Потом они поехали на север, по дороге вдоль берега и в миле от станции Уитбек достигли легендарного дорожного знака – Марш-Энд. Она съехала с дороги, и машина затряслась на избитой колее, ведущей к морю.
Они следовали направлению петлявшего ручья, который извивался, как змея, теряясь местами в жесткой болотистой траве и грязных лужицах, где в камышах гнездились дикие утки и куда с моря несло туман, сглаживая контрастность окружающего, делая все расплывчатым, бесформенным, словно сновидение.
Машина свернула на другую колею, проходившую через рощицу, за которой у истока ручья виднелась одинокая ферма.
Дом стоял среди берез у края воды – старинная постройка из серого камня, а рядом добротный амбар. Постройки и дворик огораживала стена. Но когда они подъехали ближе, Роган понял, в каком все было запустении. Поломанные части забора, облезшая покраска... Между булыжниками проросла трава.
Машина остановилась, Ханна Костелло выключила мотор и состроила рожицу.
– Не очень красиво. С годами приливы испортили пастбища. На жизнь здесь не заработаешь ничем, кроме охоты на дичь и рыбной ловли. Агенты по недвижимости с удовольствием сдали эту ферму на год.
Он нахмурился.
– Очень длинный срок.
– Любой более короткий вызвал бы подозрения.
Она помолчала неуверенно, потом продолжала:
– Когда ты в последний раз видел Колама О'Мора?
– Десять лет назад.
– Он изменился. Постарайся не показывать этого. Думаю, что он очень честолюбивый.
Роган не успел ответить. За его спиной отворилась дверь, и он торопливо оглянулся. В дверях стоял мужчина, опирающийся на палку. С его широких сутулых плеч, подавшись немного вперед, свешивалась голова.
– Шон! – раздался хриплый шепот. – Клянусь всем, что есть святого, это – Шон Роган!
Увиденное потрясло, как удар. Роган с усилием сделал глотательное движение и пошел с вытянутой рукой ему навстречу.
– Колам, старый леший! Давно не видел тебя.
На мгновение в рукопожатии отразилась прежняя сила, запомнившаяся ему с тех пор, но только на мгновение. И Колам О'Мор хрипло засмеялся.
– Говорят, что время все меняет, Шон. Мне оно угодило прямо в зубы. Рад, что с тобой оно обошлось более милостиво.
Он повернулся и захромал вдоль побеленного известью коридора. Роган пошел за ним, видя, что на высохшем мужчине, которого он когда-то знал под именем Колама О'Мора, одежда висит мешком.
В просто обставленной гостиной стоял стол, два мягких кресла возле камина и лежали камышовые циновки на полу. Колам О'Мор опустился в одно из кресел и посмотрел на Ханну.
– На серванте стоит бутылка, девочка, и стаканы. И не говори мне – не надо. Обо мне теперь можно не заботиться.
Роган расстегнул пояс на своем плаще, снял его и сел в другое кресло, проговорив:
– Колам, что с тобой?
Старик пожал плечами.
– Суровая жизнь, выпавшая на мою долю. Дают о себе знать прошлые грехи... Разве это имеет значение? – Он покачал головой. – Я не видел человека, который выглядел бы лучше, просидев семь лет в английской тюрьме.
Роган хмыкнул.
– Помнишь, что писал Том Кларк? Никогда не сдавайся. Продолжай драться и полагайся на чувство собственного достоинства.
О'Мор кивнул. Разве не поступал он именно так все последние пятнадцать лет?!
Ханна налила виски в оба стакана, поднесла их мужчинам, старик обнял ее за талию.
– Ей повезло, что я не моложе ее на тридцать лет, Шон. Эта девочка что надо. – Он улыбнулся ей. – Изобрази ему какой-нибудь завтрак, красавица, пока мы разговариваем.
Она взглянула на Рогана, и в ее глазах отразились непроизнесенные слова. Она вышла. О'Мор отпил немного виски из своего стакана и с облегчением вздохнул. Вынул трубку и начал набивать ее из кожаного кисета.
– Ты только что слышал новости. Теперь они носятся кругами блокируют все дороги из этих проклятых болот, а ты махнул за триста пятьдесят миль, где они меньше всего думают обнаружить тебя. Над этим можно только посмеяться.
Роган чокнулся с ним.
– Благодаря Большому Мужчине.
– Организация заботится о своих членах, – заявил Колам О'Мор. – Признаюсь, что пришлось потратить немало времени, но не только по моей инициативе.
Наступило недолгое молчание, потом Роган спросил, подбирая слова:
– А как отсюда быстрее всего добраться до Керри, Колам?
– Ну, видишь ли, Шон, я ведь хотел кое-что обсудить с тобой, верно?
За этими словами скрывалось что-то очень важное, что-то такое, чего он пока не понимал, что оставалось под спудом происходившего с тех пор, как Соамс посетил тюрьму, после чего, казалось, прошло сто лет...
Колам взял сигарету, прикурил ее от тлеющей в камине головешки.
– Мы знаем друг друга давно, Колам, слишком давно, чтобы испытывать какую-то неловкость в наших отношениях. О чем же ты хотел поговорить со мной?
– О простых вещах. У нас для тебя есть работа, Шон.
– У вас?
– У организации.
– Насколько я понимаю, она свернула свою деятельность после прекращения пограничной войны.
Колам О'Мор причмокнул.
– Сказки для простаков и старух. Просто мы столкнулись с трудностями, Шон. Теперь мы проводим крупномасштабную реорганизацию, и нам нужны деньги.
– А где мы их можем раздобыть?
Старик повернулся к столу, выдвинул ящик, вынул оттуда карту и разложил ее на полу. На ней давалась детальная схема озерного края. Свою палку он использовал в качестве указки.
– Почтовые поезда из Глазго в Лондон проходят через Карлайл и Пентрис. Обрати внимание, что Кендал остается в стороне. До Кендала идет местная ветка. И она вливается в основную колею на станции Ригг, в восьми милях к югу от Кендала.
– Ну и что?
– Каждую пятницу Ассоциация центральных банков отправляет из Пентриса бронированную машину. Она совершает своего рода круг между озерами и по морскому берегу, заезжает в Кесвик, Уайтхевен, Сискейл и другие места. Из Браутона, который ты проехал по дороге сюда, машина направляется в Эмблсайд, а потом мимо Уиндермера в сторону Кендала. Прибывает на станцию Ригг в три часа дня, к приходу лондонского экспресса.
– Какой груз они перевозят?
– Обычные наличные накопления к концу недели, главным образом старые купюры, чтобы их потом опять пустить в оборот. Ты знаешь, как работают банки. Они не хотят, чтобы деньги оставались в сельских филиалах. Обычно где-то четверть миллиона.
– Такие деньги вполне пригодились бы.
– И даже очень. Для организации.
Роган резко засмеялся.
– Упаси нас Боже, но это же сумасшествие! – Он подошел к окну, потом круто повернулся. – Так, значит, ради этого ты помог мне бежать после семи лет отсидки, Колам О'Мор?
– У тебя самая светлая голова во всей нашей организации, – спокойно отозвался О'Мор. – Гениальный организатор! Мы нуждались в тебе все эти годы.
– А если бы я вам не понадобился, то где бы я был сейчас, Колам О'Мор?
– Нам дорого стоило вызволить тебя, парень, и не только с точки зрения наличных денег. Я полагаюсь на тебя.
– Тогда я тебя сейчас разочарую. – Роган покачал головой и подошел к камину. – Я всем этим сыт по горло, Колам, неужели ты не понимаешь этого? Мне сорок лет, и двенадцать из них я провел в тюрьме. Что касается меня, то я выхожу из игры. Организация должна найти другой способ получить то, что ей требуется. Я уже накушался всего этого.
Старик кивнул.
– А чем же ты тогда займешься?
– В Керри имеется ферма, на которой теперь ждут меня, и ты, знаешь об этом прекрасно. Мой отец занимался на ней всеми делами с тех пор, как десять лет назад отошел от политической деятельности. Он все больше стареет. Колам, и я тоже.
– Разве это не относится ко всем остальным? – Старик вздохнул. – Пусть будет так. К северу отсюда есть местечко на морском берегу, которое называется Равенглас. Я дам тебе фамилию одного человека. За сто фунтов он перевезет тебя по воде. – Он опять выдвинул ящик, вынул оттуда пачку банкнотов и бросил ее на стол. – Удачи тебе, Шон Роган.
Роган взял кредитки, прикинул их на вес, лицо его нахмурилось.
– А как ты?
– Да храни нас Бог, парень. Меня ждут дела, и вон в тех горах находятся люди, готовые на все. Я сам постараюсь справиться со всем этим.
Роган постоял некоторое время, пристально смотря на него, потом, не говоря ни слова, повернулся, распахнул дверь и вышел на улицу.
Глава 6
Прилив гнал волну на берег, булькал в крабьих дырах; водная рябь накрывала грязные болотные лужи, превращаясь в гладкую, отливающую серебром поверхность, усеянную морскими астрами; где-то одиноко прокричала птица.
Роган прошел по узкой дамбе к тропинке, заросшей болотной травой и тростником в рост человека. Повинуясь какому-то неосознанному импульсу, он свернул вправо, на более узкую тропинку, пролегшую через кустарник, и вышел по ней к узенькой бухточке, где обнаружил моторную лодку, стоявшую на якоре возле берега.
Вокруг – никого. Он прыгнул на палубу и прошел в рулевую рубку. Хотя посудина была явно старая, но в хорошем состоянии, и ее внутренние помещения, видно, только недавно подмели. Бронзовый компас и ручки управления двигателя отполированы до блеска. Он услышал на палубе за своей спиной какое-то движение, оглянулся и увидел Ханну Костелло, которая стояла и наблюдала за ним.
Он подошел к ней, и она бросила ему на руки плащ.
– Я подумала, тебе это может пригодиться.
Он надел его, поднял воротник, защищаясь от дождя, закурил очередную сигарету.
– Этот катер принадлежит Коламу?
Она кивнула.
– Он приплыл на нем из Равенгласа.
– Это его привычка – смываться тотчас, когда дело сделано?
Она снова кивнула, а Роган покачал головой.
– Ну, это не для меня. Я сматываю удочки теперь же!
– Тебя никто не держит.
Дождь неожиданно полил как из ведра, и он задумчиво остановил свой взгляд на бескрайней, казалось, болотистой равнине.
– Здесь какое-то странное место. Подобного я нигде не видел. Можно побожиться, что за нами подсматривают из-за каждого куста.
– Духи умерших, – отозвалась она. – Древние места. Равенглас был портом еще при римлянах. Они называли его Гланнавентой. Примерно сто лет назад здесь на рассвете в один из дней на илистых отмелях нашли залитый кровью баркас, а в нем двенадцать таможенников с перерезанными глотками. Контрабандисты использовали эту ферму в качестве своего пристанища.
– Ничто не меняется, – философски заметил Роган.
Она ответила кивком.
– Усвоить этот урок труднее всего. Всю жизнь я пытаюсь что-то изменить, да и сама пытаюсь измениться. Но из этого ничего не выходит.
– Как ты оказалась впутанной во все это?
– На этот вопрос ответить легко. Я живу со своим дядей, Педди Костелло, в местечке, которое называется Скардейл, в пустынной болотистой местности, к северу от Эмблсайда. В качестве прикрытия он использует овцеводческую ферму в этом месте, которая практически разорилась. А во время войны он вместе с моим отцом стал членом организации Большого Мужчины на севере Англии. Полгода назад он пронюхал об этом банковском фургоне и связался с Коламом.
– Зачем ему это?
– Потому что, будучи пьяным или трезвым – что случается довольно редко, – он живет в воображаемом мире действий и страстей, и, как театральный герой, восклицает: «Боже, храни Ирландию!» Он и себя все еще продолжает считать одним из героев, который продолжает вести благородную борьбу.
– А разве это плохо?
– Это глупое заблуждение, – сказала она, – что еще хуже. Эхо чего-то, что давно уже миновало. Мир изменился. В нем больше нет места людям типа моего дяди.
– Или меня?
– Если вы – два сапога пара. Собираешься ли ты уехать из Равенгласа на этом катере?
– Я был бы глупцом, если бы не сделал этого.
Она оперлась на палубные перила и будто мысленно заглянула в прошлое.
– Когда я была еще девчонкой, в Ливерпуле, мне все уши прожужжали о Шоне Рогане, великом Шоне Рогане. Мой престарелый родитель был, между прочим, твоим поклонником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Они следовали направлению петлявшего ручья, который извивался, как змея, теряясь местами в жесткой болотистой траве и грязных лужицах, где в камышах гнездились дикие утки и куда с моря несло туман, сглаживая контрастность окружающего, делая все расплывчатым, бесформенным, словно сновидение.
Машина свернула на другую колею, проходившую через рощицу, за которой у истока ручья виднелась одинокая ферма.
Дом стоял среди берез у края воды – старинная постройка из серого камня, а рядом добротный амбар. Постройки и дворик огораживала стена. Но когда они подъехали ближе, Роган понял, в каком все было запустении. Поломанные части забора, облезшая покраска... Между булыжниками проросла трава.
Машина остановилась, Ханна Костелло выключила мотор и состроила рожицу.
– Не очень красиво. С годами приливы испортили пастбища. На жизнь здесь не заработаешь ничем, кроме охоты на дичь и рыбной ловли. Агенты по недвижимости с удовольствием сдали эту ферму на год.
Он нахмурился.
– Очень длинный срок.
– Любой более короткий вызвал бы подозрения.
Она помолчала неуверенно, потом продолжала:
– Когда ты в последний раз видел Колама О'Мора?
– Десять лет назад.
– Он изменился. Постарайся не показывать этого. Думаю, что он очень честолюбивый.
Роган не успел ответить. За его спиной отворилась дверь, и он торопливо оглянулся. В дверях стоял мужчина, опирающийся на палку. С его широких сутулых плеч, подавшись немного вперед, свешивалась голова.
– Шон! – раздался хриплый шепот. – Клянусь всем, что есть святого, это – Шон Роган!
Увиденное потрясло, как удар. Роган с усилием сделал глотательное движение и пошел с вытянутой рукой ему навстречу.
– Колам, старый леший! Давно не видел тебя.
На мгновение в рукопожатии отразилась прежняя сила, запомнившаяся ему с тех пор, но только на мгновение. И Колам О'Мор хрипло засмеялся.
– Говорят, что время все меняет, Шон. Мне оно угодило прямо в зубы. Рад, что с тобой оно обошлось более милостиво.
Он повернулся и захромал вдоль побеленного известью коридора. Роган пошел за ним, видя, что на высохшем мужчине, которого он когда-то знал под именем Колама О'Мора, одежда висит мешком.
В просто обставленной гостиной стоял стол, два мягких кресла возле камина и лежали камышовые циновки на полу. Колам О'Мор опустился в одно из кресел и посмотрел на Ханну.
– На серванте стоит бутылка, девочка, и стаканы. И не говори мне – не надо. Обо мне теперь можно не заботиться.
Роган расстегнул пояс на своем плаще, снял его и сел в другое кресло, проговорив:
– Колам, что с тобой?
Старик пожал плечами.
– Суровая жизнь, выпавшая на мою долю. Дают о себе знать прошлые грехи... Разве это имеет значение? – Он покачал головой. – Я не видел человека, который выглядел бы лучше, просидев семь лет в английской тюрьме.
Роган хмыкнул.
– Помнишь, что писал Том Кларк? Никогда не сдавайся. Продолжай драться и полагайся на чувство собственного достоинства.
О'Мор кивнул. Разве не поступал он именно так все последние пятнадцать лет?!
Ханна налила виски в оба стакана, поднесла их мужчинам, старик обнял ее за талию.
– Ей повезло, что я не моложе ее на тридцать лет, Шон. Эта девочка что надо. – Он улыбнулся ей. – Изобрази ему какой-нибудь завтрак, красавица, пока мы разговариваем.
Она взглянула на Рогана, и в ее глазах отразились непроизнесенные слова. Она вышла. О'Мор отпил немного виски из своего стакана и с облегчением вздохнул. Вынул трубку и начал набивать ее из кожаного кисета.
– Ты только что слышал новости. Теперь они носятся кругами блокируют все дороги из этих проклятых болот, а ты махнул за триста пятьдесят миль, где они меньше всего думают обнаружить тебя. Над этим можно только посмеяться.
Роган чокнулся с ним.
– Благодаря Большому Мужчине.
– Организация заботится о своих членах, – заявил Колам О'Мор. – Признаюсь, что пришлось потратить немало времени, но не только по моей инициативе.
Наступило недолгое молчание, потом Роган спросил, подбирая слова:
– А как отсюда быстрее всего добраться до Керри, Колам?
– Ну, видишь ли, Шон, я ведь хотел кое-что обсудить с тобой, верно?
За этими словами скрывалось что-то очень важное, что-то такое, чего он пока не понимал, что оставалось под спудом происходившего с тех пор, как Соамс посетил тюрьму, после чего, казалось, прошло сто лет...
Колам взял сигарету, прикурил ее от тлеющей в камине головешки.
– Мы знаем друг друга давно, Колам, слишком давно, чтобы испытывать какую-то неловкость в наших отношениях. О чем же ты хотел поговорить со мной?
– О простых вещах. У нас для тебя есть работа, Шон.
– У вас?
– У организации.
– Насколько я понимаю, она свернула свою деятельность после прекращения пограничной войны.
Колам О'Мор причмокнул.
– Сказки для простаков и старух. Просто мы столкнулись с трудностями, Шон. Теперь мы проводим крупномасштабную реорганизацию, и нам нужны деньги.
– А где мы их можем раздобыть?
Старик повернулся к столу, выдвинул ящик, вынул оттуда карту и разложил ее на полу. На ней давалась детальная схема озерного края. Свою палку он использовал в качестве указки.
– Почтовые поезда из Глазго в Лондон проходят через Карлайл и Пентрис. Обрати внимание, что Кендал остается в стороне. До Кендала идет местная ветка. И она вливается в основную колею на станции Ригг, в восьми милях к югу от Кендала.
– Ну и что?
– Каждую пятницу Ассоциация центральных банков отправляет из Пентриса бронированную машину. Она совершает своего рода круг между озерами и по морскому берегу, заезжает в Кесвик, Уайтхевен, Сискейл и другие места. Из Браутона, который ты проехал по дороге сюда, машина направляется в Эмблсайд, а потом мимо Уиндермера в сторону Кендала. Прибывает на станцию Ригг в три часа дня, к приходу лондонского экспресса.
– Какой груз они перевозят?
– Обычные наличные накопления к концу недели, главным образом старые купюры, чтобы их потом опять пустить в оборот. Ты знаешь, как работают банки. Они не хотят, чтобы деньги оставались в сельских филиалах. Обычно где-то четверть миллиона.
– Такие деньги вполне пригодились бы.
– И даже очень. Для организации.
Роган резко засмеялся.
– Упаси нас Боже, но это же сумасшествие! – Он подошел к окну, потом круто повернулся. – Так, значит, ради этого ты помог мне бежать после семи лет отсидки, Колам О'Мор?
– У тебя самая светлая голова во всей нашей организации, – спокойно отозвался О'Мор. – Гениальный организатор! Мы нуждались в тебе все эти годы.
– А если бы я вам не понадобился, то где бы я был сейчас, Колам О'Мор?
– Нам дорого стоило вызволить тебя, парень, и не только с точки зрения наличных денег. Я полагаюсь на тебя.
– Тогда я тебя сейчас разочарую. – Роган покачал головой и подошел к камину. – Я всем этим сыт по горло, Колам, неужели ты не понимаешь этого? Мне сорок лет, и двенадцать из них я провел в тюрьме. Что касается меня, то я выхожу из игры. Организация должна найти другой способ получить то, что ей требуется. Я уже накушался всего этого.
Старик кивнул.
– А чем же ты тогда займешься?
– В Керри имеется ферма, на которой теперь ждут меня, и ты, знаешь об этом прекрасно. Мой отец занимался на ней всеми делами с тех пор, как десять лет назад отошел от политической деятельности. Он все больше стареет. Колам, и я тоже.
– Разве это не относится ко всем остальным? – Старик вздохнул. – Пусть будет так. К северу отсюда есть местечко на морском берегу, которое называется Равенглас. Я дам тебе фамилию одного человека. За сто фунтов он перевезет тебя по воде. – Он опять выдвинул ящик, вынул оттуда пачку банкнотов и бросил ее на стол. – Удачи тебе, Шон Роган.
Роган взял кредитки, прикинул их на вес, лицо его нахмурилось.
– А как ты?
– Да храни нас Бог, парень. Меня ждут дела, и вон в тех горах находятся люди, готовые на все. Я сам постараюсь справиться со всем этим.
Роган постоял некоторое время, пристально смотря на него, потом, не говоря ни слова, повернулся, распахнул дверь и вышел на улицу.
Глава 6
Прилив гнал волну на берег, булькал в крабьих дырах; водная рябь накрывала грязные болотные лужи, превращаясь в гладкую, отливающую серебром поверхность, усеянную морскими астрами; где-то одиноко прокричала птица.
Роган прошел по узкой дамбе к тропинке, заросшей болотной травой и тростником в рост человека. Повинуясь какому-то неосознанному импульсу, он свернул вправо, на более узкую тропинку, пролегшую через кустарник, и вышел по ней к узенькой бухточке, где обнаружил моторную лодку, стоявшую на якоре возле берега.
Вокруг – никого. Он прыгнул на палубу и прошел в рулевую рубку. Хотя посудина была явно старая, но в хорошем состоянии, и ее внутренние помещения, видно, только недавно подмели. Бронзовый компас и ручки управления двигателя отполированы до блеска. Он услышал на палубе за своей спиной какое-то движение, оглянулся и увидел Ханну Костелло, которая стояла и наблюдала за ним.
Он подошел к ней, и она бросила ему на руки плащ.
– Я подумала, тебе это может пригодиться.
Он надел его, поднял воротник, защищаясь от дождя, закурил очередную сигарету.
– Этот катер принадлежит Коламу?
Она кивнула.
– Он приплыл на нем из Равенгласа.
– Это его привычка – смываться тотчас, когда дело сделано?
Она снова кивнула, а Роган покачал головой.
– Ну, это не для меня. Я сматываю удочки теперь же!
– Тебя никто не держит.
Дождь неожиданно полил как из ведра, и он задумчиво остановил свой взгляд на бескрайней, казалось, болотистой равнине.
– Здесь какое-то странное место. Подобного я нигде не видел. Можно побожиться, что за нами подсматривают из-за каждого куста.
– Духи умерших, – отозвалась она. – Древние места. Равенглас был портом еще при римлянах. Они называли его Гланнавентой. Примерно сто лет назад здесь на рассвете в один из дней на илистых отмелях нашли залитый кровью баркас, а в нем двенадцать таможенников с перерезанными глотками. Контрабандисты использовали эту ферму в качестве своего пристанища.
– Ничто не меняется, – философски заметил Роган.
Она ответила кивком.
– Усвоить этот урок труднее всего. Всю жизнь я пытаюсь что-то изменить, да и сама пытаюсь измениться. Но из этого ничего не выходит.
– Как ты оказалась впутанной во все это?
– На этот вопрос ответить легко. Я живу со своим дядей, Педди Костелло, в местечке, которое называется Скардейл, в пустынной болотистой местности, к северу от Эмблсайда. В качестве прикрытия он использует овцеводческую ферму в этом месте, которая практически разорилась. А во время войны он вместе с моим отцом стал членом организации Большого Мужчины на севере Англии. Полгода назад он пронюхал об этом банковском фургоне и связался с Коламом.
– Зачем ему это?
– Потому что, будучи пьяным или трезвым – что случается довольно редко, – он живет в воображаемом мире действий и страстей, и, как театральный герой, восклицает: «Боже, храни Ирландию!» Он и себя все еще продолжает считать одним из героев, который продолжает вести благородную борьбу.
– А разве это плохо?
– Это глупое заблуждение, – сказала она, – что еще хуже. Эхо чего-то, что давно уже миновало. Мир изменился. В нем больше нет места людям типа моего дяди.
– Или меня?
– Если вы – два сапога пара. Собираешься ли ты уехать из Равенгласа на этом катере?
– Я был бы глупцом, если бы не сделал этого.
Она оперлась на палубные перила и будто мысленно заглянула в прошлое.
– Когда я была еще девчонкой, в Ливерпуле, мне все уши прожужжали о Шоне Рогане, великом Шоне Рогане. Мой престарелый родитель был, между прочим, твоим поклонником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24