– Вы всегда такой грозный? – осведомился я. – Или только когда на вас пижама?
– Так почему он не смог пригнать ее сам? – спросил он. – И без шуточек.
Смуглая женщина издала приглушенный звук где-то у меня за плечом.
– Все в порядке, котик, – сказал мужчина. – Я с этим разберусь. Ну, дальше что?
Женщина проскользнула мимо нас и исчезла за занавесом из бус.
Я немножко подождал. Рослый человек пальцем не шевельнул. Волнения он проявлял не больше, чем жаба, которая греется на солнышке.
– Он не смог ее пригнать, потому что кто-то его прихлопнул, – сказал я.Посмотрим, как вы с этим разберетесь.
– Вот как? И что же, вы привезли его с собой как вещественное доказательство?
– Нет, – отвечал я. – Но если вы наденете галстук и цилиндр, я вас отвезу туда, где он находится.
– Какого черта, да кто вы такой?
– Я думал, может, вы читать умеете. – Я снова подержал перед ним визитку.
– Понятно, – сказал он. – Филип Марлоу, частный детектив. Ну-ну. Так куда я должен с вами ехать и на кого смотреть?
– Может быть, он эту машину украл, – предположил я.
Рослый кивнул.
– Это мысль. Может, и украл. А кто он такой?
– Смуглый человечек, у которого в кармане были от нее ключи. Он поставил ее возле дома «Берглунд». Он обдумал это без видимого волнения.
– Что-то вы, конечно, знаете, – заявил он, – Немного. Так, чуть-чуть. У полиции, наверное, сегодня выходной. Вот вы за них и отдуваетесь.
– То есть как?
– На карточке написано «частный сыщик», – сказал он. – А на улице небось полицейские ждут, стесняются зайти?
– Нет, я один.
Он усмехнулся. Сквозь загар у него на лице обозначились светлые морщинки.
– Значит, вы нашли покойника, взяли ключи, сели в машину и прикатили сюда – совсем один. Без полиции. Верно?
– Верно. Он вздохнул.
– Что же, заходите, – пригласил он и отдернул занавес, пропуская меня в комнату. – Может, у вас есть интересные идеи, стоит послушать.
Я прошел мимо него, и он повернулся вслед за мной, придерживая свой тяжелый карман. Тут я заметил у него на лице капли пота. Может быть, он взмок от горячего ветра...
Мы очутились в гостиной, сели и посмотрели друг на друга. На темном полу было разбросано несколько индейских и турецких ковров, которые неплохо смотрелись со слегка потертой мягкой мебелью. Еще здесь был камин, небольшое пианино, китайская ширма, высокий китайский светильник на подставке тикового дерева, а на окнах золотистые сетчатые занавески. Окна, выходившие на юг, были открыты. Фруктовое дерево с беленым стволом скрипело от порывов ветра, и этот скрип сливался с шумом вечеринки на противоположной стороне улицы.
Хозяин откинулся в гобеленовом кресле и положил ноги в домашних туфлях на скамеечку. Правую руку он по-прежнему держал в кармане.
Брюнетка маячила в тени. Там что-то булькнуло, звякнули храмовые колокольчики в ее ушах.
– Все в порядке, – лапушка, – сказал мужчина. – Ничего особенного. Кто-то кого-то там пришил, и этот парень считает, что нам это интересно. Садись и не волнуйся.
Женщина запрокинула голову и влила себе в глотку полстаканчика виски.
Она вздохнула, сказала «черт побери», явно никого и ничего не имея в виду, и свернулась калачиком на диване. Ноги у нее были что надо. Из полутемного угла, где она притаилась, поблескивали ее позолоченные ногти.
Я достал сигарету – при этом он, слава богу, не стал в меня стрелять,закурил и начал рассказывать. Не всю правду, так, кое-что. Я сказал им про дом «Берглунд», и что я там живу, и что Уолдо тоже жил там в квартире подо мной, и что у меня как у сыщика были причины за ним наблюдать.
– Какой Уолдо? – осведомился блондин, – И какие причины?
– Мистер, – возразил я, – а у вас разве нет секретов? Он побагровел.
Я рассказал ему про бар напротив и про то, что там случилось. Про набивной жакет «фигаро» и женщину, которой он принадлежал, я не стал рассказывать. Я вообще о ней не сказал ни слова.
– Я работал втихую – так было нужно, – сказал я. – Понимаете? В полиции я никому не сказал, что знал Уолдо. Потом, когда я понял, что они еще не знают, где он жил, я позволил себе осмотреть его квартиру.
– Что же вы искали? – осведомился рослый человек сдавленным голосом.
– Кое-какие письма. Попутно могу сообщить, что там вообще не оказалось ничего – только мертвец. Задушен и подвешен на ремне к спинке откидной кровати – чтоб не сразу нашли. Невысокий, лет сорока пяти, похож на латиноамериканца, хорошо одетый, в бежевом...
– Хватит, Марлоу, – сказал рослый. – Считайте, что я клюнул. Вы расследовали дело о шантаже?
– Ara. Самое смешное, что у этого смуглого человечка под мышкой была приличная пушка.
– А у него в кармане случайно не было пятисот долларов, двадцатками? Не заметили?
– Не было. Но при Уолдо, когда его убили в баре, было больше семисот наличными.
– Да, не думал я, что этот Уолдо такой шустрый, – спокойно заметил мой собеседник. – Пришиб моего парня, и выкуп забрал, и на пушку не посмотрел.
Уолдо был вооружен?
– При нем оружия не нашли.
– Дай нам выпить, солнышко, – распорядился рослый. – Да, промахнулся я с этим Уолдо на целую милю.
Брюнетка подала нам виски с содовой и со льдом. Сама приняла еще порцию неразбавленного и снова свернулась на диване, устремив на меня мрачный взгляд блестящих черных глаз.
– Ваше здоровье, – сказал рослый, приветственно подняв стакан. – Я никого не убивал, но теперь мне грозит бракоразводный процесс. Вы, по вашим словам, тоже никого не убивали, но вляпались в историю с полицией. Что за чертова жизнь – сплошные неприятности, куда ни кинь. У меня-то хоть есть вот это солнышко. Она русская, познакомились мы в Шанхае. Надежная, как сейф, а вид такой, будто глотку тебе перережет ни за грош. Это мне в ней и нравится.
Полна обаяния, и никакого риска.
– Глупости говоришь, – уронила женщина.
– Вы, на мой взгляд, вроде как ничего, – продолжал рослый, не обращая на нее внимания. – Хоть и легавый. Выход есть какой-нибудь?
– Есть. Но будет стоить денег.
– Так я и думал. Сколько?
– Скажем, еще пятьсот.
– Черт побрал этот горячий ветер, он меня сушит как пепел от любовь,грустно объявила русская.
– Пятьсот – это можно, – сказал блондин, – и что я буду за это иметь?
– Если у меня получится, про вас никто не узнает. Если нет – вы ничего не платите.
Он задумался. Лицо у него сделалось морщинистым и усталым. Бусинки пота поблескивали в коротких светлых волосах.
– Об убийстве вам придется рассказать в полиции, – проворчал он. – Я имею в виду, об этом втором убийстве. И я так и не выкупил то, что хотел. Если бы все было шито-крыто, я бы хотел получить это прямо из первых рук.
– Кто был смуглый человечек? – спросил я.
– Леон Валенсанос, он уругваец. Это я его сюда импортировал. Мне по работе приходится много ездить. Служил он в клубе «Спецциа» на «Жулик-стрит»
– знаете, это Сансет-бульвар рядом с Беверли Хиллз. Он был, по-моему, крупье. Я дал ему пятьсот долларов, чтобы он пошел к этому... этому Уолдо и выкупил у него счета за вещи, которые приобретала для себя мисс Колченко, а оплачивал я. Сглупил я, верно? Я хранил счета в портфеле, и этот Уолдо сумел их стащить. Как, по-вашему, что там между ними произошло?
Я отхлебнул из стакана.
– Возможно, ваш уругвайский приятель нагрубил Уолдо, и тот завелся.
Тогда, наверное, уругваец решил, что маузер – самый лучший аргумент, но тут Уолдо его опередил. Я бы не сказал, что Уолдо был настоящим убийцей.
Шантажисты обычно не такие. Может, он просто разозлился и не рассчитал – слишком сильно вцепился вашему парню в горло. Тут ему стало ясно, что надо скорее смываться. Но у него была назначена еще одна встреча – тут ему тоже должны были заплатить. Он стал носиться по окрестностям в поисках этого человека. И случайно налетел на бывшего приятеля, который оказался такой злой и такой пьяный, что с ходу его прикончил.
– Чертовски много совпадений во всей этой истории, – сказал рослый.
– Ветер горячий, – усмехнулся я. – Все сегодня словно спятили.
– И за мои пятьсот долларов вы ничего не гарантируете? Значит, если обо мне узнают, я вам ничего не должен. Верно?
– Верно, – подтвердил я, сердечно улыбаясь.
– Спятили все – это точно, – сказал он и осушил свой стакан. – Тут я не спорю.
– Только вот еще что, – мягко сказал я, подавшись вперед. – Уолдо оставил возле бара, где его убили, незапертую машину и мотор не выключил – чтобы сразу удрать. В ней сбежал убийца. Тут можно всего ожидать. Понимаете, наверное, все пожитки Уолдо были в этой машине.
– В том числе мои счета и ваши письма.
– Вот именно. Правда, с полицией в таких случаях можно сговориться – если вы им не годитесь для большой рекламы. Если не годитесь – я как-нибудь их обведу вокруг пальца. Если годитесь – тогда дело другое. Как, вы сказали, вас зовут?
Ответа пришлось ждать долго. Дождавшись же, я вовсе не обрадовался, хотя все сразу и стало на свои места.
– Фрэнк Барсали, – сказал он.
Немного погодя его русская подруга вызвала мне такси. Когда я уезжал, вечеринка напротив приближалась к кульминации. Впрочем, стены дома еще не рухнули.
Глава 6
Отпирая застекленное парадное «Берглунда», я учуял полисмена. Я глянул на свои часы, было почти три часа ночи. В темном углу вестибюля на стуле дремал человек, прикрыв лицо газетой и вытянув здоровенные ноги. Уголок газеты ритмично вздымался и падал.
Я прошел к лифту и поднялся к себе. Прокрался по коридору, отпер свою дверь, распахнул ее и протянул руку к выключателю.
Цепочка висячего выключателя звякнула, и вспыхнул торшер возле кресла, рядом со столиком, на котором по-прежнему валялись шахматные фигурки.
Коперник развалился в кресле. На лице его застыла неприятная усмешка.
Невысокий смуглый Ибарра сидел напротив него, слева от меня, молча, со своей обычной улыбочкой.
Коперник оскалил желтые лошадиные зубы и сказал:
– Привет. Давненько не видались. С девушками гуляешь?
Я закрыл дверь, снял шляпу и медленно вытер затылок.
Коперник по-прежнему усмехался. Ибарра смотрел в пространство спокойными темными глазами.
– Присаживайся, приятель, – пригласил меня Коперник. Располагайся как дома. Давай кой-чего обсудим. До чего ж я ненавижу эту ночную работенку. Ты знаешь, что у тебя выпивка кончается?
– Догадываюсь, – сказал я и прислонился к стене. Коперник продолжал усмехаться.
– Всегда терпеть не мог частных сыщичков, – заявил он, – но такого шанса с ними поквитаться, как сегодня, мне еще не выпадало.
Он лениво протянул руку вниз, поднял с пола набивной жакет «фигаро» и бросил его на столик. Снова потянулся и выложил рядом широкополую женскую шляпу.
– Здорово тебе, наверное, идут эти вещички, – сказал он.
Я взял стул, повернул его и оседлал. Положил скрещенные руки на спинку и посмотрел на Коперника.
Он очень медленно встал – нарочито медленно подошел ко мне и остановился, одергивая пиджак. Потом вскинул правую руку и ударил меня открытой ладонью наискось по лицу, очень сильно. Было больно, но я не шелохнулся.
Ибарра смотрел на стену, или в пол, или вообще никуда.
– Стыдно, приятель, – лениво произнес Коперник. – Что ж ты так обращаешься с такими шикарными тряпками? Засунул под свои старые рубашки.
Тошнит меня от вас, мелких легашей...
Он еще немного постоял надо мной. Я молчал и не двигался. Смотрел в его стеклянные глаза пьяницы. Он стиснул было кулак, потом пожал плечами, повернулся и пошел к креслу.
– О'кей, – сказал он. – Пока хватит с тебя. Где ты взял эти вещи?
– Это вещи одной женщины.
– Ну да. Одной женщины. Ах ты, нахальный ублюдок! Я тебе скажу, какой женщины. Той самой, про которую парень по имени Уолдо спрашивал в баре напротив – всего за две минуты до того, как его пристрелили. Про это ты позабыл, верно?
Я ничего не ответил.
– Ты ведь и сам ею интересовался, – ухмыльнулся Коперник. – Ишь какой умник.
1 2 3 4 5 6 7 8