Тут стояли запахи пота, табака и страха, если не считать духов Сары Дюваль. Редфорду они не понравились, и он поморщился.
- Наконец-то, - нетерпеливо проговорил он. - Ну же, начнем. Включайте свой магнитофон.
Сержант нагнулся и, включив магнитофон, назвал число, время суток и кто присутствует на допросе. Полицейский из Дорсета назван не был, так как находился позади зеркальной стены.
Тем временем Дюваль изучала сидевшего перед ней человека. Аккуратно подстриженные бородка и волосы на голове, бледные щеки - как у человека, мало выходящего из дома. Серо-голубые глаза, глубоко посаженные и цепкие. Твидовый пиджак, видавший лучшие времена, вероятно, стоил дорого, когда был новый. Сидел он неплохо, словно сшитый по специальному заказу, однако в нынешние времена это ничего не значило, ведь чуть ли не на каждой улице, как грибы, расплодились магазинчики подержанной одежды. Воротничок рубашки как будто немного потертый на внутренней стороне. Длинные пальцы то сплетались, то расплетались, выдавая немалое внутреннее напряжение.
- Вы послали полицейских обыскать мою квартиру, - констатировал он, приподняв уголок рта в некоем подобии улыбки. - Пустая трата времени. Они ничего не найдут, кроме старых газет. Такого полно у каждого, кто не особенно следит за чистотой у себя дома.
- Посмотрим, - отозвалась Дюваль.
- Вы ничего не найдете, старший инспектор Дюваль, - проговорил он как будто с удовольствием. - А как вас зовут? Держу пари, у вас милое домашнее имя, которое вы ненавидите. Ну вот, старший инспектор, я - ваш ночной кошмар.
Дюваль позволила себе снисходительную улыбку.
- Не думаю, мистер Редфорд.
- Так оно и есть. Имейте в виду, это я убил их всех. Ну и делаю добровольное признание. Я вам расскажу, как я убил их и что с ними сделал. Но насчет улик, вам придется поработать самой, потому что я не собираюсь даже называть вам места, где вы могли бы поискать свидетелей. Вы представляете, сколько в Эдинбурге мест, где может остановиться турист? Да над вами просто посмеются. Нет, вам придется положиться на мое признание, старший инспектор. - Он усмехнулся, показывая мелкие, словно молочные зубы. - У вас будет много неприятностей с Королевской судебной системой. Никаких улик - одно лишь признание. Вот умора!
Дюваль смотрела на него со скучающим видом.
- Прекрасно. Значит, начнем с признания.
Редфорд как будто смутился, но спустя мгновение его лицо вновь просияло.
- Я понимаю! - торжествующе воскликнул он. - Вы пытаетесь выбить меня из колеи, делая вид, будто я вас не очень интересую. Что ж, будьте уверены, я достаточно видел и читал, и вам меня не провести, старший инспектор Дюваль. Даже не надейтесь. А поскольку я считаю себя писателем, то начну с самого начала.
- Нет, - довольно язвительным тоном перебила его Сара Дюваль. - Почему бы не предпочесть более радикальный подход? Вообразим, будто мы Мартин Эмис и Маргарет Этвуд . И начнем с конца, то есть с Джорджии Лестер.
- Бог ты мой! - с восхищением воскликнул Редфорд. - Литературно образованный полицейский. Надо будет тщательно следить за сюжетом. А почему вам не хочется послушать, как я возненавидел авторов триллеров?
Дюваль достала листок из папки, в которой было все необходимое.
- Я показываю мистеру Редфорду одну из листовок, которые сегодня он раскидывал в конференц-зале, - проговорила она для записи. - Насколько я понимаю, вы все тут изложили? Вы посылали им свои романы в надежде, что они помогут вам. А они не только проигнорировали вас, но, как вы считаете, украли ваши сюжеты и выпустили в печать плагиаты. Я правильно изложила суть?
Сара Дюваль произнесла все это резким тоном. Ей было необходимо во что бы то ни стало лишить его покоя, и она решила добиться своего. Она почувствовала, как адреналин выплеснулся ей в кровь, как она вновь стала сильной и энергичной и напряглась, словно натянутая струна. Довольно редко случалось так, что допрос превращался в поединок, а Дюваль получала удовольствие от противостояния.
- Ну да, - отозвался он с видимой досадой. - Но я думал, вам захочется узнать обо мне побольше. Как я решил убивать. Вас это должно интересовать.
Сара Дюваль пожала плечами.
- Мистер Редфорд, в детективной литературе мотиву уделяют слишком много внимания. Помните врача из Манчестера? Гарольда Шипмэна? Его обвинили в убийстве при помощи морфия пятнадцати престарелых пациентов. Никто, в общем-то, не знает, зачем он это сделал, однако присяжные все равно его осудили. Мотив оставим адвокатам. Меня интересует другое. Что, как и где вы делали. И начнем мы с Джорджии Лестер. Ну же. У вас еще будет возможность обсудить все, что вы хотите, с другими представителями правоохранительной системы. Итак, убедите меня в том, что вы имеете отношение к убийству Джорджии Лестер.
Редфорд откинулся на спинку стула и соединил пальцы с высокомерным видом университетского ученого.
- Я знал, что у нее дом в Дорсете, - заговорил он.
- Откуда? - перебила его Сара Дюваль, желавшая во что бы то ни стало контролировать ситуацию и добиться своего.
- Как это откуда? Один журнал посвятил ей в прошлом году целый номер. Там были и фотографии дома снаружи и изнутри. Там же я узнал, что дом находится в семи милях от Лайм-Реджис. Найти его оказалось делом нетрудным. Ну, я поехал туда - и выработал план. Сначала удостоверился, что знаю ее распорядок…
- Как вы узнали его?
- На ее страничке в Интернете. Там есть все ее встречи с читателями и пресс-конференции. Я знал, что в Дорсет она ездит в основном на уикэнды, и мне ничего не стоило вычислить, когда она собирается вернуться в Лондон. Зачем вы меня все время перебиваете? - раздраженно спросил Редфорд.
- Я думала, вам нравится, что я задаю вопросы, - почти ласково отозвалась Дюваль. - Вы же сами сказали, мол, хотите, чтобы я вам поверила. Да вам еще благодарить меня надо за то, что я подкрепляю ваше признание фактами.
У Редфорда глаза полыхнули злым огнем.
- Думаете, вы самая умная? Ну уж нет, до меня вам далеко. Я убил их, и вам придется обвинить меня в убийстве Джорджии Лестер.
- Или в убийстве, или в создании помех правосудию, мистер Редфорд. Итак, вы преследовали Джорджию Лестер. Очень трогательно. А дальше что?
Через час, когда Сара Дюваль закончила допрос, она была как выжатый лимон. Ей не удалось выудить из Чарльза Редфорда ни одной подробности, которой не было бы в газетах или в романах самой Джорджии Лестер. Войдя в соседнюю комнату, она увидела, что полицейский из Дорсета сидит в кресле и что-то пишет в блокноте.
- Ну, что вы думаете? - спросила она.
Он покривился.
- Думаю, вам нужно от него что-то конкретное, чего не было в газетах. Он же не сказал ничего такого. Наверно, ему хочется предстать перед судом, но не хочется быть обвиненным. Так мне это видится. И еще он полагает, будто он умнее вас.
Дюваль прислонилась к стене и скрестила руки на груди.
- Вот на этом-то я его и поймаю. Посмотрите листовку. Она удивительно похожа на письма с угрозами, которые получили несколько писателей. Если я привлеку экспертов, то наверняка смогу доказать его причастность к этим письмам, даже если мы не найдем оригиналов в его компьютере. А если нам удастся связать письма и убийства, тогда все будет в порядке. Но поработать придется немало.
- Вы считаете, что он убийца?
Дюваль оттолкнулась от стены и подошла к зеркалу. Редфорд смотрел прямо на нее, словно мог ее видеть.
- Вот этого-то я пока и не знаю.
Полицейский из Дорсета показал на блокнот.
- Когда я прочитал листовку, мне стало интересно, а сделал ли он сам что-нибудь, чтобы напечатать свои книги?
Дюваль вздохнула. Он высказал как раз ту мысль, которая все время не давала ей покоя.
- Думаете, он мог пойти на убийство?
- Он пошел на признание в убийстве. - Полицейский покачал головой. - Я вам скажу кое-что, старший инспектор Дюваль. У меня нет желания драться с вами за то, чтобы этот хомут достался мне.
Фиона отыскала Кита в гостиной, где он, вытянувшись во весь рост, лежал на диване. На груди у него стоял почти пустой стакан, а глаза не отрывались от экрана телевизора, на котором разыгрывалась австралийская мыльная опера, но Фиона понимала, что Кит ничего не видит.
- Я принесу еще бутылку, - сказала Фиона.
- Неплохая идея, - отозвался Кит совершенно трезвым голосом.
Вернувшись, Фиона, скрестив ноги, уселась на полу возле дивана и вылила себе в стакан остатки из стоявшей на столике бутылки.
- Не могу выразить, как мне жалко Джорджию.
- Мне тоже, - сказал Кит и, приподнявшись, уселся на диване. - И еще я боюсь. Кому-то пришло в голову убивать писателей, и я не могу избавиться от мысли, что я следующий на очереди.
- Я понимаю. - Фиона выпила и взялась за полную бутылку. - И при этом не могу ни сказать, ни сделать ничего такого, чтобы что-то изменилось. Господи, как я ненавижу себя за это.
Она схватила его за руку.
В гостиной надолго воцарилось молчание, прерываемое лишь любовным лепетом телевизионных подростков. Больше всего на свете Фионе сейчас хотелось иметь волшебную палочку, чтобы прогнать нависшую над ними обоими угрозу, которая липла к ним, как паутина, и делала слепыми ко всему, кроме самих себя.
- Стив молодец, что сам приехал, - в конце концов прервала молчание Фиона. - Учитывая нашу ссору…
- Он слишком тебя любит, чтобы это стало препятствием.
Фиона удивленно посмотрела на Кита. Она всегда думала, что любовь Стива - тайна для всех, кроме нее самой. До сих пор Кит ни разу даже не намекнул на это, и она была абсолютно уверена, что он принял ее версию дружеских отношений, опровергающую теорию, будто дружба между мужчиной и женщиной невозможна.
Устало улыбнувшись, Кит покачал головой.
- Думаешь, я слепой?
- Но ведь ты никогда даже вида не подал, будто о чем-то подозреваешь.
Кит взял бутылку и наполнил стакан.
- А что тут скажешь? Он ведь никогда не представлял собой угрозу нашей жизни. Мне было известно, что ты не любишь его. Да нет, любишь, конечно же, любишь, но как друга. И он ни разу не попытался наставлять меня, как мне нужно вести себя с тобой. Никаких проблем.
Фиона положила голову ему на бедро.
- Ты никогда не перестанешь удивлять меня.
- Прекрасно. Еще не хватало, чтобы было иначе. - Кит освободил руку и пригладил волосы. - Знаешь, ради тебя стоит еще пожить. И я готов все сделать для этого.
Как раз то, что было нужно Фионе.
- Завтра с утра мы первым делом отправимся в агентство и наймем тебе телохранителя.
- Ты серьезно? - переспросил Кит с недоверием и яростью.
- Серьезно. Ты не можешь жить как отшельник. Еще два дня, и ты обезумеешь. От отчаяния и безнадежности ты не сможешь работать, и тогда у тебя в голове не останется других мыслей, кроме как сбежать, и ты совершишь какую-нибудь глупость, например, выйдешь прогуляться на Пустошь. Ты подставишься. - Кит хотел что-то возразить, но Фиона остановила его, подняв руку: - Не надо спорить, Кит. Твоя безопасность сейчас самое важное, но жить ты должен по возможности нормально.
- Что же, все по-честному. Но телохранитель! Я же буду выглядеть дурак дураком.
- Это лучше, чем никак себя не чувствовать.
Прежде чем Кит успел что-то произнести, последние кадры мыльной оперы растаяли на экране, и на нем появилась заставка шестичасовых новостей. Фиона повернулась к телевизору.
- Давай послушаем, что они сказали о Джорджии.
Диктор заученно улыбнулся и заговорил:
- Добрый вечер. Останки исчезнувшей Джорджии Лестер обнаружены в морозильнике на Смитфилдском рынке. Во время пресс-конференции в городском полицейском управлении некий мужчина признался в убийстве знаменитой писательницы.
Ни Фионе, ни Киту не хотелось слушать анонс остальных новостей.
- Какого черта? - едва слышно произнес Кит.
Ждать им пришлось недолго. Смерть Джорджии Лестер была первым номером в списке новостей.
- Сегодня днем в Городском полицейском управлении состоялась пресс-конференция, на которой были оглашены результаты ночного обыска на Смитфилдском рынке, где были найдены останки Джорджии Лестер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
- Наконец-то, - нетерпеливо проговорил он. - Ну же, начнем. Включайте свой магнитофон.
Сержант нагнулся и, включив магнитофон, назвал число, время суток и кто присутствует на допросе. Полицейский из Дорсета назван не был, так как находился позади зеркальной стены.
Тем временем Дюваль изучала сидевшего перед ней человека. Аккуратно подстриженные бородка и волосы на голове, бледные щеки - как у человека, мало выходящего из дома. Серо-голубые глаза, глубоко посаженные и цепкие. Твидовый пиджак, видавший лучшие времена, вероятно, стоил дорого, когда был новый. Сидел он неплохо, словно сшитый по специальному заказу, однако в нынешние времена это ничего не значило, ведь чуть ли не на каждой улице, как грибы, расплодились магазинчики подержанной одежды. Воротничок рубашки как будто немного потертый на внутренней стороне. Длинные пальцы то сплетались, то расплетались, выдавая немалое внутреннее напряжение.
- Вы послали полицейских обыскать мою квартиру, - констатировал он, приподняв уголок рта в некоем подобии улыбки. - Пустая трата времени. Они ничего не найдут, кроме старых газет. Такого полно у каждого, кто не особенно следит за чистотой у себя дома.
- Посмотрим, - отозвалась Дюваль.
- Вы ничего не найдете, старший инспектор Дюваль, - проговорил он как будто с удовольствием. - А как вас зовут? Держу пари, у вас милое домашнее имя, которое вы ненавидите. Ну вот, старший инспектор, я - ваш ночной кошмар.
Дюваль позволила себе снисходительную улыбку.
- Не думаю, мистер Редфорд.
- Так оно и есть. Имейте в виду, это я убил их всех. Ну и делаю добровольное признание. Я вам расскажу, как я убил их и что с ними сделал. Но насчет улик, вам придется поработать самой, потому что я не собираюсь даже называть вам места, где вы могли бы поискать свидетелей. Вы представляете, сколько в Эдинбурге мест, где может остановиться турист? Да над вами просто посмеются. Нет, вам придется положиться на мое признание, старший инспектор. - Он усмехнулся, показывая мелкие, словно молочные зубы. - У вас будет много неприятностей с Королевской судебной системой. Никаких улик - одно лишь признание. Вот умора!
Дюваль смотрела на него со скучающим видом.
- Прекрасно. Значит, начнем с признания.
Редфорд как будто смутился, но спустя мгновение его лицо вновь просияло.
- Я понимаю! - торжествующе воскликнул он. - Вы пытаетесь выбить меня из колеи, делая вид, будто я вас не очень интересую. Что ж, будьте уверены, я достаточно видел и читал, и вам меня не провести, старший инспектор Дюваль. Даже не надейтесь. А поскольку я считаю себя писателем, то начну с самого начала.
- Нет, - довольно язвительным тоном перебила его Сара Дюваль. - Почему бы не предпочесть более радикальный подход? Вообразим, будто мы Мартин Эмис и Маргарет Этвуд . И начнем с конца, то есть с Джорджии Лестер.
- Бог ты мой! - с восхищением воскликнул Редфорд. - Литературно образованный полицейский. Надо будет тщательно следить за сюжетом. А почему вам не хочется послушать, как я возненавидел авторов триллеров?
Дюваль достала листок из папки, в которой было все необходимое.
- Я показываю мистеру Редфорду одну из листовок, которые сегодня он раскидывал в конференц-зале, - проговорила она для записи. - Насколько я понимаю, вы все тут изложили? Вы посылали им свои романы в надежде, что они помогут вам. А они не только проигнорировали вас, но, как вы считаете, украли ваши сюжеты и выпустили в печать плагиаты. Я правильно изложила суть?
Сара Дюваль произнесла все это резким тоном. Ей было необходимо во что бы то ни стало лишить его покоя, и она решила добиться своего. Она почувствовала, как адреналин выплеснулся ей в кровь, как она вновь стала сильной и энергичной и напряглась, словно натянутая струна. Довольно редко случалось так, что допрос превращался в поединок, а Дюваль получала удовольствие от противостояния.
- Ну да, - отозвался он с видимой досадой. - Но я думал, вам захочется узнать обо мне побольше. Как я решил убивать. Вас это должно интересовать.
Сара Дюваль пожала плечами.
- Мистер Редфорд, в детективной литературе мотиву уделяют слишком много внимания. Помните врача из Манчестера? Гарольда Шипмэна? Его обвинили в убийстве при помощи морфия пятнадцати престарелых пациентов. Никто, в общем-то, не знает, зачем он это сделал, однако присяжные все равно его осудили. Мотив оставим адвокатам. Меня интересует другое. Что, как и где вы делали. И начнем мы с Джорджии Лестер. Ну же. У вас еще будет возможность обсудить все, что вы хотите, с другими представителями правоохранительной системы. Итак, убедите меня в том, что вы имеете отношение к убийству Джорджии Лестер.
Редфорд откинулся на спинку стула и соединил пальцы с высокомерным видом университетского ученого.
- Я знал, что у нее дом в Дорсете, - заговорил он.
- Откуда? - перебила его Сара Дюваль, желавшая во что бы то ни стало контролировать ситуацию и добиться своего.
- Как это откуда? Один журнал посвятил ей в прошлом году целый номер. Там были и фотографии дома снаружи и изнутри. Там же я узнал, что дом находится в семи милях от Лайм-Реджис. Найти его оказалось делом нетрудным. Ну, я поехал туда - и выработал план. Сначала удостоверился, что знаю ее распорядок…
- Как вы узнали его?
- На ее страничке в Интернете. Там есть все ее встречи с читателями и пресс-конференции. Я знал, что в Дорсет она ездит в основном на уикэнды, и мне ничего не стоило вычислить, когда она собирается вернуться в Лондон. Зачем вы меня все время перебиваете? - раздраженно спросил Редфорд.
- Я думала, вам нравится, что я задаю вопросы, - почти ласково отозвалась Дюваль. - Вы же сами сказали, мол, хотите, чтобы я вам поверила. Да вам еще благодарить меня надо за то, что я подкрепляю ваше признание фактами.
У Редфорда глаза полыхнули злым огнем.
- Думаете, вы самая умная? Ну уж нет, до меня вам далеко. Я убил их, и вам придется обвинить меня в убийстве Джорджии Лестер.
- Или в убийстве, или в создании помех правосудию, мистер Редфорд. Итак, вы преследовали Джорджию Лестер. Очень трогательно. А дальше что?
Через час, когда Сара Дюваль закончила допрос, она была как выжатый лимон. Ей не удалось выудить из Чарльза Редфорда ни одной подробности, которой не было бы в газетах или в романах самой Джорджии Лестер. Войдя в соседнюю комнату, она увидела, что полицейский из Дорсета сидит в кресле и что-то пишет в блокноте.
- Ну, что вы думаете? - спросила она.
Он покривился.
- Думаю, вам нужно от него что-то конкретное, чего не было в газетах. Он же не сказал ничего такого. Наверно, ему хочется предстать перед судом, но не хочется быть обвиненным. Так мне это видится. И еще он полагает, будто он умнее вас.
Дюваль прислонилась к стене и скрестила руки на груди.
- Вот на этом-то я его и поймаю. Посмотрите листовку. Она удивительно похожа на письма с угрозами, которые получили несколько писателей. Если я привлеку экспертов, то наверняка смогу доказать его причастность к этим письмам, даже если мы не найдем оригиналов в его компьютере. А если нам удастся связать письма и убийства, тогда все будет в порядке. Но поработать придется немало.
- Вы считаете, что он убийца?
Дюваль оттолкнулась от стены и подошла к зеркалу. Редфорд смотрел прямо на нее, словно мог ее видеть.
- Вот этого-то я пока и не знаю.
Полицейский из Дорсета показал на блокнот.
- Когда я прочитал листовку, мне стало интересно, а сделал ли он сам что-нибудь, чтобы напечатать свои книги?
Дюваль вздохнула. Он высказал как раз ту мысль, которая все время не давала ей покоя.
- Думаете, он мог пойти на убийство?
- Он пошел на признание в убийстве. - Полицейский покачал головой. - Я вам скажу кое-что, старший инспектор Дюваль. У меня нет желания драться с вами за то, чтобы этот хомут достался мне.
Фиона отыскала Кита в гостиной, где он, вытянувшись во весь рост, лежал на диване. На груди у него стоял почти пустой стакан, а глаза не отрывались от экрана телевизора, на котором разыгрывалась австралийская мыльная опера, но Фиона понимала, что Кит ничего не видит.
- Я принесу еще бутылку, - сказала Фиона.
- Неплохая идея, - отозвался Кит совершенно трезвым голосом.
Вернувшись, Фиона, скрестив ноги, уселась на полу возле дивана и вылила себе в стакан остатки из стоявшей на столике бутылки.
- Не могу выразить, как мне жалко Джорджию.
- Мне тоже, - сказал Кит и, приподнявшись, уселся на диване. - И еще я боюсь. Кому-то пришло в голову убивать писателей, и я не могу избавиться от мысли, что я следующий на очереди.
- Я понимаю. - Фиона выпила и взялась за полную бутылку. - И при этом не могу ни сказать, ни сделать ничего такого, чтобы что-то изменилось. Господи, как я ненавижу себя за это.
Она схватила его за руку.
В гостиной надолго воцарилось молчание, прерываемое лишь любовным лепетом телевизионных подростков. Больше всего на свете Фионе сейчас хотелось иметь волшебную палочку, чтобы прогнать нависшую над ними обоими угрозу, которая липла к ним, как паутина, и делала слепыми ко всему, кроме самих себя.
- Стив молодец, что сам приехал, - в конце концов прервала молчание Фиона. - Учитывая нашу ссору…
- Он слишком тебя любит, чтобы это стало препятствием.
Фиона удивленно посмотрела на Кита. Она всегда думала, что любовь Стива - тайна для всех, кроме нее самой. До сих пор Кит ни разу даже не намекнул на это, и она была абсолютно уверена, что он принял ее версию дружеских отношений, опровергающую теорию, будто дружба между мужчиной и женщиной невозможна.
Устало улыбнувшись, Кит покачал головой.
- Думаешь, я слепой?
- Но ведь ты никогда даже вида не подал, будто о чем-то подозреваешь.
Кит взял бутылку и наполнил стакан.
- А что тут скажешь? Он ведь никогда не представлял собой угрозу нашей жизни. Мне было известно, что ты не любишь его. Да нет, любишь, конечно же, любишь, но как друга. И он ни разу не попытался наставлять меня, как мне нужно вести себя с тобой. Никаких проблем.
Фиона положила голову ему на бедро.
- Ты никогда не перестанешь удивлять меня.
- Прекрасно. Еще не хватало, чтобы было иначе. - Кит освободил руку и пригладил волосы. - Знаешь, ради тебя стоит еще пожить. И я готов все сделать для этого.
Как раз то, что было нужно Фионе.
- Завтра с утра мы первым делом отправимся в агентство и наймем тебе телохранителя.
- Ты серьезно? - переспросил Кит с недоверием и яростью.
- Серьезно. Ты не можешь жить как отшельник. Еще два дня, и ты обезумеешь. От отчаяния и безнадежности ты не сможешь работать, и тогда у тебя в голове не останется других мыслей, кроме как сбежать, и ты совершишь какую-нибудь глупость, например, выйдешь прогуляться на Пустошь. Ты подставишься. - Кит хотел что-то возразить, но Фиона остановила его, подняв руку: - Не надо спорить, Кит. Твоя безопасность сейчас самое важное, но жить ты должен по возможности нормально.
- Что же, все по-честному. Но телохранитель! Я же буду выглядеть дурак дураком.
- Это лучше, чем никак себя не чувствовать.
Прежде чем Кит успел что-то произнести, последние кадры мыльной оперы растаяли на экране, и на нем появилась заставка шестичасовых новостей. Фиона повернулась к телевизору.
- Давай послушаем, что они сказали о Джорджии.
Диктор заученно улыбнулся и заговорил:
- Добрый вечер. Останки исчезнувшей Джорджии Лестер обнаружены в морозильнике на Смитфилдском рынке. Во время пресс-конференции в городском полицейском управлении некий мужчина признался в убийстве знаменитой писательницы.
Ни Фионе, ни Киту не хотелось слушать анонс остальных новостей.
- Какого черта? - едва слышно произнес Кит.
Ждать им пришлось недолго. Смерть Джорджии Лестер была первым номером в списке новостей.
- Сегодня днем в Городском полицейском управлении состоялась пресс-конференция, на которой были оглашены результаты ночного обыска на Смитфилдском рынке, где были найдены останки Джорджии Лестер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65