Я арестовал больше привидений, чем любой другой представитель закона. Иногда мне хочется начать писать монументальный труд «Духи, которых я видел, или Путеводитель по миру привидений» в шестидесяти трех томах. Так вы говорили...
– Я хотел сказать, – сказал мистер Давер странным тоном, – что, по-моему, однажды здесь был сам Флак. Я не говорил об этом мисс Белман, но я уверен, что не ошибаюсь. Семь лет назад мужчина, очень представительный, с седой бородой, постучал в дверь около десяти часов вечера и попросился на ночлег. У него было много денег, но это для меня неважно. Обычно я прошу заполнить анкету, но тогда было поздно, холодно, шел снег, и я не мог прогнать путника.
– Как долго он пробыл, – спросил мистер Ридер, – и почему вы решили, что это Флак?
– Потому что он исчез так же, как и Равини, – почти простонал Давер, – рано утром, не заплатив. И он оставил свою пижаму!
Мистер Ридер медленно повернулся и посмотрел на владельца замка.
– Это уже из категории юмористических рассказов, а я слишком голоден для того, чтобы смеяться, – спокойно сказал он. – Когда будет ужин?
В это время прозвучал гонг.
Маргарет Белман обычно ужинала вместе с постояльцами, но за отдельным столом. Она покраснела и почувствовала себя крайне неловко, когда мистер Ридер подошел к ее столу, придвинул стул и потребовал для себя прибор. Каждый из троих постояльцев ужинал за своим столом.
– Некомпанейская публика, – заметил Ридер, разворачивая салфетку и оглядывая зал.
– Как вам понравился мистер Давер?
Д.Г. Ридер мягко улыбнулся.
– Очень забавная личность, – ответил он и рассмеялся, но тут же принял серьезный вид.
– Что-нибудь новое о Равини?
Мистер Ридер покачал головой.
– Я поговорил с привратником, похоже, что это честный и прямой человек. Он сказал, что, придя утром того дня, когда исчез Равини, он нашел входную дверь незапертой. Это говорит о его наблюдательности. Кто такая миссис Бертон? – неожиданно спросил следователь.
– Наша экономка, – улыбнулась Маргарет. – Весьма унылая леди, постоянно намекает, что достойна другой, лучшей жизни, вместо того, чтобы быть заживо погребенной в Силтбери.
Мистер Ридер положил вилку.
– Боже мой! Так это именно та леди, которая знавала лучшие времена? – спросил он.
Маргарет рассмеялась.
– По-моему, она никогда не жила так хорошо, как сейчас. Вульгарна и крайне необразованна. Счета, которые проходят через ее руки, вызывают страх и удивление. Но если серьезно, миссис Бертон могла когда-то жить роскошнее. В первый же день моего пребывания здесь я вошла по какому-то делу в ее комнату (уже потом я поняла, что расспрашивать ее о делах бесполезно, она никогда не работала с бухгалтерскими книгами) и увидела, что миссис Бертон сидит за столом и любуется собственными руками.
– Руками? – спросил Ридер.
Маргарет кивнула.
– Пальцы ее были унизаны замечательными кольцами, – сказала Маргарет, с удовольствием отметив, что ее рассказ произвел нужное впечатление на мистера Ридера, который с грохотом уронил нож с вилкой на тарелку.
– Кольца...
– Огромные бриллианты и изумруды. У меня захватило дух. Увидев меня, она спрятала руки за спину. А на следующий день рассказала, что получила кольца в подарок от жившей в пансионате актрисы и что они не имеют никакой ценности.
– То-есть, бижутерия, – сказал мистер Ридер.
– Бижутерия? – переспросила Маргарет, в ответ мистер Ридер покрутил головой, что, как она уже знала, означало прекрасное настроение и готовность пошутить.
После ужина мистер Ридер послал за владельцем, которому объяснил, что у него много работы и что ему в номере нужны письменный стол и бумага. Маргарет сначала удивилась, почему он не адресовал заказ ей, поскольку подобными делами ведала она, но потом решила, что следователь просто не знал, кто чем занимается.
– Значит, вы много пишете? – с улыбкой спросил мистер Давер. – Я тоже пишу. Я чувствую себя счастливым, когда держу перо в руке. Когда вам лучше работается – утром или вечером? Что касается меня, то я до сих пор не смог найти ответ на этот вопрос.
– Я буду писать до двух ночи, – сказал мистер Ридер, посмотрев на часы. – Это уже давняя привычка. Я пишу с девяти до двух, потом выкуриваю сигарету, выпиваю стакан молока, кстати, распорядитесь, пожалуйста, чтобы мне в номер принесли молоко, и с двух до девяти крепко сплю.
Маргарет с некоторым удивлением выслушала сообщение о привычках мистера Ридера. Обычно он уклонялся от разговоров о себе лично и совершенно не рассказывал о своей работе. За всю свою жизнь Маргарет не встречала более сдержанного человека. «Возможно, Ридер разговорился оттого, что находится на отдыхе», – подумала Маргарет. И вообще в этот вечер он выглядел моложе обычного.
Девушка передала поручение постояльца миссис Бертон, но та начала ворчать.
– Молоко? Да, он похож на человека, который пьет молоко. Уж ЕМУ-ТО бояться нечего!
– А почему надо бояться? – резко спросила Маргарет, но ответа не последовало.
– Никто не любит детективов, рыскающих по чужому дому. Я представляла себе детективов другими.
– А кто сказал вам, что он детектив?
Миссис Бертон посмотрела на Маргарет, подумала и мотнула головой в направлении кабинета мистера Давера.
– Он сказал. А я вынуждена сидеть здесь, работать не покладая рук с утра до вечера, когда я могла бы роскошествовать в Париже или другом месте, приказывая слугам... Отвратительно!
За время пребывания Маргарет в замке Лармес это был уже второй припадок раздражительности. Девушке показалось, что в какой-то момент миссис Бертон хотела поделиться с ней своими сокровенными желаниями и воспоминаниями, но потом передумала. У Маргарет не было ничего общего с этой скучной и ужасно вульгарной дамой, у них не было общих интересов и тем для разговоров. Миссис Бертон была плаксивой, она в любой момент могла пустить слезу по поводу неких несправедливостей по отношению к ней...
– Об меня вытирают ноги, – дрожащим от бессильной злости голосом продолжала экономка, – а она относится ко мне хуже всех. Я как-то пригласила ее к себе на чашку чая, и вы знаете, что она мне ответила?
– О ком вы говорите? – спросила Маргарет с любопытством. Ей не пришло в голову, что упомянутая «она» – это Ольга Крю. Трудно было представить себе холодную, утонченную Ольгу ведущей пустой разговор с миссис Бертон за чашкой чая. Но тем не менее, миссис Бертон имела в виду именно Ольгу.
– Ни о ком... Молоко, вы сказали? Я сама отнесу молоко в номер.
Мистер Ридер переодевался в халат, когда прибыло молоко. Слуга уже принес в номер чернила, ручку и другие канцелярские принадлежности; на столе, на самом видном месте лежали две толстые тетради, при виде которых каждый входящий в номер догадался бы о готовности мистера Ридера заняться литературной деятельностью.
Следователь взял поднос из рук женщины и поставил его на стол.
– Замечательный пансионат, миссис Бертон, – начал он, приглашая даму к разговору. – Вы давно здесь?
– Несколько лет, – последовал короткий ответ.
Миссис Бертон подошла к двери и замялась. Мистер Ридер понял, что, несмотря на сдержанность, она готова посплетничать с новым человеком о пустяках.
– У нас не бывает много постояльцев, сэр. Мистер Давер очень разборчив.
– И правильно делает. Кстати, в каком номере живет мистер Давер?
Экономка вышла из комнаты и указала в конец коридора.
– Да, теперь я вспомнил, он мне говорил. Очень удобно. Я видел, как вы выходили из его номера.
– Вы ошибаетесь, я никогда не бываю в его номере, – резко возразила женщина. – Вы могли видеть...
Она остановилась, затем добавила:
– ...кого-то другого. Вы долго будете работать, сэр?
Мистер Ридер подробно повторил рассказ о своих планах на ночь.
– Будьте добры, передайте мистеру Даверу, чтобы меня не беспокоили. Я тугодум, и любое отвлечение прерывает ход... моих мыслей.
Убедившись, что миссис Бертон спустилась по лестнице, следователь запер дверь на замок и защелку.
Он подошел к открытому окну, задвинул тяжелые портьеры, придвинул письменный стол к окну так, чтобы придержать их, и поставил тетради таким образом, чтобы они закрывали свет настольной лампы. После этого следователь быстро переоделся в костюм, лег на кровать, накрылся покрывалом и крепко заснул.
Маргарет Белман подумала, не послать ли слугу в номер мистера Ридера часов в одиннадцать, чтобы узнать, не будет ли каких распоряжений, но потом передумала. И правильно сделала, ибо это нарушило бы его планы поспать до двух ночи и начать неофициальный осмотр здания, или просто быть полным сил для участия в возможных событиях.
Ровно в два часа следователь проснулся и сел на кровати. Из чемодана он достал спиртовку и необходимые принадлежности для приготовления чая. Пока крохотный жестяной чайник собирался закипеть, Ридер принял холодную ванну. К этому времени закипел чайник.
Мистер Ридер был аккуратным, более того, осторожным человеком. Он всегда с подозрением относился к молоку. Ему приходилось возвращаться домой со службы в ранние утренние часы и видеть, как молочники ставят бидоны и бутылки с молоком у дверей домов. Это навело его на мысль, что легкомысленная традиция могла дать злоумышленникам прекрасную возможность устроить массовое отравление населения. Следователь прикинул, что ловкий преступник в течение месяца мог бы значительно уменьшить население Лондона.
Ридер выпил чаю без молока, пожевал печенье, убрал чайные принадлежности. Достав из чемодана шлепанцы на толстой войлочной подошве, он натянул их поверх туфель. Затем достал резиновую дубинку, которая в умелых руках была опаснее ножа. Дубинка поместилась во внутренний карман пиджака. В чемодане оказался резиновый мешочек с двумя слюдяными окошечками и короткой трубкой. Повертев мешочек в руках, мистер Ридер положил его снова в чемодан. Следующим был тупорылый браунинг, на который следователь посмотрел неодобрительно, так как считал, что огнестрельным оружием следует пользоваться только при самых чрезвычайных обстоятельствах.
Затем из чемодана был извлечен кусок бамбука, внутри которого была более тонкая трубка. В принципе это было складывающееся удилище. К тонкому концу удилища Ридер прикрепил маленький электрический фонарик, выключатель его находился на толстом конце, за который обычно держится рыболов. Следователь проверил выключатель, все было исправно. Осмотрев комнату, он выключил настольную лампу.
При дневном свете мистер Ридер, сидящий, скрестив ноги, на кровати, с удилищем в руке, выглядел бы достаточно смешно, но сейчас он был настроен весьма серьезно. К тому же, следователь был один. Покачивая удочкой, он прислушивался к ночным звукам – шелесту листьев, посвистыванию ветра. Звуков, вызываемых деятельностью человека, пока не было.
Прошло примерно полчаса. Неожиданно от двери потянул холодный сквозняк. Было ясно, что дверь открыта, хотя никаких звуков, свидетельствующих о движении замка или задвижки, не было.
Ридер бесшумно протянул удочку в сторону двери, и опустил одну ногу на пол, готовый вскочить или упасть на пол в зависимости от обстоятельств.
Ничто не касалось конца удочки. Ридер затаил дыхание, прислушался... Он знал, что толстый ковер в коридоре поглощает звуки шагов. «Но человек дышит, – подумал мистер Ридер, – дышать бесшумно не всегда удается». Спохватившись, что он сидит слишком тихо, он изобразил легкий храп и бульканье, естественные для человека его возраста.
Что-то коснулось конца удочки. Мистер Ридер включил фонарик, яркий луч света осветил стену в коридоре. Дверь была открыта, но никого не было...
Ридер был закаленным человеком, но у него по спине побежали мурашки. Кто-то стоял в коридоре, ожидая, что из комнаты выйдет человек с фонарем.
Он выставил конец удочки с фонариком в коридор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22