Я сейчас все объясню. — Он сел в кресло, вынул сигару и откусил кончик. — До сегодняшнего дня я считал тебя умной женщиной, но ты меня разочаровала. Для того, чтобы успешно ладить с людьми, нужно обладать способностью проникать в их психический мир — что, мне кажется , ты умеешь делать. Но теперь я выяснил, что это не так. Прежде всего ты была так близорука в своей любви к Ларри, так покорена его мужественной внешностью, что не разглядела в нем гомосексуалиста. Ошибка первая и довольно серьезная. Я разгадал Ларри быстро и понял, что с этим парнем нужно обращаться бережно, если хочешь от него чего-то добиться. Больше всего на свете гомосексуалисты боятся презрения. К шуткам и смешкам на тему об их пристрастиях они привыкли, но презрения они боятся.
Арчер помолчал, глядя на тлеющий кончик сигары, потом продолжал:
— Пока ты рассчитывала затащить Ларри к себе в постель, ты обращалась с ним ласково Но узнав правду о нем, ты поставила на нем крест: он перестал для тебя существовать. И твое отношение к нему стало презрительным и холодным. Этот Ларри по-своему славный парень. Конечно, он глуп, неотесан и способен не столько думать, сколько действовать кулаками, но и в то же время он добр, прост и готов всем помочь. Он был бы гораздо счастливей, если бы был бы хрупким, смазливым юношей, а то окружающих сбивает с толку его атлетическая фигура: они принимают его за одного из тех безжалостных крепких парней, каких сотнями показывает нам телевидение. Плюс к этому его кожаная куртка, джинсы и грубоватая манера поведения. Любопытно, что люди одинаковых с ним вкусов с первого взгляда распознают, что он собой представляет.
Арчер выпустил дым и опять затянулся сигарой.
— Начав холодно обращаться с Ларри сегодня утром, ты оказала мне большое одолжение. Конечно, я понимаю, ты была разочарована, что не смогла затащить его к себе в постель, но куда девалась твоя интуиция? После вчерашнего разговора с Ларри, когда он больше всего нуждался в сочувствии и понимании, а встретил с твоей стороны только холод и презрение. Этим ты глубоко оскорбила его и оттолкнула от себя. Не тратя даром слов, ты дала ему понять, что не хочешь находиться в его присутствии ни одной минуты. Чего стоил один твой презрительный тон, которым ты сказала ему, что вернешься поздно и советуешь ему развлечься телевизором. Я стоял у подвальной двери и, услышав эти слова, понял, что ты опять сдала мне на руки четыре туза.
Хельга слушала молча. Ее мозг опять начал работать. Итак, Ларри уехал и в вилле остались только она и Арчер. Конверт с фотографиями придет на следующее утро. Она вспомнила об оружии. Нет, Арчер не прав, у нее на руках по-прежнему четыре туза.
С помощью револьвера она завладеет снимками, даже если при этом придется ранить Арчера.
— Да, это была глупость, — сказала она, приподняв плечи. — А за глупость приходится расплачиваться. Он пристально посмотрел на нее.
— Ты потрясающая женщина, Хельга, — сказал он с восхищением. — Ты уже справилась с неожиданностью и твой слабый мозг занят поисками нового выхода из положения. Но можешь не трудиться напрасно. На этот раз ты его не найдешь. Я позаботился об этом. Мы снова вернулись к исходному пункту в нашей сделке.
— Неужели? — Хельга снова приподняла плечи. — Но расскажи мне еще о Ларри. Как вы стали друзьями? Я знаю, что своим обаянием ты можешь зачаровать птичку на дереве, но я не знала, что оно распространяется и на педерастов. Арчер выпустил кольцо дыма в воздух.
— Хочешь коньяка?
Он взял свой бокал и встал. Хельга заметила, что он неуверенно держится на ногах. Вероятно, в ожидании ее он пил весь вечер. Она задумчиво прищурилась.
— Нет, благодарю.
Арчер налил себе еще коньяка.
— Я всегда по-любительски увлекался психологией. Когда ты уехала, я понял, что теперь настал единственный момент для освобождения. Я вернулся в комнату для развлечений, улегся на диван и стал ждать. Я слышал, как наверху возился Ларри, и понимал, как паршиво у него сейчас на душе. Он чувствовал себя одиноким и не знал, куда себя девать и за что приняться. Около двух часов он принес мне поесть, и я поблагодарил его за заботу — так ласково, как только мог. Арчер рассмеялся.
— Его смущение было просто трогательным. Я спросил, где ты, и он ответил, что ты на весь день поехала в Лугано. На что я заметил, что ему должно быть скучно без тебя, и так далее и тому подобное… Все это оказалось детской игрой. Я рассказал Ларри о тебе — о том, как ты вышла замуж за богатого калеку, которого ты постоянно обманываешь. Может быть, в этом рассказе я немного пересолил, но ты должна меня понять: я хотел перетянуть Ларри на свою сторону, это был мой единственный шанс на спасение. Он очень кстати вспомнил о том, как ты спускала молнию на его брюках — и все это с твоим обычным неприступным видом белокурой мадонны.
Арчер отпил из своего бокала.
— Я сказал ему, что ты совершенно аморальна, ты не можешь жить без мужчин, но стоит тебе получить от них то, что нужно, как ты их вышвыриваешь. Потом я завел разговор о билете не самолет и о деньгах. Я убедил Ларри, что ты заслужила наказание, и что он может помочь мне в этом. «Вы честно заработали деньги и билет, — сказал я ему. — Возьмите их и предоставьте Хельгу мне».
Ларри согласился. Ему хотелось наказать тебя за твое презрение к нему. Мы стали вместе дожидаться твоего возвращения… Итак, Ларри уехал и нам вдвоем остается закончить нашу маленькую драку. Завтра утром в 7 часов я вылетаю в Лозанну.
Хельга подняла голову.
— Так рано?
Она подумала, что почтальон придет на виллу не раньше десяти.
— Да, меня ждут дела. Ну, Хельга, твоя карта бита. Тебе придется сказать Герману, что это была твоя идея купить акции австралийского никеля, и ты убедишь его оставить текущий счет в моем ведении.
— Почта придет не раньше десяти. Мы обсудим все заново, когда у меня в руках будут снимки. Так что твои срочные дела придется отложить.
Арчер посмотрел на Хельгу и начал беззвучно смеяться. Это напугало ее. Чтобы так смеяться, нужно быть очень уверенным человеком.
— Ты смеешься надо мной? — спросила она. Он вытер платком мокрые от смеха глаза, откашлялся и откинулся на спинку кресла.
— Это розыгрыш века, — сказал он. — Возможно, это послужит тебе уроком больше никогда не блефовать со мной, Хельга. — Он торжествующе усмехнулся. — Через пару минут я уезжаю в Лугано. Я проведу ночь в «Эдеме», а на следующее утро вылечу в Лозанну. Я не собираюсь дожидаться этой почты.
Он опять залился смехом, на этот раз громким, и каждое его ха-ха-ха действовало на Хельгу, как удар кнута. Она ждала, стиснув кулаки и стараясь придумать какой-нибудь уничтожающий ответ. В эту минуту она была готова убить Арчера.
Наконец он отдышался от смеха.
— Дура! — Его взгляд был полон презрения. — Я никогда не передавал фотографии в банк. Все это время они лежали в моем чемодане.
Удар был силен. Хельга потеряла дар речи. Она вспомнила, как Арчер сказал ей о плохом сердце, и она запретила Ларри его бить. Она вспомнила о головокружительной быстрой поездке Ларри в Базель и обратно, о трех тысячах франков, которые пришлось заплатить за подделку подписи, и о тех долгих часах, в течение которых она ждала письма из банка.
И все это время фотография лежала в чемодане Арчера в его машине!
Но пока что ничего не изменилось, они по-прежнему лежат там, и Хельга может получить их. У нее по-прежнему четыре туза в руках. У нее есть револьвер.
Она медленно встала и прижала платок к губам.
— Я… мне, кажется, плохо, — прошептала она и, пошатнулась, направляясь к двери.
Выйдя в коридор, она взбежала по лестнице в спальню, открыла ящик и вынула револьвер.
Взяв оружие в руки, она почувствовала неистовое желание убить Арчера. Если он не отдаст ей фотографии, она застрелит его и одним махом покончит со своими осложнениями. Он оскорбил ее, как никто и никогда. Он позволил себе издеваться над ней. Она не станет стрелять ему в ногу, она просто убьет его.
Хельга дышала часто и быстро, ее сердце гулко колотилось в груди. Так нельзя, подумала она. В таком состоянии она не сможет выстрелить метко.
— Хельга, — позвал снизу Арчер. — У тебя все в порядке? Она еще и еще раз вдохнула воздух, и постаралась взять себя в руки. Ее сердце стало биться медленней.
Спрятав оружие за спину, она вошла в гостиную. Арчер с улыбкой посмотрел на нее., — Ну, ты пришла в себя? Я не знал, что ты такая чувствительная.
— Отдай мне снимки, — сказала она, — или я убью тебя. С этими словами она вынула из-за спины револьвер и прицелилась в Арчера.
— Как драматично. — Он встал. — А теперь я уезжаю. Желаю тебе хорошо провести время в Нассау. Позаботься только, чтобы Герман не поймал тебя с каким-нибудь молокососом. — Он нагнулся, чтобы погасить сигару. — Итак, ты согласна принять на себя вину за спекуляцию и позаботиться о том, чтобы Герман не забрал у меня свой текущий счет?
— Я говорю серьезно. Отдай мне снимки или я убью тебя. Мне все равно, что со мной будет.
Арчер громко рассмеялся и направился к двери.
— Ты красивая женщина, Хельга, но, иногда бываешь чертовски утомительна.
Он открыл дверь.
Она прицелилась в его широкую спину и с внутренним содроганием нажала на курок. Раздался сухой щелчок.
Арчер повернулся и посмотрел на нее, подняв брови.
— Ты меня поражаешь, Хельга. Шлюха и еще, в дополнение к этому, убийца. Итак, ты и на это оказалась способна. Я не был уверен в этом и только на всякий случай принял предосторожности и вынул обойму. Всего хорошего и постарайся убедить Германа. Только не пытайся со мной блефовать, у меня это получится лучше, чем у тебя.
Хельга стояла, окаменев, и смотрела на разряженный револьвер в своей руке. Арчер вышел. Она услышала стук двери и через пару минут шум удалившейся машины.
Тогда она подошла к креслу, рухнула в него и заплакала. Она всегда считала Арчера глупее себя и относилась к нему с превосходством, а теперь этот негодяй перехитрил ее. Он предусмотрел каждый ее шаг, и теперь она связана с ним до смерти Германа.
Хельга задыхалась от ярости и разочарования. Ей придется принять на себя вину за растрату двух миллионов и неизвестно, как еще Герман отнесется к этому.
— Мэм!
Дернувшись от испуга, Хельга оглянулась. В дверях стоял Ларри. От удивления Хельга потеряла дар речи. Она молча смотрела на него и только всхлипывала.
— Все в порядке, мэм, — сказал он, подходя к ней и бросая ей на колени большой конверт. — Не плачьте.
Хельга дрожащими пальцами разорвала конверт и вытащила два снимка: на первом она передавала деньги Фридлендеру, на втором — она, обнаженная, лежала на кровати, и рядом с ней стоял Ларри. Оба негатива лежали там же.
— Лучше всего их сразу же сжечь, — сказал Ларри.
— Где вы их взяли?
— Я знал, что Арчер задумал. Мне хотелось вернуть вам снимки и поэтому я сделал вид, что попался не его удочку. Выйдя из дома, я вернулся через заднюю дверь и стал подслушивать. Тогда я и услышал, что снимки у Арчере в чемодане. Я забрался в его машину и вытащил их.
Хельга щелкнула зажигалкой и поднесла снимки к пламени. Положив их тлеющие остатки в пепельницу, она сожгла и негативы.
— Мне очень жаль, — сказала она, посмотрев на Ларри. — Мне очень жаль, что я с вами так обошлась.
— Не беспокойтесь, мэм. — Он положил билет и конверт с деньгами на стол. — Вы были добры ко мне, так что мы в расчете. Я возвращаюсь в Гамбург. До свидания, мэм.
Она вскочила и схватила его за руку.
— Не делайте глупостей, Ларри. Возьмите деньги и возвращайтесь в Америку. Вы должны! Начните там новую жизнь. Я отвезу вас в Милан. Я с удовольствием дам вам еще денег. Вы не представляете, что вы для меня сделали. Я никогда не забуду вас.
Ларри отстранился от нее так брезгливо, как будто у нее были грязные руки.
— Нет, благодарю вас, мэм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20