— Предоставь это мне. Я уговорю ее, она уломает мужа. Он богат до неприличия.
Миссис Плессингтон одобрила эскиз, это был первый шаг. Я надеялся, что она сразу закажет колье из бриллиантов, но предстояла обработка мужа, и, кроме того, ей пришлась по душе идея сначала увидеть стеклянный макет. Моему знакомцу из Гонконга понадобилось два месяца на изготовление стеклянного колье. Как он его сделал! Только лучший эксперт мог бы отличить эти камни от настоящих бриллиантов.
Работа была настолько хороша, что у меня появилось опасение, как бы миссис Плессингтон не удовлетворилась макетом, чтобы потом хвастать подругам, будто колье настоящее. Я явился к Плессингтонам в их огромную виллу, выходившую на море, с «роллс-ройсом» и «бентли», стоявшими на гудронированной площадке. Зорко следя за выражением ее лица, я выложил колье на черную бархатную подушечку. Она чуть не упала в обморок. Затем я застегнул колье на ее голой шее и подвел ее к высокому зеркалу, после чего пустил в ход все свое профессиональное красноречие.
— Конечно, как вы сами видите, миссис Плессингтон, — сказал я, — оно сделано из стекла. Вы также видите, что в камнях нет жизни (это была не правда), но я хочу, чтобы вы представили, как каждое стеклышко загорается живым огнем бриллиантов.
Зачарованная, она стояла, глядя на свое отражение: тучная, пожилая женщина, с отвисшей грудью и шеей, начинавшей собираться в складки.
— Даже Элизабет Тейлор позавидовала бы такому колье, которое мы сделаем. — И пока ей не пришла в голову вредная мысль удовлетвориться стеклом вместо бриллиантов, я расстегнул и снял колье.
— Но сколько оно будет стоить?
Это, конечно, был самый главный вопрос. Я объяснил, что для создания такого колье из бриллиантов придется искать камни по всему свету. Когда они будут собраны, их огранят лучшие мастера, потом оправят в платину, что тоже должно быть сделано специалистами. Все это стоит денег. Я развел руками, но одарил ее чарующей улыбкой. Мы оба знали, что за колье будет заплачено не ее деньгами. Ей придется вытянуть их из мужа. Я упирал на тот факт, что бриллианты вечны. Они никогда не падают в цене. Деньги ее мужа получат надежное помещение. Подождав, пока она усвоит информацию, я небрежно уронил, что колье будет стоить примерно полтора миллиона долларов. Она и глазом не моргнула. Да с чего бы ей волноваться? Платить-то придется мужу. Она сидела с мечтательным выражением в глазах, груда жира в платье модели Нормана Хартвела. Я догадывался, о чем она думает. Она думала о том, каким великолепным символом положения было бы такое колье, как завидовали бы ей подруги и, может быть, даже Элизабет Тейлор. Так что в конце концов миссис Плессингтон получила свое колье, самую дорогую вещь, когда-либо проданную фирмой «Льюис и Фремлин», и притом только благодаря мне. Окончательная стоимость колье составила миллион восемьсот тысяч долларов. Миссис Плессингтон и ее колье вызвали немалый шум в прессе. В газетах появились ее фотографии с колье на шее и с мужем, маячившим на заднем плане с таким видом, будто он надкусил зеленую айву. Она щеголяла в колье в казино, в опере, в Загородном клубе и была на седьмом небе от счастья. Но через месяц одну из ее подруг, владелицу колье, которое я постеснялся бы предложить любому из своих клиентов, огрели по голове, а колье украли. Женщина так от этого и не оправилась и нуждалась в постоянном присмотре сиделки. Это нападение до смерти испугало миссис Плессингтон, которая только теперь сообразила, что ее бриллианты ценой в миллион восемьсот тысяч долларов могут навлечь на нее смертельную опасность. Она немедленно сдала колье в сейф своего банка и отказалась надевать его. Все это происходило пять лет назад, теперь же, по словам Сиднея, она хотела продать колье. Мы с Сиднеем знали, что за последние пять лет миссис Плессингтон пристрастилась к азартным играм, каждый вечер ее можно было видеть в казино. Муж не вмешивался, потому что, помимо продажи здоровенных ломтей Флориды и возведения небоскребов повсюду, где только находилось для них местечко, он имел еще одно увлечение. Плессингтон был страшным бабником. В то время, как его жена большую часть ночи проводила за игрой, сам он предавался постельным развлечениям с любой приглянувшейся ему девчонкой. Но Плессингтон знал счет своим деньгам и время от времени осведомлялся о проигрышах своей жены и устраивал ей головомойку. Миссис Плессингтон никогда не выигрывала. Зная все это, нетрудно было догадаться, что теперь она по уши залезла в секретные долги и решила продать колье, пока муж не догадался об их размерах.
— Ларри? — донесся голос Сиднея сквозь потрескивание электрических разрядов. — Ты слушаешь?
Мне было наплевать на миссис Плессингтон, на ее колье и на самого Сиднея, если на то пошло. В моей голове засела жгучая мысль о Рее.
— Я слушаю, — сказал я.
— Ради Бога, сосредоточься, Ларри, — настойчиво произнес Сидней. — Пожалуйста, ради меня. Ты должен вернуться! Не могу представить, чем ты занимаешься в этом ужасном городе! Ну скажи же, что ты вернешься и поможешь мне!
Снова судьба направляла меня. Несколькими минутами раньше я думал о самоубийстве. Если бы Сидней попросил меня заняться не продажей колье Плессинггонов, а чем-нибудь другим, я бросил бы трубку, но это колье было вершиной моих достижений. Создав его, я приобрел репутацию одного из лучших специалистов по бриллиантам. Мрачное настроение вдруг покинуло меня. Быть может, новая перемена обстановки излечит меня от маниакального влечения к Рее, но я хотел на всякий случай оставить себе лазейку.
— Я еще не поправился, Сидней, — сказал я, — у меня иногда болит голова, бывает трудно сосредоточиться. Если я вернусь и продам, ты сам знаешь что, сможешь ты дать мне дополнительный отпуск, если понадобится?
— Конечно, милый мальчик! Мало того, я дам тебе один процент от выручки, а если захочешь, можешь отдыхать еще шесть месяцев. Справедливей некуда, не так ли?
— Сколько она за него хочет? Он зажужжал, как пчела в бутылке, прежде чем ответить.
— Я еще не обсуждал с ней этот вопрос. Ей не терпится получить деньги. Я сказал, что проконсультируюсь с тобой, а ты уж поговоришь с ней.
Я вновь заколебался, подумав о Рее, потом решился:
— Хорошо. Я сейчас же выезжаю и послезавтра буду у тебя.
— Не бери машину. Найми лучше воздушное такси. Я оплачу расходы, — попросил Сидней. — Ты не представляешь, какое это для меня облегчение! Давай пообедаем вдвоем где-нибудь в тихом местечке. Встретимся около девяти в «Ла Пальма». Согласен?
"Ла Пальма» — один из самых дорогих и изысканных ресторанов в Парадиз-Сити. Сидней явно хотел задобрить меня.
— Договорились, — согласился я и положил трубку.
Во время двухчасового полета до Парадиз-Сити в кабине маленького самолета мысль, подобная черной змее, вползающей в комнату, незаметно прокралась в мой мозг. «В этой стране полно старых жирных дураков, которые сидят на миллионах», — так сказала Рея. Зачем ждать, пока я стану старым, жирным и глупым? Почему бы сразу не завладеть огромным богатством? Я думал о колье миссис Плессингтон. Миллион восемьсот тысяч долларов! Я был уверен, что, будучи экспертом по бриллиантам, зная крупнейших торговцев бриллиантами во всем мире, я не встречу никаких затруднений, если буду продавать камни при условии соблюдения осторожности. Эти торговцы с руками оторвут все, что я им предложу. Я часто продавал бриллианты от имени Сиднея, который всегда требовал оплаты наличными. Партнеры по сделкам никогда не возражали, и Сидней тоже платил наличными, покупая у них. А самое главное — они признавали мою подпись.
После разборки колье продажа камней различным коммерсантам не составит труда. При моем положении в фирме «Льюис и Фремлин» я мог действовать без всяких опасений, поскольку сам Сидней больше не поддерживал контактов с этими людьми. Я продам камни, а деньги положу в швейцарский банк.
Легче всего будет продать колье, но украсть его так, чтобы меня никто не заподозрил, дело посложнее. Я воспринимал это как вызов. Может быть, я ничего не стою, когда речь идет о грабеже, и трушу при попытке угнать машину, но операция по похищению колье, хотя и не представляла собой проблемы, по крайней мере позволяла действовать мне в своей стихии. В течение следующего часа под монотонный гул мотора маленького самолета, уносившего меня в Парадиз-Сити, я перебирал в уме методы и средства.
* * *
Я нашел Сиднея сидящим в уединенном алькове за бокалом двойного мартини. Метрдотель ресторана «Ла Пальма» проводил меня к нему с почтением, достойным члена королевской семьи.
Как обычно, ресторан был полон, и мне пришлось задержаться у нескольких столиков, отвечая на вопросы моих клиентов о здоровье, но в конце концов я добрался до алькова, и Сидней стиснул мою руку.
— Ларри, дорогой мальчик, ты просто не представляешь, как я ценю твой приезд! — выпалил он. В его глазах блеснули слезы. — Как ты плохо выглядишь, у тебя чахлый вид. Как ты себя чувствуешь? Ты утомился в полете? Я ненавижу себя за то, что вытащил тебя раньше времени, но ты ведь понимаешь меня, правда?
— Я в полном порядке, — возразил я. — Не суетись по пустякам, Сидней. Долетел я прекрасно.
Но он не успокоился. Первым делом он заказал двойной мартини для меня, а когда метрдотель ушел, принялся расспрашивать, как мое здоровье, чем я занимался и скучал ли по нему. Привычный к его жужжанию, я прервал его:
— Послушай, Сидней, говори о деле. Я немного устал и после обеда хочу лечь, так что давай не тратить время на разговоры о моем здоровье.
Принесли мартини, и Сидней заказал икру, суфле из омара и шампанское.
— Ничего, как ты думаешь? — спросил он. — Это все легкое и питательное, и ты потом будешь хорошо спать.
Я сказал, что заказ отличный.
— Значит, она хочет продать колье? — начал я, когда метрдотель ушел, щелкнув пальцами двум официантам, чтобы они обеспечили нам отличное обслуживание.
— Она пришла вчера, колыхаясь, как студень, — сказал Сидней. — Я знаком с бедняжкой не первый год, и она считает меня одним из ближайших друзей. Она призналась, что ей просто необходима крупная сумма денег, только Генри ничего не должен знать. Сначала я подумал, что она хочет просить взаймы, и у меня прямо-таки голова пошла кругом от попыток придумать какую-нибудь отговорку, но она тут же все выложила. Она вынуждена продать колье, и, повторяю, Генри ничего не должен знать. Она спросила, сколько бы я дал ей.
— Она опять проигралась?
— Она не сказала, но, конечно, полагаю, что она должна много тысяч. Я, как только понял, куда она клонит, сразу устроил дымовую завесу. Я сказал, что дело должен вести ты, что ты мой главный специалист по бриллиантам и что на твое молчание можно положиться. Я сказал, что ты в отъезде, но как только вернешься, я направлю тебя к ней. Бедняжка чуть не обмочилась. Она не может ждать. Она спросила, когда ты вернешься, и сказала, что дело страшно спешное. Я ответил, что постараюсь вызвать тебя к сегодняшнему вечеру. На этом мы и разошлись. Ну вот, ты вернулся. Ты встретишься с ней утром, Ларри? Ты не представляешь, в каком она положении. Она маленькая глупышка, и мне не хочется видеть, как она страдает. Ты ведь повидаешься с ней. Да?
— Для этого я и приехал.
Принесли икру, и я продолжал, намазывая хлеб маслом:
— Ты имеешь какое-нибудь представление, сколько она хочет?
— Насчет этого я и не заикнулся. Я не хотел портить тебе игру. Я не задавал никаких вопросов. Все в твоих руках, Ларри.
Я намазал на хлеб икру.
— Дело может оказаться не таким простым, Сидней. Ты, конечно, понимаешь, что колье придется разобрать. Нечего и думать продавать его в теперешнем виде. Опять поднимется шумиха, и, если Плессингтон увидит на фото какую-нибудь другую женщину в нашем колье, миссис Плессингтон придется плохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Миссис Плессингтон одобрила эскиз, это был первый шаг. Я надеялся, что она сразу закажет колье из бриллиантов, но предстояла обработка мужа, и, кроме того, ей пришлась по душе идея сначала увидеть стеклянный макет. Моему знакомцу из Гонконга понадобилось два месяца на изготовление стеклянного колье. Как он его сделал! Только лучший эксперт мог бы отличить эти камни от настоящих бриллиантов.
Работа была настолько хороша, что у меня появилось опасение, как бы миссис Плессингтон не удовлетворилась макетом, чтобы потом хвастать подругам, будто колье настоящее. Я явился к Плессингтонам в их огромную виллу, выходившую на море, с «роллс-ройсом» и «бентли», стоявшими на гудронированной площадке. Зорко следя за выражением ее лица, я выложил колье на черную бархатную подушечку. Она чуть не упала в обморок. Затем я застегнул колье на ее голой шее и подвел ее к высокому зеркалу, после чего пустил в ход все свое профессиональное красноречие.
— Конечно, как вы сами видите, миссис Плессингтон, — сказал я, — оно сделано из стекла. Вы также видите, что в камнях нет жизни (это была не правда), но я хочу, чтобы вы представили, как каждое стеклышко загорается живым огнем бриллиантов.
Зачарованная, она стояла, глядя на свое отражение: тучная, пожилая женщина, с отвисшей грудью и шеей, начинавшей собираться в складки.
— Даже Элизабет Тейлор позавидовала бы такому колье, которое мы сделаем. — И пока ей не пришла в голову вредная мысль удовлетвориться стеклом вместо бриллиантов, я расстегнул и снял колье.
— Но сколько оно будет стоить?
Это, конечно, был самый главный вопрос. Я объяснил, что для создания такого колье из бриллиантов придется искать камни по всему свету. Когда они будут собраны, их огранят лучшие мастера, потом оправят в платину, что тоже должно быть сделано специалистами. Все это стоит денег. Я развел руками, но одарил ее чарующей улыбкой. Мы оба знали, что за колье будет заплачено не ее деньгами. Ей придется вытянуть их из мужа. Я упирал на тот факт, что бриллианты вечны. Они никогда не падают в цене. Деньги ее мужа получат надежное помещение. Подождав, пока она усвоит информацию, я небрежно уронил, что колье будет стоить примерно полтора миллиона долларов. Она и глазом не моргнула. Да с чего бы ей волноваться? Платить-то придется мужу. Она сидела с мечтательным выражением в глазах, груда жира в платье модели Нормана Хартвела. Я догадывался, о чем она думает. Она думала о том, каким великолепным символом положения было бы такое колье, как завидовали бы ей подруги и, может быть, даже Элизабет Тейлор. Так что в конце концов миссис Плессингтон получила свое колье, самую дорогую вещь, когда-либо проданную фирмой «Льюис и Фремлин», и притом только благодаря мне. Окончательная стоимость колье составила миллион восемьсот тысяч долларов. Миссис Плессингтон и ее колье вызвали немалый шум в прессе. В газетах появились ее фотографии с колье на шее и с мужем, маячившим на заднем плане с таким видом, будто он надкусил зеленую айву. Она щеголяла в колье в казино, в опере, в Загородном клубе и была на седьмом небе от счастья. Но через месяц одну из ее подруг, владелицу колье, которое я постеснялся бы предложить любому из своих клиентов, огрели по голове, а колье украли. Женщина так от этого и не оправилась и нуждалась в постоянном присмотре сиделки. Это нападение до смерти испугало миссис Плессингтон, которая только теперь сообразила, что ее бриллианты ценой в миллион восемьсот тысяч долларов могут навлечь на нее смертельную опасность. Она немедленно сдала колье в сейф своего банка и отказалась надевать его. Все это происходило пять лет назад, теперь же, по словам Сиднея, она хотела продать колье. Мы с Сиднеем знали, что за последние пять лет миссис Плессингтон пристрастилась к азартным играм, каждый вечер ее можно было видеть в казино. Муж не вмешивался, потому что, помимо продажи здоровенных ломтей Флориды и возведения небоскребов повсюду, где только находилось для них местечко, он имел еще одно увлечение. Плессингтон был страшным бабником. В то время, как его жена большую часть ночи проводила за игрой, сам он предавался постельным развлечениям с любой приглянувшейся ему девчонкой. Но Плессингтон знал счет своим деньгам и время от времени осведомлялся о проигрышах своей жены и устраивал ей головомойку. Миссис Плессингтон никогда не выигрывала. Зная все это, нетрудно было догадаться, что теперь она по уши залезла в секретные долги и решила продать колье, пока муж не догадался об их размерах.
— Ларри? — донесся голос Сиднея сквозь потрескивание электрических разрядов. — Ты слушаешь?
Мне было наплевать на миссис Плессингтон, на ее колье и на самого Сиднея, если на то пошло. В моей голове засела жгучая мысль о Рее.
— Я слушаю, — сказал я.
— Ради Бога, сосредоточься, Ларри, — настойчиво произнес Сидней. — Пожалуйста, ради меня. Ты должен вернуться! Не могу представить, чем ты занимаешься в этом ужасном городе! Ну скажи же, что ты вернешься и поможешь мне!
Снова судьба направляла меня. Несколькими минутами раньше я думал о самоубийстве. Если бы Сидней попросил меня заняться не продажей колье Плессинггонов, а чем-нибудь другим, я бросил бы трубку, но это колье было вершиной моих достижений. Создав его, я приобрел репутацию одного из лучших специалистов по бриллиантам. Мрачное настроение вдруг покинуло меня. Быть может, новая перемена обстановки излечит меня от маниакального влечения к Рее, но я хотел на всякий случай оставить себе лазейку.
— Я еще не поправился, Сидней, — сказал я, — у меня иногда болит голова, бывает трудно сосредоточиться. Если я вернусь и продам, ты сам знаешь что, сможешь ты дать мне дополнительный отпуск, если понадобится?
— Конечно, милый мальчик! Мало того, я дам тебе один процент от выручки, а если захочешь, можешь отдыхать еще шесть месяцев. Справедливей некуда, не так ли?
— Сколько она за него хочет? Он зажужжал, как пчела в бутылке, прежде чем ответить.
— Я еще не обсуждал с ней этот вопрос. Ей не терпится получить деньги. Я сказал, что проконсультируюсь с тобой, а ты уж поговоришь с ней.
Я вновь заколебался, подумав о Рее, потом решился:
— Хорошо. Я сейчас же выезжаю и послезавтра буду у тебя.
— Не бери машину. Найми лучше воздушное такси. Я оплачу расходы, — попросил Сидней. — Ты не представляешь, какое это для меня облегчение! Давай пообедаем вдвоем где-нибудь в тихом местечке. Встретимся около девяти в «Ла Пальма». Согласен?
"Ла Пальма» — один из самых дорогих и изысканных ресторанов в Парадиз-Сити. Сидней явно хотел задобрить меня.
— Договорились, — согласился я и положил трубку.
Во время двухчасового полета до Парадиз-Сити в кабине маленького самолета мысль, подобная черной змее, вползающей в комнату, незаметно прокралась в мой мозг. «В этой стране полно старых жирных дураков, которые сидят на миллионах», — так сказала Рея. Зачем ждать, пока я стану старым, жирным и глупым? Почему бы сразу не завладеть огромным богатством? Я думал о колье миссис Плессингтон. Миллион восемьсот тысяч долларов! Я был уверен, что, будучи экспертом по бриллиантам, зная крупнейших торговцев бриллиантами во всем мире, я не встречу никаких затруднений, если буду продавать камни при условии соблюдения осторожности. Эти торговцы с руками оторвут все, что я им предложу. Я часто продавал бриллианты от имени Сиднея, который всегда требовал оплаты наличными. Партнеры по сделкам никогда не возражали, и Сидней тоже платил наличными, покупая у них. А самое главное — они признавали мою подпись.
После разборки колье продажа камней различным коммерсантам не составит труда. При моем положении в фирме «Льюис и Фремлин» я мог действовать без всяких опасений, поскольку сам Сидней больше не поддерживал контактов с этими людьми. Я продам камни, а деньги положу в швейцарский банк.
Легче всего будет продать колье, но украсть его так, чтобы меня никто не заподозрил, дело посложнее. Я воспринимал это как вызов. Может быть, я ничего не стою, когда речь идет о грабеже, и трушу при попытке угнать машину, но операция по похищению колье, хотя и не представляла собой проблемы, по крайней мере позволяла действовать мне в своей стихии. В течение следующего часа под монотонный гул мотора маленького самолета, уносившего меня в Парадиз-Сити, я перебирал в уме методы и средства.
* * *
Я нашел Сиднея сидящим в уединенном алькове за бокалом двойного мартини. Метрдотель ресторана «Ла Пальма» проводил меня к нему с почтением, достойным члена королевской семьи.
Как обычно, ресторан был полон, и мне пришлось задержаться у нескольких столиков, отвечая на вопросы моих клиентов о здоровье, но в конце концов я добрался до алькова, и Сидней стиснул мою руку.
— Ларри, дорогой мальчик, ты просто не представляешь, как я ценю твой приезд! — выпалил он. В его глазах блеснули слезы. — Как ты плохо выглядишь, у тебя чахлый вид. Как ты себя чувствуешь? Ты утомился в полете? Я ненавижу себя за то, что вытащил тебя раньше времени, но ты ведь понимаешь меня, правда?
— Я в полном порядке, — возразил я. — Не суетись по пустякам, Сидней. Долетел я прекрасно.
Но он не успокоился. Первым делом он заказал двойной мартини для меня, а когда метрдотель ушел, принялся расспрашивать, как мое здоровье, чем я занимался и скучал ли по нему. Привычный к его жужжанию, я прервал его:
— Послушай, Сидней, говори о деле. Я немного устал и после обеда хочу лечь, так что давай не тратить время на разговоры о моем здоровье.
Принесли мартини, и Сидней заказал икру, суфле из омара и шампанское.
— Ничего, как ты думаешь? — спросил он. — Это все легкое и питательное, и ты потом будешь хорошо спать.
Я сказал, что заказ отличный.
— Значит, она хочет продать колье? — начал я, когда метрдотель ушел, щелкнув пальцами двум официантам, чтобы они обеспечили нам отличное обслуживание.
— Она пришла вчера, колыхаясь, как студень, — сказал Сидней. — Я знаком с бедняжкой не первый год, и она считает меня одним из ближайших друзей. Она призналась, что ей просто необходима крупная сумма денег, только Генри ничего не должен знать. Сначала я подумал, что она хочет просить взаймы, и у меня прямо-таки голова пошла кругом от попыток придумать какую-нибудь отговорку, но она тут же все выложила. Она вынуждена продать колье, и, повторяю, Генри ничего не должен знать. Она спросила, сколько бы я дал ей.
— Она опять проигралась?
— Она не сказала, но, конечно, полагаю, что она должна много тысяч. Я, как только понял, куда она клонит, сразу устроил дымовую завесу. Я сказал, что дело должен вести ты, что ты мой главный специалист по бриллиантам и что на твое молчание можно положиться. Я сказал, что ты в отъезде, но как только вернешься, я направлю тебя к ней. Бедняжка чуть не обмочилась. Она не может ждать. Она спросила, когда ты вернешься, и сказала, что дело страшно спешное. Я ответил, что постараюсь вызвать тебя к сегодняшнему вечеру. На этом мы и разошлись. Ну вот, ты вернулся. Ты встретишься с ней утром, Ларри? Ты не представляешь, в каком она положении. Она маленькая глупышка, и мне не хочется видеть, как она страдает. Ты ведь повидаешься с ней. Да?
— Для этого я и приехал.
Принесли икру, и я продолжал, намазывая хлеб маслом:
— Ты имеешь какое-нибудь представление, сколько она хочет?
— Насчет этого я и не заикнулся. Я не хотел портить тебе игру. Я не задавал никаких вопросов. Все в твоих руках, Ларри.
Я намазал на хлеб икру.
— Дело может оказаться не таким простым, Сидней. Ты, конечно, понимаешь, что колье придется разобрать. Нечего и думать продавать его в теперешнем виде. Опять поднимется шумиха, и, если Плессингтон увидит на фото какую-нибудь другую женщину в нашем колье, миссис Плессингтон придется плохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29