Несколько хороших парней… – тон ровный, почти небрежный. Почти.
– Они из ФБР?
– Некоторые, не все. Это и неважно, Боб, кто мы и откуда. Главное – цель и желание. Главное – помощь. Я устал тебе повторять – мы хотим найти убийцу.
Блетчер демонстративно изучал его лицо, похожее сейчас на маску майя. Паутина резких глубоких морщин, землистый, абсолютная непроницаемость. Лицо за семью печатями. Для любого другого человека будет непонятно, что за ним скрывается. Однако Роберт Блетчер знал Фрэнка Блэка достаточно давно, чтобы понять – тот о чем-то умалчивает. Сознательно умалчивает. Но вместе с тем Роберт Блетчер знал Фрэнка Блэка настолько хорошо, чтобы понять: ни угрозы, ни мольбы, ни нарочитое равнодушие не вынудят того говорить, если сам он того не пожелает. А он пока не желает. В силу каких-то особых причин.
Вереница стоявших перед ними машин медленно поползла к перекрестку, над которым в потоке дождя возвышалось здание окружного суда. «Чероки» тронулся с места.
Блетчер вздохнул и… теперь его голос прозвучал почти умоляюще:
– Мои парни хотят знать, зачем ты сюда приехал. Я все еще не знаю, что им ответить.
Фрэнк дотянулся до приемника и снова включил, покрутил верньер громкости.
«Кронос квартет» – заполонил салон «чероки». «Черные ангелы» Георга Крамба. В тему, ничего не скажешь! Почище бетховенской «Судьбы»!
У следующего светофора Фрэнк повернулся к Блетчеру. Его тон уже не был столь уверенным, как несколько минут назад, в голосе слышалась мольба человека, который хочет только одного – чтобы его оставили в покое.
– Я приехал сюда, потому что у меня есть жена и дочь. И я хочу, чтобы они были в безопасности.
Блетчер ждал продолжения. Не дождавшись, вздохнул:
– Значит, так? Прежняя дружба для тебя, похоже, ничего не значит.
Фрэнк отвернулся, глядя на дождь, на армию черных зонтов, марширующих вдоль дороги. С каждой минутой армия разрасталась, на манер черного глянцевого паука, раскинувшего щупальца по всему городу.
Блетчер еще раз глубоко вздохнул, а затем осторожно спросил… Последняя попытка пробиться через броню.
– Ты не хочешь рассказать, что произошло? Почему ты ушел из ФБР?
– Нет. Не хочу.
«Чероки» резко тормознул перед зданием суда
Блетчер обиженно поджал губы и открыл дверцу Он уже вылез из машины, но вдруг просунул голову обратно в салон:
– А как это у тебя получается, Фрэнк? Фрэнк холодно посмотрел на него Молчал.
– Чертов фокусник! Ты чертов фокусник!
– Где-то я это уже слышал От тебя же, кет Дверца захлопнулась… Фрэнк Блэк остался один, наблюдая за тем, как Блетчер продирается сквозь пелену дождя ко входу в здание. Он, Фрэнк Блэк, полжизни бы отдал, чтобы это были только фокусы – ловкость воображения и никакого мошенничества. Если бы.
ГЛАВА 13
Домой Фрэнк вернулся, когда уже стемнело. Припарковав «чероки», он несколько минут просто сидел в машине и любовался домом на краю аккуратной лужайки.
Там, в округе Колумбия, они с Кэтрин месяцами вспоминали Сиэтл. Кэтрин неизменно доставала альбомы со старыми фотографиями, и они с удовольствием разглядывали снимки – но тогда их интересовали не знакомые лица, а места, на фоне которых они были засняты, где происходили важные события обручение, барбекю с жадными поцелуями на заднем сиденьи автомобиля, веселые вечеринки, свадебные приемы и бейсбольные матчи. Они вновь и вновь рассматривали строгие особняки на Капитолийском Холме, большие здания в стиле пост-модерн, прячущиеся между елей на берегу озера Вашингтон, дома более поздней постройки вдоль северной стороны Грин Лейк. Потом они приезжали сюда вместе с Джордан, чтобы подыскать себе жилье. Целых две недели просматривали объявления, колесили по округе вместе с агентами по недвижимости, проверяли состояние водопроводной системы и фундаментов, осматривали стены и деревянные полы.
Этого дома не было в их списке. Его заметила Джордан, когда в один из таких дней они вместе с агентом возвращались в отель.
– Вон там, папа! – закричала она, указывая на небольшой коттедж с открытым крыльцом, окруженный изгородью из азалий. – Вот дом! Наш дом! Пусть он будет нашим!
Фрэнк рассмеялся и повернулся к Кзтрин:
– Она совсем как та малышка из «Чуда на тридцать четвертой улице».
– На нем табличка «продается», – заметила Кэтрин. – Может быть, остановимся и посмотрим?
Агент – холеная уверенная дама средних лет – выглядела смущенной.
– Его нет в наших списках. Мы можем пока обойти его снаружи, а потом я узнаю, что можно сделать.
Они вернулись сюда на следующий день. И еще через день. Тогда же оформили все необходимые бумаги. Дом был коричневым, а оконные ставни покрыты шелушащейся серо-зеленой краской. Однако Кэтрин и Длсордан с самого начала решили, что он должен быть желтым.
– Ему так хочется быть желтым, – настаивала Джордан.
– Не могу спорить с домом, – соглашался Фрэнк.
Так что по возвращении на прежнее место жительства им пришлось не только упаковывать вещи, но и часами ходить по магазинам, рассматривая образцы красок. «Желтый подсолнух», «Парижское утро», «Лимонная мечта», "Пшеницам – кто бы знал, что существует такое множество оттенков желтого цвета? Но в конце концов Кэтрин и Джордан сделали свой выбор: «Одной ногой в раю», желтая латексная полуглянцевая краска от Бенджамина Моора, и яркая белая – для отделки.
Сейчас, сидя в машине, Фрэнк улыбался. Их маленький дом откровенно сиял в мягком свете уличного фонаря. Вокруг лампочки на крыльце порхали мотыльки. Окно спальни на втором этаже излучало легкое золотистое сияние, и, глядя на его граненые стекла, Фрэнк вспомнил сказку о пряничном домике с леденцовыми окнами.
«Если мы пока и не одной ногой в раю, – подумал Фрэнк, – то уж точно стоим в его дверях». Нет ничего лучше, как возвращаться вечером ДОМОЙ. К любимым, к любящим тебя людям. Только тот, кто однажды уже почти потерял дом и семью, вернув их, может изо дня в день наслаждаться банальным вкусом счастья. Для таких людей он никогда не приедается, не набивает оскомины. Напротив, счастье на то оно и счастье, чтобы никогда не повторяться. Оно вечно, если умеешь его ценить. Фрэнк умел. Слишком дорогую цену он заплатил за него.
Блэк вышел из машины и направился к дому. Но…
…позади раздался повелительный хлопок автомобильной дверцы.
– Фрэнк Блэк?
Замер. Обернулся, инстинктивно сжимая кулаки.
С противоположной стороны дороги от припаркованной машины отделилась фигура и уверенно направилась через лужайку прямо к Фрэнку.
Фрэнк выжидал, чувствуя леденящую волну неконтролируемого страха. Ну, не страха, но опаски. Кто?
Высокий, мускулистый и бритоголовый мужчина. Где-то одного возраста с Фрэнком. Усы а ля морж, а ля Ватсон. (M-м, усы – особая примета, бросающаяся в глаза. И не исключено, что – накладные. У вас ус отклеился! Нет, пока нет…) Непромокаемый плащ и модные твидовые брюки. Ботинки, впрочем, как и плащ, дорогие, но неприметные. Одежда, точеные черты лица, прямой взгляд – излучали силу и уверенность в себе.
– Я Питер Уотте, – голос оказался низким и ровным. – Из группы. Я мог бы отправить вам факс, но решил представиться лично. Это облегчит впоследствии нашу совместную работу.
Фрэнк позволил себе приветливо улыбнуться и протянуть руку.
Рукопожатие – властное, требовательное. Брутальное рукопожатие.
– Вы уже осматривали тело. Нашли что-нибудь?
Уотте протянул небольшой коричневый сверток.
– Несколько деталей, которые почему-то остались незамеченными. Незначительный, однако все же недосмотр…
– Фрэнк?
Мужчины синхронно обернулись на голос.
Кэтрин в проеме входной двери. Свет лампы на крыльце – будто ореол над головой. Одной рукой она придерживала ворот белого купального халата.
Фрэнк успокаивающе кивнул ей.
– Я сейчас, Кэтрин. Не волнуйся. Все в порядке.
Она еще мгновение задержалась в дверях, как бы ожидая объяснений. Но объяснений не последовало, и Кэтрин закрыла дверь.
Уотте подождал, пока ее силуэт не появится в окне гостиной, а затем негромко продолжил:
– Жертве были нанесены тяжкие повреждения, так что эту деталь легко было пропустить. Но я обнаружил след укола на внутренней стороне бедра.
Фрэнк поднял брови:
– Шприц?
– Может быть. Никаких следов инъекции в прилежащих тканях… Насколько мне известно, они полагают, будто бы убийца черный, но…
Фрэнк согласно кивнул:
– Маловероятно. Почти исключено. Достаточно посмотреть статистические данные. Шанс один на тысячу, что это был негр.
– Вот-вот. Ампутация головы и пальцев выполнена очень аккуратно, профессионально. Догадываетесь, почему?
– Элементарно… – Фрэнк по инерции чуть не добавил: «… Ватсон». – Преступник заметал следы. Жертва могла укусить или поцарапать. Возможно, он пришел туда не затем, чтобы убить. Не исключено, что просто хотел поговорить о чем-то очень важном для него, но женщина закричала…
– Кстати, кухонный нож оказался весьма удобным орудием, – заметил Уотте, – но будь у него что-то менее подходящее, он все равно работал бы со знанием дела. И чрезвычайно хладнокровно – судя по тому, как аккуратно все прибрал.
Фрэнк согласился и с этим.
– Девочка что-нибудь рассказала?
– Нет. Похоже, и не расскажет. Последствия шока оказались куда как серьезны. Вдобавок вы знаете, что она серьезно больна. Мать, кстати сказать, страдала тем же. Мы пытаемся установить, откуда приехала стриптизерша, но пока выяснили – за полгода она сменила несколько штатов. Иногда подрабатывала проституцией, документы – фальшивые.
– А что по поводу убийства думают в группе?
– Что ваши предположения верны. Убийца находится под воздействием какого-то внешнего фактора, вызывающего быстрый аффект. Он абсолютно не контролирует себя.
– А еще что думают в группе?
Уотте теперь выглядел как главный тренер международной сборной, приветствующий только что пришедшего в команду знаменитого игрока. Они испытывали друг к другу уважение и растущую симпатию.
– А еще в группе думают, что вы, мистер Блэк, подходите для этого задания. И будете прекрасным дополнением к группе. Все наши ресурсы в вашем распоряжении.
Фрэнк кивнул, принимая скрытое в этих словах поздравление.
Уотте прощально поднял руку и направился к своей машине.
Фрэпк ответно взмахнул рукой, дождался, дока автомобиль новоявленного соратника вывернул на магистраль. Затем подобрал утреннюю газету, завернутую в защитную пленку, и вошел в дом.
В доме – темно.
Он осторожно пробрался через вестибюль, все еще загроможденный пустыми коробками, ожидавшими отправления в пункт утилизации. Прошел на кухню.
Сладкий аромат коричного сахара перебивал запахи свежей краски и древесной стружки. Как же, как же! Утром перед школой Джордан упрашивала мать испечь любимое лакомство – «смеющихся болванчиков». Кэтрин ей обещала. Теперь они, «болванчики», аккуратной кучкой лежали на кухонном столе, бережно укрытые чистым полотенцем.
Фрэнк приподнял край, достал одно печенье и проглотил его в один присест. Потом взял еще одно – для ровного счета и налил себе стакан молока. Глянул в окно на соседский участок. Как бишь зовут соседа? Мередит, Джек Мередит. Вроде неплохой человек. Может быть, у него есть внуки, ровесники Джордан. Это было бы хорошо. Не забыть выяснить у Кэтрин, говорила ли она с Мередитом или его женой по поводу обеда. Он поставил стакан в мойку, подцепил еще одно печенье и направился в спальню.
Свет в спальне был выключен. Кэтрин лежала под одеялом, отвернувшись к стене. Он вслушался в ровное дыхание – спит или нет?
Не спит.
– Кто это был? – спросила, не поворачиваясь и не включая свет.
Фрэнк неловко сунул полученный сверток под мышку.
– Уотте.
– Какой-такой Уотте?
– Питер Уотте. Передал мне кое-что.
– Что – кое-что?
– Да так, информацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Они из ФБР?
– Некоторые, не все. Это и неважно, Боб, кто мы и откуда. Главное – цель и желание. Главное – помощь. Я устал тебе повторять – мы хотим найти убийцу.
Блетчер демонстративно изучал его лицо, похожее сейчас на маску майя. Паутина резких глубоких морщин, землистый, абсолютная непроницаемость. Лицо за семью печатями. Для любого другого человека будет непонятно, что за ним скрывается. Однако Роберт Блетчер знал Фрэнка Блэка достаточно давно, чтобы понять – тот о чем-то умалчивает. Сознательно умалчивает. Но вместе с тем Роберт Блетчер знал Фрэнка Блэка настолько хорошо, чтобы понять: ни угрозы, ни мольбы, ни нарочитое равнодушие не вынудят того говорить, если сам он того не пожелает. А он пока не желает. В силу каких-то особых причин.
Вереница стоявших перед ними машин медленно поползла к перекрестку, над которым в потоке дождя возвышалось здание окружного суда. «Чероки» тронулся с места.
Блетчер вздохнул и… теперь его голос прозвучал почти умоляюще:
– Мои парни хотят знать, зачем ты сюда приехал. Я все еще не знаю, что им ответить.
Фрэнк дотянулся до приемника и снова включил, покрутил верньер громкости.
«Кронос квартет» – заполонил салон «чероки». «Черные ангелы» Георга Крамба. В тему, ничего не скажешь! Почище бетховенской «Судьбы»!
У следующего светофора Фрэнк повернулся к Блетчеру. Его тон уже не был столь уверенным, как несколько минут назад, в голосе слышалась мольба человека, который хочет только одного – чтобы его оставили в покое.
– Я приехал сюда, потому что у меня есть жена и дочь. И я хочу, чтобы они были в безопасности.
Блетчер ждал продолжения. Не дождавшись, вздохнул:
– Значит, так? Прежняя дружба для тебя, похоже, ничего не значит.
Фрэнк отвернулся, глядя на дождь, на армию черных зонтов, марширующих вдоль дороги. С каждой минутой армия разрасталась, на манер черного глянцевого паука, раскинувшего щупальца по всему городу.
Блетчер еще раз глубоко вздохнул, а затем осторожно спросил… Последняя попытка пробиться через броню.
– Ты не хочешь рассказать, что произошло? Почему ты ушел из ФБР?
– Нет. Не хочу.
«Чероки» резко тормознул перед зданием суда
Блетчер обиженно поджал губы и открыл дверцу Он уже вылез из машины, но вдруг просунул голову обратно в салон:
– А как это у тебя получается, Фрэнк? Фрэнк холодно посмотрел на него Молчал.
– Чертов фокусник! Ты чертов фокусник!
– Где-то я это уже слышал От тебя же, кет Дверца захлопнулась… Фрэнк Блэк остался один, наблюдая за тем, как Блетчер продирается сквозь пелену дождя ко входу в здание. Он, Фрэнк Блэк, полжизни бы отдал, чтобы это были только фокусы – ловкость воображения и никакого мошенничества. Если бы.
ГЛАВА 13
Домой Фрэнк вернулся, когда уже стемнело. Припарковав «чероки», он несколько минут просто сидел в машине и любовался домом на краю аккуратной лужайки.
Там, в округе Колумбия, они с Кэтрин месяцами вспоминали Сиэтл. Кэтрин неизменно доставала альбомы со старыми фотографиями, и они с удовольствием разглядывали снимки – но тогда их интересовали не знакомые лица, а места, на фоне которых они были засняты, где происходили важные события обручение, барбекю с жадными поцелуями на заднем сиденьи автомобиля, веселые вечеринки, свадебные приемы и бейсбольные матчи. Они вновь и вновь рассматривали строгие особняки на Капитолийском Холме, большие здания в стиле пост-модерн, прячущиеся между елей на берегу озера Вашингтон, дома более поздней постройки вдоль северной стороны Грин Лейк. Потом они приезжали сюда вместе с Джордан, чтобы подыскать себе жилье. Целых две недели просматривали объявления, колесили по округе вместе с агентами по недвижимости, проверяли состояние водопроводной системы и фундаментов, осматривали стены и деревянные полы.
Этого дома не было в их списке. Его заметила Джордан, когда в один из таких дней они вместе с агентом возвращались в отель.
– Вон там, папа! – закричала она, указывая на небольшой коттедж с открытым крыльцом, окруженный изгородью из азалий. – Вот дом! Наш дом! Пусть он будет нашим!
Фрэнк рассмеялся и повернулся к Кзтрин:
– Она совсем как та малышка из «Чуда на тридцать четвертой улице».
– На нем табличка «продается», – заметила Кэтрин. – Может быть, остановимся и посмотрим?
Агент – холеная уверенная дама средних лет – выглядела смущенной.
– Его нет в наших списках. Мы можем пока обойти его снаружи, а потом я узнаю, что можно сделать.
Они вернулись сюда на следующий день. И еще через день. Тогда же оформили все необходимые бумаги. Дом был коричневым, а оконные ставни покрыты шелушащейся серо-зеленой краской. Однако Кэтрин и Длсордан с самого начала решили, что он должен быть желтым.
– Ему так хочется быть желтым, – настаивала Джордан.
– Не могу спорить с домом, – соглашался Фрэнк.
Так что по возвращении на прежнее место жительства им пришлось не только упаковывать вещи, но и часами ходить по магазинам, рассматривая образцы красок. «Желтый подсолнух», «Парижское утро», «Лимонная мечта», "Пшеницам – кто бы знал, что существует такое множество оттенков желтого цвета? Но в конце концов Кэтрин и Джордан сделали свой выбор: «Одной ногой в раю», желтая латексная полуглянцевая краска от Бенджамина Моора, и яркая белая – для отделки.
Сейчас, сидя в машине, Фрэнк улыбался. Их маленький дом откровенно сиял в мягком свете уличного фонаря. Вокруг лампочки на крыльце порхали мотыльки. Окно спальни на втором этаже излучало легкое золотистое сияние, и, глядя на его граненые стекла, Фрэнк вспомнил сказку о пряничном домике с леденцовыми окнами.
«Если мы пока и не одной ногой в раю, – подумал Фрэнк, – то уж точно стоим в его дверях». Нет ничего лучше, как возвращаться вечером ДОМОЙ. К любимым, к любящим тебя людям. Только тот, кто однажды уже почти потерял дом и семью, вернув их, может изо дня в день наслаждаться банальным вкусом счастья. Для таких людей он никогда не приедается, не набивает оскомины. Напротив, счастье на то оно и счастье, чтобы никогда не повторяться. Оно вечно, если умеешь его ценить. Фрэнк умел. Слишком дорогую цену он заплатил за него.
Блэк вышел из машины и направился к дому. Но…
…позади раздался повелительный хлопок автомобильной дверцы.
– Фрэнк Блэк?
Замер. Обернулся, инстинктивно сжимая кулаки.
С противоположной стороны дороги от припаркованной машины отделилась фигура и уверенно направилась через лужайку прямо к Фрэнку.
Фрэнк выжидал, чувствуя леденящую волну неконтролируемого страха. Ну, не страха, но опаски. Кто?
Высокий, мускулистый и бритоголовый мужчина. Где-то одного возраста с Фрэнком. Усы а ля морж, а ля Ватсон. (M-м, усы – особая примета, бросающаяся в глаза. И не исключено, что – накладные. У вас ус отклеился! Нет, пока нет…) Непромокаемый плащ и модные твидовые брюки. Ботинки, впрочем, как и плащ, дорогие, но неприметные. Одежда, точеные черты лица, прямой взгляд – излучали силу и уверенность в себе.
– Я Питер Уотте, – голос оказался низким и ровным. – Из группы. Я мог бы отправить вам факс, но решил представиться лично. Это облегчит впоследствии нашу совместную работу.
Фрэнк позволил себе приветливо улыбнуться и протянуть руку.
Рукопожатие – властное, требовательное. Брутальное рукопожатие.
– Вы уже осматривали тело. Нашли что-нибудь?
Уотте протянул небольшой коричневый сверток.
– Несколько деталей, которые почему-то остались незамеченными. Незначительный, однако все же недосмотр…
– Фрэнк?
Мужчины синхронно обернулись на голос.
Кэтрин в проеме входной двери. Свет лампы на крыльце – будто ореол над головой. Одной рукой она придерживала ворот белого купального халата.
Фрэнк успокаивающе кивнул ей.
– Я сейчас, Кэтрин. Не волнуйся. Все в порядке.
Она еще мгновение задержалась в дверях, как бы ожидая объяснений. Но объяснений не последовало, и Кэтрин закрыла дверь.
Уотте подождал, пока ее силуэт не появится в окне гостиной, а затем негромко продолжил:
– Жертве были нанесены тяжкие повреждения, так что эту деталь легко было пропустить. Но я обнаружил след укола на внутренней стороне бедра.
Фрэнк поднял брови:
– Шприц?
– Может быть. Никаких следов инъекции в прилежащих тканях… Насколько мне известно, они полагают, будто бы убийца черный, но…
Фрэнк согласно кивнул:
– Маловероятно. Почти исключено. Достаточно посмотреть статистические данные. Шанс один на тысячу, что это был негр.
– Вот-вот. Ампутация головы и пальцев выполнена очень аккуратно, профессионально. Догадываетесь, почему?
– Элементарно… – Фрэнк по инерции чуть не добавил: «… Ватсон». – Преступник заметал следы. Жертва могла укусить или поцарапать. Возможно, он пришел туда не затем, чтобы убить. Не исключено, что просто хотел поговорить о чем-то очень важном для него, но женщина закричала…
– Кстати, кухонный нож оказался весьма удобным орудием, – заметил Уотте, – но будь у него что-то менее подходящее, он все равно работал бы со знанием дела. И чрезвычайно хладнокровно – судя по тому, как аккуратно все прибрал.
Фрэнк согласился и с этим.
– Девочка что-нибудь рассказала?
– Нет. Похоже, и не расскажет. Последствия шока оказались куда как серьезны. Вдобавок вы знаете, что она серьезно больна. Мать, кстати сказать, страдала тем же. Мы пытаемся установить, откуда приехала стриптизерша, но пока выяснили – за полгода она сменила несколько штатов. Иногда подрабатывала проституцией, документы – фальшивые.
– А что по поводу убийства думают в группе?
– Что ваши предположения верны. Убийца находится под воздействием какого-то внешнего фактора, вызывающего быстрый аффект. Он абсолютно не контролирует себя.
– А еще что думают в группе?
Уотте теперь выглядел как главный тренер международной сборной, приветствующий только что пришедшего в команду знаменитого игрока. Они испытывали друг к другу уважение и растущую симпатию.
– А еще в группе думают, что вы, мистер Блэк, подходите для этого задания. И будете прекрасным дополнением к группе. Все наши ресурсы в вашем распоряжении.
Фрэнк кивнул, принимая скрытое в этих словах поздравление.
Уотте прощально поднял руку и направился к своей машине.
Фрэпк ответно взмахнул рукой, дождался, дока автомобиль новоявленного соратника вывернул на магистраль. Затем подобрал утреннюю газету, завернутую в защитную пленку, и вошел в дом.
В доме – темно.
Он осторожно пробрался через вестибюль, все еще загроможденный пустыми коробками, ожидавшими отправления в пункт утилизации. Прошел на кухню.
Сладкий аромат коричного сахара перебивал запахи свежей краски и древесной стружки. Как же, как же! Утром перед школой Джордан упрашивала мать испечь любимое лакомство – «смеющихся болванчиков». Кэтрин ей обещала. Теперь они, «болванчики», аккуратной кучкой лежали на кухонном столе, бережно укрытые чистым полотенцем.
Фрэнк приподнял край, достал одно печенье и проглотил его в один присест. Потом взял еще одно – для ровного счета и налил себе стакан молока. Глянул в окно на соседский участок. Как бишь зовут соседа? Мередит, Джек Мередит. Вроде неплохой человек. Может быть, у него есть внуки, ровесники Джордан. Это было бы хорошо. Не забыть выяснить у Кэтрин, говорила ли она с Мередитом или его женой по поводу обеда. Он поставил стакан в мойку, подцепил еще одно печенье и направился в спальню.
Свет в спальне был выключен. Кэтрин лежала под одеялом, отвернувшись к стене. Он вслушался в ровное дыхание – спит или нет?
Не спит.
– Кто это был? – спросила, не поворачиваясь и не включая свет.
Фрэнк неловко сунул полученный сверток под мышку.
– Уотте.
– Какой-такой Уотте?
– Питер Уотте. Передал мне кое-что.
– Что – кое-что?
– Да так, информацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26