Фары ее были
потушены, и если бы не свет из окон отеля, я бы ее вообще не заметил.
Я крикнул Аните: "Ложись!" и вытолкнул ее через противоположную
дверцу. Она упала на тротуар. А через миг прозвучали выстрелы,
сопровождавшиеся яркими вспышками. Пул ударила куда-то в крышу машины у
меня над головой. Посыпались осколки стекла.
Я выхватил револьвер, взвел курок и послал два выстрела в сторону
машины, которая со скрежетом развернулась на гравийной дороге и помчалась
в сторону города. Судя по всему, я промахнулся, а стрелять еще раз было
бесполезно, машина уже унеслась.
Я помог Аните встать и отвел ее к себе в номер. Отовсюду уже высыпали
люди. Дежурный администратор постучал в мою дверь и попытался выяснить, в
чем дело. Я ответил, что все в порядке и что совершено покушение на мою
жизнь, но, к счастью, никто не пострадал. Но на этом дело не кончилось.
Дежурный, оказывается, успел позвонить в полицию, как только услышал
выстрелы, а трубку снял лейтенант Граверс. Вскоре он сам появился в отеле
в сопровождении сержанта в форме, а еще через несколько секунд стоял перед
моей дверью, заложив руки за спину.
- Мистер Баннермен, я полагаю, вы можете дать мне удовлетворительные
объяснения по поводу перестрелки, которая здесь только что произошла?
Я рассказал все, что было, но заметил, что он мне не верит. Он
смотрел на меня с иронической усмешкой.
- Знаете, я уже достаточно наслушался о Баннерменах. Они, как видно,
считают, что могут в этом городе делать все, что угодно. Мое начальство
часто упоминает тех, кто диктует условия в этом городе и иногда даже
перегибает палку в вопросах политики. И мне кажется, на этот раз я
заполучу в свои руки хоть одного Баннермена... - с каждым словом его
улыбка становилась все холоднее. - Нам известно, что у вас есть оружие.
Это так?
Отрицать не имело смысла. Я кивнул на стул, где под курткой лежал
револьвер.
- Если так... - проронил Граверс и приказал сержанту: - Конфискуйте
оружие, Фред!
Я уже понял, что будет дальше, и начал одеваться. Когда я был готов,
лейтенант проговорил:
- Все свои показания вы дадите в полицейском участке при свидетелях.
- Он посмотрел на Аниту. - Вы тоже поедете с нами, мисс.

8
Они рассадили нас вокруг стола, на котором лежал мой револьвер.
Лейтенант Граверс был очень доволен. Он разрешил Аните воспользоваться
телефоном, и она позвонила Вэнсу Колби. Сейчас он уже ехал сюда.
Я обратился к лейтенанту и сказал, что тоже хотел бы позвонить
кое-кому. После недолгого раздумья Граверс велел сержанту подключить еще
один телефон. Я нашел в справочнике номер Уилкинсона, позвонил ему и,
сообщив, кто я такой и где сейчас нахожусь, попросил приехать. Он очень
разволновался и сказал, что немедленно выезжает.
Для человека, которому стукнуло девяносто три, он приехал достаточно
быстро. На дорогу ему понадобилось не больше пяти минут. Я не видел его
двадцать пять лет и нашел, что он почти не постарел за эти годы. Это был
высокий старик с шапкой седых волос, величественный и благородный. И
совсем нетрудно было понять, почему он стал самым уважаемым адвокатом
штата.
Мы крепко пожали друг другу руки. Я очень хотел поболтать с ним о
всяких пустяках, но старик сразу попросил Граверса разрешить нам
поговорить несколько минут наедине, и тот был рад оказать ему такую
любезность. Но по выражению лица лейтенанта я понял, что он думал. Он
знал, что нам с ним предстоит долгий и трудный разговор, и старался
оттянуть эту минуту.
Крошечная каморка, куда нас привели, была пропитана запахами пота и
табака, поэтому я не испытывал никакой радости, переступая порог.
Уилкинсон бросил на стол свою папку, вынул какие-то бумаги и придвинул их
мне так, чтобы я сразу увидел помеченные места.
- Ваш отец, Кэт, полностью доверял мне, - сказал Уилкинсон. - И ваш
дед почтил меня таким же доверием. А вы... доверяете мне вы?
- Конечно! У меня нет никаких причин не верить вам.
- Вот и отлично! - он вынул из кармана ручку. - Подпишитесь там, где
галочки.
Я расписался, наверное, в двадцати местах, отдал ручку и сложил
бумаги.
- Зачем вам это? - спросил я.
- А вы когда-нибудь знали подробности завещания вашего отца, то есть
дедушки?
Я неопределенно развел руками.
- Знаю только, что он разделил состояние между отцом и дядей Майлсом.
А разве нет?
- В какой-то степени да. Но были еще некоторые дополнительные
условия. После их смерти деньги должны перейти к их детям. А если
кто-нибудь из детей умрет, то к другим детям или к детям умершего.
- Вот как?
- Так гласило последнее завещание. Кроме того, ваш дед, зная, как его
дети относятся к деньгам, поставил в завещании еще одно условие: капитал
переходит к родственникам покойного, только если он не затребован прямым
наследником в течение тридцати лет. Срок этот истекает как раз в субботу,
то есть завтра.
- Ага, значит, я единственный и законный наследник уже истраченного
капитала. К чему тогда вся эта волынка? Я-то знаю - мой старик промотал
все деньги.
- В том и дело, что дед сделал оговорку, согласно которой дети не
могли полностью расходовать капитал. Ваш отец был бесшабашным человеком,
но и он оставил кое-какую недвижимость, которую не имел права продавать.
Так что если вычесть все налоги, на вашу долю приходится не меньше двух
миллионов.
- Что?! - я непроизвольно вскочил, вцепившись в край стола.
Уилкинсон задумчиво кивнул.
- Теперь понятно, зачем мне ваши подписи?
Но еще не все стало понятно, и я спросил:
- А как с дядей Майлсом и его детьми?
- Боюсь, что никак. Они уже истратили все до последнего цента, и из
Баннерменов богатым остались только вы.
- Черт возьми!
- Но в завещании есть еще один пункт, который может все испортить, и
это меня беспокоит. Могут возникнуть большие неприятности.
- В чем дело?
- Ваш дед был внешне очень экстравагантным человеком. Он был слишком
честен и принимал закон буквально до последней буквы. И вот он оставил в
завещании пункт, согласно которому наследник, замешанный в какое-нибудь
уголовное дело и признанный виновным, навсегда лишается своей доли
наследства, а его часть переходит к другим, которые себя ничем не
запятнали.
"Не удивительно, - подумал я, - что Баннермены всеми силами стараются
выйти сухими из воды. Даже выкуп в миллион долларов их не пугает."
- И вот сегодня, как назло, лейтенант Граверс задерживает вас. Даже
если вы ни в чем не виноваты, ношение оружия само по себе уголовно
наказуется.
- Я постараюсь уладить этот вопрос.
- Боюсь, это будет трудно сделать.
- Не сбрасывайте меня совсем со счетов, мистер Уилкинсон. Потерпите
немного... Кстати, вы не могли бы оказать мне небольшую услугу?
- Если смогу...
- Съездите, пожалуйста, к Питу Сальво и передайте ему: пусть возьмет
Карла Матто и держит его с Гейджем, пока... в общем, до одиннадцати
вечера. А потом пусть доставит их к Баннерменам. Мы будем ждать их там.
- Но...
- Сделайте это для меня, мистер Уилкинсон, хорошо?
- Ладно, договорились.

Сержант провел меня в другую комнату, где уже собралось семейство
Баннерменов. Анита держалась в стороне и озабоченно сморщилась, когда я
вошел. Я не обратил на них никакого внимания, хотя заметил, что у всех был
торжествующий вид. Казалось, плохо было одной Аните.
Вэнс Колби обратился к Граверсу:
- А сейчас, сэр, если не возражаете, я хотел бы отвезти мисс
Баннермен домой. Для нее это тяжелое испытание.
Лейтенант кивнул.
- Если возникнет необходимость, я знаю, где ее найти.
- А разве ее в чем-нибудь обвиняют?
- О нет, конечно, нет! - мягко ответил Граверс. - Если она нам
понадобится, то только как свидетель. Ее ни в чем не обвиняют. Меня
интересует только этот человек, - он показал на меня пальцем.
Даже не подняв головы, я сел на стул и подал Аните успокаивающий
знак. Она попыталась улыбнуться в ответ, но это ей не удалось.
- Езжай домой, Анита, - ласково сказал я. - Все не так плохо, так что
не волнуйся.
Едва они вышли, довольный собой лейтенант откинулся на спинку стула и
сказал:
- А теперь рассказывайте все.
Я сунул руку в карман и вытащил бумажку с номером машины, который дал
мне Джек Деннер.
- Очень интересный документ, - заметил я.
Лейтенант взял бумажку и спросил:
- К чему вы клоните?
- Выясните, кому принадлежит этот номер, и все станет ясно.
Граверс вызвал сержанта и дал ему задание срочно выяснить.
Через пятнадцать минут Фред вернулся и вручил лейтенанту записку. Тот
прочитал ее и протянул мне.
- Чудесно! - развеселился я. - Вы внесли свой вклад в это дело,
лейтенант.
И мы начали беседу.
Когда разговор был закончен, я взял со стола револьвер и сунул его в
карман, предложив полицейским сопровождать меня в поместье.

Было 22.45, но в доме еще горел свет. Войдя внутрь, я услышал
радостные и возбужденные голоса. Открыв дверь библиотеки, мы увидели, что
у всех в руках бокалы, за исключением грустной Аниты. Вэнс Колби с важным
видом стоял перед письменным столом, заслоняя дядю Майлса, который сидел
на обычном месте. Полупьяные Руди и Тэдди как раз чокались. Но их хмель
мгновенно улетучился, стоило им заметить меня. На физиономиях появилось
кислое выражение, а у дяди отвисла челюсть и с губы закапала слюна. Только
Колби был спокоен.
- Мы вас совсем не ждали, - сказал он.
- Я так и думал.
Я подошел к Аните и сел на подлокотник ее кресла. Анита протянула мне
руку, прикусив губу, чтобы не расплакаться. Так мы сидели до одиннадцати,
когда появился Пит Сальво, таща за шиворот Гейджа и Матто.
- Прекрасно! - восхитился я. - Вот теперь вся банда в сборе.
Руди упал на стул, но я приказал:
- Встать, слюнтяй! Я хочу, чтобы ты выслушал это стоя!
- Слушай, ты... - начал было Вэнс, но я оборвал его:
- А тебе лучше заткнуться и сидеть тихо, пока я буду говорить!
Немного помолчав, я начал:
- Вся эта история возникла только из-за того, что в этом штате
разрешены азартные игры и здесь без труда можно загрести огромные деньги.
Один человек понял это, этот сосунок, не созревший для любви, совершенно
для нее не созданный и именуемый Руди Баннермен. Он загорелся такой
страстью к зрелой нимфе, которая известна всем как красотка Мелонен, что
чуть было не залез на нее, почти вылечившись от импотенции под влиянием ее
чар. Человек, задумавший всю эту авантюру, вошел в доверие семьи и завязал
контакт с чикагским "синдикатом", чтобы получить в долг деньги для
осуществления этого мероприятия. Выбрав момент, когда Руди напился до
чертиков, он затащил его в туалет, бросил там, а сам вышел на стоянку и
прикончил Чака Мелонена ножом, взятым на кухне "Чероки-клуба". Нож он
положил обратно на место, а с людьми из "синдиката" договорился, чтобы они
подтвердили, что убийство совершил Руди. На самом деле свидетелей не было.
Но потом вышла неувязка. Когда шантажисты потребовали денег, оказалось,
что у Баннерменов их нет. Но настоящий убийца нашел выход. Короче говоря,
Баннермены нацелились на мою долю наследства, если я не затребую его до
определенного срока. Шансов на это было много и убийца успокоился. Прошло
бы еще несколько дней и Баннермены получили бы мои деньги. Но я появился и
спутал ему все карты, так как он успел истратить деньги, которые взял в
долг у "синдиката". Иными словами, на кону оказалась его жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12