Красивая девушка с красивым именем Вероника пребывала в трансе. Несмелый Аркаша Циммерман пытался убедить Олю Девятьярову, больше известную под именем Лайка, хоть немного его полюбить. Но Лайка любила Сашу Храмова, который, во-первых, любил Веронику, а во-вторых, пребывал в трансе рядом с нею.
Внизу хлопнула дверь. Некоторое время назад соседи обещали позвать милицию. Больше всего их возмутило лесбиянское поведение Вероники и четвертой девушки, известной среди народа под титулом Амиго, что в переводе с иностранного означает «Друг Человека».
Лесбийские экзерсисы скоро кончились, ибо Вероника впала в нирвану, а Амиго принялась заинтересованно рассматривать свои босые ноги, натруженные и запыленные долгой ходьбой по любимому городу.
— Пипл, а ведь это менты, — задумчиво произнес Кир, отрываясь от Женькиных губ.
— Крыша открыта, — сообщила Амиго. Менты приближались. — Сваливаем, — сказал Кир.
Сваливать было трудно. Одно дело унести с места событий легонькую девушку с четырьмя именами — Вера, Вика, Рони и Ника. И совсем другое — эвакуировать Шуру Храмова, который не только много курил, но и много пил в этот жаркий день в самом начале лета. А курил он совсем не табак и пил отнюдь не воду.
Веронику взвалил на себя свежий и бодрый Кир. Гарри и Полбуханки сами встали с большим трудом и поползли по стене наподобие клопов, издавая запах коньяка и жженой кошки.
Главное, чтобы не свинтили девчонок. Право же, не место им в ментовке. А Саша бывал там не раз, побывает еще — невелика потеря.
— Аминь, — сказал Кир, оглядываясь на Храма в последний раз. Амиго закрыла за собой дверь, ведущую на чердак и к шахте лифта, и тут судьба показала всей честной компании, что бросать друзей нехорошо.
Выход на крышу оказался заперт. Пути к другим подъездам не было. Компания очутилась в ловушке. Оставалось лишь ждать, когда менты откроют дверь, войдут и возьмут добычу голыми руками.
Лайку Амиго и Аркаша втащили на чердак силой, и теперь она порывалась вернуться к любимому Сане. Но ее держали крепко, напряженно прислушиваясь к звукам на лестнице.
А звуков никаких и не было. За дверью стояла абсолютная тишина.
*
Сержант потянул носом, учуял знакомый запах и констатировал:
— Анаша. Старшина промолчал и поднялся выше. Он склонился над Саней Храмовым, повернул его лицо к свету и сказал: — Хорош.
— Они на чердаке, — открыл Америку сержант.
Старшина кивнул. Оба слышали топот ног вверх по лестнице. На чердаке было темно, но у старшины имелся большой фонарь, которым он молниеносно обвел все пропитанное пылью чердачное помещение.
— Не понял, — произнес он Сержант потянул запертую дверь, ведущую на крышу. Навесной замок был повешен изнутри и не имел никаких повреждений. Старшина поискал глазами другие выходы, следуя взглядом за лучом фонаря. — Странно. Других выходов не было. Старшина снова и снова освещал каморку, по недоразумению именуемую чердаком, но в ней было пусто. — Может, почудилось? — предположил сержант. — Не может, — сказал старшина. — Были они тут… Да сплыли. В ментовке Храма быстро привели в чувство, и он тут же впал в затяжную истерику.
— Да не были мы там никогда! — орал он на ни в чем не повинных ментов и брызгал на них самыми настоящими слезами. — Это у вас глюк! Откуда я знаю, куда они делись, если их и не было никогда?! Не знаю я никаких выходов! И входов не знаю, и вообще я больной. Меня мама в детстве уронила, — и так далее в том же духе, от чего ясности, конечно же, не прибавилось.
Сержант еще раз ходил искать второй выход с чердака — теперь уже при свете дня. Не было его там. Даже окон не было. Только вентиляционное отверстие, через которое и кот не смог бы просочиться.
А старшина, заступая через день на новое дежурство, прочитал в розыскной сводке об исчезновении при странных обстоятельствах Елены Васильевой двадцати лет и Валентины Колонковой пятнадцати лет.
Старшина был не дурак. Он сопоставил факты и пошел к начальству.
*
За дверью стояла подозрительная тишина. А по идее все должно быть слышно. Если не разговор — допустим, менты молчаливые попались — так хотя бы шаги. Ведь даже босые Амиго и Лайка топотали по лестнице так, что на краю города было слышно — что уж говорить о ментовских ботинках.
Однако как ни напрягались потенциальные жертвы закона и порядка, никаких шагов они услышать не могли. И разговоров тоже.
Кир освободил руки, посадив Веронику на пол и прислонив ее к стене. Он долго слушал у двери, подозревая засаду. Но не сидеть же на этом чертовом чердаке вечно.
Кир открыл дверь. Ничего похожего на лестницу двенадцатиэтажного жилого дома со сломанным лифтом за дверью не было. Лестница, правда, имела место, но не грязная, в окурках и плевках, а идеально чистая, из белого пластика, пологая и прямая. Она расширялась книзу, и ее нижний край был прикрыт козырьком, из-под которого выбивался оранжевый свет.
— Глюк, — уверенно сказал частично протрезвевший Гарри. Кир задумался, а потом обратился к Аркаше:
— Ты не пил?
— Нет.
— И не курил, — уже без тени вопроса добавил Кир. — Нет. — Что видишь?
— Лестницу.
— Какую?! — почти завопил Кир.
— Белую. Длинную. Не нашу.
— Массовый глюк, — продолжил свою мысль Гарри. — А ведь говорила мне мама: не кури траву, козленочком станешь.
— Ша! — скомандовал Кир почему-то на одесском наречии и осторожно пошел вниз. Амиго двинулась за ним. Пластик под ногами был теплый. Мало того, он впитывал грязь и пыль, и очень скоро пятки Амиго, до того совершенно черные, стали розовыми, как у младенца.
Внизу находилось помещение, напоминающее подземный переход нового образца с разноцветными лампами и довольно низким потолком. Пол его почему-то оказался покрыт водой — теплой и кристально чистой. Вода доставала до щиколоток.
Пришедшая в себя Вероника шла по воде своими ногами — впрочем, не без помощи Амиго. Свои сандалии она бросила у лестницы.
Женька единственная не захотела расстаться с обувью — ее туфельки, служившие предметом зависти даже для тех подруг, которые считали обувь ненужным излишеством, стоили того. Кир нес Женьку на руках, глядя на нее с немым укором. По-видимому, Женька должна была испытывать угрызения совести — ведь ее несли на руках, в то время как Рони, только что вышедшая из Нирваны, брела своими ногами.
Но Женька никаких угрызений не испытывала. Поэтому Кир в конце концов поставил ее на пол прямо в туфлях. И она прямо в туфлях пошла по воде. Правда, такая ходьба очень быстро ей разонравилась, и она понесла туфельки в руках.
— Дальше будет глубже, — сказала вдруг Амиго, и все увидели большой катер, запаркованный впереди — там, где стена «подземного перехода» кончалась. Катер состоял из двух поплавков с платформой для пассажиров между ними.
Все погрузились на катер с кормы.
— А как это заводится? — поинтересовалась Лайка.
— А так, — сказал Кир, нажимая самую большую кнопку на пульте управления. Катер завелся. Штурвал его был похож на самолетный. Скорость — тоже. Катер вырвался на большую воду. Позади остались четыре «подземных перехода».
Катер выплыл из правого крайнего. Новый проход был шире и глубже, а потолок над ним был выше. А следующий проход был еще глубже, шире и выше. И так далее, пока пространство не развернулось за пределы видимости. Дно перестало просматриваться сквозь толщу воды, а над головой оказался синий свод, очень похожий на ясное небо — только без солнца.
Суша осталась за горизонтом, и никто почему-то не горел желанием к ней вернуться.
Катер мчался вперед. Амиго надумала загорать. Она стащила с себя все до последней нитки — то есть джинсы и рубашку, поскольку белья она не носила из принципа.
— Солнца же нет, — вяло пробормотала Вероника, которая все еще не вполне въезжала в происходящее.
— Да и черт с ним, — парировала Амиго, и Вероника, пару минут подумав, тоже стала раздеваться.
Ловушка третья
Их было четверо, и они шли с купания мимо пещер, которые были излазаны вдоль и поперек. В этих пещерах не было тайных ходов и запутанных лабиринтов.
Артуру Дунаеву зачем-то захотелось заглянуть в пещеры именно сегодня. Друг его Коля Ветров, разумеется, полез за ним. Братья Ковалевы в пещерах были тысячу раз, а потому остались греться на солнышке.
Через полчаса Коля вылез наружу один. Он был сильно встревожен.
— Арик пропал, — сказал он. — То есть как пропал? — не понял
Серега, старший из братьев. — Полез в какую-то дырку и пропал. Я потом смотрел — там тупик, никаких ходов нет. Странное что-то. Полезли вместе, но и втроем не нашли никаких следов Артура. Потом его три дня искала спасательная команда. И не нашла, хотя обшарила все закоулки этих пещер, излазанных вдоль и поперек.
*
Зал этот был очень странный. Ничего подобного Артур раньше в пещере не видел, и никто ни о чем подобном не рассказывал.
Мало того, что он был громадный и покрытый гигантскими сталактитами и сталагмитами — тогда как во всей остальной пещере залы был не больше комнаты стандартной хрущобе, а сталактиты со сталагмитами размерами и формой напоминали подтаявшие сосульки.
Этого мало. Зал был освещен неизвестно откуда льющимся мягким светом, а над его торцовой стеной явно потрудился человек. Там находились вытесанные из камня воротца чуть ниже человеческого роста, а над ними — каменная же статуэтка обнаженной женщины в полметра высотой.
Артур залюбовался статуэткой. Он питал слабость к обнаженной женской натуре. Впрочем, мы все не лишены этой слабости — даже сами женщины. Но у Артура она была особого свойства. Ведь за восемнадцать лет — вернее за те четыре года, когда Артур стал в этом явно нуждаться — ни одна девушка не одарила стеснительного очкарика чуточку не от мира сего своим вниманием.
Артур полюбовался статуэткой и даже потрогал ее зачем-то, а потом решил посмотреть, что там за воротами. Он раздвинул створки и оказался в проходе явно искусственного происхождения. Здесь горели люминесцентные лампы, а стены, пол и потолок были облицованы пластиком.
В конце коридора была дверь, и Артур в нее вошел. Взгляду его предстало небольшое помещение, посреди которого располагался компьютер с мощной периферией. Там было несколько мониторов и клавиатур, графический экран во всю стену и масса других приборов. Один из них представлял собой прозрачный продолговатый колпак, под которым лежала палочка длиной сантиметров двадцать с искусно вырезанной фигуркой обнаженной девушки на торце.
На одном из дисплеев горел текст под заголовком: «Инструкция по применению монопрограммного умклайдета „Женщина“».
Артур много читал в своей жизни и знал, что умклайдет — это научно обоснованная волшебная палочка.
Инструкция начиналась словами: «Монопрограммный умклайдет „Женщина“ предназначен для материального воплощения женщин с заранее заданными свойствами».
Артур оторвал взгляд от умклайдета и решил позвать ребят, чтобы они тоже посмотрели на это чудо.
Но ворота, через которые Артур вошел сюда, были теперь заперты.
Как ни странно, это ничуть Артура не огорчило. Он торопился прочесть инструкцию до конца и почти бегом вернулся к компьютеру.
«Хотя умклайдет „Женщина“ ни при каких обстоятельствах не вызывает опасных явлений и не порождает опасных артефактов, он требует осторожного обращения во избежание нежелательных последствий. Неисполнение или неточное исполнение настоящей инструкции может повлечь за собой значительные отклонения от заданной программы в процессе материализации объекта воплощения, и кроме того, породить множественные побочные явления в форме фантомов.
Процесс программирования умклайдета и описание действий, вызывающих желаемые отклонения от первоначально заданной программы, приводятся отдельно.
По окончании процесса программирования умклайдет следует извлечь из футляра, держа его посередине, желательно нерабочей рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11