Он вам сказал?»
«Отпустите!»
«Нет, подождите. Не собираюсь вас обижать, не пугайтесь… но вы должны рассказать. Что сказал Мэннинг?»
«Отпустите, пожалуйста». Он немедленно отпустил мою руку, я начала ее тереть, хоть она и не болела. Но я тряслась. Что-то случилось, и вся сцена полностью переменилась. Вместо почти приятной перепалки возник серьезный и угрожающий разговор. И причина – имя Годфри.
Гэйл повторил: «Что он вам сказал?»
«Про Янни? Что он контрабандист, и у него, скорее всего, есть „контакт“, или как там это называется, который достает товары. И что он надеется, что полиция не вмешается, потому что и Спиро этим занимался, и Марии будет плохо, если это выяснится».
«Это все?»
«Да».
«Когда он вам это сказал?»
«Утром, перед тем, как вы пришли».
«А… Значит, вы сейчас не были у Мэннинга?»
«Конечно, нет! Вы себе представляете, сколько времени?»
«Я… Конечно. Извините, не хотел обидеть. Мэннинг сказал, что я – „контакт“ Янни?»
«Нет, я поняла это сама».
«Как?»
Я задумалась. Страх прошел, здравый смысл ко мне вернулся и сообщил, что опасность мне не грозит. Контрабандист или нет, вряд ли он меня за это убьет. Я сказала: «Видела, как Янни прошлой ночью шел в Кастелло».
«Понятно… – Он явно удивился, быстро переоценивал ситуацию. – Но не сказали полиции?»
«Нет».
«Почему?»
«Не совсем уверена. Для начала боялась, что могу ошибиться, и Янни шел вовсе не в Кастелло. Если бы подумала, что вы виноваты в его смерти, сразу бы сказала. Потом поняла, что между вами и Янни есть какая-то связь, и вы знали, что он выходил в море прошлой ночью».
«Откуда?»
«Потому что вы не удивились, когда услышали, что он утонул…»
«Заметили? Ошибся я. Дальше».
«Но у вас был шок. Это я увидела».
«Чересчур много замечаете. Почему вы решили, что я его не убил?»
«Господи, да нет! Мне даже не пришло в голову, что вы его убили! Если бы я только предположила, что это не просто несчастный случай, я бы сразу все выложила! Это… не так?»
«Не знаю. Продолжайте. Что еще вы увидели?»
«Как вы вернулись к телу и смотрели на него».
«Правда, боже мой? С тропинки. Очень я неосторожен. Думал, это невозможно. Кто еще это видел?»
«Никто».
«Уверены?»
«Точно».
«И тоже ничего не сказали? Ну, ну. Значит, это совершенно ваша индивидуальная идея, что я занимался контрабандой с Янни?»
«Да».
«А теперь вы знаете точно. Сохранилось намерение молчать?»
Я ответила без угрозы, но с откровенным любопытством: «Как вы собираетесь это обеспечить?»
Он ответил так же просто: «Дорогая, даже и пробовать не буду. Могу только сказать, что очень важно, чтобы никто не знал, что я не был дома сегодня вечером, и умолять вас молчать».
«Тогда не беспокойтесь. Промолчу».
Пауза. «Так просто?»
«Я же сказала. Ради вашего отца. И Марии. Только…»
«Что?»
«События случаются по три, говорят, и если что-нибудь произойдет с Ад они…»
Он засмеялся. «Ничего, обещаю! Не могу взять на себя ответственность и повредить такое произведение искусства! Ну… – Он это протянул, как вздох облегчения. Потом заговорил нормальным голосом: – Не должен вас задерживать. Бог его знает сколько времени, а вам надо домой с этим вашим сокровищем. Извините, что не заметил его утром и послужил причиной получасовых мучений вашей сестры… И извините, что напугал. Сказать, что я благодарен, – неправдоподобное преуменьшение. Можно проводить вас домой?»
«Не нужно, спасибо. И вам ведь нужно помочь Адони?»
«С ним все в порядке. Слышали сигнал?»
«Сигнал? Но не было… Неужели крик совы? Нет, правда! Это был Адони?»
«Он. Друг-разбойник дома вместе со своей добычей. Поэтому пошли. Отведу вас домой».
«Нет, правда…»
«Пожалуйста. В конце концов в лесу темно, а вы понервничали, правда?»
«Я нервничала? Конечно, нет!»
«Тогда зачем же вы так неслись?»
«Потому что… – Я замерла. Дельфин. Забыла про него. Ветер, дельфин сохнет на берегу. – Очень поздно, Фил беспокоится. Не волнуйтесь, сама дойду, спокойной ночи».
«Лучше мне отвести вас домой. И насчет лодки вы правы, лучше, чтобы утром она была у меня под рукой. Отведу ее под сосны. – Я даже слегка застонала, он услышал. – Минуточку. Вы узнали обо мне больше, чем мне бы хотелось. Пора и вам немножко побыть честной. Вы встретили кого-то в заливе?»
«Нет».
«Видели кого-нибудь?»
«Нет».
«Тогда почему вы не хотите, чтобы я туда шел? Послушайте, я должен знать. Когда-нибудь скажу, почему. Черт возьми. Мне приходится вам доверять, почему бы вам не довериться мне для разнообразия? От чего-то вы бежали, как заяц перед гончими. От чего? Или скажете, или я пойду и сам посмотрю. Ну?»
«Дельфин».
«Что дельфин?»
«В заливе».
«Предполагается, что я пойду стрелять в него посередине ночи? Сказал я вам, что не прикасался к зверю! Послушайте, у вас был жуткий день, вы устали и испугались. Никто вашего дельфина не тронет, поэтому вытирайте глаза, и я отведу вас домой. Он может сам за собой присмотреть».
«Не может. Он на берегу. На песке. Не может слезть».
«Господи, но вы же не думаете до сих пор, что я причиню ему вред… – И тут до него дошло. – На песке? Хотите сказать, что он на берегу?»
«Да. Далеко. Он умрет. Я пробовала и пробовала его сдвинуть, но не смогла. Побежала за веревкой, вот почему спешила. Если он будет без воды долго, ветер высушит его, и он умрет. И все это время мы теряем…»
«Где он?»
«С другой стороны, под соснами. Что вы? Ой? Что вы делаете?»
Он схватил меня за руку и развернул. «Не волнуйтесь, это не нападение. Слушайте, в моей лодке есть веревка. Я спущусь, возьму ее и приду, как смогу быстро. Бегите к своему дельфину и ждите. Он с вашей помощью проживет еще двадцать минут?.. Хорошо. Мы вместе сможем, не волнуйтесь. Но… Потише, пожалуйста, ладно?» Я не успела ответить, он ушел, ветки зашумели ему вслед.
9
Небыло времени сомневаться и задавать вопросы. Этим можно заняться позже. Я подчинилась, понеслась опять вниз по тропинке на берег, через бледный песок, туда, где большое тело лежало так же неподвижно. Темный глаз смотрел. Жив. Я прошептала: «Теперь все в порядке, он идет», – и опять начала черпать морскую воду и поливать дельфина. Не хотела думать ничего конкретного о том, кто идет, это тоже можно оставить на потом.
Он появился быстрее, чем я ожидала. Маленькая моторная лодка выскочила, задрав нос. Мотор не шумел, только весла шлепали по воде, а лодка уверенно неслась вдоль залива. Ветер и шум моря заглушали все звуки. Гэйл-млад-ший вылез, приткнул лодку к молодой сосне и оказался около меня на песке с мотком веревки в руке. «Боже мой! Как он сюда попал?»
«С ними бывает. Я читала. Иногда их шторм выбрасывает, а иногда ориентация нарушается или что-то в этом роде, они прыгают и, прежде чем что-то поймут, уже и на берегу. Нам повезло, что прилив небольшой, а то вода могла бы быть в милях отсюда. Можете его подвинуть, как по-вашему?»
«Попробую. – Он походил вокруг зверя. – Несчастье в том, что не за что ухватиться. У вас был фонарь?»
«Уронила, когда вы на меня напали в лесу».
«Да, вспомнил. В лодке есть… Хотя нет, обойдемся. Попробуете взяться с другой стороны?»
Вместе мы попытались поднять дельфина. Получилось немножко, мы его смогли протащить примерно на фут к воде. Но он нас подвел. Наверное, испугался незнакомого мужчины или мы ему сделали больно, терли об песок и камни, но он начал извиваться и дергаться, так что дальше фута ничего не получилось. Я совсем замучилась. Макс Гэйл тяжело дышал.
«Ничего хорошего. – Он выпрямился. – Он весит тонну, все равно как таскать бомбу. Нужна веревка. Она его не поранит?»
«Не знаю, но придется попробовать. Он умрет, если здесь останется».
«Похоже на то. Хорошо, помогите обвязать в узком месте у хвоста».
Дельфин лежал, как бревно, медленно водил глазами, пока мы возились с его хвостом. Без фонаря было невозможно понять, но мне показалось, что глаз не такой яркий, как раньше. Хвост был тяжелым и холодным, как что-то совсем мертвое. Зверь мускулом не шевельнул, что бы мы ни делали. «Он умирает, – сказала я захлебываясь. – От сопротивления он совсем замучился». Я вытерла глаза тыльной стороной руки и продолжила работу. Веревка была жуткая, а хвост дельфина испачкался в песке.
«Рвете на себе волосы, да?»
Я посмотрела на Макса Гэйла, а он возился с петлей. Не грубил, просто думал о чем-то другом. Плевать ему на дельфина, просто хочет закончить это дело и вернуться к своим темным ночным занятиям. Ну и чего придираться? Спасибо, что вообще пришел. Но какой-то застарелый инстинкт самозащиты заставил меня сказать довольно едко: «Похоже, будете вполне счастливы в этой жизни, если сможете стоять в стороне, смотреть, заниматься своим делом и позволять другим как угодно увечить себя и друг друга. Будете притворяться перед собой, что беспристрастны, терпимы и все такое прочее, а потом вдруг заметите, что мертвы, да и вовсе не жили никогда. Живым больно».
«Поэтому вы решили разбивать сердце над животным, которое даже не узнало вас и никогда не узнает?»
«Кому-то должно быть дело. И он меня узнает, он хорошо меня знает».
Он пропустил это мимо ушей. «Вот и все, лучше сделать не могу. Надеюсь только, что мы сможем это снять, прежде чем он наберет скорость в шестьдесят узлов… Ну все. Готовы?»
Я бросила пальто на песок, скинула босоножки и встала рядом с Гэйлом. Вместе потянули веревку. Ничего странного я не видела в том, что мы стояли рядом, соприкасались руками, работали вместе так естественно, будто делали это всю жизнь. Но прикосновение его руки я ощущала очень сильно.
Дельфин подвинулся на дюйм или два, еще на дюйм, на фут. Его так оказалось даже тяжелее тащить, ему, наверное, было больно, веревка, наверное, резала кожу…
«Отпускаем», – сказал Макс Гэйл. Мы расслабились.
Я отпустила веревку. «Пойду посмотрю. Так боюсь, что…»
«Проклятье!» Это завопил Гэйл, когда дельфин неожиданно рванулся вперед, дергая хвостом, раскидывая песок. Веревка затрещала в руках Гэйла, он попытался устоять на месте.
Я подбежала обратно: «Извините! Ой, что это?» Он обмотал веревку вокруг правой ладони и запястья, а левую руку поднял вверх, сжал, будто ему больно, я вспомнила, как он смотрел на нее наверху. Должно быть, поэтому ему так тяжело и было привязывать веревку, и он не смог двигать дельфина. «У вас рука болит?»
«Нет. Извините, чуть не упал. По крайней мере, он наверняка жив. Приступаем, нужно еще попробовать, пока он совсем не испугался». Он снова схватился, и мы еще раз попробовали. На этот раз дельфин не шевелился, лежал, как покойник, двигался медленно-медленно. Мы достигли того места, с которого он сорвался, но потом застрял, и невозможно было сдвинуть его с места. Гэйл остановился и вытер пот с глаз. Левая рука отцепилась от веревки и беспомощно повисла.
«Послушайте, это займет всю ночь, – сказала я. – А мы не можем… Я имею в виду, что лодка, может быть, его сдвинет… мотором? – Он так долго молчал, что я занервничала и быстро заговорила: – Да ладно, я понимаю, я… Просто подумала, если Адони действительно в безопасности и добрался, это уже не важно. Забудьте. Вы были очень великодушны, что позволили себя этим вообще обеспокоить. Может быть… Если я просто побуду здесь всю ночь и буду его поливать, если бы вы могли… Как вы думаете, вы можете позвонить Фил и сказать? Ну, что видели меня с террасы и спустились? И конечно, вы спуститесь утром, когда это будет неважно, с лодкой или с Адони… – Он повернулся и смотрел на меня. Тень на фоне звезд. – Если вам не трудно».
«Воспользуемся лодкой сейчас, – сказал он резко. – Как сделаем, привяжем веревку к носу, а потом медленно поедем назад?»
Я радостно кивнула. «Буду с ним рядом, пока не поплывет. Его, может быть, нужно держать, пока не придет в себя, а то утонет. Дыхало накроет вода, а они дышат очень часто».
«Промокнете».
«А я уже».
«Возьмите нож. Вот. Придется перерезать веревку как можно ближе к хвосту».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38