Гараня решил растягивать удовольствие как можно дольше. О том, что будет потом, он старался не думать. Будущее казалось ему мрачным и неопределенным. С некоторым запозданием он проникся к наркоманке большим сочувствием. Гараня с содроганием в душе думал о том, каково придется ему, когда бутылка покажет дно…
– А где этот?.. – раздался позади девичий голос.
Гараня от неожиданности вздрогнул и поторопился навинтить пробку на горлышко бутылки. Он обернулся и увидел блондинку, которая улыбалась ему немного фривольно, но с приязнью.
– Кто – этот? – недовольно спросил Гараня.
Его недовольство проистекало от смущения. Девушка была очень даже симпатична и молода. Такие всегда нравились Гаране. Но попадались ему в основном – даже в юные годы – топорно сработанные бой-бабы (что называется, ни кожи ни рожи), которые пытались им командовать.
А в последние годы он общался в основном с опустившимися женщинами. Их испитые лица и манеры не вызывали в нем никаких эмоций. Для него они были просто собутыльниками, бесполыми существами. Гараня даже в мыслях не держал, что между ним и его знакомыми женского пола может быть близость.
– Который с рюкзаком… – уточнила блондинка.
– А-а… Бомж. Не знаю.
– Где он может быть?.. – Блондинка в раздумье наморщила нос.
– Тебе-то какое дело? – почему-то смущаясь и пряча глаза, спросил Гараня. – Может, пошел в лесок… по нужной надобности.
– Нет, не думаю, – отрицательно покрутила головой блондинка. – Я давно его не вижу.
– У нас тут не пионерский лагерь, а ты – не пионервожатая. Он взрослый человек, сам знает, что ему нужно делать.
– А вдруг он заблудился? – Блондинка с опаской покосилась на заросли. – Или на него напал какой-нибудь зверь…
– Например, тигр, – со скепсисом продолжил ее мысль Гараня.
– Может, и тигр.
– Ты в школе географию изучала?
– Проходила… – осторожно ответила блондинка, пытаясь понять, что скрывается за этим вопросом.
– Оно и видно, что проходила, – добродушно улыбнулся Гараня. – На таких островках, как этот, тигры не водятся. Если, конечно, их не завез сюда наш «благодетель», чтобы нам жизнь медом не показалась.
– Ну, может, змея… или еще чего.
– Насчет змей не знаю. Этих тварей везде хватает, особенно в тропиках. А что касается нашего друга бомжа, то он может любому из нас дать сто очков форы по части выживания. Коль уж он не врезал дуба в зимнее время на нашей родной сторонке, то и на острове приспособится.
Блондинка умолкла и, потупившись, принялась ковырять песок босой ногой. Что-то ее угнетало, но она не решалась поделиться своими мыслями с Гараней, который чувствовал себя неловко – он не знал, куда деть бутылку, чтобы она не мозолила глаза.
Наконец, отвернувшись, он поторопился запихнуть ее в карман. И сразу же приободрился. Впервые за несколько лет он почувствовал себя мужчиной, сильной половиной человеческого рода, и от этого Гараня сразу вырос в собственных глазах.
Он понял, что симпатичная блондинка ищет в нем советчика и защитника. В какой-то мере такое положение вещей льстило Гаране, но, с другой стороны, он опасался, что девушка будет ему обузой. Он уже отвык заботиться о ближних.
Скорее Гаране с его мягким характером и неважными физическими кондициями нужна была нянька, чем этой крепкой с виду молодой девушке.
– Мне кажется, мы здорово влипли… – сказала блондинка. И, вздрогнув, прижала кулачки к очень даже аппетитной груди.
– Да уж… – угрюмо кивнул Гараня. – Прожить два месяца на необитаемом острове с мизерным запасом харчей и без… – Он запнулся; затем продолжил, но не про то, о чем подумал: – Без оружия – это не фунт изюма.
– Я не об этом…
Гараня внимательно посмотрел на бледное лицо девушки и промолчал. Виски взбодрило его, он чувствовал себя неплохо, а потому заниматься гаданием на предмет своего будущего ему не хотелось. Что будет, то и будет, легкомысленно подумал Гараня. Уже ничего не изменишь.
– Нас здесь оставят навсегда, – тихо сказала девушка. – Всех.
– Не понял… Как это – всех?
– Обещанные деньги и квартиры тем, кто выживет, – это сказки про белого бычка. Я не знаю, что задумал тот, кто приказал доставить нас на остров, но понятно, что только не благотворительный эксперимент.
– Брось… – Гараня ухмыльнулся. – Что для богатея, который купил этот остров, какие-то жалкие гроши? Это для нас тысяча рублей как миллион.
– Такие люди зря деньгами не сорят. Они за копейку, которая не может принести прибыль, удавятся. Уж я-то знаю.
– Слушай, перестань! – рассердился Гараня. – Тут и так тошно, а ты со своими пророчествами суетишься. Желай они нам смерти, мы уже давно пошли бы акулам на корм. Кто мы для этого босса? Правильно – букашки. На кой ляд ему врать? Проще было оставить нас на острове без лишнего базара – и все дела. Живите как хотите. Выкарабкаетесь – может быть, отвезем вас домой; нет – царство вам небесное.
– Ну, не знаю… – Девушка все еще сомневалась. – У меня предчувствие…
– У всех предчувствие. Я и сам до дембеля, скорее всего, хрен дотяну. Это если как на духу. Без водки мне тут точно хана. Твою подругу вон как колотило, а когда у меня иссякнет бутылка, тогда и посмотришь, что будет со мной.
– Она не моя подруга.
– Это я к слову. Так что держись до последнего. Вдруг повезет именно тебе.
– Как же… повезет… – Блондинка лихо, по-мальчишески, сплюнула. – Мое везение еще не родилось.
– Еще раз плюнь, но теперь уже через плечо. Кто может знать свою судьбу? Верно – никто. Потому не сотрясай воздух глупыми словами. Это чтобы они не срикошетили и не вернулись к тебе обратно…
Девушка умолкла, села на песок, нахмурила брови и о чем-то задумалась. Гараня, наблюдавший за блондинкой исподтишка, невольно удивился разительной перемене, которая произошла с ее свежим, юным лицом. Оно вдруг состарилось на добрый десяток лет.
Глава 7
Фиалка выбрала себе вещь совершенно инстинктивно. Ей приглянулась небольшая пластмассовая коробочка с набором иголок и ниток.
Наверное, на выбор повлияла ее бывшая профессия – еще в школе Фиалка получила корочки, где черным по белому было написано, что она – швея-мотористка третьего разряда.
Фиалка даже успела поработать на швейной фабрике почти полгода, пока предприятие не обанкротилось. Оставшись без работы и практически без средств к существованию, она какое-то время перебивалась случайными заработками, пока на глаза ей не попалось объявление в газете о наборе девушек для работы за границей в качестве домработниц и нянь.
Конкурс она прошла с первого захода, формальности были улажены на удивление быстро, и вскоре Фиалка очутилась в Турции. Там у нее забрали заграничный паспорт, долго куда-то везли и определили… в бордель. Оказалось, что турки (и не только) просто обожают блондинок…
От природы Фиалка была девушкой живой и смекалистой. Она не стала, как некоторые ее подруги по несчастью, качать права или пытаться бежать. Это было опасно и бессмысленно – со строптивицами и беглянками расправлялись жестоко и беспощадно.
Но Фиалка не собиралась мириться с той ситуацией, в которую попала. Она ждала своего часа ровно четыре месяца. И дождалась. Правда, для этого ей пришлось провести некоторую подготовку.
Фиалка начала усиленно изучать турецкий язык: на это времени у нее хватало. Она никогда так не зубрила, даже в начальной школе, когда еще была пай-девочкой. Через два месяца она уже могла кое-как изъясняться по-турецки и даже читать через пень-колоду – правда, периодику.
Ей повезло. Ей здорово повезло. Однажды в бордель заглянул немец-турист, который был охоч до славянок.
Похоже, его дед, гитлеровский солдат или офицер, так и остался лежать где-нибудь под Смоленском в общей могиле. А потому его бритоголовый внук начал мстить… русским девкам.
Мстил он за деда по-своему. Когда прыщавый ариец уснул, на Фиалке не было живого места. Он так ее измочалил, что девушка едва двигалась. Наверное, немец немало заплатил хозяину борделя, который очень не любил, когда клиенты портили живой товар.
Как поняла Фиалка, этот юный извращенец и садист хорошо говорил по-турецки, потому что в карманах его одежды она наконец обнаружила то, что давно искала, – карту Стамбула на турецком языке. Оказалось, ее привезли в древнюю столицу Османской империи – об этом ей никто не говорил.
Впрочем, с русскими и украинскими проститутками турки обращались как с бессловесным быдлом. Практически никто из обслуживающего персонала не снисходил до бесед с ними.
Фиалка думала недолго. Она связала две простыни и портьеры, соорудив импровизированный канат, и спустилась на мостовую – ее «келья» находилась на третьем этаже.
Чтобы немец не проснулся и не поднял шум раньше времени – он заплатил за целую ночь, – Фиалка сначала с наслаждением шандарахнула его по башке пепельницей, а затем связала. Денег в кошельке немца оказалось немного, около тысячи евро. Фиалка прикарманила их без зазрения совести – рисковать так рисковать. Теперь назад ей пути уже не "было…
Она быстро разобралась с помощью карты, где находится российское консульство. Фиалка шла к нему полночи, с трудом разбирая названия улиц на табличках, нередко проржавевших до основания.
А утром, представившись туристкой, потерявшей документы, она наконец попала туда, куда нужно… После возвращения на родину Фиалка почти год мыкалась без работы и влезла в большие долги. В конце концов ей не осталось ничего другого, как заняться уже знакомым ремеслом – она снова пошла на панель. Фиалку умыкнули предельно просто: вечером к ней подъехало шикарное авто, о цене договорились быстро, и спустя час она очутилась за городом, в дачном поселке. Господин, который ее привез, куда-то исчез, оставив Фиалку наедине с двумя лбами, которые попользовались ею как хотели.
Фиалка все выдержала безропотно. Что поделаешь – такая «профессия»… Потом ее, правда, хорошо накормили и даже угостили шампанским.
Фиалка сразу почуяла, что ситуация пахнет скверно, и, мило улыбаясь своим «ухажерам», лихорадочно соображала, как ей дать деру. Черт с ним, с этим заработком…
После ужина ее отвели в комнату на втором этаже дачи и заперли. Наученная горьким турецким опытом, Фиалка долго раздумывать не стала. Ближе к утру она потихоньку открыла окно, спрыгнула вниз (благо там был не камень, а мягкий газон) и рванула изо всех сил куда глаза глядят – лишь бы подальше от нехорошей дачи.
Бежала она недолго: сзади раздался чей-то язвительный смех, затем в спину будто вогнали занозу и тут же послышался тихий хлопок. Сделав по инерции несколько шагов, Фиалка споткнулась и упала.
Подняться она так и не смогла: в тело неожиданно вступила слабость, как после тяжелой болезни, закружилась голова и глаза начали закрываться сами собой.
Последнее, что увидела Фиалка перед тем, как забыться в беспамятстве, была оскаленная пасть ротвейлера, с которой капала слюна, и его налитые злобой глаза. Еще дальше, над псом, высились два столба. Огромное тело увенчивала стриженая башка. Толстые губы щербатого рта были растянуты в злорадной улыбке до ушей.
Очнулась она уже на катере. Едва открыв глаза, Фиалка поняла, что на этот раз она влипла по-крупному. Поняла – и в полной безнадеге заплакала.
Глава 8
Тропическую сиесту нарушил вор. Он был голодный и злой.
От него не укрылось, что бомж, прихватив свой рюкзак, исчез в зарослях. «Туда тебе, чмо чаморошное, и дорога, – подумал он с мстительной радостью. – Может, нам повезет, и тебя там крокодил схавает… или еще какая-нибудь зверюга. На хрен нам лишний рот, прицепленный к доходяге, которому придется помогать ногами шевелить?»
Вор подобрал один из оставшихся кокосовых орехов, отрубил верхушку и выпил светлую сладкую жидкость, которая почему-то называлась молоком. «Компот… – еще больше наливаясь злостью, подумал вор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48