Перед глазами стояла она, бледная, растрепанная, молящая о чем-то, зовущая меня.
— Хорошо, — сказал я, адресуясь не зная кому — Энн или женщине в черном, решительно отбросил простыни и спустил босые ноги на ковер, собираясь встать.
— Подожди, я пойду с тобой.
— Ты останешься. — Трясущейся рукой я вытер пот со лба. Я знал, что она должна остаться. — Хорошо, — с удивлением услышал я тут же свой собственный голос, — пошли.
Тихо прошелестела ночная сорочка, и я увидел темный силуэт Энн на фоне окна. Стиснув зубы, чтобы не заорать от ужаса, я сжал ее руку, и мы двинулись к двери.
Вряд ли было возможно идти медленнее. Мы шли, словно на наших ногах висели свинцовые гири, будто мы были мраморными статуями, ожившими только наполовину. Но, несмотря ни на что, спустя некоторое время мы все-таки приблизились к двери. Я слышал гулкий стук своего сердца. Руки ходили ходуном. Энн тоже дрожала. Но в таком состоянии я не смог бы ее успокоить. Меня бы кто успокоил!
Мы вышли в холл и, не сговариваясь, остановились. Нас и темную гостиную, в которой ожидало необъяснимое, разделяла только дверь.
У себя в комнате беспокойно заворочался Ричард. Тревога за сына отвлекла нас и немного ослабила напряжение. И Энн сказала уже почти спокойно:
— Открывай.
И я решился. До боли стиснув ладонь жены, я резко распахнул дверь. В ожидании самого страшного мы замерли на пороге. Но ничего особенного не произошло. Наоборот. Неведомое, сгустившееся вокруг нас, внезапно исчезло. Я почувствовал, как утихает пульсирующая боль в висках, прекращают судорожно дергаться мышцы живота. Мы медленно вошли в гостиную. Она была пуста.
Энн в изнеможении прислонилась к стене.
— Ты подонок, чертов подонок, — простонала она, только в ее голосе не было злости. В нем слышалось огромное облегчение и откровенное торжество.
— Милая... — Я еще раз посмотрел по сторонам. Ничего! Никого... — Я был уверен, что она здесь.
— Конечно, дорогой, конечно. — Она похлопала меня по плечу и сладко зевнула. — Может быть, мы, наконец, пойдем спать?
— Иди, я сейчас.
Еще несколько минут я молча стоял в пустой гостиной, бесцельно глазея на место, где, я знал, еще недавно стояла она, потом ссутулился и медленно побрел в спальню. Устроившись рядом с Энн, я не стал ей рассказывать о порыве ледяного ветра, который едва не сбил меня с ног, когда я выходил из гостиной.
Глава 9
— Теперь у нас есть няня, — радостно сообщила Энн, когда я вернулся с работы в четверг, — сегодня вечером мы свободны.
Я снял с плеча сына, который, судя по всему, был вполне доволен жизнью.
— Я очень рад. Куда пойдем?
— А уж как я рада, — усмехнулась Энн. — Последнее время я чувствую себя старой заезженной клячей.
— А как себя чувствует малыш? — Я нежно погладил живот жены, увеличивающийся с каждым днем.
— Значительно лучше, благодарю вас, мистер Медиум.
— Еще раз назовешь меня так, стукну прямо по этому огромному животу!
Шутка получилась неудачной. Я не мог рассказать жене о нудной, изматывающей головной боли, целый день не дававшей мне покоя, о неприятных ощущениях в животе, о том, что я чувствовал себя больным и совершенно измученным.
Она была так весела и беззаботна, так радовалась предстоящему отдыху, что у меня язык не повернулся огорчить ее. И, кроме того, я не был ни в чем уверен. Как всегда, то, что меня посетило, было зыбким, неопределенным, непонятным. Чувства... ощущения... и никаких достоверных фактов.
Умывшись перед ужином, я поинтересовался:
— А кто няня?
— Девочка, которую порекомендовала Элси. Мы уже договорились. Правда, берет она пятьдесят центов в час.
— Ты уверена, что ей можно доверять?
— Если помнишь, Элси заверила нас, что девочка совершенно надежна. Это я помнил.
Я отправился за нашей новой няней около восьми. Она жила примерно в четырех милях от нашего дома. Далековато, конечно, но мы так долго ее искали, что я решил не быть слишком привередливым.
Энн очень нужно было иметь возможность немного развеяться.
Я затормозил перед домом няни и уже собрался выйти из машины, но в это время на крыльце появилась девушка. Она имела довольно внушительную, по моим понятиям, комплекцию, и надетые на ней обтягивающие джинсы отнюдь не скрывали ее формы. На ней был коричневый кожаный пиджак, в темных волосах виднелась узкая желтая лента, напоминающая полоску масла, круглое лицо отнюдь не украшали очки в толстой оправе.
— Привет, — улыбнулся я, — меня зовут Том Уоллис. А тебя?
— Здравствуйте, — еле слышно прошептала она, глядя куда-то в сторону.
Я отпустил ручной тормоз и, убедившись, что дорога пуста, резко развернулся и поехал обратно. Не дождавшись ответа, я повторил:
— Как тебя зовут? Если не ошибаюсь, Дороти?
— Да. — Она говорила так тихо, что я скорее угадал, чем услышал, ее ответ.
Проехав несколько кварталов, я искоса взглянул на нее. Она выглядела очень хмурой и недовольной. Кажется, именно в этот момент меня кольнуло смутное недоброе предчувствие. И в душе появился непонятный дискомфорт. Мне что-то определенно не нравилось, но я не мог понять, что именно.
— Как твоя фамилия? — не отставал я.
— Мюллер.
Я свернул на проспект и набрал скорость.
— Ты долго сидела с девочкой Элси?
— Нет.
Болтливость явно не была ее отличительной чертой. Это, конечно, хорошо, но... что-то с ней было не так. Я кашлянул и решил докопаться до истины.
— Скажи, а у тебя много свободного времени?
— Да.
— Я имею в виду, — заторопился я, — у тебя же школа, дом, еще всякие дела. Может быть, мама возражает против твоей работы?
— Нет.
В моем мозгу всплыло ощутимо и ясно: у нее нет матери. Не подумав как следует и не вполне осознавая, что говорю вслух, я спросил:
— Твоя мама умерла?
Она резко повернулась и изумленно уставилась на меня. Хотя при этом она не произнесла ни слова, я точно знал, что не ошибся. Я смущенно хмыкнул и отвел глаза.
— Мне Элси сказала, — сообщил я, отлично понимая, что Элси, скорее всего, никогда не интересовалась ее семьей.
— А-а... — По ее тону я так и не понял, поймала она меня на вранье или нет.
Она смотрела только на дорогу. Я тоже. Оставшийся путь мы проделали в молчании. А я все пытался разобраться в собственных ощущениях: почему мне так неуютно рядом с ней?
Вскоре мы подъехали к дому. Так же молча Дороти вышла из машины и направилась к крыльцу. У дверей она остановилась, ожидая, когда я подойду и впущу ее в дом. Я машинально отметил, что она очень маленького роста.
— Заходи. — Я старался казаться приветливым и беззаботным, но в душе крепло предчувствие чего-то ужасного. Оно еще более усилилось, когда я остановился рядом с Дороти. Что же происходит? А я так надеялся на спокойный вечер с Энн, когда можно позволить себе расслабиться и ни о чем не думать. И, как назло, тревоги и волнения нахлынули вновь, непонятные, на первый взгляд беспричинные и, должно быть, поэтому приводящие в бешенство.
Из комнаты Ричарда вышла Энн:
— Привет.
Губы Дороти сложились в механическую улыбку, не добавившую привлекательности ее бледному лицу, покрытому мелкими точками угрей.
— Ребенок спит, — сообщила Энн, — у тебя не будет с ним хлопот.
Дороти кивнула, а я внезапно почувствовал где-то внутри настоящий взрыв тревоги. Ощущение было коротким, но таким сильным, что у меня перехватило дыхание. Исчезло оно почти сразу же, оставив после себя только противную слабость.
— Я сейчас буду готова, — сообщила Энн и отправилась с расческой в ванную.
Не помню, что я ответил, да это и не важно. Я не мог отвести взгляд от Дороти, которая стояла у окна на том же самом месте, где мне являлась женщина в черном. Я почувствовал уже знакомое напряжение в животе, вслед за тем тело охватила ставшая привычной дрожь. Пытаясь взять себя в руки, я нервно рассмеялся и не очень твердой рукой указал на книжные полки:
— Если захочешь почитать, не стесняйся, книги в твоем распоряжении.
Дороти молча стояла у окна. Пиджак застегнут на все пуговицы, руки глубоко в карманах. Она взглянула сначала на книги, потом на меня и поспешно отвела глаза.
— Сними пиджак, жарко, — гостеприимно предложил я.
Она молча кивнула.
Я разглядывал ее с искренним недоумением и никак не мог объяснить не покидавшее меня смутное, расплывчатое чувство тревоги.
— Телевизор там, — я снова подал голос, — включай, если хочешь.
Дороти хранила молчание.
Я отправился в кухню и налил себе воды. Ее вкус показался мне настолько отвратительным, что я сумел сделать только один глоток. Стиснув зубы, я посоветовал себе расслабиться и не паниковать. И преисполнился решимости во что бы то ни стало весело провести вечер и получить удовольствие. Даже если это меня убьет.
— Если проголодаешься, — я сделал еще одну попытку пообщаться с девочкой, — поищи что-нибудь в холодильнике.
В ответ ни звука.
В доме было тепло, и Дороти решила все-таки снять пиджак. Я невольно заметил, что у нее слишком тяжелая для ее возраста грудь. Правда, свободная шелковая блузка, мягкими складками спускающаяся на бедра, скрадывала ее полноту. Приблизившись, я машинально отметил, что ее иссиня-бледные щеки тронул едва заметный румянец. Волнуется?
Я вошел в ванную и посмотрел в зеркало через плечо укладывающей волосы Энн. Еще раз мысленно приказав себе расслабиться, я улыбнулся ее отражению. Поздравить себя было не с чем. Улыбка получилась кривой.
— Ты в порядке? — удивилась Энн.
— Конечно, а почему ты спрашиваешь?
— По-моему, ты какой-то взвинченный.
— Тебе показалось.
Я достал из внутреннего кармана расческу и начал сосредоточенно причесывать и без того безукоризненно лежащие волосы. Любопытно, заметила ли Энн, что моя рука с расческой слегка дрожит. Еще более интересно, догадывается ли она, что я всерьез обдумываю вопрос, не сошел ли я с ума.
— Кстати, Дороти, — спохватилась перед уходом Энн, — тебе придется закрыть входную дверь изнутри. Снаружи она не запирается.
Не могу описать ужасное чувство, буквально парализовавшее меня при звуке защелкнувшегося замка. На несколько секунд я застыл, борясь с подступившей к горлу тошнотой. Ничего не заметившая Энн взяла меня за руку и потянула к машине. Нацепив на лицо вымученную улыбку, я двинулся следом.
— Я уже говорил, что ты сегодня изумительно выглядишь?
Комплимент оказался весьма кстати. Энн улыбнулась и одарила меня легким поцелуем. На секунду я прижал ее к себе, вдохнул тонкий, чуть горьковатый аромат духов и поклялся себе, что сумею остановить преследующую нас чертовщину. Хватит!
— Ты так хорошо пахнешь.
— Спасибо, милый.
Не удержавшись, я оглянулся на наш дом и сразу же увидел Дороти, которая наблюдала за нами через раздвинутые планки жалюзи.
— Милый, что с тобой?
Я рассмеялся, но, пожалуй, невесело. Мне было страшно.
— О чем ты? — упорно глядя в сторону, полюбопытствовал я.
— По-моему, ты нервничаешь!
— Милая, видишь, что со мной делает любовь. Неужели ты не поняла, что всему виной страсть... желание.
Энн слегка склонила голову:
— Даже так?
— Конечно, и не думай, что сможешь отвертеться, прикрываясь своим положением.
— Должна признать, — Энн приняла правила игры, — что ты самый сексуальный водитель из всех, которых я когда-нибудь нанимала.
Я довольно ухмыльнулся и повернул ключ зажигания. На повороте я еще раз оглянулся. Жалюзи уже были на месте. В моей душе что-то дрогнуло, и я почувствовал непреодолимое желание ударить по тормозам и со всех ног бежать обратно в дом. Уже в который раз посоветовав себе не пороть горячку и не совершать необдуманных поступков, я нажал вместо тормоза на газ, и машина резво рванулась вперед.
— Полегче, любезный, — улыбнулась Энн.
— В вашем присутствии, мадам, ноги меня не очень-то слушаются, — заявил я тоном профессионального слуги, искренне надеясь, что мне удалось скрыть владевшее мной смятение. Руки не дрожали только потому, что я мертвой хваткой вцепился в руль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Хорошо, — сказал я, адресуясь не зная кому — Энн или женщине в черном, решительно отбросил простыни и спустил босые ноги на ковер, собираясь встать.
— Подожди, я пойду с тобой.
— Ты останешься. — Трясущейся рукой я вытер пот со лба. Я знал, что она должна остаться. — Хорошо, — с удивлением услышал я тут же свой собственный голос, — пошли.
Тихо прошелестела ночная сорочка, и я увидел темный силуэт Энн на фоне окна. Стиснув зубы, чтобы не заорать от ужаса, я сжал ее руку, и мы двинулись к двери.
Вряд ли было возможно идти медленнее. Мы шли, словно на наших ногах висели свинцовые гири, будто мы были мраморными статуями, ожившими только наполовину. Но, несмотря ни на что, спустя некоторое время мы все-таки приблизились к двери. Я слышал гулкий стук своего сердца. Руки ходили ходуном. Энн тоже дрожала. Но в таком состоянии я не смог бы ее успокоить. Меня бы кто успокоил!
Мы вышли в холл и, не сговариваясь, остановились. Нас и темную гостиную, в которой ожидало необъяснимое, разделяла только дверь.
У себя в комнате беспокойно заворочался Ричард. Тревога за сына отвлекла нас и немного ослабила напряжение. И Энн сказала уже почти спокойно:
— Открывай.
И я решился. До боли стиснув ладонь жены, я резко распахнул дверь. В ожидании самого страшного мы замерли на пороге. Но ничего особенного не произошло. Наоборот. Неведомое, сгустившееся вокруг нас, внезапно исчезло. Я почувствовал, как утихает пульсирующая боль в висках, прекращают судорожно дергаться мышцы живота. Мы медленно вошли в гостиную. Она была пуста.
Энн в изнеможении прислонилась к стене.
— Ты подонок, чертов подонок, — простонала она, только в ее голосе не было злости. В нем слышалось огромное облегчение и откровенное торжество.
— Милая... — Я еще раз посмотрел по сторонам. Ничего! Никого... — Я был уверен, что она здесь.
— Конечно, дорогой, конечно. — Она похлопала меня по плечу и сладко зевнула. — Может быть, мы, наконец, пойдем спать?
— Иди, я сейчас.
Еще несколько минут я молча стоял в пустой гостиной, бесцельно глазея на место, где, я знал, еще недавно стояла она, потом ссутулился и медленно побрел в спальню. Устроившись рядом с Энн, я не стал ей рассказывать о порыве ледяного ветра, который едва не сбил меня с ног, когда я выходил из гостиной.
Глава 9
— Теперь у нас есть няня, — радостно сообщила Энн, когда я вернулся с работы в четверг, — сегодня вечером мы свободны.
Я снял с плеча сына, который, судя по всему, был вполне доволен жизнью.
— Я очень рад. Куда пойдем?
— А уж как я рада, — усмехнулась Энн. — Последнее время я чувствую себя старой заезженной клячей.
— А как себя чувствует малыш? — Я нежно погладил живот жены, увеличивающийся с каждым днем.
— Значительно лучше, благодарю вас, мистер Медиум.
— Еще раз назовешь меня так, стукну прямо по этому огромному животу!
Шутка получилась неудачной. Я не мог рассказать жене о нудной, изматывающей головной боли, целый день не дававшей мне покоя, о неприятных ощущениях в животе, о том, что я чувствовал себя больным и совершенно измученным.
Она была так весела и беззаботна, так радовалась предстоящему отдыху, что у меня язык не повернулся огорчить ее. И, кроме того, я не был ни в чем уверен. Как всегда, то, что меня посетило, было зыбким, неопределенным, непонятным. Чувства... ощущения... и никаких достоверных фактов.
Умывшись перед ужином, я поинтересовался:
— А кто няня?
— Девочка, которую порекомендовала Элси. Мы уже договорились. Правда, берет она пятьдесят центов в час.
— Ты уверена, что ей можно доверять?
— Если помнишь, Элси заверила нас, что девочка совершенно надежна. Это я помнил.
Я отправился за нашей новой няней около восьми. Она жила примерно в четырех милях от нашего дома. Далековато, конечно, но мы так долго ее искали, что я решил не быть слишком привередливым.
Энн очень нужно было иметь возможность немного развеяться.
Я затормозил перед домом няни и уже собрался выйти из машины, но в это время на крыльце появилась девушка. Она имела довольно внушительную, по моим понятиям, комплекцию, и надетые на ней обтягивающие джинсы отнюдь не скрывали ее формы. На ней был коричневый кожаный пиджак, в темных волосах виднелась узкая желтая лента, напоминающая полоску масла, круглое лицо отнюдь не украшали очки в толстой оправе.
— Привет, — улыбнулся я, — меня зовут Том Уоллис. А тебя?
— Здравствуйте, — еле слышно прошептала она, глядя куда-то в сторону.
Я отпустил ручной тормоз и, убедившись, что дорога пуста, резко развернулся и поехал обратно. Не дождавшись ответа, я повторил:
— Как тебя зовут? Если не ошибаюсь, Дороти?
— Да. — Она говорила так тихо, что я скорее угадал, чем услышал, ее ответ.
Проехав несколько кварталов, я искоса взглянул на нее. Она выглядела очень хмурой и недовольной. Кажется, именно в этот момент меня кольнуло смутное недоброе предчувствие. И в душе появился непонятный дискомфорт. Мне что-то определенно не нравилось, но я не мог понять, что именно.
— Как твоя фамилия? — не отставал я.
— Мюллер.
Я свернул на проспект и набрал скорость.
— Ты долго сидела с девочкой Элси?
— Нет.
Болтливость явно не была ее отличительной чертой. Это, конечно, хорошо, но... что-то с ней было не так. Я кашлянул и решил докопаться до истины.
— Скажи, а у тебя много свободного времени?
— Да.
— Я имею в виду, — заторопился я, — у тебя же школа, дом, еще всякие дела. Может быть, мама возражает против твоей работы?
— Нет.
В моем мозгу всплыло ощутимо и ясно: у нее нет матери. Не подумав как следует и не вполне осознавая, что говорю вслух, я спросил:
— Твоя мама умерла?
Она резко повернулась и изумленно уставилась на меня. Хотя при этом она не произнесла ни слова, я точно знал, что не ошибся. Я смущенно хмыкнул и отвел глаза.
— Мне Элси сказала, — сообщил я, отлично понимая, что Элси, скорее всего, никогда не интересовалась ее семьей.
— А-а... — По ее тону я так и не понял, поймала она меня на вранье или нет.
Она смотрела только на дорогу. Я тоже. Оставшийся путь мы проделали в молчании. А я все пытался разобраться в собственных ощущениях: почему мне так неуютно рядом с ней?
Вскоре мы подъехали к дому. Так же молча Дороти вышла из машины и направилась к крыльцу. У дверей она остановилась, ожидая, когда я подойду и впущу ее в дом. Я машинально отметил, что она очень маленького роста.
— Заходи. — Я старался казаться приветливым и беззаботным, но в душе крепло предчувствие чего-то ужасного. Оно еще более усилилось, когда я остановился рядом с Дороти. Что же происходит? А я так надеялся на спокойный вечер с Энн, когда можно позволить себе расслабиться и ни о чем не думать. И, как назло, тревоги и волнения нахлынули вновь, непонятные, на первый взгляд беспричинные и, должно быть, поэтому приводящие в бешенство.
Из комнаты Ричарда вышла Энн:
— Привет.
Губы Дороти сложились в механическую улыбку, не добавившую привлекательности ее бледному лицу, покрытому мелкими точками угрей.
— Ребенок спит, — сообщила Энн, — у тебя не будет с ним хлопот.
Дороти кивнула, а я внезапно почувствовал где-то внутри настоящий взрыв тревоги. Ощущение было коротким, но таким сильным, что у меня перехватило дыхание. Исчезло оно почти сразу же, оставив после себя только противную слабость.
— Я сейчас буду готова, — сообщила Энн и отправилась с расческой в ванную.
Не помню, что я ответил, да это и не важно. Я не мог отвести взгляд от Дороти, которая стояла у окна на том же самом месте, где мне являлась женщина в черном. Я почувствовал уже знакомое напряжение в животе, вслед за тем тело охватила ставшая привычной дрожь. Пытаясь взять себя в руки, я нервно рассмеялся и не очень твердой рукой указал на книжные полки:
— Если захочешь почитать, не стесняйся, книги в твоем распоряжении.
Дороти молча стояла у окна. Пиджак застегнут на все пуговицы, руки глубоко в карманах. Она взглянула сначала на книги, потом на меня и поспешно отвела глаза.
— Сними пиджак, жарко, — гостеприимно предложил я.
Она молча кивнула.
Я разглядывал ее с искренним недоумением и никак не мог объяснить не покидавшее меня смутное, расплывчатое чувство тревоги.
— Телевизор там, — я снова подал голос, — включай, если хочешь.
Дороти хранила молчание.
Я отправился в кухню и налил себе воды. Ее вкус показался мне настолько отвратительным, что я сумел сделать только один глоток. Стиснув зубы, я посоветовал себе расслабиться и не паниковать. И преисполнился решимости во что бы то ни стало весело провести вечер и получить удовольствие. Даже если это меня убьет.
— Если проголодаешься, — я сделал еще одну попытку пообщаться с девочкой, — поищи что-нибудь в холодильнике.
В ответ ни звука.
В доме было тепло, и Дороти решила все-таки снять пиджак. Я невольно заметил, что у нее слишком тяжелая для ее возраста грудь. Правда, свободная шелковая блузка, мягкими складками спускающаяся на бедра, скрадывала ее полноту. Приблизившись, я машинально отметил, что ее иссиня-бледные щеки тронул едва заметный румянец. Волнуется?
Я вошел в ванную и посмотрел в зеркало через плечо укладывающей волосы Энн. Еще раз мысленно приказав себе расслабиться, я улыбнулся ее отражению. Поздравить себя было не с чем. Улыбка получилась кривой.
— Ты в порядке? — удивилась Энн.
— Конечно, а почему ты спрашиваешь?
— По-моему, ты какой-то взвинченный.
— Тебе показалось.
Я достал из внутреннего кармана расческу и начал сосредоточенно причесывать и без того безукоризненно лежащие волосы. Любопытно, заметила ли Энн, что моя рука с расческой слегка дрожит. Еще более интересно, догадывается ли она, что я всерьез обдумываю вопрос, не сошел ли я с ума.
— Кстати, Дороти, — спохватилась перед уходом Энн, — тебе придется закрыть входную дверь изнутри. Снаружи она не запирается.
Не могу описать ужасное чувство, буквально парализовавшее меня при звуке защелкнувшегося замка. На несколько секунд я застыл, борясь с подступившей к горлу тошнотой. Ничего не заметившая Энн взяла меня за руку и потянула к машине. Нацепив на лицо вымученную улыбку, я двинулся следом.
— Я уже говорил, что ты сегодня изумительно выглядишь?
Комплимент оказался весьма кстати. Энн улыбнулась и одарила меня легким поцелуем. На секунду я прижал ее к себе, вдохнул тонкий, чуть горьковатый аромат духов и поклялся себе, что сумею остановить преследующую нас чертовщину. Хватит!
— Ты так хорошо пахнешь.
— Спасибо, милый.
Не удержавшись, я оглянулся на наш дом и сразу же увидел Дороти, которая наблюдала за нами через раздвинутые планки жалюзи.
— Милый, что с тобой?
Я рассмеялся, но, пожалуй, невесело. Мне было страшно.
— О чем ты? — упорно глядя в сторону, полюбопытствовал я.
— По-моему, ты нервничаешь!
— Милая, видишь, что со мной делает любовь. Неужели ты не поняла, что всему виной страсть... желание.
Энн слегка склонила голову:
— Даже так?
— Конечно, и не думай, что сможешь отвертеться, прикрываясь своим положением.
— Должна признать, — Энн приняла правила игры, — что ты самый сексуальный водитель из всех, которых я когда-нибудь нанимала.
Я довольно ухмыльнулся и повернул ключ зажигания. На повороте я еще раз оглянулся. Жалюзи уже были на месте. В моей душе что-то дрогнуло, и я почувствовал непреодолимое желание ударить по тормозам и со всех ног бежать обратно в дом. Уже в который раз посоветовав себе не пороть горячку и не совершать необдуманных поступков, я нажал вместо тормоза на газ, и машина резво рванулась вперед.
— Полегче, любезный, — улыбнулась Энн.
— В вашем присутствии, мадам, ноги меня не очень-то слушаются, — заявил я тоном профессионального слуги, искренне надеясь, что мне удалось скрыть владевшее мной смятение. Руки не дрожали только потому, что я мертвой хваткой вцепился в руль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25