- Да, - сказал я. - Он часто подчеркивал в лекциях, что древние боги
упустили многое из того, что могли бы сделать. Считал, что, присмотрись
они повнимательнее к своим смертным подопечным, болезни, нищета, несчастья
и войны исчезли бы с лица Земли. И еще утверждал, что древние боги на
самом деле были всего лишь людьми, которые каким-то образом приобрели
сверхчеловеческие способности и не знали, как ими воспользоваться, так как
были несведущи в философии, этике и других науках.
Он, бывало, говорил, что мог бы гораздо лучше устроить жизнь простых
людей, и разражался целой лекцией на тему "Как быть богом и любить это
занятие". Это, естественно, вызывало у нас гомерический смех, так как
невозможно было представить себе кого-либо, менее подходящего для роли
бога, нежели Дурхэм.
- Об этом мне известно, - сказала Алиса. - Из писем сестры. Она
считала, что именно это особенно раздражало Поливиносела. Он не понимал,
что профессор просто проецирует на аудиторию придуманный им мир, не
переставая мечтать о месте, куда можно было бы сбежать от изводящей его
жены. Бедняга!
- Хорош бедняга! - хмыкнул я. - Ведь он устроил все именно так, как
того и желал, не правда ли? Кто другой может похвастаться тем же, да еще в
таких масштабах?
- Никто, - призналась Алиса. - Расскажите мне, на чем акцентировал
Дурхэм в своем "Золотом Веке"?
- Он утверждал, что вся история человечества свидетельствует о том,
что так называемый простой человек, Человек Заурядный - это такой малый,
которому больше всего хочется, чтобы его никто не беспокоил, и жизнь
кажется ему приятной только тогда, когда все его земное существование
протекает совершенно гладко. Его идеалом является существование без
болезней, когда много еды, развлечений и секса. Ему нравится, когда его
обожают другие, не беспокоят оплатой счетов. Работать он хочет ровно
столько, сколько требуется для того, чтобы не лезть на стенку от скуки. А
главное - чтобы за него все время и обо всем думал и решал кто-нибудь
другой. Большинство людей втайне мечтают о том, чтобы все заботы об их
жизненном устройстве взяло на себя какого-либо рода божество, а сами бы
они занимались только чем-нибудь приятным.
- Значит, воскликнула Алиса, - он ничем не лучше Гитлера или Сталина!
- Отнюдь нет, - возразил я. - Ему удалось устроить рай на Земле, в
чем мы можем удостовериться, оглянувшись вокруг. И он не является
приверженцем какой-либо одной идеологической схемы, сторонником применения
насилия. Профессор...
Я запнулся, поняв, что начал защищать его.
Алиса злорадно хихикнула.
- Вы изменили свое мнение?
- Нет. Совсем нет. Ибо профессор, как и всякий диктатор, вынужден был
извратить свои первоначальные взгляды. Он таки прибегнул к насилию -
вспомните Поливиносела.
- Плохой пример. Он всегда был ослом, ослом и остался. И откуда нам
знать, а не нравится ли ему быть именно ослом, а не кем-нибудь другим?
Ответить я не успел. Вся восточная половина небосвода внезапно
озарилась грандиозной вспышкой. Через секунду-две до нас докатился
оглушительный грохот взрыва. Мы были просто ошеломлены, так как свыклись с
мыслью, что в этой долине подобные химические реакции невозможны.
Алиса вцепилась в мою руку.
- Неужели атака началась раньше, чем было запланировано? Или нас
просто не поставили в известность?
- Я так не думаю. С чего бы это атаку начинать именно здесь? Давай
пойдем и поглядим, что же, собственно, произошло.
- У меня такое впечатление, будто сверкнула молния, но какая-то не
такая...
- Вы имеете в виду негативное изображение молнии? - высказал я
мелькнувшую и у меня мысль.
- Вот именно, - кивнула Алиса. - Вспышка была черной.
- Мне доводилось видеть молнии, которые разветвлялись, - сказал я. -
Но это первая... - Голос мой опустился до шепота. - Нет, бред какой-то.
Нужно подождать, прежде чем выносить определенное суждение.
Мы перешли с грейдера на пересекающее его мощеное шоссе. Это была
государственная автотрасса, в полутора милях отсюда проходящая мимо
аэропорта Мелтонвилла.
Восточная часть неба снова озарилась вспышкой, и на этот раз мы
увидели, что взрыв произошел гораздо ближе, чем казалось в прошлый раз. И
поспешили вперед, готовые в любую секунду укрыться в лесу в случае
возникновения угрозы. Пройдя полмили, я внезапно остановился как
вкопанный.
- Что случилось? - спросила Алиса.
- Что-то я не припоминаю, чтобы здесь когда-нибудь протекал ручей, -
медленно ответил я. - Совершенно точно, его здесь раньше не было. Я очень
часто бродил тут, еще когда был бой-скаутом.
Однако сейчас перед нами было русло ручья. Оно шло с востока, со
стороны Онабака, и поворачивало на юго-запад, в сторону от реки. Русло
перерезало автотрассу, образовывая на ней разрыв шириной метров в десять.
Кто-то притащил два длинных древесных ствола, перебросил их через ручей и
уложил между ними планки, соорудив некоторое подобие моста.
Мы пересекли пересохшее русло и двинулись по шоссе дальше, но еще
один взрыв слева убедил нас в том, что мы идем совсем не в ту сторону.
Этот взрыв произошел совсем рядом, на краю просторного луга, на месте
которого когда-то была стоянка автомашин.
Алиса потянула воздух носом.
- Пахнет горелой зеленью.
- Да. - Я вытянул руку в сторону дальнего берега ручья, хорошо
освещенного луной. - Смотрите.
Полуобгорелые, изломанные стебли и ветви каких-то растений размером с
добрую сосну, разбросанные метров на пятнадцать-двадцать друг от друга,
устилали берег и дно ручья. Что это означает? Оставалось подойти поближе и
разобраться.
Возле моста, где ручей неожиданно обрывался, мы наткнулись на толпу
человек эдак в сто, образовавшую круг. Чтобы увидеть, что же такое
интересное происходит внутри этого живого кольца, пришлось проталкиваться
при помощи локтей. Мы еще не успели протиснуться, как вдруг какая-то
женщина истошно завопила:
- Он опять налил слишком много Отвара!
- Спасайся, кто может! - взревел кто-то из мужчин.
И сразу же вокруг нас образовалась невероятная мешанина из обнаженных
тел. Вопя, толкаясь и пиная друг друга, люди рассыпались во все стороны.
Причем все это они проделывали с заливистым смехом, словно предвкушая
хорошую потеху - странная смесь паники и пренебрежения к опасности.
Чтобы Алиса не потерялась в толпе, я крепко держал ее за руку.
- А в чем опасность? - крикнула она поравнявшемуся с нами мужчине.
Он представлял из себя фантастическое зрелище. Это был первый
человек, на котором была какая-то одежда. Голову его покрывала красная
феска с кисточкой, туловище опоясывал светло-зеленый широкий пояс, за
который была заткнута кривая сабля под таким непривычным углом, что скорее
напоминала румпель швертбота. Иллюзия эта усугублялась скоростью, с
которой он мчался.
Услыхав ее возглас, мужчина смерил нас свирепым взглядом, полностью
соответствовавшим нелепости своего наряда, и что-то прокричал.
- Что?
Он снова что-то выкрикнул и помчался дальше.
- Что он сказал? - спросил я у Алисы.
- Какая-то абракадабра.
Мельтешащая вокруг толпа совсем обезумела, когда раздавшийся позади
взрыв повалил нас наземь лицом вниз. За ударной волной последовала волна
горячего воздуха, затем на нас посыпался град камней и комьев грязи.
Получив удар по ноге, я взвыл от боли и подумал, что только перелома мне и
не хватало. На шее моей висела Алиса, монотонно причитая:
- Спасите меня! Спасите...
Я бы с удовольствием это сделал, но вот кто будет спасать меня?
Столь же неожиданно, как и начался, каменный град прекратился, а с
ним прекратились и вопли поваленных наземь людей. Еще некоторое время
стояла тишина, прерываемая изредка вздохами облегчения, а затем раздался
хохот, восторженные возгласы, и вокруг нас опять замелькали белые в лунном
свете, обнаженные тела, восставшие, словно привидения, из густой травы.
Чувство страха не могло долго сохраняться у этих, ничем не сдерживаемых
людей. Они весело подтрунивали друг над другом по поводу бегства,
обменивались впечатлениями.
Он остановил одну женщину, полногрудую красавицу лет двадцати пяти -
все женщины, употребляющие Отвар, были красивы, отменно сложены и молодо
выглядели, - и спросил:
- Что, собственно, произошло?
- О, этот идиот-словоблуд налил в яму слишком много Отвара, улыбаясь,
пояснила она. - Это же и ежику понятно, что должно было произойти. Но он
нас не слушал, а его приятели, такие же недоумки, как и он сам, слава
Мэхруду!
Произнеся имя бога, она сделала известный нам знак. Эти люди, какими
бы легкомысленными и непочтительными не были во всех других отношениях,
никогда не забывали выразить свое уважение Мэхруду.
- Кто? А? - смутился я, совсем сбитый с толку ее словами.
- И-а, - передразнила меня женщина, и я похолодел от мысли, что она
имеет в виду Поливиносела, хотя это явно было продиктовано просто
бестолковостью моего вопроса.
- Словоблуды, разумеется, лысенький. - Быстро окинув меня с ног до
головы проницательным взглядом, она добавила: - Если бы не это, я бы
подумала, что ты еще не отведал Отвара.
Я не понял, что она подразумевала под "этим", и посмотрел вверх, куда
она небрежно махнула рукой, но не увидел ничего, кроме чистого неба и
огромной луны искаженной формы.
Продолжать расспросы мне расхотелось, чтобы не казаться новичком, и,
оставив в покое женщину, мы с Алисой последовали за толпой. Она
направлялась к месту, где обрывался ручей и зияла теперь воронка, одного
взгляда на которую было достаточно, чтобы понять, откуда здесь столь
неожиданно появилось пересохшее русло - кто-то высек его серией чудовищных
взрывов.
Мимо нас прошмыгнул какой-то мужчина. Он энергично работал ногами,
туловище его было сильно наклонено вперед, а одна рука спрятана за спину.
Другой рукой мужчина держался за свою густо поросшую волосами грудь.
Голову его украшала нахлобученная набекрень одна из тех шляп с высоким
гребнем, какие можно увидеть во время парада на высоком военном
начальстве. Пояс вокруг обнаженного торса поддерживал шпагу в ножнах.
Довершали наряд остроносые ковбойские ботинки на высоких каблуках. Мужчина
сердито хмурился. В руке, заложенной за спину, он держал большую карту.
- Эй, адмирал, - окликнул я его.
Мужчина продолжал двигаться, не обращая на меня никакого внимания.
- Генерал!
Он даже не обернулся.
- Босс! Шеф!
Никакой реакции.
- Эй, вы!
- Дварубы схытники? - неожиданно отозвался он.
- Что?
- Помолчите лучше, пока не потеряли верхнюю челюсть, - заметила
Алиса, глядя на мой разинутый от удивления рот. - Идемте дальше.
И мы поспешили к краю глубокой выемки, опередив толпу, иначе потом
туда пробиться было бы очень трудно.
Выемка имела в поперечнике около десяти метров и конусом уходила
вниз, к центру, который располагался на глубине около семи метров. Точно
посредине выемки возвышалось огромное, почерневшее, обгоревшее растение.
Это был стебель кукурузы с листьями, султанами и прочими атрибутами, но
высотой, самое меньшее, метров в пятнадцать. Стебель угрожающе наклонился
и, казалось, достаточно тронуть его пальцем, как он, объятый пламенем,
рухнет на землю. Причем прямо на нас, ибо стебель был наклонен в нашу
сторону. Корни гигантской кукурузы были наполовину обнажены, как трубы,
когда чинят прорвавшийся водопровод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14