Она слизывала эту кровь со спины Вероники и целовала оставшиеся рубцы. Потом отстегнула наручники. Вероника без сил повалилась на пол.
Амиго привела ее в чувство, опустила цепь и продела в наручники свои руки. Экзекуция повторилась с обратным знаком, с тем исключением, что Амиго в роли мученицы не вызывала того щемящего чувства жалости и странного возбуждения, которое возникало при созерцании истязаемой красавицы Вероники. Да и удары ослабленной Нитки были не столь сильны — поэтому Кир решил ей помочь.
Гарри в это время читал публичную лекцию по общей психиатрии и частным случаям психосексуальных отклонений на фоне хронического алкоголизма и злоупотребления наркотиками.
Дальше Киру пришлось нести Амиго на руках, а Гарри был вынужден тащить ее одежду.
Вероника надела джинсы, а свою многострадальную рубашку бросила на полу в камере пыток.
Шла она дальше своими ногами, но сочувствовали ей больше, чем Другу Человека. На красивой спине страшные шрамы кажутся особенно страшными.
— Лестница, — сказала Лайка.
Лестница была каменная.
Где-то наверху были часы.
Полбуханки поднялся первым и толкнул дверь, в которую упиралась лестница.
Дверь оказалась книжным шкафом. Когда все прошли и закрыли ее за собой, обнаружилось, что найти ее снова будет трудновато
Длинный узкий зал был от пола до потолка уставлен книгами на разных языках.
Книги были настоящие.
Аркаша — большой любитель энциклопедий — тут же увидел образец именно этого типа изданий. Это был длинный строй ненумерованных черных томов с золотым тиснением. Сверху на корешках сияла буква «W», а внизу стояли пары слов, как это обычно бывает в энциклопедиях.
Одна из надписей тотчас же приковала Аркашин взгляд. Он подозвал к себе Сандру, и они вдвоем прочли пограничные слова одного из томов «Перстень Сандомира — Пиратское зелье»
Аркаша снял том с полки, открыл его на первой странице и прочитал вслух:
«Перстень Сандомира — перстень-хамелеон, способный менять размер, цвет, металл оправы и характер камня. Непременный атрибут Великого Волшебника. Необходим при изготовлении умклайдета любого рода.
Перстень Сандомира порождается перстнями отца и матери Сандомира в миг возжигания огня в Храме Огненных Чаш.
Феи способны раздваивать Перстень Сандомира переносом с руки на руку. Волшебники могут множить Перстни Сандомира переносом с пальца на палец. Однако абсолютную силу сохраняет только истинный первоявленный перстень только он служит символом и основой силы Великого Волшебника.
Отличительным признаком истинного первоявленного Перстня является его способность загораться белым светом на руке Сандомира перед алтарем Храма Огненных Чаш».
Аркаша стал читать дальше, но споткнулся на незнакомых терминах. Слово «умклайдет» он еще смутно помнил, равно как и слово «бандерлог», но «восьмое следствие закона пьяного бандерлога» его доконало. Он отложил том и полез в другой — искать это восьмое следствие.
Оно гласило: «Идеальное подобие может иметь бесконечное множество отклонений от оригинала, оставаясь идеальным подобием».
Тогда Аркаша полез искать «идеальное подобие», но тут Сандра протянула ему другой том, раскрытый на слове «Сандомир».
Полбуханки заглянул через плечо Аркаши и громогласно прочел:
— Сандомир. Потомок рожденного иудея-отступника и сотворенной женщины по имени Сандра в первом поколении. Основатель, носитель и даритель Перстня Сандомира, владетель титула «Отец Волшебства».
Сандра перевернула несколько страниц и показала Аркаше статью «Сандра».
«Сандра — 1. Название средней арки Моста Неприкаянных Призраков [см. ]. 2. Одно из заклинаний, используемых фантомами для перемещения в пределах одного горизонтального уровня. Действует по принципу зова [см. ]. 3. Временное имя случайных творений. Дается фантомами и сохраняется до получения настоящего имени от реального человека, феи или волшебника. [см. „именование“ ]. 4. Вечное имя первой из женщин, сотворенных при посредстве умклайдета „Женщина“. 5. Мать Сандомира. Первое творение умклайдета „Женщина“. Отличается безотчетным страхом перед своим создателем и сотворившим ее умклайдетом. Единственная из всех творений не требует дачи имени и использует вместо него заклинание фантомов.»
Аркаша заглянул в один из первых томов и нашел там свое имя:
«Аркадий — 1. Одно из вероятных имен отца Сандомира. Другие вероятные имена — Артур и Арон. 2. Одно из вероятных имен создателя матери Сандомира в случае, если отец Сандомира носит другое имя. Иные вероятные имена — Артур, Армен, Аристотель».
Ради интереса Аркаша заглянул в статью «Артур», ожидая увидеть там повторение своей статьи. Однако там оказалось больше пунктов:
«Артур — 1. Имя трижды великое, заклинающее и порождающее заклинания, прославленное в Великой Книге, скрытой и сокровенной.
2. Имя первоосновы здесь и сейчас. 3. Наиболее вероятное имя создателя матери Сандомира. Другие вероятные имена — Аркадий, Армен и Аристотель. 4. Одно из вероятных имен отца Сандомира. Другие вероятные имена — Аркадий и Арон. 5. Легендарный король Англии [см. „Король Артур“ ].»
Далее шло еще несколько пунктов, но Аркаша не стал их читать.
Его заинтересовал Храм Огненных Чаш.
Этому Храму в энциклопедии было уделено два десятка страниц. Подробнейшим образом описывалось внутреннее и внешнее устройство и убранство Храма, суть и смысл культа, подробности о возжигании огня и о связи Храма с множеством разных предметов и явлений, в том числе и с Перстнем Сандомира — но во всей статье не было ни одного намека на то, где этот Храм находится и как его искать.
— Фантомы знают, — сказала Сандра. — Только молчат.
Тут откуда-то прибежала Амиго. Только теперь Аркаша и Сандра обнаружили, что уже долго находятся в библиотек в одиночестве. Остальные разбрелись по коридорам и нашли там много нового и интересного.
Во-первых, имели место крепостные стены, с которых открывался вид на очень красивую местность среднеевропейского образца с зелеными лугами, рощами и дубравами
Во-вторых, имелась конюшня с превосходными лошадьми и псарня с не менее превосходными собаками.
В-третьих, к услугам гостей — а вернее, хозяев — был арсенал средневекового оружия и доспехов с рыцарскими гербами. Вернее, гербов сначала не было, но они появились прямо на глазах потрясенной публики Особенно поразил всех новоявленный герб Полбуханки, который изображал полбуханки черного хлеба с воткнутым в нее ножом.
И наконец, за дверьми, на которых сами собой появились все те же гербы, девочки и мальчики обнаружили жилые комнаты. Обстановка в них была точно такой, какую их хозяева хотели бы иметь у себя дома. Полбуханки выразился о своей комнате так:
— Там такой охуительный бардак!
Комнаты эти не вполне вязались с атмосферой рыцарского замка, ибо в них стояли телевизоры, проигрыватели, магнитофоны, компьютеры и тому подобные достижения индустриальной цивилизации. Телевизоры, правда, не принимали ни одного телеканала — зато они подсоединялись к видео, а видеотека в замке оказалась отменной в качественном и количественном смысле — ничуть не хуже библиотеки.
Помимо персональных комнат имелись в наличии комнаты п(рные
— именные и на предъявителя, и масса общих помещений, как вполне современных, так и проникнутых духом средневековья. Была к примеру, церковь, разделенная на отсеки, в которых можно было молиться любым богам и по любому обряду. В центре этого храма располагался алтарь Бога вообще.
Были у замка, кроме всего прочего, и свои застенки, причем сразу несколько — в подземелье и в башнях.
По этому поводу вспомнили о спине Вероники и удивились. Сначала казалось, что страшные шрамы на ее спине останутся навсегда. Однако они уже начали затягиваться, а про боль Вероника вообще забыла.
Амиго этому обстоятельству очень обрадовалась. Показывая Аркаше и Сандре башенный каземат, она в присутствии Вероники дала обет сидеть в этой башне в цепях до тех пор, пока шрамы, нанесенные ее рукой на коже нежно любимой подруги, не затянутся совсем. Тут же она была общими усилиями закована в ручные и ножные кандалы и прикована за шею к стене.
В каземате отсутствовало отхожее место. Более того — во всем замке такое место имелось в одном экземпляре, тогда как ванн было раза в четыре больше, чем обитателей.
«С чего бы это?» — могли бы подумать обитатели, но вспомнили, что не ходили в туалет ни по какому делу с тех самых пор, как забрались на чердак двенадцатиэтажного дома, спасаясь от ментов. Или даже еще дольше — с тех пор, как Гарри и Полбуханки помочились в лифте того самого дома, когда ехали наверх, в то время как остальные поднимались по лестнице пешим ходом.
Вспомнили они и о том, что все это время питались только тропическими фруктами, да и тор не от голода, а просто потому, что никогда не ели ничего подобного раньше.
И теперь никто из тусовки не испытывал голода — но накрытый в обеденном зале стол вызывал желание поесть и съесть все, что на нем стояло, как то дичь, запеченная в перьях, кабаны, зажаренные целиком, окорока, осетры и прочие чудные вещи. Все это перемежалось винами.
Вина, имевшие бесподобный вкус, пригубил даже трезвенник Аркаша. Зато от них категорически отказался бывший пьяница Гарри. Держа в руке кубок с медовой водой, он произнес тост о вреде пьянства и курения, в конце которого сам себе пожелал счастья и крепко поцеловал Лайку. К концу поцелуя за столом стали кричать «Горько!»
Храм Огненных Чаш
Ключ висел на ржавом гвозде у двери, обитой ржавым железом.
Сам ключ не был ржавым, потому что был золотым.
Лена сняла ключ и открыла дверь.
Лестница вела из полутемного подземелья в совершенно темный зал.
Лена сняла со стены факел и пошла вверх по лестнице.
Валя и Анти шли следом.
Войдя в зал, они наткнулись на огромную каменную чашу. Едва факел оказался рядом с нею, язык его пламени превратился в подобие длинного горящего шнура. И тотчас же в чаше вспыхнул огонь. И три свечи — одна большая и две маленьких на одном подсвечнике — вспыхнули тоже.
Лена без подсказок поняла, что нужно делать. Она взяла большую свечу. Валя и Анти взяли маленькие.
Лена пошла по середине зала, зажигая огонь в больших и малых чашах по обе стороны от своего пути.
Валя и Анти зажигали свечи, рожки и лампады вдоль стен. Аромат воска, ладана и сандала распространился по залу. В зале становилось все больше света. Со стен на чаши с огнем
смотрели лица пророков. Свечи освещали свитки со священными текстами.
Светильники, тремя рядами окружавшие по периметру каменную плиту, вспыхнули одновременно.
Текст был написан по-русски. Лена прочитала его почему-то полушепотом, и этот полушепот гулким эхом разнесся под сводами Храма Огненных Чаш.
— Женщина, идущая впереди, зажжет два факела для огня Великой Чаши. И две нагие девственницы, похожие друг на друга, как две капли воды, войдут с факелами в алтарь и зажгут Великий Огонь, возгласив священные имена Волшебного Заклинания: «Артур. Аркадий. Сандра. Сандомир».
Тут же лежали оба факела — тригон и квадригон. Горелки тригона выстраивались в трезубец, а квадригона — в две пересеченные буквы «V».
Лена одновременно окунула их в чашу с огнем и протянула подругам. И тут же замелькали в воздухе фосфоресцирующие разноцветные тени и зазвучали под сводом разбивающиеся на осколки эха крики:
— Сандра! Сандра! Сандра! — и веселый заливистый смех.
К этим крикам добавились и другие. Чаще всего звали Артура, но упоминались и Аркадий, и Сандомир.
Вдруг чистый девичий голос откуда-то из-под самого свода прокричал нараспев, протяжно и торжественно:
— Алиллуия Адонаи Шебаот!
И другой голос, тоже девичий, затянул с другой стороны:
— Pater noster, qui est in coelis!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Амиго привела ее в чувство, опустила цепь и продела в наручники свои руки. Экзекуция повторилась с обратным знаком, с тем исключением, что Амиго в роли мученицы не вызывала того щемящего чувства жалости и странного возбуждения, которое возникало при созерцании истязаемой красавицы Вероники. Да и удары ослабленной Нитки были не столь сильны — поэтому Кир решил ей помочь.
Гарри в это время читал публичную лекцию по общей психиатрии и частным случаям психосексуальных отклонений на фоне хронического алкоголизма и злоупотребления наркотиками.
Дальше Киру пришлось нести Амиго на руках, а Гарри был вынужден тащить ее одежду.
Вероника надела джинсы, а свою многострадальную рубашку бросила на полу в камере пыток.
Шла она дальше своими ногами, но сочувствовали ей больше, чем Другу Человека. На красивой спине страшные шрамы кажутся особенно страшными.
— Лестница, — сказала Лайка.
Лестница была каменная.
Где-то наверху были часы.
Полбуханки поднялся первым и толкнул дверь, в которую упиралась лестница.
Дверь оказалась книжным шкафом. Когда все прошли и закрыли ее за собой, обнаружилось, что найти ее снова будет трудновато
Длинный узкий зал был от пола до потолка уставлен книгами на разных языках.
Книги были настоящие.
Аркаша — большой любитель энциклопедий — тут же увидел образец именно этого типа изданий. Это был длинный строй ненумерованных черных томов с золотым тиснением. Сверху на корешках сияла буква «W», а внизу стояли пары слов, как это обычно бывает в энциклопедиях.
Одна из надписей тотчас же приковала Аркашин взгляд. Он подозвал к себе Сандру, и они вдвоем прочли пограничные слова одного из томов «Перстень Сандомира — Пиратское зелье»
Аркаша снял том с полки, открыл его на первой странице и прочитал вслух:
«Перстень Сандомира — перстень-хамелеон, способный менять размер, цвет, металл оправы и характер камня. Непременный атрибут Великого Волшебника. Необходим при изготовлении умклайдета любого рода.
Перстень Сандомира порождается перстнями отца и матери Сандомира в миг возжигания огня в Храме Огненных Чаш.
Феи способны раздваивать Перстень Сандомира переносом с руки на руку. Волшебники могут множить Перстни Сандомира переносом с пальца на палец. Однако абсолютную силу сохраняет только истинный первоявленный перстень только он служит символом и основой силы Великого Волшебника.
Отличительным признаком истинного первоявленного Перстня является его способность загораться белым светом на руке Сандомира перед алтарем Храма Огненных Чаш».
Аркаша стал читать дальше, но споткнулся на незнакомых терминах. Слово «умклайдет» он еще смутно помнил, равно как и слово «бандерлог», но «восьмое следствие закона пьяного бандерлога» его доконало. Он отложил том и полез в другой — искать это восьмое следствие.
Оно гласило: «Идеальное подобие может иметь бесконечное множество отклонений от оригинала, оставаясь идеальным подобием».
Тогда Аркаша полез искать «идеальное подобие», но тут Сандра протянула ему другой том, раскрытый на слове «Сандомир».
Полбуханки заглянул через плечо Аркаши и громогласно прочел:
— Сандомир. Потомок рожденного иудея-отступника и сотворенной женщины по имени Сандра в первом поколении. Основатель, носитель и даритель Перстня Сандомира, владетель титула «Отец Волшебства».
Сандра перевернула несколько страниц и показала Аркаше статью «Сандра».
«Сандра — 1. Название средней арки Моста Неприкаянных Призраков [см. ]. 2. Одно из заклинаний, используемых фантомами для перемещения в пределах одного горизонтального уровня. Действует по принципу зова [см. ]. 3. Временное имя случайных творений. Дается фантомами и сохраняется до получения настоящего имени от реального человека, феи или волшебника. [см. „именование“ ]. 4. Вечное имя первой из женщин, сотворенных при посредстве умклайдета „Женщина“. 5. Мать Сандомира. Первое творение умклайдета „Женщина“. Отличается безотчетным страхом перед своим создателем и сотворившим ее умклайдетом. Единственная из всех творений не требует дачи имени и использует вместо него заклинание фантомов.»
Аркаша заглянул в один из первых томов и нашел там свое имя:
«Аркадий — 1. Одно из вероятных имен отца Сандомира. Другие вероятные имена — Артур и Арон. 2. Одно из вероятных имен создателя матери Сандомира в случае, если отец Сандомира носит другое имя. Иные вероятные имена — Артур, Армен, Аристотель».
Ради интереса Аркаша заглянул в статью «Артур», ожидая увидеть там повторение своей статьи. Однако там оказалось больше пунктов:
«Артур — 1. Имя трижды великое, заклинающее и порождающее заклинания, прославленное в Великой Книге, скрытой и сокровенной.
2. Имя первоосновы здесь и сейчас. 3. Наиболее вероятное имя создателя матери Сандомира. Другие вероятные имена — Аркадий, Армен и Аристотель. 4. Одно из вероятных имен отца Сандомира. Другие вероятные имена — Аркадий и Арон. 5. Легендарный король Англии [см. „Король Артур“ ].»
Далее шло еще несколько пунктов, но Аркаша не стал их читать.
Его заинтересовал Храм Огненных Чаш.
Этому Храму в энциклопедии было уделено два десятка страниц. Подробнейшим образом описывалось внутреннее и внешнее устройство и убранство Храма, суть и смысл культа, подробности о возжигании огня и о связи Храма с множеством разных предметов и явлений, в том числе и с Перстнем Сандомира — но во всей статье не было ни одного намека на то, где этот Храм находится и как его искать.
— Фантомы знают, — сказала Сандра. — Только молчат.
Тут откуда-то прибежала Амиго. Только теперь Аркаша и Сандра обнаружили, что уже долго находятся в библиотек в одиночестве. Остальные разбрелись по коридорам и нашли там много нового и интересного.
Во-первых, имели место крепостные стены, с которых открывался вид на очень красивую местность среднеевропейского образца с зелеными лугами, рощами и дубравами
Во-вторых, имелась конюшня с превосходными лошадьми и псарня с не менее превосходными собаками.
В-третьих, к услугам гостей — а вернее, хозяев — был арсенал средневекового оружия и доспехов с рыцарскими гербами. Вернее, гербов сначала не было, но они появились прямо на глазах потрясенной публики Особенно поразил всех новоявленный герб Полбуханки, который изображал полбуханки черного хлеба с воткнутым в нее ножом.
И наконец, за дверьми, на которых сами собой появились все те же гербы, девочки и мальчики обнаружили жилые комнаты. Обстановка в них была точно такой, какую их хозяева хотели бы иметь у себя дома. Полбуханки выразился о своей комнате так:
— Там такой охуительный бардак!
Комнаты эти не вполне вязались с атмосферой рыцарского замка, ибо в них стояли телевизоры, проигрыватели, магнитофоны, компьютеры и тому подобные достижения индустриальной цивилизации. Телевизоры, правда, не принимали ни одного телеканала — зато они подсоединялись к видео, а видеотека в замке оказалась отменной в качественном и количественном смысле — ничуть не хуже библиотеки.
Помимо персональных комнат имелись в наличии комнаты п(рные
— именные и на предъявителя, и масса общих помещений, как вполне современных, так и проникнутых духом средневековья. Была к примеру, церковь, разделенная на отсеки, в которых можно было молиться любым богам и по любому обряду. В центре этого храма располагался алтарь Бога вообще.
Были у замка, кроме всего прочего, и свои застенки, причем сразу несколько — в подземелье и в башнях.
По этому поводу вспомнили о спине Вероники и удивились. Сначала казалось, что страшные шрамы на ее спине останутся навсегда. Однако они уже начали затягиваться, а про боль Вероника вообще забыла.
Амиго этому обстоятельству очень обрадовалась. Показывая Аркаше и Сандре башенный каземат, она в присутствии Вероники дала обет сидеть в этой башне в цепях до тех пор, пока шрамы, нанесенные ее рукой на коже нежно любимой подруги, не затянутся совсем. Тут же она была общими усилиями закована в ручные и ножные кандалы и прикована за шею к стене.
В каземате отсутствовало отхожее место. Более того — во всем замке такое место имелось в одном экземпляре, тогда как ванн было раза в четыре больше, чем обитателей.
«С чего бы это?» — могли бы подумать обитатели, но вспомнили, что не ходили в туалет ни по какому делу с тех самых пор, как забрались на чердак двенадцатиэтажного дома, спасаясь от ментов. Или даже еще дольше — с тех пор, как Гарри и Полбуханки помочились в лифте того самого дома, когда ехали наверх, в то время как остальные поднимались по лестнице пешим ходом.
Вспомнили они и о том, что все это время питались только тропическими фруктами, да и тор не от голода, а просто потому, что никогда не ели ничего подобного раньше.
И теперь никто из тусовки не испытывал голода — но накрытый в обеденном зале стол вызывал желание поесть и съесть все, что на нем стояло, как то дичь, запеченная в перьях, кабаны, зажаренные целиком, окорока, осетры и прочие чудные вещи. Все это перемежалось винами.
Вина, имевшие бесподобный вкус, пригубил даже трезвенник Аркаша. Зато от них категорически отказался бывший пьяница Гарри. Держа в руке кубок с медовой водой, он произнес тост о вреде пьянства и курения, в конце которого сам себе пожелал счастья и крепко поцеловал Лайку. К концу поцелуя за столом стали кричать «Горько!»
Храм Огненных Чаш
Ключ висел на ржавом гвозде у двери, обитой ржавым железом.
Сам ключ не был ржавым, потому что был золотым.
Лена сняла ключ и открыла дверь.
Лестница вела из полутемного подземелья в совершенно темный зал.
Лена сняла со стены факел и пошла вверх по лестнице.
Валя и Анти шли следом.
Войдя в зал, они наткнулись на огромную каменную чашу. Едва факел оказался рядом с нею, язык его пламени превратился в подобие длинного горящего шнура. И тотчас же в чаше вспыхнул огонь. И три свечи — одна большая и две маленьких на одном подсвечнике — вспыхнули тоже.
Лена без подсказок поняла, что нужно делать. Она взяла большую свечу. Валя и Анти взяли маленькие.
Лена пошла по середине зала, зажигая огонь в больших и малых чашах по обе стороны от своего пути.
Валя и Анти зажигали свечи, рожки и лампады вдоль стен. Аромат воска, ладана и сандала распространился по залу. В зале становилось все больше света. Со стен на чаши с огнем
смотрели лица пророков. Свечи освещали свитки со священными текстами.
Светильники, тремя рядами окружавшие по периметру каменную плиту, вспыхнули одновременно.
Текст был написан по-русски. Лена прочитала его почему-то полушепотом, и этот полушепот гулким эхом разнесся под сводами Храма Огненных Чаш.
— Женщина, идущая впереди, зажжет два факела для огня Великой Чаши. И две нагие девственницы, похожие друг на друга, как две капли воды, войдут с факелами в алтарь и зажгут Великий Огонь, возгласив священные имена Волшебного Заклинания: «Артур. Аркадий. Сандра. Сандомир».
Тут же лежали оба факела — тригон и квадригон. Горелки тригона выстраивались в трезубец, а квадригона — в две пересеченные буквы «V».
Лена одновременно окунула их в чашу с огнем и протянула подругам. И тут же замелькали в воздухе фосфоресцирующие разноцветные тени и зазвучали под сводом разбивающиеся на осколки эха крики:
— Сандра! Сандра! Сандра! — и веселый заливистый смех.
К этим крикам добавились и другие. Чаще всего звали Артура, но упоминались и Аркадий, и Сандомир.
Вдруг чистый девичий голос откуда-то из-под самого свода прокричал нараспев, протяжно и торжественно:
— Алиллуия Адонаи Шебаот!
И другой голос, тоже девичий, затянул с другой стороны:
— Pater noster, qui est in coelis!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11