Кстати, наденьте носки. А вы, миссис Ливингстон, набросьте халат или еще что-нибудь, пока мы не подумали, что вы здесь немного резвились. О'кей?
– Зачем мне халат? – возмутилась миссис Ливингстон. – Надеюсь, вы видели раньше женское тело?
– Видел, но все равно наденьте халат. Мы не хотим, чтобы вы простудились.
– Не беспокойся о моем здоровье, сукин ты сын! – взвизгнула миссис Ливингстон.
– Прекрасный разговор, – покачал головой Мейер.
Кронин присел на край кровати и начал натягивать носки. На нем были черные брюки. На деревянном стуле в углу комнаты висел черный плащ. Рядом с ночным столиком на полу расползлась лужа от черного зонтика.
– Вы забыли плащ и зонтик, Ленни, – заметил Карелла.
– Действительно, забыл. – Леонард Кронин оторвался от своего занятия.
– Вам обоим придется пойти с нами, – сказал Стив Карелла. – Одевайтесь, миссис Ливингстон.
Марта Ливингстон накрыла левую грудь, направила ее на Кареллу, как пистолет, слегка сдавила и закричала:
– Катись ко всем чертям, фараон проклятый!
– О'кей, если хотите, пойдем так. К обвинению в проституции мы можем добавить обвинение в появлении в общественном месте в непристойном виде.
– Проститу… – задохнулась Марта Ливингстон. – О чем вы говорите, черт бы вас побрал? Я такого наглеца еще не видела! – Знаю, – согласился Карелла. – Пошли.
– Как бы там ни было, почему вы вломились в мою квартиру?
– продолжала настаивать на своем миссис Ливингстон. – Что вам здесь нужно?
– Мы пришли задать вам несколько вопросов о вашем пропавшем сыне, – ответил Карелла.
– О моем сыне? И только? Надеюсь, этот поганец мертв. Вы что, только поэтому и сломали замок?
– Если вы желаете ему смерти, почему заявили о его исчезновении?
– Для того, чтобы получать чеки из фонда помощи по потере кормильца. Ричард был моим единственным источником существования. Как только сынуля исчез, я сразу обратилась за помощью, а они требуют, чтобы все было оформлено официально. Мне наплевать, жив он или нет!
– А вы прекрасная леди, – саркастически произнес Мейер.
– Да, я прекрасная леди. Что, противозаконно встречаться с человеком, которого любишь?
– Нет, если муж не возражает.
– Моего мужа нет в живых, – завизжала миссис Ливингстон. – Он сейчас жарится в аду.
– Вы оба ведете себя так, словно здесь происходит что-то более серьезное, – сказал Карелла. – Одевайтесь. Мейер, осмотри квартиру.
– У вас есть ордер на обыск? – спросил мистер Кронин. – Вы не имеете права обыскивать квартиру без ордера на обыск.
– Вы абсолютно правы, Ленни, – согласился Стив Карелла.
– Мы скоро вернемся с ордером.
– Я знаю свои права, – обрадовался Леонард Кронин.
– Не сомневаюсь.
– Да, я знаю свои права.
– Что скажете, леди? Одетой или голой, но вам придется отправиться с нами в участок. Ну, так как, одеваетесь или пойдете так?
– Катитесь к черту! – ответила леди Ливингстон.
Все свободные в тот час полицейские участка под различными предлогами побывали в комнате для допросов и посмотрели на рыжую женщину в одной комбинации. Паркер сказал:
– Мы сфотографируем ее, а потом будем продавать фотографии по пять баков за штуку.
– Да, у нас отличный участок, – согласился Мисколо из канцелярского отдела и принялся что-то печатать.
Паркер и Хоуз пошли за ордером на обыск. Наверху Мейсон, Карелла и лейтенант Берне допрашивали двух подозреваемых. Берне допрашивал Марту Ливингстон, потому что он был старше и поэтому менее восприимчив к женским чарам. Миссис Ливингстон завели в комнату для допросов. Мейер Мейер и Стив Карелла беседовали с Леонардом Крониным в комнате сыскного отдела, далеко от полуголой возлюбленной Ленни.
– Ну что, Ленни, – начал Мейер. – У вас действительно есть разрешение на пушку? Не стесняйтесь. Можете нам отвечать.
– Да, у меня есть разрешение, – заявил Леонард Кронин. – Разве я стал бы шутить с вами, ребята?
– Не думаю, что вы стали бы шутить с нами, Ленни, – мягко согласился Мейер. – Мы тоже не намерены шутить с вами. Я не стану много распространяться о деле, но оно настолько серьезно, что можете поверить мне на слово.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ну можно сказать, что оно может оказаться намного серьезнее, чем вам кажется. Давайте пока остановимся на этом.
– Вы хотите сказать, что в наших невинных забавах с Мартой есть что-то серьезное? Вы это имеете в виду?
– Нет, дело намного серьезнее. Возможно, здесь очень большое преступление, и вы можете оказаться в самом центре. О'кей? Так что лучше ничего не скрывайте. Кто знает, может, для вас обойдется…
– Не знаю, о каком преступлении вы говорите, – произнес Леонард Кронин.
– Все же немного подумайте, – предложил Стив Карелла.
– Наверное, вы намекаете на пушку. О'кей, у меня нет разрешения. Это, да?
– Разрешение на ношение огнестрельного оружия не так уж и серьезно, Ленни, – успокоил его Карелла. – Нет, мы намекали вовсе не на револьвер.
– Тогда что? Неужели вы намекаете на то, что муж Марты не откинулся, а вы застали нас за адюльтером?
– И не это, – сказал Стив Карелла.
– Ну что же тогда? Травка?
– Травка, Ленни? – настала очередь удивляться Карелле.
– Ну да, в квартире.
– Героин, Ленни?
– Нет, нет, всего лишь марихуана, несколько порций. Побаловаться. Ведь это же ерунда?
– Да, Ленни. Все зависит от того, сколько там марихуаны?
– О, всего несколько порций.
– Тогда вам не о чем беспокоиться. Надеюсь, вы не собирались продавать их, Ленни?
– Нет, нет, что вы. Мы с Мартой просто хотели немного повеселиться. Перед тем, как забраться в койку, мы выкурили несколько косяков.
– Это ерунда.
– Что же тогда серьезно? – изумленно переспросил Кронин.
– Парень.
– Какой парень? – не понял мистер Кронин.
– Сын Марты, Ричард. Так его, кажется, зовут?
– Откуда мне знать, как его зовут? Я с ним ни разу не встречался.
– Вы с ним не встречались? – удивился Карелла. – Когда же вы познакомились с Мартой?
– Вчера вечером в баре, в забегаловке под названием "Шорт Снортер". Знаете? Ею заведуют два парня, которые побывали в Китае, Бирме, Индии.
– Вы встретились с миссис Ливингстон только вчера вечером?
– Да.
– Но она же сказала, что любит вас, – изумился Стив Карелла.
– Ну и что? У нас любовь с первого взгляда.
– И вы не встречались с ее сыном?
– Никогда.
– Летаете, Ленни?
– Летаю? Вы опять о марихуане?
– Нет, я о самолетах, – объяснил Стив Карелла.
– Никогда. Боюсь разбиться.
– Давно носите черное, Ленни?
– Черное? О чем вы? – не понял Леонард Кронин.
– О вашей одежде. Брюки, галстук, плащ, зонтик. Черные.
– Я купил их для похорон, – ответил Кронин.
– Чьих?
– Моего друга. Мы занимались крэпом.
– Ленни, вы занимались еще и крэпом? Однако довольно энергичный коротышка!
– Ничего нелегального. Мы никогда не играли на деньги.
– Ваш друг умер недавно?
– Да, всего несколько дней назад. Я купил все черное для похорон из уважения. Если хотите, можете проверить. Могу рассказать, где я их купил.
– Мы оценим это, Ленни, по достоинству. В среду они у вас уже были? – Среда? Дайте-ка подумать. Сегодня у нас что?
– Суббота.
– Точно, суббота. Нет, я купил эту одежду в четверг. Можете проверить. В магазине наверняка имеются записи.
– А у вас, Ленни?
– Что у меня?
– У вас в полиции тоже есть записи?
– Ну, маленькие.
– Какие маленькие?
– Я когда-то совершил небольшое ограбление. Ничего серьезного, – заверил Кронин.
– Вы можете еще раз сесть, – намекнул Стив Карелла. – Но ничего серьезного.
В комнате допросов лейтенант Берне беседовал с миссис Ливингстон.
– А вы довольно откровенная женщина, миссис Ливингстон, – заметил Берне.
– Мне не нравится, когда меня вытаскивают из моей же постели.
– Вас не смутило, что вы вышли на улицу в одной комбинации?
– Нет, я слежу за своим телом. У меня хорошая фигура, – парировала Марта Ливингстон.
– Что вы хотели скрыть с мистером Кронином, миссис Ливингстон? – спросил лейтенант Берне.
– Ничего. Мы любим друг друга. Я готова об этом кричать где угодно.
– Почему он хотел уйти?
– Он не хотел уйти. Он уже рассказывал вашим полицейским. Он просто хотел посмотреть, не кончился ли дождь, – объяснила миссис Ливингстон.
– И для этого он попытался вылезти на пожарную лестницу?
– Да.
– Вы понимаете, миссис Ливингстон, что вашего сына сейчас, может, нет в живых?
– Плевать я хотела на него. Слишком много чести этой дряни. Для тех типов, с которыми он водился, по крайней мере, было бы лучше, если бы он был мертв. Я вырастила не сына, а никчемного оболтуса.
– А с кем же он водился? – спросил Берне.
– Ричард попал в уличную банду, как часто случается в этом паршивом городишке. Стараешься вырастить хорошего сына, и что? Пожалуйста, не заводите меня.
– Раньше вас сын предупреждал, когда уходил из дома?
– Нет. Я уже все рассказывала детективу, когда делала на него, пока платят из фонда помощи. Вот так-то!
– Вы сказали полицейским, что ваш муж мертв. Это правда?
– Его нет.
– Когда он умер?
– Три года назад.
– Он умер или ушел?
– Разве это не одно и то же?
– Не совсем.
– Он ушел из дома.
В комнате неожиданно воцарилась тишина.
– Три года назад?
– Да, три года назад, когда Дики как раз исполнилось шестнадцать. Он собрался и ушел. Не думайте, что легко вырастить сына одной. А теперь и этот ушел. Мужики – дрянь, все подлецы! Они все хотят одного и того же. От вас всех, мужчин, воняет, от каждого.
– Как по-вашему, ваш сын мог убежать со своими друзьями?
– Я не знаю, что сделал этот маленький негодяй. Мне наплевать на него. После того, как его папаша смылся, я его вырастила сама. А он со мной поступил так же, как его отец, – убежал, бросил работу и смылся. Он такой же, как все вы. От него тоже несло. Нельзя доверять ни одному живому мужчине. Где бы он ни был, надеюсь, он сдох. Как было бы хорошо, если бы этот маленький подонок сдох…
Неожиданно Марта Ливингстон заплакала.
Женщина сорока пяти лет со смешными огненно-рыжими волосами, высокой грудью, в одной комбинации тихо сидела на стуле с жесткой спинкой. По ее лицу неслышно текли слезы. Марта закусила нижнюю губу.
– От меня все убегают. – Она напряженно замерла, борясь со слезами, которые стекали по щекам и шее и пачкали шелковую комбинацию.
– Я принесу вам что-нибудь из одежды, миссис Ливингстон,
– предложил Бернс.
– Ничего не нужно. Мне плевать, что меня увидят. Мне нечего скрывать. Пусть все смотрят. Пальто ничего не спрячет,
– заявила Марта Ливингстон.
Лейтенант Берне тихо вышел из комнаты, а Марта Ливингстон осталась плакать на стуле с жесткой спинкой.
В квартире Марты Ливингстон обнаружили ровно 34 унции марихуаны. Очевидно, что Леонард Кронин не принадлежал к числу хороших математиков. Также очевидно, что он очутился чуть в более затруднительном положении, чем думал. Если бы на квартире находились одна-две унции травки, как он утверждал, его бы просто могли обвинить в хранении наркотиков, что грозило сроком от двух до десяти лет тюрьмы. Но 34 унции далеко не 2 унции. Считается, что обладание 16 и более унциями наркотиков (исключая морфий, героин и кокаин) подразумевает намерение торговать ими. А срок за это – 10 лет и уже без всяких поблажек.
У Леонарда были еще кое-какие основания для беспокойства. По его же словам, они с Мартой Ливингстон выкурили перед постелью несколько косяков, а в параграфе 2010 "Уголовного кодекса" черным по белому написано: "Совершение полового акта не со своей женой, если она находилась под действием наркотиков, карается лишением свободы на срок до двадцати лет".
Если к этому добавить обвинение в незаконном ношении огнестрельного оружия и крэп и даже забыть элементарный адюльтер, который карается лишением свободы на срок до шести месяцев или максимальный штраф в двести пятьдесят баков, то можно понять, что Леонард Кронин станет еще более занятым, чем раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Зачем мне халат? – возмутилась миссис Ливингстон. – Надеюсь, вы видели раньше женское тело?
– Видел, но все равно наденьте халат. Мы не хотим, чтобы вы простудились.
– Не беспокойся о моем здоровье, сукин ты сын! – взвизгнула миссис Ливингстон.
– Прекрасный разговор, – покачал головой Мейер.
Кронин присел на край кровати и начал натягивать носки. На нем были черные брюки. На деревянном стуле в углу комнаты висел черный плащ. Рядом с ночным столиком на полу расползлась лужа от черного зонтика.
– Вы забыли плащ и зонтик, Ленни, – заметил Карелла.
– Действительно, забыл. – Леонард Кронин оторвался от своего занятия.
– Вам обоим придется пойти с нами, – сказал Стив Карелла. – Одевайтесь, миссис Ливингстон.
Марта Ливингстон накрыла левую грудь, направила ее на Кареллу, как пистолет, слегка сдавила и закричала:
– Катись ко всем чертям, фараон проклятый!
– О'кей, если хотите, пойдем так. К обвинению в проституции мы можем добавить обвинение в появлении в общественном месте в непристойном виде.
– Проститу… – задохнулась Марта Ливингстон. – О чем вы говорите, черт бы вас побрал? Я такого наглеца еще не видела! – Знаю, – согласился Карелла. – Пошли.
– Как бы там ни было, почему вы вломились в мою квартиру?
– продолжала настаивать на своем миссис Ливингстон. – Что вам здесь нужно?
– Мы пришли задать вам несколько вопросов о вашем пропавшем сыне, – ответил Карелла.
– О моем сыне? И только? Надеюсь, этот поганец мертв. Вы что, только поэтому и сломали замок?
– Если вы желаете ему смерти, почему заявили о его исчезновении?
– Для того, чтобы получать чеки из фонда помощи по потере кормильца. Ричард был моим единственным источником существования. Как только сынуля исчез, я сразу обратилась за помощью, а они требуют, чтобы все было оформлено официально. Мне наплевать, жив он или нет!
– А вы прекрасная леди, – саркастически произнес Мейер.
– Да, я прекрасная леди. Что, противозаконно встречаться с человеком, которого любишь?
– Нет, если муж не возражает.
– Моего мужа нет в живых, – завизжала миссис Ливингстон. – Он сейчас жарится в аду.
– Вы оба ведете себя так, словно здесь происходит что-то более серьезное, – сказал Карелла. – Одевайтесь. Мейер, осмотри квартиру.
– У вас есть ордер на обыск? – спросил мистер Кронин. – Вы не имеете права обыскивать квартиру без ордера на обыск.
– Вы абсолютно правы, Ленни, – согласился Стив Карелла.
– Мы скоро вернемся с ордером.
– Я знаю свои права, – обрадовался Леонард Кронин.
– Не сомневаюсь.
– Да, я знаю свои права.
– Что скажете, леди? Одетой или голой, но вам придется отправиться с нами в участок. Ну, так как, одеваетесь или пойдете так?
– Катитесь к черту! – ответила леди Ливингстон.
Все свободные в тот час полицейские участка под различными предлогами побывали в комнате для допросов и посмотрели на рыжую женщину в одной комбинации. Паркер сказал:
– Мы сфотографируем ее, а потом будем продавать фотографии по пять баков за штуку.
– Да, у нас отличный участок, – согласился Мисколо из канцелярского отдела и принялся что-то печатать.
Паркер и Хоуз пошли за ордером на обыск. Наверху Мейсон, Карелла и лейтенант Берне допрашивали двух подозреваемых. Берне допрашивал Марту Ливингстон, потому что он был старше и поэтому менее восприимчив к женским чарам. Миссис Ливингстон завели в комнату для допросов. Мейер Мейер и Стив Карелла беседовали с Леонардом Крониным в комнате сыскного отдела, далеко от полуголой возлюбленной Ленни.
– Ну что, Ленни, – начал Мейер. – У вас действительно есть разрешение на пушку? Не стесняйтесь. Можете нам отвечать.
– Да, у меня есть разрешение, – заявил Леонард Кронин. – Разве я стал бы шутить с вами, ребята?
– Не думаю, что вы стали бы шутить с нами, Ленни, – мягко согласился Мейер. – Мы тоже не намерены шутить с вами. Я не стану много распространяться о деле, но оно настолько серьезно, что можете поверить мне на слово.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ну можно сказать, что оно может оказаться намного серьезнее, чем вам кажется. Давайте пока остановимся на этом.
– Вы хотите сказать, что в наших невинных забавах с Мартой есть что-то серьезное? Вы это имеете в виду?
– Нет, дело намного серьезнее. Возможно, здесь очень большое преступление, и вы можете оказаться в самом центре. О'кей? Так что лучше ничего не скрывайте. Кто знает, может, для вас обойдется…
– Не знаю, о каком преступлении вы говорите, – произнес Леонард Кронин.
– Все же немного подумайте, – предложил Стив Карелла.
– Наверное, вы намекаете на пушку. О'кей, у меня нет разрешения. Это, да?
– Разрешение на ношение огнестрельного оружия не так уж и серьезно, Ленни, – успокоил его Карелла. – Нет, мы намекали вовсе не на револьвер.
– Тогда что? Неужели вы намекаете на то, что муж Марты не откинулся, а вы застали нас за адюльтером?
– И не это, – сказал Стив Карелла.
– Ну что же тогда? Травка?
– Травка, Ленни? – настала очередь удивляться Карелле.
– Ну да, в квартире.
– Героин, Ленни?
– Нет, нет, всего лишь марихуана, несколько порций. Побаловаться. Ведь это же ерунда?
– Да, Ленни. Все зависит от того, сколько там марихуаны?
– О, всего несколько порций.
– Тогда вам не о чем беспокоиться. Надеюсь, вы не собирались продавать их, Ленни?
– Нет, нет, что вы. Мы с Мартой просто хотели немного повеселиться. Перед тем, как забраться в койку, мы выкурили несколько косяков.
– Это ерунда.
– Что же тогда серьезно? – изумленно переспросил Кронин.
– Парень.
– Какой парень? – не понял мистер Кронин.
– Сын Марты, Ричард. Так его, кажется, зовут?
– Откуда мне знать, как его зовут? Я с ним ни разу не встречался.
– Вы с ним не встречались? – удивился Карелла. – Когда же вы познакомились с Мартой?
– Вчера вечером в баре, в забегаловке под названием "Шорт Снортер". Знаете? Ею заведуют два парня, которые побывали в Китае, Бирме, Индии.
– Вы встретились с миссис Ливингстон только вчера вечером?
– Да.
– Но она же сказала, что любит вас, – изумился Стив Карелла.
– Ну и что? У нас любовь с первого взгляда.
– И вы не встречались с ее сыном?
– Никогда.
– Летаете, Ленни?
– Летаю? Вы опять о марихуане?
– Нет, я о самолетах, – объяснил Стив Карелла.
– Никогда. Боюсь разбиться.
– Давно носите черное, Ленни?
– Черное? О чем вы? – не понял Леонард Кронин.
– О вашей одежде. Брюки, галстук, плащ, зонтик. Черные.
– Я купил их для похорон, – ответил Кронин.
– Чьих?
– Моего друга. Мы занимались крэпом.
– Ленни, вы занимались еще и крэпом? Однако довольно энергичный коротышка!
– Ничего нелегального. Мы никогда не играли на деньги.
– Ваш друг умер недавно?
– Да, всего несколько дней назад. Я купил все черное для похорон из уважения. Если хотите, можете проверить. Могу рассказать, где я их купил.
– Мы оценим это, Ленни, по достоинству. В среду они у вас уже были? – Среда? Дайте-ка подумать. Сегодня у нас что?
– Суббота.
– Точно, суббота. Нет, я купил эту одежду в четверг. Можете проверить. В магазине наверняка имеются записи.
– А у вас, Ленни?
– Что у меня?
– У вас в полиции тоже есть записи?
– Ну, маленькие.
– Какие маленькие?
– Я когда-то совершил небольшое ограбление. Ничего серьезного, – заверил Кронин.
– Вы можете еще раз сесть, – намекнул Стив Карелла. – Но ничего серьезного.
В комнате допросов лейтенант Берне беседовал с миссис Ливингстон.
– А вы довольно откровенная женщина, миссис Ливингстон, – заметил Берне.
– Мне не нравится, когда меня вытаскивают из моей же постели.
– Вас не смутило, что вы вышли на улицу в одной комбинации?
– Нет, я слежу за своим телом. У меня хорошая фигура, – парировала Марта Ливингстон.
– Что вы хотели скрыть с мистером Кронином, миссис Ливингстон? – спросил лейтенант Берне.
– Ничего. Мы любим друг друга. Я готова об этом кричать где угодно.
– Почему он хотел уйти?
– Он не хотел уйти. Он уже рассказывал вашим полицейским. Он просто хотел посмотреть, не кончился ли дождь, – объяснила миссис Ливингстон.
– И для этого он попытался вылезти на пожарную лестницу?
– Да.
– Вы понимаете, миссис Ливингстон, что вашего сына сейчас, может, нет в живых?
– Плевать я хотела на него. Слишком много чести этой дряни. Для тех типов, с которыми он водился, по крайней мере, было бы лучше, если бы он был мертв. Я вырастила не сына, а никчемного оболтуса.
– А с кем же он водился? – спросил Берне.
– Ричард попал в уличную банду, как часто случается в этом паршивом городишке. Стараешься вырастить хорошего сына, и что? Пожалуйста, не заводите меня.
– Раньше вас сын предупреждал, когда уходил из дома?
– Нет. Я уже все рассказывала детективу, когда делала на него, пока платят из фонда помощи. Вот так-то!
– Вы сказали полицейским, что ваш муж мертв. Это правда?
– Его нет.
– Когда он умер?
– Три года назад.
– Он умер или ушел?
– Разве это не одно и то же?
– Не совсем.
– Он ушел из дома.
В комнате неожиданно воцарилась тишина.
– Три года назад?
– Да, три года назад, когда Дики как раз исполнилось шестнадцать. Он собрался и ушел. Не думайте, что легко вырастить сына одной. А теперь и этот ушел. Мужики – дрянь, все подлецы! Они все хотят одного и того же. От вас всех, мужчин, воняет, от каждого.
– Как по-вашему, ваш сын мог убежать со своими друзьями?
– Я не знаю, что сделал этот маленький негодяй. Мне наплевать на него. После того, как его папаша смылся, я его вырастила сама. А он со мной поступил так же, как его отец, – убежал, бросил работу и смылся. Он такой же, как все вы. От него тоже несло. Нельзя доверять ни одному живому мужчине. Где бы он ни был, надеюсь, он сдох. Как было бы хорошо, если бы этот маленький подонок сдох…
Неожиданно Марта Ливингстон заплакала.
Женщина сорока пяти лет со смешными огненно-рыжими волосами, высокой грудью, в одной комбинации тихо сидела на стуле с жесткой спинкой. По ее лицу неслышно текли слезы. Марта закусила нижнюю губу.
– От меня все убегают. – Она напряженно замерла, борясь со слезами, которые стекали по щекам и шее и пачкали шелковую комбинацию.
– Я принесу вам что-нибудь из одежды, миссис Ливингстон,
– предложил Бернс.
– Ничего не нужно. Мне плевать, что меня увидят. Мне нечего скрывать. Пусть все смотрят. Пальто ничего не спрячет,
– заявила Марта Ливингстон.
Лейтенант Берне тихо вышел из комнаты, а Марта Ливингстон осталась плакать на стуле с жесткой спинкой.
В квартире Марты Ливингстон обнаружили ровно 34 унции марихуаны. Очевидно, что Леонард Кронин не принадлежал к числу хороших математиков. Также очевидно, что он очутился чуть в более затруднительном положении, чем думал. Если бы на квартире находились одна-две унции травки, как он утверждал, его бы просто могли обвинить в хранении наркотиков, что грозило сроком от двух до десяти лет тюрьмы. Но 34 унции далеко не 2 унции. Считается, что обладание 16 и более унциями наркотиков (исключая морфий, героин и кокаин) подразумевает намерение торговать ими. А срок за это – 10 лет и уже без всяких поблажек.
У Леонарда были еще кое-какие основания для беспокойства. По его же словам, они с Мартой Ливингстон выкурили перед постелью несколько косяков, а в параграфе 2010 "Уголовного кодекса" черным по белому написано: "Совершение полового акта не со своей женой, если она находилась под действием наркотиков, карается лишением свободы на срок до двадцати лет".
Если к этому добавить обвинение в незаконном ношении огнестрельного оружия и крэп и даже забыть элементарный адюльтер, который карается лишением свободы на срок до шести месяцев или максимальный штраф в двести пятьдесят баков, то можно понять, что Леонард Кронин станет еще более занятым, чем раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21