И мы решили больше не расставаться. Я уже давно бросила все дела, он ушел в отставку. Теперь нам ничто не мешает.
Мэри замолчала. Боттандо сидел, потягивая вино из бокала, улыбаясь и ласково посматривая на нее. Аргайл понимал, что означают подобные взгляды, ведь сам именно так смотрел на Флавию. Он вдруг осознал, что стал свидетелем человеческой драмы. Воссоединение любящих сердец после долгой разлуки. Настоящее чудо.
Нет, портить жизнь он им не собирался.
— Вы знаете, — сказал он, поглядывая на солнце, которое опускалось за деревья, — Флавия всегда говорила о вас с восхищением.
— Приятно слышать.
— Однажды она заметила, что от всех «специалистов» по картинам вас отличает одно качество.
— Какое?
— Строгая самодисциплина. Большинство из них попадаются из-за лени, это ее слова, не мои. Какой-то метод срабатывает, и они используют его снова и снова. Вы единственная блистали бесконечным разнообразием. Постоянство здесь можно проследить лишь в том — и на это в свое время обратил внимание генерал Боттандо, — что ни одна из похищенных вами картин не была сфотографирована и ни одна до сих пор не возвращена владельцам.
— У каждого мастера есть свое личное клеймо, — отозвалась она.
— Похоже, что так, — с легкой горечью согласился Аргайл.
17
Мысль, что она поделилась секретом с человеком, связанным со спецслужбами, повергла Флавию в уныние. Перед тем как сесть в машину — хорошо, что ключи всегда были с собой, а не дома, — она все тщательно проверила внутри и снаружи, особенно бензобак.
С машиной, кажется, все в порядке. Флавия быстро отъехала и начала кружить по переулкам. Внезапно останавливалась, делала запрещенные развороты, тормозила на улицах с односторонним движением. Все это, чтобы убедиться, нет ли преследования. Потом вырулила на автостраду. Здесь тоже пришлось часто останавливаться, но уже потому, что ее укачивало.
В зеркале заднего вида ничего подозрительного не возникало, и Флавия постепенно успокоилась. Путь оказался длиннее из-за частых остановок. В Сиену она прибыла в три часа. Поставила машину в районе Ла Лизза, вдалеке от туристических маршрутов, поразмышляла, правильно ли поступает, и направилась к школе, где преподавала Елена Фортини.
Здесь размещались также курсы иностранных языков, на которых занимались главным образом начинающие бизнесмены. Елена сейчас проводила занятие в одной из таких групп. Пришлось подождать двадцать минут. Флавия посидела, походила по школе, почитала объявления в вестибюле.
Наконец прозвенел звонок. Появилась улыбающаяся Елена Фортини.
— Я рада, что вы не назвали дежурному свое ведомство.
— Мы можем пойти куда-нибудь побеседовать?
Елена кивнула:
— Давайте прогуляемся. Сегодня прекрасный день. Не возражаете?
Флавия не возражала. Они погуляли минут десять, но вскоре у нее начали уставать ноги. Пришлось зайти в отель, где она останавливалась много лет назад. Женщины устроились в тени небольшой крытой аркады, заказали холодные напитки и кофе. Кругом была такая красота, что говорить о серьезном не хотелось. Просто посидели, помолчали. Флавия все думала, обманула ее интуиция насчет Елены или нет.
Проверить можно лишь единственным способом.
— Я прочла досье на вас и Саббатини, — произнесла она. — Оказывается, ранее вы были известны своей исключительной жестокостью. Саббатини ничего не планировал сам. Все трюки для него разрабатывали вы, всегда оставаясь на заднем плане. В прошлый раз вы заявили, что не имели с ним контактов свыше десяти лет. Это неправда.
Елена улыбнулась:
— Можете доказать?
— Если понадобится. В феврале он звонил вам на работу. Это зафиксировано.
— И как же зафиксировано?
— Вы хотите сказать, как его засекли, если он говорил по телефону-автомату? Просто. Саббатини проявил беспечность. Использовал кредитную карточку.
— Но это не означает, что я с ним беседовала. У меня мог быть урок.
— Это легко проверить.
— Я могла в это время выйти выпить кофе.
— Телефонный разговор длился тринадцать минут.
— Наверное, я забыла. Извините, выпало из памяти.
— А Этторе Доссони?
Елена едва заметно насторожилась:
— При чем тут Доссони?
— Он утверждает, что вы очень опасная террористка.
— В таком случае, общаясь со мной, вы сильно рискуете.
Флавия усмехнулась:
—Доссони теперь журналист. Он позвонил мне вскоре после похищения картины. Недавно мы встречались, и он сообщил, что Саббатини просил обеспечить гласность его акции. Вскоре я убедилась, что он лгал.
— Очень интересно. Продолжайте, пожалуйста.
— Доссони — полицейский провокатор. Думаю, он и сейчас связан со спецслужбами. Вот откуда у него информация о краже картины. Его звонки были проверкой, скорее всего по их заданию, чтобы убедиться, выполняю ли я предписание. А через два часа после нашего разговора у моего дома появилась их машина.
— Меня это не удивляет, — неожиданно серьезно промолвила Елена.
— Почему?
— Когда вы закончите, я все объясню. Если сочту нужным.
— Саббатини похитил картину в понедельник, а на пятницу, в годовщину гибели сестры, планировал какую-то большую акцию. В среду позвонили, потребовали выкуп. Через два дня я, вернее, мой коллега встречался на Аппиевой дороге с кем-то (тогда я еще не сомневалась, что с Саббатини), передал деньги в обмен на картину. Кажется, все. Но… — Она внимательно посмотрела на Елену. — Передать картину и взять деньги мог только Доссони или вы.
Елена Фортини сделала глоток из бокала и отрицательно покачала головой.
— Насчет Доссони не знаю, но относительно меня вы заблуждаетесь. В тот вечер, когда вы совершали обмен, у меня были вечерние занятия, они закончились после десяти. У слушателей курсов на следующий день был экзамен. Мое присутствие там подтвердят двадцать человек. Думаете, я сумела бы добраться до Аппиевой дороги за два часа? На своем старом драндулете?
— Вы обещали кое-что рассказать.
— Все зависит от того, как вы намерены поступить с моей информацией.
— Не знаю. Вначале я пыталась просто довести дело до конца, то есть добросовестно выполнить служебные обязанности, но затем все ужасно запуталось. Мне казалось, что дело в похищении картины, а теперь получается, что это всего лишь второстепенный эпизод какой-то серьезной драмы. Саббатини нет в живых, его сестры тоже, огромные деньги, заплаченные как выкуп за картину, бесследно исчезли. И начальство не хочет, чтобы я продолжала расследование. Почему?
— Если дело только в этом, то я не стану ничего рассказывать, — произнесла Елена. — Вы хотите, чтобы я рисковала ради вашего спокойствия?
— Речь идет не о моем спокойствии. Я могла бы арестовать вас как соучастницу, но не сделаю этого. Обещаю. Вы можете поступать как хотите. Допить кофе и уйти. Не будет никаких последствий, никаких рапортов. Ничего. Но если вы сообщите мне что-то полезное, вероятно, я сумею завершить расследование. Я обязана это сделать как честный человек.
Елена надолго задумалась, глубоко вздохнула и заявила:
— Похищение Марии Ди Ланны организовала я. Это содержится в моем досье?
— Конечно, нет.
— Когда арестовали Маурицио, я очень волновалась. Парень он был слабохарактерный и наверняка выдал бы все, что знал. Стоило им чуть надавить. Нужно было придумать что-то, чтобы заставить его молчать. Похищение Марии показалось нам самым подходящим средством. Она мне понравилась. Добрая, симпатичная и наивная. Среда ее испортила, но не окончательно. Вначале Мария, естественно, была сильно напугана, но мы ее успокоили. Сказали, что она пробудет у нас всего неделю. Нам было важно, чтобы о ее похищении узнал Маурицио. Но за день до того, как мы собирались ее отпустить, нагрянула полиция. Меня там не было. Мария попросила кукурузных хлопьев, и я пошла в магазин. Мы намеревались устроить прощальную вечеринку. Я купила торт. Представляете? — Елена тряхнула головой. — И даже карнавальные шапочки. Но вечеринка не состоялась. Возвращаясь из магазина, я увидела полицейские автомобили и спряталась в тени, откуда было видно все. Штурм, стрельба. Всех моих пятерых товарищей убили за несколько минут. Странно, но они почему-то не отстреливались. — Елена посмотрела на Флавию. — Вижу, вас это не удивляет.
— А что здесь удивительного?
— То, что их не пытались арестовать, стреляли на поражение. Но важно другое. Когда стрельба закончилась, я увидела Марию. Ее быстро вывели из дома и посадили в автомобиль.
— Она была жива? Вы уверены?
— Жива и невредима. Когда ее вели к машине, она заметила меня на противоположной стороне улицы. Наши взгляды встретились. Я была уверена, что она сейчас укажет на меня, собиралась бежать, а она… Знаете, что сделала Мария? Она мне грустно улыбнулась. А затем отвернулась и села в машину.
Елена замолчала, видимо, вспоминая ту улыбку. Тихонько забарабанила пальцами по мраморному столику.
— А на следующее утро читаю в газете о гибели Марии Ди Л анны в автомобильной катастрофе. Сразу же поползли слухи, будто ее убили террористы. Как полиция пронюхала о нашей квартире, осталось тайной. Я залегла на дно. Два года было спокойно, но потом меня все же арестовали. Прошло какое-то время, и вдруг вызывают на допрос к судебному следователю Балесто, который продолжал расследовать это дело. Скорее всего его навел Маурицио. Он догадывался, что я имею отношение к похищению Марии. Я пришла в ужас, начала готовиться к самому худшему, но следователь повел себя странно. Сказал, что никаких обвинении предъявлять не станет, если я все расскажу, как было. Я согласилась.
— Вы ему поверили? Почему? Это не согласуется с тем, что я знаю о вас, прежней.
— Вы правы. Я не очень верила, что он сдержит слово. Очевидно, вы найдете это странным, — Елена задумчиво улыбнулась, — но я чувствовала вину. Оказывается, за несколько дней я успела привязаться к Марии. Мне захотелось, чтобы восторжествовала справедливость. Во мне что-то необратимо изменилось. Наверное, потому, что тогда я ждала первого ребенка. Наступит время, и вы тоже это почувствуете.
Флавия кивнула.
— Встреча с Балесто изменила мою жизнь, — продолжила Елена. — Он был очень хорошим человеком. Настоящим героем. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Думаю, да.
— Не в пример мне, он верил в правосудие и был полон решимости его добиться. За это его смешали с грязью. А внешность у Балесто была совершенно негероическая. Невысокий, толстый. Но с большим достоинством. Человек кристальной честности. Я таких больше никогда не встречала. А вы?
— Одного, — отозвалась Флавия. — Он был моим начальником. Но вы правы, такие люди — редкость.
— В общем, я ему все рассказала. Он кивнул. Большая часть была ему уже известна.
— Откуда?
— Балесто не сообщил. Через неделю его арестовали, сняли с должности, а все документы по делу изъяли.
— И теперь нет никаких доказательств?
— Есть. Балесто написал Маурицио письмо, попросил своего адвоката заверить и дал поручение после его смерти отправить адресату. В письме говорилось, что все эти годы он был вынужден молчать, поскольку угрожали его семье. Но незадолго до ареста он сделал копию со своего отчета о расследовании гибели Марии Ди Ланны. Там имеются все доказательства.
— Какие?
— Не знаю. Письмо заканчивалось словами: «Жить мне осталось совсем мало, поэтому бояться больше нечего. Если вас интересует мой отчет, вы можете его получить».
— И что в нем?
— Я не видела. Только письмо.
— Почему Саббатини показал его вам?
— Чтобы я перестала спать ночами. Заявил, что собирается мстить.
— Вам? — удивилась Флавия.
— Всем. Я фигурировала как второстепенная участница. Но вскоре Маурицио вдруг исчез. Я пыталась с ним связаться, но его телефон не отвечал, и он не реагировал на сообщения. А потом приехали вы, и я узнала о его смерти. Только не ясно, сумел ли он получить тот отчет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Мэри замолчала. Боттандо сидел, потягивая вино из бокала, улыбаясь и ласково посматривая на нее. Аргайл понимал, что означают подобные взгляды, ведь сам именно так смотрел на Флавию. Он вдруг осознал, что стал свидетелем человеческой драмы. Воссоединение любящих сердец после долгой разлуки. Настоящее чудо.
Нет, портить жизнь он им не собирался.
— Вы знаете, — сказал он, поглядывая на солнце, которое опускалось за деревья, — Флавия всегда говорила о вас с восхищением.
— Приятно слышать.
— Однажды она заметила, что от всех «специалистов» по картинам вас отличает одно качество.
— Какое?
— Строгая самодисциплина. Большинство из них попадаются из-за лени, это ее слова, не мои. Какой-то метод срабатывает, и они используют его снова и снова. Вы единственная блистали бесконечным разнообразием. Постоянство здесь можно проследить лишь в том — и на это в свое время обратил внимание генерал Боттандо, — что ни одна из похищенных вами картин не была сфотографирована и ни одна до сих пор не возвращена владельцам.
— У каждого мастера есть свое личное клеймо, — отозвалась она.
— Похоже, что так, — с легкой горечью согласился Аргайл.
17
Мысль, что она поделилась секретом с человеком, связанным со спецслужбами, повергла Флавию в уныние. Перед тем как сесть в машину — хорошо, что ключи всегда были с собой, а не дома, — она все тщательно проверила внутри и снаружи, особенно бензобак.
С машиной, кажется, все в порядке. Флавия быстро отъехала и начала кружить по переулкам. Внезапно останавливалась, делала запрещенные развороты, тормозила на улицах с односторонним движением. Все это, чтобы убедиться, нет ли преследования. Потом вырулила на автостраду. Здесь тоже пришлось часто останавливаться, но уже потому, что ее укачивало.
В зеркале заднего вида ничего подозрительного не возникало, и Флавия постепенно успокоилась. Путь оказался длиннее из-за частых остановок. В Сиену она прибыла в три часа. Поставила машину в районе Ла Лизза, вдалеке от туристических маршрутов, поразмышляла, правильно ли поступает, и направилась к школе, где преподавала Елена Фортини.
Здесь размещались также курсы иностранных языков, на которых занимались главным образом начинающие бизнесмены. Елена сейчас проводила занятие в одной из таких групп. Пришлось подождать двадцать минут. Флавия посидела, походила по школе, почитала объявления в вестибюле.
Наконец прозвенел звонок. Появилась улыбающаяся Елена Фортини.
— Я рада, что вы не назвали дежурному свое ведомство.
— Мы можем пойти куда-нибудь побеседовать?
Елена кивнула:
— Давайте прогуляемся. Сегодня прекрасный день. Не возражаете?
Флавия не возражала. Они погуляли минут десять, но вскоре у нее начали уставать ноги. Пришлось зайти в отель, где она останавливалась много лет назад. Женщины устроились в тени небольшой крытой аркады, заказали холодные напитки и кофе. Кругом была такая красота, что говорить о серьезном не хотелось. Просто посидели, помолчали. Флавия все думала, обманула ее интуиция насчет Елены или нет.
Проверить можно лишь единственным способом.
— Я прочла досье на вас и Саббатини, — произнесла она. — Оказывается, ранее вы были известны своей исключительной жестокостью. Саббатини ничего не планировал сам. Все трюки для него разрабатывали вы, всегда оставаясь на заднем плане. В прошлый раз вы заявили, что не имели с ним контактов свыше десяти лет. Это неправда.
Елена улыбнулась:
— Можете доказать?
— Если понадобится. В феврале он звонил вам на работу. Это зафиксировано.
— И как же зафиксировано?
— Вы хотите сказать, как его засекли, если он говорил по телефону-автомату? Просто. Саббатини проявил беспечность. Использовал кредитную карточку.
— Но это не означает, что я с ним беседовала. У меня мог быть урок.
— Это легко проверить.
— Я могла в это время выйти выпить кофе.
— Телефонный разговор длился тринадцать минут.
— Наверное, я забыла. Извините, выпало из памяти.
— А Этторе Доссони?
Елена едва заметно насторожилась:
— При чем тут Доссони?
— Он утверждает, что вы очень опасная террористка.
— В таком случае, общаясь со мной, вы сильно рискуете.
Флавия усмехнулась:
—Доссони теперь журналист. Он позвонил мне вскоре после похищения картины. Недавно мы встречались, и он сообщил, что Саббатини просил обеспечить гласность его акции. Вскоре я убедилась, что он лгал.
— Очень интересно. Продолжайте, пожалуйста.
— Доссони — полицейский провокатор. Думаю, он и сейчас связан со спецслужбами. Вот откуда у него информация о краже картины. Его звонки были проверкой, скорее всего по их заданию, чтобы убедиться, выполняю ли я предписание. А через два часа после нашего разговора у моего дома появилась их машина.
— Меня это не удивляет, — неожиданно серьезно промолвила Елена.
— Почему?
— Когда вы закончите, я все объясню. Если сочту нужным.
— Саббатини похитил картину в понедельник, а на пятницу, в годовщину гибели сестры, планировал какую-то большую акцию. В среду позвонили, потребовали выкуп. Через два дня я, вернее, мой коллега встречался на Аппиевой дороге с кем-то (тогда я еще не сомневалась, что с Саббатини), передал деньги в обмен на картину. Кажется, все. Но… — Она внимательно посмотрела на Елену. — Передать картину и взять деньги мог только Доссони или вы.
Елена Фортини сделала глоток из бокала и отрицательно покачала головой.
— Насчет Доссони не знаю, но относительно меня вы заблуждаетесь. В тот вечер, когда вы совершали обмен, у меня были вечерние занятия, они закончились после десяти. У слушателей курсов на следующий день был экзамен. Мое присутствие там подтвердят двадцать человек. Думаете, я сумела бы добраться до Аппиевой дороги за два часа? На своем старом драндулете?
— Вы обещали кое-что рассказать.
— Все зависит от того, как вы намерены поступить с моей информацией.
— Не знаю. Вначале я пыталась просто довести дело до конца, то есть добросовестно выполнить служебные обязанности, но затем все ужасно запуталось. Мне казалось, что дело в похищении картины, а теперь получается, что это всего лишь второстепенный эпизод какой-то серьезной драмы. Саббатини нет в живых, его сестры тоже, огромные деньги, заплаченные как выкуп за картину, бесследно исчезли. И начальство не хочет, чтобы я продолжала расследование. Почему?
— Если дело только в этом, то я не стану ничего рассказывать, — произнесла Елена. — Вы хотите, чтобы я рисковала ради вашего спокойствия?
— Речь идет не о моем спокойствии. Я могла бы арестовать вас как соучастницу, но не сделаю этого. Обещаю. Вы можете поступать как хотите. Допить кофе и уйти. Не будет никаких последствий, никаких рапортов. Ничего. Но если вы сообщите мне что-то полезное, вероятно, я сумею завершить расследование. Я обязана это сделать как честный человек.
Елена надолго задумалась, глубоко вздохнула и заявила:
— Похищение Марии Ди Ланны организовала я. Это содержится в моем досье?
— Конечно, нет.
— Когда арестовали Маурицио, я очень волновалась. Парень он был слабохарактерный и наверняка выдал бы все, что знал. Стоило им чуть надавить. Нужно было придумать что-то, чтобы заставить его молчать. Похищение Марии показалось нам самым подходящим средством. Она мне понравилась. Добрая, симпатичная и наивная. Среда ее испортила, но не окончательно. Вначале Мария, естественно, была сильно напугана, но мы ее успокоили. Сказали, что она пробудет у нас всего неделю. Нам было важно, чтобы о ее похищении узнал Маурицио. Но за день до того, как мы собирались ее отпустить, нагрянула полиция. Меня там не было. Мария попросила кукурузных хлопьев, и я пошла в магазин. Мы намеревались устроить прощальную вечеринку. Я купила торт. Представляете? — Елена тряхнула головой. — И даже карнавальные шапочки. Но вечеринка не состоялась. Возвращаясь из магазина, я увидела полицейские автомобили и спряталась в тени, откуда было видно все. Штурм, стрельба. Всех моих пятерых товарищей убили за несколько минут. Странно, но они почему-то не отстреливались. — Елена посмотрела на Флавию. — Вижу, вас это не удивляет.
— А что здесь удивительного?
— То, что их не пытались арестовать, стреляли на поражение. Но важно другое. Когда стрельба закончилась, я увидела Марию. Ее быстро вывели из дома и посадили в автомобиль.
— Она была жива? Вы уверены?
— Жива и невредима. Когда ее вели к машине, она заметила меня на противоположной стороне улицы. Наши взгляды встретились. Я была уверена, что она сейчас укажет на меня, собиралась бежать, а она… Знаете, что сделала Мария? Она мне грустно улыбнулась. А затем отвернулась и села в машину.
Елена замолчала, видимо, вспоминая ту улыбку. Тихонько забарабанила пальцами по мраморному столику.
— А на следующее утро читаю в газете о гибели Марии Ди Л анны в автомобильной катастрофе. Сразу же поползли слухи, будто ее убили террористы. Как полиция пронюхала о нашей квартире, осталось тайной. Я залегла на дно. Два года было спокойно, но потом меня все же арестовали. Прошло какое-то время, и вдруг вызывают на допрос к судебному следователю Балесто, который продолжал расследовать это дело. Скорее всего его навел Маурицио. Он догадывался, что я имею отношение к похищению Марии. Я пришла в ужас, начала готовиться к самому худшему, но следователь повел себя странно. Сказал, что никаких обвинении предъявлять не станет, если я все расскажу, как было. Я согласилась.
— Вы ему поверили? Почему? Это не согласуется с тем, что я знаю о вас, прежней.
— Вы правы. Я не очень верила, что он сдержит слово. Очевидно, вы найдете это странным, — Елена задумчиво улыбнулась, — но я чувствовала вину. Оказывается, за несколько дней я успела привязаться к Марии. Мне захотелось, чтобы восторжествовала справедливость. Во мне что-то необратимо изменилось. Наверное, потому, что тогда я ждала первого ребенка. Наступит время, и вы тоже это почувствуете.
Флавия кивнула.
— Встреча с Балесто изменила мою жизнь, — продолжила Елена. — Он был очень хорошим человеком. Настоящим героем. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Думаю, да.
— Не в пример мне, он верил в правосудие и был полон решимости его добиться. За это его смешали с грязью. А внешность у Балесто была совершенно негероическая. Невысокий, толстый. Но с большим достоинством. Человек кристальной честности. Я таких больше никогда не встречала. А вы?
— Одного, — отозвалась Флавия. — Он был моим начальником. Но вы правы, такие люди — редкость.
— В общем, я ему все рассказала. Он кивнул. Большая часть была ему уже известна.
— Откуда?
— Балесто не сообщил. Через неделю его арестовали, сняли с должности, а все документы по делу изъяли.
— И теперь нет никаких доказательств?
— Есть. Балесто написал Маурицио письмо, попросил своего адвоката заверить и дал поручение после его смерти отправить адресату. В письме говорилось, что все эти годы он был вынужден молчать, поскольку угрожали его семье. Но незадолго до ареста он сделал копию со своего отчета о расследовании гибели Марии Ди Ланны. Там имеются все доказательства.
— Какие?
— Не знаю. Письмо заканчивалось словами: «Жить мне осталось совсем мало, поэтому бояться больше нечего. Если вас интересует мой отчет, вы можете его получить».
— И что в нем?
— Я не видела. Только письмо.
— Почему Саббатини показал его вам?
— Чтобы я перестала спать ночами. Заявил, что собирается мстить.
— Вам? — удивилась Флавия.
— Всем. Я фигурировала как второстепенная участница. Но вскоре Маурицио вдруг исчез. Я пыталась с ним связаться, но его телефон не отвечал, и он не реагировал на сообщения. А потом приехали вы, и я узнала о его смерти. Только не ясно, сумел ли он получить тот отчет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25