Доктор продолжал улыбаться:
— Возвратимся к этому печальному событию: насколько мне известно, ваш муж спешно покинул Англию три или четыре года тому назад. Когда же вы видели его в последний раз?
Кора Мильтон уже пришла в себя и предпочла не отвечать на этот прямо поставленный вопрос.
Она чувствовала, что противник сильнее ее и прищурилась под взглядом его проницательных, глубоких глаз.
— Вы прибыли в Сидней через три месяца после его приезда туда, — продолжал доктор, заглядывая в досье. — Вы назывались миссис Джексон и остановились в отеле «Харбур», в комнате номер 36 и часто виделись в то время со своим мужем.
Губы молодой женщины дрогнули.
— Гениально!.. Знать даже номер моей комнаты!..
Затем она прибавила резко:
— Ведь я уже говорила вам, что я его не видела…
Однако доктора нелегко было сбить с толку.
— Он звонил вам по телефону, и вы просили его о встрече. Или, быть может, я ошибаюсь?..
Он остановился, как бы ожидая ответа, но молодая женщина молчала.
Тогда он продолжал:
— А он боялся, что за вами следят, и что вы можете навести полицию на его след…
— Боялся! — воскликнула она, и в голосе ее зазвучали гневные нотки. — Вы забываете, что Артур Генри Мильтон никогда никого не боялся!
И затем прибавила, как бы опомнясь:
— Впрочем, теперь это не имеет значения — ведь его уже нет в живых…
— Давайте воскресим его, — предложил доктор, Он театрально поклонился и щелкнул пальцами.
— Я заклинаю тебя, Артур Генри Мильтон, отплывший из Мельбурна на пароходе «Фемистокл» в день своей второй свадьбы, воскресни! О, воскресни!
Когда доктор назвал пароход, Кора Мильтон вздрогнула, а последние его слова привели ее в ярость.
— Это ложь!.. — закричала она. — Никогда не было второй свадьбы!
Вдруг она спохватилась и смущенно рассмеялась:
— Как глупо с моей стороны возмущаться вашими шутками… Я не обязана отвечать на ваши вопросы и не знаю, зачем я здесь сижу…
Она поднялась с места и направилась к двери.
Уэмбри встал со своего стула.
— Откройте дверь для миссис Мильтон, — сказал доктор и добавил невинным тоном: — «миссис Мильтон» — не правда ли?
Она в негодовании обернулась:
— Что вы хотите этим сказать?
— Я подумал, что это одна из тех артистических свадеб, которые стали такими популярными в последнее время среди людей, утомленных праздностью.
— Быть может, вы и очень известный доктор, — вспыхнула она, — но на этот раз ваш диагноз совершенно неверен!
— Значит, вы действительно замужем?
— Да будет вам известно, что первый раз нас обвенчал пастор на пароходе, и этот брак совершенно законный… Но затем мы еще раз венчались в церкви святого Павла, в Дептфорде!.. И уверяю вас, что в этой свадьбе не было ничего «артистического», как вы говорите, ничего… кроме… моего приданого.
— Замужем! — прошептал недоверчиво доктор. — Однако, у женатых людей очень короткая память… муж забыл прислать вам ваши любимые орхидеи…
— При чем тут орхидеи?
Этот старик уж не только раздражал ее, он внушал страх…
— Ведь он всегда присылал вам орхидеи в день свадьбы, — вымолвил доктор, в упор глядя на молодую женщину. — Даже, когда он скрывался в Австралии и когда вы жили в разных городах, когда за вами и за ним следили, он посылал вам эти цветы… Однако, в этом году вы не получили орхидей… Я не думаю, чтобы он просто забыл… Но, может быть, он кому-нибудь другому послал их на этот раз?
В глазах ее сверкнуло пламя.
— Так вот вы о чем! Знайте же, что Артур никогда не думал о другой женщине, и что он подвергал себя величайшей опасности, чтобы только повидаться со мной… Я должна была встретиться с ним на Коллинз-стрит, но не узнала его… А он ведь рисковал жизнью только затем, чтобы издали увидеть меня…
— Да, было из-за чего рисковать! — сказал доктор. — Значит, он был в Мельбурне, когда вы жили там, и все же не послал орхидей?
Она взвилась.
— Орхидеи!.. Очень мне нужны орхидеи!.. Когда я не получила их, я поняла… — она сразу остановилась.
— …Что он уехал из Австралии, — договорил за нее доктор. — Потому и вы так поторопились уехать… Я начинаю думать, что вы все еще влюблены в него!..
Она улыбнулась и произнесла:
— Я полагаю, что теперь могу уйти?.. Ведь вы не намерены меня арестовать?
— Вы совершенно свободны и можете идти, куда хотите, миссис Мильтон, — сказал комиссар Уорфолд.
— До свидания.
Она направилась к двери.
— Любовь слепа, — не унимался доктор. — Вы встретились с ним на Коллинз-стрит и не узнали его… Вы хотите заставить нас поверить, что он так был хорошо загримирован, что вы не узнали его средь бела дня… Ведь это же совершенно невероятно, миссис Мильтон! Подумайте, что вы говорите!..
Кора уже не владела собой.
— На Коллинз-стрит! — с презрением бросила она. — Он мог бы появиться даже на Риджент-стрит средь бела дня и никто бы не узнал его… Что я говорю… Он мог бы прийти сюда, в Скотленд-Ярд, в самую пасть льва, и вы бы не узнали его… И он способен на такой сумасшедший поступок!.. Вы могли бы охранять все входы и выходы, а он спокойно вошел бы сюда и вышел бы отсюда!!! — Она вплотную подошла к своему мучителю.
В этот момент в комнату вошел инспектор Блисс.
Кора Мильтон вдруг побледнела и лишилась чувств.
Глава 19. Доктор чувствует тайну
С детства Мэри питала к Морису Мейстеру, несмотря на ходившие о нем слухи, искреннее уважение.
Она не чувствовала со стороны Мейстера никакой опасности. Она слишком давно была с ним дружна, чтобы представить себе, что он может увлечься ею.
Предложение переехать к нему в дом она восприняла как простую любезность. Отказ же ее был главным образом основан на стремлении к самостоятельности и нежелании быть ему в чем-то обязанной.
Но тем не менее, у нее никак не шла из головы история Гвенды Мильтон. И хотя никто не рассказывал ей подробности трагедии, она соединила в уме обрывки полученных сведений Со своими догадками и вынесла совершенно определенное заключение. Мейстер уже виделся ей далеко не таким, каким создало его ее детское воображение.
Придя однажды утром на службу, она увидела, что в окна вставляют новые рамы. Рабочие объяснили ей, что получили распоряжение сделать новые ставни с болтами.
Мэри недоумевала, зачем это понадобилось Морису, раньше никогда не боявшемуся грабителей, предпринимать подобные меры. Правда, у Мейстера было очень ценное серебро, которым всегда любовался Хэккит. Он нередко говаривал:
— Каждый раз, когда я чищу этот серебряный кувшин, мисс, я думаю о том, что за него полагалось бы, приблизительно, девять месяцев тюрьмы.
Она попробовала спросить Мейстера, почему он теперь так тщательно запирается на ночь, но он только заметил:
— Я предпочитаю, чтобы тот, кто хочет войти ко мне в дом, пользовался бы исключительно звонком.
Затем он начал жаловаться ей на свое одиночество и попросил прийти как-нибудь вечером на ужин, обещая сыграть на рояле ее любимые вещи.
На этот раз Мэри не ответила прямым отказом, а обещала подумать.
В этот день Морис был занят не совсем обычным клиентом — автомобилистом, который был арестован вследствие того, что управлял автомобилем в нетрезвом состоянии.
Вечером он попросил Мэри отнести срочное письмо доктору Ломонду, который дал свое заключение по этому поводу.
Доктор Ломонд находил, что автомобилист был совершенно пьян, Мейстер же, не доверяя мнению полиции, настаивал на освидетельствовании своего клиента его постоянным врачом и просил доктора Ломонда присутствовать при этом.
Мэри рассказала ему о своей встрече с доктором у входа в Скотленд-Ярд.
Мейстер поджал губы и заметил:
— Этот старик умен, как черт. В его голове больше мозгов, чем у всех людей Скотленд-Ярда вместе взятых. Постарайтесь как можно любезнее улыбнуться ему, дорогая Мэри: мне непременно нужно освободить этого клиента — он богатый биржевой маклер.
Мэри сомневалась, могла ли ее улыбка произвести впечатление на доктора: ей казалось, что он человек очень стойких убеждений, не поддающийся подобному нажиму.
Прислуга, открывшая ей дверь, сказала, что доктор только что пришел со службы и вряд ли согласится ее принять.
Мэри все же попросила доложить о себе. Горничная ушла, тотчас же вернулась и ввела ее в гостиную, где сидел старый доктор с открытой книгой на коленях.
Он посмотрел на девушку поверх очков, надетых на кончик носа.
— Рад вас видеть, дорогая мисс! — воскликнул он, поднимаясь с кресла и идя ей навстречу.
Она подала ему письмо Мейстера, которое он прочел, бормоча себе под нос:
— А… от Мейстера!.. Про этого пьяного скандалиста… Он действительно был пьян, и все медицинские светила не в состоянии сделать его трезвым!.. Отлично, отлично!..
Он сложил письмо, сунул его в карман и снова с улыбкой посмотрел поверх очков на нее.
— Итак, Мейстер сделал из вас рассыльного? Присядьте, прошу вас.
— Благодарю вас, доктор, — ответила она. — Я спешу домой.
— Вы спешите домой, — повторил он. — И знаете, вы будете весьма благоразумны, если останетесь в своей квартире…
Мэри неожиданно для себя вдруг стала рассказывать про посещение Блиссом ее квартиры. Когда она опомнилась, то поняла, что описала ему уже добрую половину всего происшествия.
— Да, любопытный случай, — задумчиво заметил Ломонд. — Славный малый этот Аллан Уэмбри, — прибавил он, глядя с улыбкой на Мэри из-под кустистых бровей. — Вот что я вам скажу: вы удивляетесь, почему Блисс забрался в вашу квартиру? Конечно, я не могу сказать вам с достоверностью, однако, я психолог и всегда отдаю предпочтение мотивам, которые имеют под собой реальную почву! Блисс вошел в эту квартиру, ибо искал нечто очень ему нужное. А когда полицейскому офицеру что-нибудь очень нужно, он способен на большой риск… У вас ничего не пропало?
Она покачала головой.
— Ничего, кроме письма, которое мне не принадлежало: его случайно оставила у меня миссис Мильтон. Я нашла его и заперла в ящик. Это была единственная вещь, которая пропала…
Доктор в раздумьи потер подбородок.
— Разве мог Блисс знать, где оно находится? И если он это знал, то стал ли бы он рисковать сломать себе шею из-за того, чтобы добыть его?.. И даже если бы он его добыл, чего бы он этим достиг?..
Доктор пожал плечами.
— Здесь кроется какая-то тайна, которую я не в состоянии разгадать…
Он проводил девушку до дверей и смотрел ей вслед все время, пока она спускалась по лестнице.
Глава 20. В доме Мейстера неладно
После посещения Скотленд-Ярда Мейстера будто подменили.
Он меньше стал следить за собой и теперь уже никогда не расставался с бутылкой.
Вместо того, чтобы заниматься делами, он каждое утро теперь проводил за роялем, к большому удовольствию Мэри. Играл он достаточно профессионально и с большим чувством. Мэри даже казалось, что чем больше он пьет, тем лучше играет. Он весь отдавался музыке, и Мэри зачастую подолгу не могла добиться от него ответа на какой-нибудь вопрос.
Мейстер стал необыкновенно нервным и боязливым, вздрагивал при малейшем шорохе и пугался каждого стука в дверь.
Хэккиту иногда становилось жутко, когда он заставал хозяина за столом, заставленным бутылками.
Однажды, когда Аллан был на службе, его позвали к телефону. Говорил Хэккит, и в голосе его слышалась тревога. Он просил инспектора приехать в дом Мейстера и привезти с собой доктора.
— Что случилось с Мейстером? — спросил Аллан.
— С ним что-то неладное, сэр, — ответил Хэккит. — Он заперся у себя в спальне и все время кричит и стонет…
Через четверть часа Аллан и доктор Ломонд стояли перед дверью Мейстера. Им открыл Хэккит, трясущийся от страха.
— Почему же вы не вызвали своего домашнего врача, Сэм? — строго спросил Аллан.
— Я так напуган, сэр, — ответил Хэккит. — Он все время буйствует.
— Я подымусь к нему, — сказал доктор. — Где его комната?
Сэм отвел его наверх и вскоре вернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17