Я позвонил шерифу в городке, где
живут его родители. Стернвуды готовы взять на себя все расходы, связанные
с похоронами.
- Это самоубийство? - спросил я.
- Трудно сказать. - Он не оставил никакой записки. Машину взял
самовольно. Все были вчера дома, кроме миссис Риган. Она была в
Лас-Олиндес с одним игроком по имени Ларри Кобб. Я проверил это. У меня
там есть один знакомый крупье.
- Вы должны как-то прикрыть эту пещеру азарта, - сказал я.
- Что я могу сделать при действующем в нашем штате синдикате? Не
будьте ребенком, Марлоу. Меня беспокоит этот синяк на голове парня.
Наверняка вы и здесь не можете мне помочь, Марлоу?
Я был доволен, что он именно так говорил со мной. По крайней мере я
мог сказать "нет", не солгав. Мы попрощались и я покинул свое бюро. Я
купил все три дневных газеты и взял такси, чтобы поехать к зданию суда и
взять со стоянки свою машину. Ни в одной газете не было ни слова о
Гейгере. Я снова углубился в его голубую книжечку. Увы, шифр был непонятен
для меня так же, как и в прошлую ночь.

12
Деревья вокруг Лэйверн-террас после дождя были свежи и зелены. В
лучах прохладного послеполуденного солнца я видел вершину холма и ведущую
вниз лестницу, по которой, сделав три выстрела, в темноте сбежал убийца.
Два маленьких домика стояли на улице, проходящей немного ниже
Лэйверн-террас. Может быть, кто-нибудь из их жильцов слышал эти выстрелы.
Возле дома Гейгера и в его окрестностях абсолютно ничего не
происходило. Живая изгородь спокойно зеленела, а гонтовая крыша все еще
была влажной. Я медленно ехал по улице, и мне не давала покоя одна мысль.
Прошлой ночью я не обшарил гараж Гейгера. В принципе я не очень-то
старался отыскать труп Гейгера, исподтишка вынесенный кем-то, ибо тогда
связал бы себе руки. Затащить труп в гараж, уложить его в машину Гейгера и
вывезти в какой-нибудь пустынный старый овраг в окрестностях Лос-Анджелеса
- это был бы лучший способ замять дело на много дней и даже недель. Были
только две проблемы: ключи к машине и их дубликат. Это должно несколько
сузить круг подозреваемых, особенно, если принять во внимание, что личные
ключи Гейгера находились в моем кармане, когда все это происходило.
У меня не было возможности осмотреть гараж. Дверь была закрыта и на
ней висел замок, а кроме того, что-то пошевеливалось в живой изгороди,
когда я подъехал ближе. Женщина в плаще в бело-зеленую клетку и с
маленькой шляпкой на мягких светлых волосах показалась среди лабиринта
растений и стала, глядя на машину широко раскрытыми глазами, как будто не
слышала, как я въезжал в гору. Потом она резко повернулась и отбежала
назад, исчезнув из поля зрения. Это была, естественно, Кармен Стернвуд.
Я проехал вдоль улицы, припарковал машину и пешком вернулся к дому.
Среди бела дня это было демаскирующее и опасное мероприятие, но
приходилось рисковать. Я прошел через отверстие в живой изгороди.
Она стояла, молчаливая и прямая, перед запертой входной дверью. А
увидев меня, медленно поднесла ко рту и прикусила этот свой комичный
палец. Под глазами у нее были синие круги, лицо бледное, измученное.
Она неуверенно улыбнулась и сказала тонким, ломким голосом:
- Хэлло. Что?.. - и снова принялась грызть ноготь.
- Вы помните меня? - спросил я. - Догхауз Рейли, человек, который
вырос чересчур высоким. Вы помните?
Она кивнула и по ее лицу скользнула мимолетная судорожная улыбка.
- Попробуем войти вместе, - предложил я. - У меня есть ключ. Здорово?
- Что... что?..
Я отодвинул ее в сторону, сунул ключ в замок, отпер дверь и втолкнул
ее внутрь. Запер дверь и постоял, прислушиваясь. При дневном свете комната
выглядела ужасно. Китайское барахло на стенах, ковер, претенциозные лампы,
мебель, безвкусно подобранная феерия красок, "индейский тотем", флакон с
эфиром и опиумом - все это при дневном свете имело неприятный привкус
только что закончившегося приема в поликлинике.
Мы стояли и молча глядели друг на друга. Девушка пыталась сохранить
легкую улыбку на лице, но лицо ее было чересчур измучено, чтобы заставить
его улыбаться. Я не сводил с нее глаз. Улыбка исчезла, как вода в песке.
Под одурманенными, отупевшими и пустыми глазами я видел бледную, неприятно
зернистую кожу. Белесый язык облизывал уголки губ. Красивая, плохо
воспитанная и не очень умная девчонка, слишком далеко зашедшая по пути
нравственного падения и никем не остановленная. К чертовой матери всех
этих богачей! Они вызывали у меня отвращение. Я покрутил в пальцах
сигарету, отодвинул в сторону несколько книжек на черном столе и сел на
его край. Закурил, выпустил облачко дыма и принялся молча созерцать как
она грызет большой палец, на время оставив в стороне всякую деятельность.
Кармен стояла передо мной, как нашалившая ученица перед учителем.
- Что вы здесь делаете? - наконец спросил я.
Она начала теребить свой плащ и ничего не ответила.
- Что вы помните из того, что было этой ночью?
На этот раз она ответила. В ее глазах загорелись хитрые лисьи
искорки.
- Помню? О чем? Этой ночью я была больна. Я была дома. - Она
произнесла это осторожно, горловым голосом, так что я едва услышал ее.
- Как бы не так! Черта с два вы были!
Глаза ее блеснули, но тут же погасли.
- Прежде чем я забрал вас домой, вы были здесь. Сидели в этом кресле,
- я показал ей, - на оранжевой шали. И вы хорошо помните это.
Медленный румянец заливал ей шею. Я удивился. Она еще могла краснеть.
Что-то вроде проблеска добродетели. Она сосредоточенно грызла палец.
- Вы... были там... - прошептала она наконец.
- Я. Как много вы запомнили?
- Вы из полиции? - неуверенно спросила она.
- Нет. Я друг вашего отца.
- Вы не полицейский?
- Нет.
Она издала легкий вздох облегчения.
- Чего вы хотите?
- Кто его убил?
Плечи ее задрожали, но лицо осталось неподвижным. Она спросила:
- Кто еще... знает?
- Про Гейгера? Не знаю. Во всяком случае не полиция, иначе она бы уже
хозяйничала здесь. Может, Джо Броуди.
Это был выстрел наугад, но он попал в цель. Она заскулила.
- Джо Броуди? Его?
Мы оба замолчали. Я курил сигарету, а она грызла палец.
- Ради бога, не стройте из себя такую умную, - сказал я. - Это похоже
на сцену из плохого старомодного романа. Его застрелил Броуди?
- Застрелил? Кого?
- Боже праведный! - сказал я.
Она обиделась на меня. Ее подбородок слегка опустился.
- Да, - сказала она торжественно. - Это сделал Джо.
- Зачем?
- Этого я не знаю, - она тряхнула головой, словно пытаясь убедить
саму себя, что не знает.
- Вы часто встречались с ним в последнее время?
Ее руки, наконец, потихоньку заскользили вниз и сплелись там в
маленький узелок.
- Раз или два. Я его ненавижу.
- Значит, вы знаете, где он живет?
- Да.
- И вы уже ничуть не любите его?
- Я ненавижу его!
- Значит, вы были бы рады, если бы он оказался замешан во все это?
Снова я увидел в ее глазах пустоту. Слишком быстро один за другим
следовали вопросы. Но слишком трудно было задавать их еще медленнее.
- Вы могли бы заявить полиции, что его застрелил Джо Броуди? -
пытался я прозондировать ее.
На ее лице вдруг появился панический страх.
- Естественно, если я смогу уничтожить те снимки в костюме Евы, -
успокаивающе добавил я.
Она хихикнула. Я почувствовал себя неловко. Если бы она кричала или
плакала, или упала бы на пол в глубоком обмороке, все было бы в порядке.
Но она просто захихикала. Все это вдруг показалось ей смешным. Она
позволила сфотографировать себя в позе Изиды, кто-то свистнул пленку,
кто-то у ее ног застрелил Гейгера, она была пьяна более, чем все участники
съезда бывших ветеранов вместе взятые, и все это дело вдруг показалось ей
забавной шуткой. Она смеялась. Смех становился все громче и все больше
наполнял помещение, словно назойливое царапанье крыс за панелями. Она
начинала впадать в истерику. Я соскочил со стола, подошел к ней и дал ей
пощечину.
- Совсем как в прошлую ночь, - сказал я. - Забавная из нас пара.
Рейли и Стернвуд, два Пьеро, пытающихся одурачить друг друга.
Смех смолк, но пощечина не произвела на нее впечатления большего, чем
те, прошлой ночью. Вероятно, все ее друзья и любовники вынуждены были рано
или поздно давать ей пощечины. Я прекрасно понимал их.
Я снова сел на стол.
- Вас зовут не Рейли, - серьезно произнесла она. - Выс зовут Филипп
Марлоу. Вы частный детектив. Мне сказала об этом Вив. Она показала мне
вашу визитку. - Она погладила щеку, по которой я ее ударил, и улыбнулась
мне так, будто мое общество было для нее необычайно приятно.
- Кое-что вы помните, - начал я, - раз вернулись в этот дом, чтобы
найти пленку. Вы не могли попасть внутрь, не так ли?
Ее подбородок начал дрожать. Она пыталась улыбнуться, не сводя с меня
глаз. Меня призывали ступить на военную тропу. Я должен был крикнуть
"Йии-а-ахх!" и потребовать, чтобы она уехала со мной в Юму и вышла за
меня.
- Пленка исчезла, - пояснил я. - Я искал ее вчера ночью, прежде чем
отвезти вас домой. Вероятно, ее забрал Броуди. Надеюсь, вы не обманули
меня, рассказывая о Броуди?
Она усердно замотала головой.
- Я просто проверяю вас, - сказал я. - Не думайте обо всем этом. Не
говорите ни одной живой душе, где вы были в последнюю ночь и сейчас.
Пожалуйста, не говорите этого даже Вивиан. Забудьте о том, что были здесь.
Предоставьте все Рейли.
- Но ведь вас зовут не... - начала она, но вдруг замолчала, энергично
кивая, словно соглашаясь с тем, что я сказал, или с тем, что подумала в
эту минуту сама. Глаза ее сузились и потемнели, как эмаль на подносе в
дешевом баре. В голову ей пришла идея.
- К сожалению, мне надо идти домой, - произнесла она таким тоном,
будто мы с ней ходили на чай.
- Ну конечно.
Я не пошевельнулся. Она окинула меня обольщающим взглядом и подошла к
двери. Ее рука уже была на дверной ручке, когда вдруг послышался шум
мотора приближавшегося автомобиля. Она вопросительно посмотрела на меня. Я
пожал плечами. Автомобиль остановился перед домом. Страх исказил ее лицо.
Послышались чьи-то шаги, а спустя минуту раздался звонок. Кармен глядела
на меня через плечо, ее рука все еще судорожно сжимала дверную ручку. Она
выглядела почти смешно в этом страхе. Звонок звонил беспрерывно. Потом он
внезапно смолк и стало слышно, как кто-то вставляет в замок ключ. Кармен
отскочила от двери и застыла на месте. Дверь широко распахнулась. В холл
поспешно вошел какой-то мужчина и, увидев нас, замер. Но смотрел он на нас
спокойно, вполне владея собой.

13
Это был серый мужчина. Все в нем было серое, кроме начищенных черных
туфлей и двух розовых бриллиантов, приколотых к серому шелковому галстуку.
На нем была серая рубашка и серый, отлично скроенный костюм из мягкой
фланели. Увидев Кармен, он снял с головы серую шляпу. Волосы у него тоже
были серые, тонкие и мягкие, рассыпающиеся. Густые серые брови придавали
ему какой-то неопределенный спортивный вид. У него был остро очерченный
подбородок, орлиный нос, серые умные глаза, глядящие как бы искоса из-за
косо опущенных верхних век.
Он стоял в полной почтения позе, одной рукой опираясь на дверь, в
другой держа серую шляпу и постукивая ею о бедро. Он производил
впечатление человека крутого, но не был похож на грубого бандита. Скорее
на отлично закаленного на свежем воздухе любителя верховой езды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34