону холма и направился к опушке леса Грет. Контуры деревьев расплывались в сгущавшейся темноте. В этот час все жители деревни ужинали и смотрели телевизор. Ни души вокруг. Он заметил тонкий силуэт Ирен. Она ждала его, как и в прежние дни, около большого вяза в окружении своего стада. Овцы белеющим кольцом окаймляли толстый ствол дерева, наподобие венка, стелящегося по земле.
Каждый вечер ей приходилось делать крюк из-за свидания с Тибо, прежде чем пригнать стадо к дому мэра.
- Ну, что скажешь, красавица? - спросил изобретатель, озираясь по сторонам. Ему не нравились эти свидания тайком на опушке леса: в конце концов их увидят и начнут судачить, что он крутит любовь с Ирен… Мэр и депутат начнет цепляться еще больше, а ему и так хватает этих бесконечных административных проверок.
- Они были в оружейном зале замка, - объявила Ирен. - Я их застала и слышала разговор. Они, похоже, на меня внимания не обращают. Толстяк чуть было не свалился в каменный мешок, да компаньон вовремя удержал его. Они прямо в бешенстве. Будто бы Ромуальд дал им жемчужины, которые ничего не стоят. Я точно не поняла. Они…
- А ты сказала им, что Ромуальд уехал в Париж, навсегда?
- Ну, ясное дело, сказала, я везде это говорю. Все думают, что Ромуальд уехал. Никто не знаете что он у вас.
- Прекрасно. Ну, что дальше?
- Но эти типы не верят. Они уверены, что Ромуальд прячется где-то в замке. Они будут и дальше искать, это точно. Говорят, что если надо, и ночевать будут в замке, все перевернут, камня на камне не оставят…
- А что говорят в округе? Их по-прежнему принимают за агентов по продаже недвижимости?
- Ну, конечно, все так считают. Даже жандармы.
- Ну, ладно, мне пора. Надо скорей переговорить с Ромуальдом. Спасибо, красавица. (Он вложил ей в руку мелкую банкноту). Завтра в это же время. Возвращайся быстрей, а не то твои овцы простудятся.
Тибо торопливо поднялся по холму, на вершине которого темнел в ночи силуэт его заводика, дымящего двумя трубами. Ирен погнала стадо по дороге, ей придется еще выслушать кучу упреков за опоздание от мэра - депутата, вернувшегося накануне вечером из Парижа для участия в сельскохозяйственной ярмарке в Марсель-Л-Бом.
Ромуальд чистил апельсин, заканчивая свой ужин. Пятьсот метров - лес и болото - отделяли его от замка. Но полного спокойствия в его душе не было. Сообщения Ирен становились все более и более тревожными. Он догадывался, почему убийцы ищут его с таким остервенением. Отложив очищенный апельсин в сторону, он вытер руки о галстук, который с каждым днем все больше и больше напоминал галстук Габриэля Фроссинета, и пошел за своей шкатулкой. Она лежала в чемодане под откидной кроватью, которую соорудил ему Тибо в пристройке рядом с лабораторией. Он открыл ее и посмотрел на жемчужины. Вот уже несколько дней, как они приобрели сероватый оттенок, покрылись мелкими желтоватыми точками и, казалось, шелушились под пальцами, как будто их поразила какая-то загадочная болезнь. Он снял их с нитки. Посмотрел на свет одну из жемчужин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20