– Есть. Только он сам этого не знает. Если бы ты рассказал ему побольше и объяснил…
– Только с помощью силы. Он не успел даже позавтракать. Это, конечно, заставило Вульфа умолкнуть. Он хрюкнул и обернулся к Шанксу.
Я прислонился к краешку стола с георгинами и зевнул. Меня переполняло чувство неудовлетворенности. Я не смог выполнить то, за чем меня посылали, что случалось редко и всегда меня раздражало. Мне пришлось заплатить больше шестидесяти долларов из денег Вульфа. Ужинать и ночевать в этот день нам предстояло в доме, где готовились к похоронам. Вульф только что заявил, что в деле об убийстве, которое мы должны раскрыть, мы держим в руках только разрозненные концы. Все это вместе выглядело совсем неутешительно. Вульф и Шанкс без конца пережевывали взаимные старые обиды, не обращая внимания на посетителей, расхаживавших вдоль прохода, а я стоял, прислонившись к столу и не делая никаких попыток преодолеть уныние. Должно быть, я задремал и очнулся от того, что почувствовал, как меня потянули за рукав.
– Проснитесь, Эскамильо, и покажите мне орхидеи. Я открыл глаза.
– Добрый день, мисс Роуэн. Проваливайте. Я ушел в себя.
– Поцелуйте меня.
Я наклонился и поцеловал ее в лоб.
– Ну и неотесанный же вы человек!
– Но я вас сюда не приглашал.
– Это ярмарка, – улыбнулась она. – Я заплатила за вход. Вы же экспонент. Так что давайте, экспонируйте. Покажите мне все.
– Вот именно, что экспонент. И вообще я только подчиненный.
Я взял ее за локоть и перевел через проход.
– Мистер Вульф, мисс Роуэн просит показать ей орхидеи. Он поклонился.
– Перед таким желанием я всегда капитулирую. Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Я хочу вам понравиться, мистер Вульф. Или хотя бы не вызывать у вас неприязни. Мистер Гудвин и я, вероятно, станем друзьями. Вы мне подарите орхидею?
– Я редко испытываю неприязнь к женщинам, но они мне никогда не нравятся, мисс Роуэн. Здесь у меня только альбиносы. Вы получите орхидею в пять часов, после присуждения призов. Куда мне ее послать?
– Я сама приеду.
Все это кончилось тем, что она вместе с нами пошла в закусочную.
У методистов народу было больше, чем вчера. Миссис Миллер, очевидно, работала без выходных, поскольку фрикасе с клецками оказалось таким же вкусным, как и в прошлый раз. Подумав, что, наверное, я в последний раз попал в это богоугодное заведение, я позволил себе, по примеру Вульфа, заказать две порции. Вульф, как всегда за хорошим столом, был настроен общительно и пребывал в приподнятом состоянии духа. Узнав, что Лили бывала в Египте, он рассказал ей о своей жизни в Каире, и они увлеклись болтовней, как пара верблюдов, наслаждающихся обществом друг друга посреди аравийской пустыни. Больше говорил он, но и она заставила его несколько раз рассмеяться, и я нашел, что она вовсе не банальная, а даже очень приятная собеседница.
Когда я допил кофе и отставил чашку, Вульф заметил:
– Беннета все еще нет. Уже половина второго. Далеко отсюда до животноводческих павильонов?
Я ответил, что не очень.
– Тогда выясни, пожалуйста, где же он. Черт побери, я должен с ним увидеться. Если он не может прийти сейчас же, скажи ему, что я пробуду здесь до трех, а потом пойду к своим орхидеям.
– Хорошо.
Я поднялся. Лили тоже, заявив, что она пришла на выставку с Праттом и Каролиной, и они уже, наверное, ищут ее. Мы вышли из закусочной, и я сообщил Лили, что сейчас нахожусь на работе и буду слишком энергично пробиваться сквозь толпу, чтобы наслаждаться ее компанией. Она объявила, что до сих пор в моем характере ей не удалось обнаружить никаких приятных черт и что в пять часов мы снова увидимся. Лили отбыла в направлении трибун, мне же надо было идти в другую сторону.
На выводном кругу представление было в полном разгаре. Мне было приятно узнать, что гернсеи пользовались гораздо более широкой популярностью, чем швицы или айрширы, поскольку народу кругом стояло не в пример больше, чем два часа назад. Беннет находился за загородкой вместе с судьями, секретарями, быками, коровами и сопровождавшими их лицами. Мое сердце на секунду остановилось, когда я увидел быка, который – я мог бы поклясться! – был не кто иной как Гикори Цезарь Гринден, но потом я заметил, что он немного светлее, и белое пятно на его морде гораздо меньше. Я пробрался на другую сторону, как вдруг меня потянули за рукав. Я решил, что меня выследила Лили Роуэн, но это оказался Дейв, приодетый, в рубашке с галстуком, костюме и блестящей соломенной шляпе.
– Я же говорил, что вы всегда там, где происходит что-нибудь важное! Вы видели, как эти идиоты, чтоб им пусто было, ради этой Силвервилл отобрали первое место у Беллы Грасли? А ведь у нее же стать как у лани!
– Не может быть! – посочувствовал я. – Ужасающая несправедливость. А вон и наш друг Монт Макмиллан.
– Ага, я привез его утром. – Дейв покачал головой. – Бедный старина Монт, ему приходится начинать все сначала. Хочет купить здесь несколько коров, если цены будут подходящие. Нужно заводить новое стадо. Год назад никто бы и не подумал: Остальное я прослушал, поскольку полез под канат и бросился к Беннету, который на мгновенье отстал от остальных, вытирая со лба пот. Он взглянул на меня, щурясь от яркого солнечного света, и извинился, что не смог прийти. Я принял его извинения и вежливо попросил его немедленно отправиться в методистскую закусочную. Беннет ответил, что это просто невозможно, потому что сейчас судят племенной молодняк. К тому же ему все равно нечего сказать Ниро Вульфу.
У меня на этот случай была уже подготовлена маленькая, но неотразимая речь.
– Вульф работает над убийством и утверждает, что не может действовать дальше, пока не увидится с вами. Кто вы, в конце концов, – честный гражданин и друг Фреда Осгуда или же церемониймейстер на коровьем трибунале?
Беннет ответил, что он не принадлежит к близким друзьям Осгуда, но что он явится в закусочную через полчаса, не позже.
Я снова пролез под канаты, но вместо того, чтобы уйти, решил подождать Беннета. Несколько минут я понаблюдал за работой судей, однако из-за скопления народа видно было плохо, и я стал прогуливаться перед павильонами. Здесь никого не было, так как все толпились у выводного круга, и, естественно, я сразу же заметил фигуру, которая показалась мне знакомой. Это была Нэнси Осгуд. То, как она озиралась перед тем, как войти в один из павильонов, явно свидетельствовало, что действует она украдкой – если только у меня не разыгралась фантазия. Это было, конечно, не мое дело, но я подошел к павильону и проскользнул внутрь.
Нэнси я не увидел. В павильоне было полно коров, на этот раз черно-белых, и в дальнем конце несколько посетителей. Я не спеша зашагал между двумя рядами коровьих хвостов. В середине павильона слева был выгорожен загончик, где скота не было. Я увидел там только Нэнси Осгуд, Джимми Пратта и кучу соломы, из которой торчали вилы. Я хотел было пройти дальше, но меня заметили. Голос у Джимми был угрюмый и неприветливый.
– Ну, как дела? Я пожал плечами.
– Неплохо. Надеюсь, что и у вас тоже. Я двинулся дальше, но Джимми еще более неприветливо промолвил:
– Что же, подождите, посмотрите, послушайте. Чем больше увидите и услышите, тем больше донесете.
– Не надо, Джимми!
Голос у Нэнси был очень расстроенный, она повернулась ко мне, #+ ' у нее были еще сильнее заплаканы, чем утром.
– Вы следили за мной, мистер Гудвин? Зачем? Несколько посетителей стали проявлять нездоровое желание задержаться около нас, так что я вошел в загончик, чтобы не делать наш разговор всеобщим достоянием.
– Да, – ответил я, – следил. Секунд сорок. Случайно заметил, как вы с заговорщическим видом входите в этот павильон, и из любопытства пошел за вами. – Я оглядел молодого Пратта. – Хорошо, что вы учитесь на архитектора, а не на дипломата. Вам не хватает обходительности. Если это тайное свидание и вы подозреваете, что я могу донести, меня лучше умаслить, а не раздражать.
– Ну, в таком случае…
Он полез в карман. Я не остановил его. Он вытащил небольшую пачку денег, из которой выдернул десятку, с неуверенной улыбкой сунул ее мне и спросил:
– Этого хватит?
– Премного благодарен. Необыкновенная щедрость с вашей стороны.
Моим первым побуждением было сунуть деньги в карман к Нэнси и порекомендовать ей купить на них чулки, но в этот момент к нашей троице присоединился долговязый парень в комбинезоне и с вилами. Едва взглянув на нас, он принялся перетаскивать солому. Я прервал его труд, сунув под нос праттовскую десятку.
– Слушай, приятель. Я из дирекции. Мы там решили, что вам здесь приходится слишком много работать. Прими это как выражение нашей признательности.
– Чего-чего? – вылупился он.
– Не пытайся понять, бери, раз дают. Перераспределение богатства. Наподобие коммунизма.
– Чтоб мне пусто было. Вы там, видать, с ума посходили. – Он взял бумажку и положил в карман. – Что ж, спасибо.
– Не стоит благодарности, – я махнул рукой. Парень подцепил вилами чуть не четверть всей соломы и куда-то ее понес.
– Вы же сказали – умаслить, разве не так? – с обидой произнес Джимми Пратт. – Откуда мне было знать, что вы будете строить из себя Робин Гуда?
Он повернулся к Нэнси.
– Он все равно знает о Бронсоне и расписке Клайда. Что касается того, что твой отец может узнать о нашей встрече…
Я был крайне рад, что он обернулся к Нэнси, поскольку это предоставило мне возможность кое-что сделать. Я признаю, что не лишен самообладания, но все же я не деревянный и до сих пор удивляюсь, как это ничто в моем лице тогда меня не выдало. После того, как рабочий унес часть соломы, я кое-что заметил. Слегка двинув ногой, я дотронулся носком до открывшегося мне предмета, который явно был не соломенный, и, осторожно взглянув вниз, понял, что это такое. Из-под соломы выглядывал модный коричневый полуботинок с полоской носка.
Как я уже сказал, я был рад, что Джимми повернулся к Нэнси, потому что это позволило мне как бы невзначай, одним движением ноги прикрыть ботинок соломой.
Нэнси обратилась ко мне:
– Наверное, после того, как мистер Вульф пообещал помощь, мне не следовало этого делать, но сегодня утром я встретилась с Джимми, и мы… мы поговорили, Я сказала ему о расписке и о том, что она все еще у Бронсона… Он хотел что-нибудь предпринять, но я сказала, что ничего не следует делать, не посоветовавшись сперва с мистером Вульфом. Мы решили встретиться здесь в два часа и все обсудить.
Я незаметно подвинулся, чтобы приблизиться к рукоятке вил, торчащей из середины соломенной кучи. Не спуская вежливого и внимательного взгляда с Нэнси, я начал одной рукой лениво перебирать солому. Кончиками ногтей – они не оставляют отпечатков – я провел вдоль одного из зубцов вил и во что-то уперся. Несколько секунд я аккуратно ощупывал то, что находилось под соломой, потом медленно убрал руку.
– Зачем вы водите ее за нос? – вскричал Джимми. – Либо вы и ваш Bульф будете вести себя порядочно, как он обещал…
– Водим за нос? – я усмехнулся. – Ни в коей мере. Не знаю, как насчет порядочности, но мы с Вульфом всегда выполняем то, что он обещает. Только вы нам помешаете, если будете так нескромно вести себя на ярмарке. С Осгудом и так достаточно возни. Ради Бога, отложите ваше примирение на день-другой. Вас же все знают, а вы стоите здесь вдвоем на виду. Если вы сделаете, как я вам скажу, гарантирую, что мы с Вульфом будем порядочными, как ангелы, и мистер Осгуд никогда не увидит той бумаги.
– Чего вы от нас хотите? – нахмурился Джимми.
– Разойдитесь. Разлучитесь. Немедленно. Джимми пойдет в одну сторону, а мы с Нэнси в другую.
– Он прав, Джимми. Это было глупо, но ты настаивал…
– Прекращайте. Пойдемте, мисс Осгуд. За последние три минуты человек десять останавливались поглазеть на нас.
– Но я должен знать…
– Проклятье, делайте то, что вам говорят!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29