Не знаю. Когда я выпрыгивал, были. Ремонтники. Двадцать человек.
— Высылаем машину.
— Не… Тут одной машины мало будет. Там еще бензоцистерна стоит. Пять штук.
— Сколько?
— Пять! Или семь. Отсюда не разобрать. Там все в дыму.
— Хорошо. Сигнал принят. Машины выезжают.
* * *
Подполковник принимал очередные доклады подразделений.
— Группа захвата на исходных.
— Оцепление?
Командир оцепления оглядел свое хозяйство — запрещающие знаки на подходах, импровизированный шлагбаум, расправленные поперек дороги шипованные полосы, сдерживающий напор телевизионщиков и любопытствующих гражданских личный состав со щитами и дубинками — и, переключившись на передачу, доложил:
— Подходы блокированы по всем направлениям. Можно работать.
— Добро. Как снайперы?
Снайперы засели на верхушках деревьев, распластались по крышам близко расположенных сараев и железнодорожных хозяйственных построек. Сошки винтовок с оптическим прицелом были широко раздвинуты и впечатаны в неподвижные поверхности. Глаза вдавлены в окуляры прицелов. Указательные пальцы положены на курки. Снайперы были неподвижны, как сфинксы.
— Снайперы готовы, — доложил командир подразделения.
— Добро, снайперы. Наблюдатели?
Наблюдатели сидели возле мощных биноклей. Не отрывая глаз от объекта. Они готовы были зафиксировать любое шевеление противника. Даже дуновение занавески от случайного чиха. Только шевеления не было.
— На месте.
— Как там?
— Объект без изменений.
— А заложники? Где могут быть заложники?
— Точно сказать не можем. Предположительно в четвертом вагоне. Если по косвенным признакам.
— Что значит косвенным?
— Блики там на стеклах странные. Ну и вообще. Четвертый самый удобный…
— Вы бы не предполагали. А давали информацию. Мне ваши предположения что покойнику анальгин. Смотрите. Во все глаза смотрите!
— Есть смотреть…
Подразделения были готовы к атаке. Давно готовы. Не было только ясно, кого атаковать…
* * *
Со стороны города, воя сиренами, приближались пожарные машины. Колонна пожарных машин. Сигнал о возгорании в четвертом железнодорожном тупике был принят третьим номером.
Машины подскочили к шлагбауму и остановились.
— Вы куда? — крикнул стоящий подле шлагбаума гаишник.
— В тупик.
— Зачем в тупик?
— Ликвидировать загорание.
Гаишник поднял к губам радиостанцию. Сбоку к нему подбежал следователь Грибов.
— Открывайте шлагбаум. Скорее открывайте.
— А вы кто? — напрягся гаишник.
— Капитан Грибов. Заместитель командира по оперативной части, — сунул следователь под нос гаишнику свое развернутое удостоверение. И чтобы сбить его с толку окончательно, заорал на высунувшихся из окон пожарников:
— Вы что так долго? Все сроки вышли! Вы что, в самом деле! Давайте быстрее! Быстрее!
— А пожарники зачем? — еще раз, на всякий случай, спросил гаишник.
— За тем. За тем самым, — многозначительно сказал Грибов. — Выливать сволочей будем. Брандспойтами. Согласно оперативным планам разработанной операции. Своих-то брандспойтов у нас нет.
— А-а! — все понял гаишник и распорядился поднять шлагбаум.
Грибов вскочил на подножку первой машины.
— Гони! — что есть мочи заорал он.
— А оцепление зачем? — спросил растерявшийся командир пожарного расчета.
— Оцепление — чтобы гражданское население не проникло в охранную зону. Чтобы не мешало работе пожарных расчетов.
— Ты смотри, успели! — вслух удивился командир пожарников. — Могут, когда хотят.
— Слушать меня! Давай к самым вагонам, — скомандовал следователь водителю. — Давай разгоняй свой тарантас.
Машина, наращивая ход, устремилась к составу.
— Но там вроде огня не видно, — удивился кто-то из пожарных.
— Какой огонь? Какой на хрен огонь? — возмутился Грибов. — Какого вам еще огня надо? Тут без огня — не продохнуть!
— Но здесь же пожар?
— Кто вам сказал? Какой пожар? С пожаром мы бы сами как-нибудь справились. Заложники там. И террористы. С боевым оружием. Так что лучше лишний раз не высовывайтесь. Чтобы вас не шмальнули.
— Как шмальнули?!
— Так. Пулей меж глаз!
— Как так шмальнули?! Мы же на пожар ехали…
— А это и есть пожар. Только социальный. Короче, мне вам тут объяснять некогда. Раз вы откомандированы. Разгоняйте машины и ставьте бортом к вагонам. Потом раскатывайте свои кишки и по моему сигналу бейте водой стекла. Пробьет струя стекла-то?
— Стекла-то? Конечно, пробьет. Только мы под пули не полезем.
— Да не полезете, не полезете. Я полезу. Ваше дело под прикрытием машины шланги размотать. И воду под напором дать. Ясно?
— Ясно. Чего не ясно. Если вы сами, мы не против… В каком вагоне возгорание? В смысле к какому вагону подъезжать?
— Вы двигайтесь, а я скажу. И сирены включите. Погромче. Сирены, они способствуют.
Несколько пожарных машин, ревя сиренами, выскочили к составу. Грибов внимательно отсматривал окна. Не могла такая масштабная выездка не привлечь внимания террористов.
Первый вагон, второй, третий…
Есть! Есть шевеление. В четвертом вагоне.
Грибов высоко поднял правую руку и растопырил четыре пальца. А потом еще четыре раза подряд поднял и опустил руку. Для верности.
Четвертый вагон.
Выждал короткую паузу и еще три раза выбросил вверх руку.
Третье купе.
Третье купе в четвертом вагоне.
* * *
Четвертый вагон. Третье купе — увидел заранее условленный сигнал Григорьев.
Итого надо успеть пробежать три вагона. Под шумок. Пока все взоры обращены в сторону ревущих сиренами пожарных автомобилей.
Он быстро перемахнул насыпь и, пригибаясь, побежал вдоль вагонов с противоположной от пожарных машин стороны.
Первый.
Второй.
Третий.
Четвертый.
Четвертый. Тот, что нужен.
* * *
— Что это за машины? — недоуменно спросил подполковник.
— Черт их знает. Может, помощь террористам? — предположил майор.
— Ну ты скажешь! Помощь. Кабы одна-две. А их штук десять. И еще лестницы. Пожарные это. Только за каким… И кто их вызвал?
— Может, спецназовцы? Они вечно мудрят. Вечно что-нибудь такое в последний момент выдумывают. Чтобы выделиться.
— Какие спецназовцы? Они же мне подчинены. Я командую операцией.
— Может, и вы. А может, уже и не вы. Вон сколько генералов понаехало. И у каждого своя связь. И свое представление о том, как это дело должно выглядеть.
— Неужто действительно? Неужто опять обошли на повороте? Чтоб их! — в сердцах выругался подполковник и, придерживая каску, побежал к замершим невдалеке «Волгам».
Выйти на начальство рацией он не решился. Как-то это не правильно при личном присутствии обращаться к высокому начальству обезличенно.
* * *
Капитан Григорьев быстро забрался по расположенной со стороны межвагонной сцепки откидной лестнице на крышу вагона. И на пузе прополз к третьему купе. Затем он зацепил за трубу вентиляции веревку, обвязал ее дальний конец вокруг груди. Так обвязал, чтобы можно было мгновенно отдать узел. И встал на крыше вагона в рост. На одно малое мгновение встал, чтобы только оценить расстояние и силу толчка.
Потом пододвинулся спиной к краю, сильно оттолкнулся и прыгнул вниз.
«Хорошо, что надел на операцию армейские бутсы. Которые с подковками. Если бы штиблеты — хана», — подумал в последнее мгновение он.
Амплитуда падения была достаточно большая. Плюс вес качнувшегося маятником человека. Плюс мощнейший удар, который он нанес в последний миг полета разогнувшимися ногами по стеклу.
Подковы с разгону вбились в вагонное стекло. Во все стороны брызнули осколки. Григорьев влетел внутрь вагона, раздирая о выступы битого стекла одежду.
Он упал на пол. Тут же вскочил, снова упал, откатываясь в соседнее купе, и снова встал, уже выставив изготовленный к выстрелу пистолет.
— Ты чего? — удивленно сказали обернувшиеся от окна террористы.
— Да вот. Мимо проходил, — ответил Грибов, — решил зайти. Сдавай оружие.
— Ты чего?! — еще раз спросили террористы. — Нас же второй взвод брать должен. Согласно плану. А ты кто такой?
— Я за них. За второй взвод. Они меня послали.
— А сами где?
— Пиво пить пошли. Жарко.
— Ну ты даешь, мужик! — возмутились «террористы». — Ты же нам всю малину испортил. Своим скипидаром. Мы же две недели тренировались! Начальство пригласили. Чтобы они оценили. А ты…
— Ладно трепаться. Сдавай оружие! — крикнул Григорьев.
— Больной, — сказал главарь «террористов». — Убери свою пукалку и вали отсюда. Пока у тебя ноги ходят.
— Вы не поняли. Операция закончена. Успешным освобождением заложников и пленением задерживавших их преступников. Без причинения им телесных повреждений.
— Дурак, — вздохнул старший «террорист». — Вот что, парни, закатайте пока его куда-нибудь на багажную полку, а после мы разберемся. Кто он такой и откуда взялся.
— Предупреждаю, что при оказании сопротивления я буду вынужден стрелять! — сказал Григорьев.
— В кого стрелять? В своих? Причем холостыми патронами? Не смеши.
Григорьев опустил оружие.
К нему быстро подошел один из «террористов», выдернул из рук «Макаров» и завертел кисть за руку.
— Куда его?
— В багажный рундук. В качестве бесхозного чемодана.
— Топай! — приказал «террорист» и подтолкнул жертву в соседнее купе.
Чего та жертва и ожидала.
Григорьев дернулся вперед, неловко оступился и стал падать. Вцепившийся в кисть руки сопровождающий на мгновение ослабил хватку. И подался вперед. Григорьев ударил его задней частью каблука в голень. И, слегка повернувшись, локтем в подбородок. Конвоир молча упал в проход.
Дернувшегося ему на помощь напарника следователь уложил ударом левой ноги в солнечное сплетение.
— Ну, ты, оказывается, гад! — выдохнул главный «террорист», разворачивая на него дуло обреза.
Конечно, патроны в обрезе были холостые. Но с такого расстояния, в не защищенное пластиковым забралом лицо и пустые заряды могли выбить глаза из глазниц.
Очень это неприятно — две темные дырочки стволов, направленные в зрачки.
— Все! Шабаш! Я сдаюсь! — сказал Григорьев.
Поймал мгновенное сомнение во взоре противника, отшатнулся в сторону, ухватился за обрез, дернул его на себя и ударил «террориста» лбом в переносицу.
Бухнул выстрел. Вернее, два выстрела, слившиеся в один. Но они уже никому вреда причинить не могли. Главный «террорист» осел на пол. Григорьев выдрал у него из рук сочащийся дымом обрез и отбросил его далеко в проход.
— Я же говорил, что преступники были захвачены. Но уже с причинением им легких телесных повреждений.
Заложники при этом не пострадали.
На полке в купе сидели прижатые друг к другу «заложники» — две матерчатые куклы. Исполненные в натуральную, соответствующую детям семи-восьмилетнего возраста, величину.
Глава 1
Внеочередное производственное собрание следственного отдела восемнадцатого отделения милиции тянулось уже два часа. Следователи с откровенно скучающими лицами сидели на неудобных стульях, слушали затянувшееся выступление своего непосредственного начальника, согласно кивали в паузах головами и думали о своем. О крайне желаемой по итогам квартала премии, детях, которых не позднее чем через полчаса надо было забирать из садиков, и женах, которые должны были их забрать, но, конечно, не заберут…
Напротив начальника следственного отдела по стойке «смирно» стояли следователи Грибов и Григорьев. Второй час стояли.
— Ну вот, расскажите своим товарищам, как вы докатились до такой жизни. Вот расскажите здесь, перед всеми…
— Ну как докатились. Попали на наклонную плоскость… и покатились… — смиренно ответил Григорьев.
— Нет, вы не отделывайтесь общими фразами. Вы по существу скажите. К примеру, как пытались сорвать проведение общегородских учений по освобождению заложников.
— Ну не сорвали же.
— Как же не сорвали, если сорвали.
— Как же сорвали, если заложники были освобождены. С минимальными потерями с обеих сторон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Высылаем машину.
— Не… Тут одной машины мало будет. Там еще бензоцистерна стоит. Пять штук.
— Сколько?
— Пять! Или семь. Отсюда не разобрать. Там все в дыму.
— Хорошо. Сигнал принят. Машины выезжают.
* * *
Подполковник принимал очередные доклады подразделений.
— Группа захвата на исходных.
— Оцепление?
Командир оцепления оглядел свое хозяйство — запрещающие знаки на подходах, импровизированный шлагбаум, расправленные поперек дороги шипованные полосы, сдерживающий напор телевизионщиков и любопытствующих гражданских личный состав со щитами и дубинками — и, переключившись на передачу, доложил:
— Подходы блокированы по всем направлениям. Можно работать.
— Добро. Как снайперы?
Снайперы засели на верхушках деревьев, распластались по крышам близко расположенных сараев и железнодорожных хозяйственных построек. Сошки винтовок с оптическим прицелом были широко раздвинуты и впечатаны в неподвижные поверхности. Глаза вдавлены в окуляры прицелов. Указательные пальцы положены на курки. Снайперы были неподвижны, как сфинксы.
— Снайперы готовы, — доложил командир подразделения.
— Добро, снайперы. Наблюдатели?
Наблюдатели сидели возле мощных биноклей. Не отрывая глаз от объекта. Они готовы были зафиксировать любое шевеление противника. Даже дуновение занавески от случайного чиха. Только шевеления не было.
— На месте.
— Как там?
— Объект без изменений.
— А заложники? Где могут быть заложники?
— Точно сказать не можем. Предположительно в четвертом вагоне. Если по косвенным признакам.
— Что значит косвенным?
— Блики там на стеклах странные. Ну и вообще. Четвертый самый удобный…
— Вы бы не предполагали. А давали информацию. Мне ваши предположения что покойнику анальгин. Смотрите. Во все глаза смотрите!
— Есть смотреть…
Подразделения были готовы к атаке. Давно готовы. Не было только ясно, кого атаковать…
* * *
Со стороны города, воя сиренами, приближались пожарные машины. Колонна пожарных машин. Сигнал о возгорании в четвертом железнодорожном тупике был принят третьим номером.
Машины подскочили к шлагбауму и остановились.
— Вы куда? — крикнул стоящий подле шлагбаума гаишник.
— В тупик.
— Зачем в тупик?
— Ликвидировать загорание.
Гаишник поднял к губам радиостанцию. Сбоку к нему подбежал следователь Грибов.
— Открывайте шлагбаум. Скорее открывайте.
— А вы кто? — напрягся гаишник.
— Капитан Грибов. Заместитель командира по оперативной части, — сунул следователь под нос гаишнику свое развернутое удостоверение. И чтобы сбить его с толку окончательно, заорал на высунувшихся из окон пожарников:
— Вы что так долго? Все сроки вышли! Вы что, в самом деле! Давайте быстрее! Быстрее!
— А пожарники зачем? — еще раз, на всякий случай, спросил гаишник.
— За тем. За тем самым, — многозначительно сказал Грибов. — Выливать сволочей будем. Брандспойтами. Согласно оперативным планам разработанной операции. Своих-то брандспойтов у нас нет.
— А-а! — все понял гаишник и распорядился поднять шлагбаум.
Грибов вскочил на подножку первой машины.
— Гони! — что есть мочи заорал он.
— А оцепление зачем? — спросил растерявшийся командир пожарного расчета.
— Оцепление — чтобы гражданское население не проникло в охранную зону. Чтобы не мешало работе пожарных расчетов.
— Ты смотри, успели! — вслух удивился командир пожарников. — Могут, когда хотят.
— Слушать меня! Давай к самым вагонам, — скомандовал следователь водителю. — Давай разгоняй свой тарантас.
Машина, наращивая ход, устремилась к составу.
— Но там вроде огня не видно, — удивился кто-то из пожарных.
— Какой огонь? Какой на хрен огонь? — возмутился Грибов. — Какого вам еще огня надо? Тут без огня — не продохнуть!
— Но здесь же пожар?
— Кто вам сказал? Какой пожар? С пожаром мы бы сами как-нибудь справились. Заложники там. И террористы. С боевым оружием. Так что лучше лишний раз не высовывайтесь. Чтобы вас не шмальнули.
— Как шмальнули?!
— Так. Пулей меж глаз!
— Как так шмальнули?! Мы же на пожар ехали…
— А это и есть пожар. Только социальный. Короче, мне вам тут объяснять некогда. Раз вы откомандированы. Разгоняйте машины и ставьте бортом к вагонам. Потом раскатывайте свои кишки и по моему сигналу бейте водой стекла. Пробьет струя стекла-то?
— Стекла-то? Конечно, пробьет. Только мы под пули не полезем.
— Да не полезете, не полезете. Я полезу. Ваше дело под прикрытием машины шланги размотать. И воду под напором дать. Ясно?
— Ясно. Чего не ясно. Если вы сами, мы не против… В каком вагоне возгорание? В смысле к какому вагону подъезжать?
— Вы двигайтесь, а я скажу. И сирены включите. Погромче. Сирены, они способствуют.
Несколько пожарных машин, ревя сиренами, выскочили к составу. Грибов внимательно отсматривал окна. Не могла такая масштабная выездка не привлечь внимания террористов.
Первый вагон, второй, третий…
Есть! Есть шевеление. В четвертом вагоне.
Грибов высоко поднял правую руку и растопырил четыре пальца. А потом еще четыре раза подряд поднял и опустил руку. Для верности.
Четвертый вагон.
Выждал короткую паузу и еще три раза выбросил вверх руку.
Третье купе.
Третье купе в четвертом вагоне.
* * *
Четвертый вагон. Третье купе — увидел заранее условленный сигнал Григорьев.
Итого надо успеть пробежать три вагона. Под шумок. Пока все взоры обращены в сторону ревущих сиренами пожарных автомобилей.
Он быстро перемахнул насыпь и, пригибаясь, побежал вдоль вагонов с противоположной от пожарных машин стороны.
Первый.
Второй.
Третий.
Четвертый.
Четвертый. Тот, что нужен.
* * *
— Что это за машины? — недоуменно спросил подполковник.
— Черт их знает. Может, помощь террористам? — предположил майор.
— Ну ты скажешь! Помощь. Кабы одна-две. А их штук десять. И еще лестницы. Пожарные это. Только за каким… И кто их вызвал?
— Может, спецназовцы? Они вечно мудрят. Вечно что-нибудь такое в последний момент выдумывают. Чтобы выделиться.
— Какие спецназовцы? Они же мне подчинены. Я командую операцией.
— Может, и вы. А может, уже и не вы. Вон сколько генералов понаехало. И у каждого своя связь. И свое представление о том, как это дело должно выглядеть.
— Неужто действительно? Неужто опять обошли на повороте? Чтоб их! — в сердцах выругался подполковник и, придерживая каску, побежал к замершим невдалеке «Волгам».
Выйти на начальство рацией он не решился. Как-то это не правильно при личном присутствии обращаться к высокому начальству обезличенно.
* * *
Капитан Григорьев быстро забрался по расположенной со стороны межвагонной сцепки откидной лестнице на крышу вагона. И на пузе прополз к третьему купе. Затем он зацепил за трубу вентиляции веревку, обвязал ее дальний конец вокруг груди. Так обвязал, чтобы можно было мгновенно отдать узел. И встал на крыше вагона в рост. На одно малое мгновение встал, чтобы только оценить расстояние и силу толчка.
Потом пододвинулся спиной к краю, сильно оттолкнулся и прыгнул вниз.
«Хорошо, что надел на операцию армейские бутсы. Которые с подковками. Если бы штиблеты — хана», — подумал в последнее мгновение он.
Амплитуда падения была достаточно большая. Плюс вес качнувшегося маятником человека. Плюс мощнейший удар, который он нанес в последний миг полета разогнувшимися ногами по стеклу.
Подковы с разгону вбились в вагонное стекло. Во все стороны брызнули осколки. Григорьев влетел внутрь вагона, раздирая о выступы битого стекла одежду.
Он упал на пол. Тут же вскочил, снова упал, откатываясь в соседнее купе, и снова встал, уже выставив изготовленный к выстрелу пистолет.
— Ты чего? — удивленно сказали обернувшиеся от окна террористы.
— Да вот. Мимо проходил, — ответил Грибов, — решил зайти. Сдавай оружие.
— Ты чего?! — еще раз спросили террористы. — Нас же второй взвод брать должен. Согласно плану. А ты кто такой?
— Я за них. За второй взвод. Они меня послали.
— А сами где?
— Пиво пить пошли. Жарко.
— Ну ты даешь, мужик! — возмутились «террористы». — Ты же нам всю малину испортил. Своим скипидаром. Мы же две недели тренировались! Начальство пригласили. Чтобы они оценили. А ты…
— Ладно трепаться. Сдавай оружие! — крикнул Григорьев.
— Больной, — сказал главарь «террористов». — Убери свою пукалку и вали отсюда. Пока у тебя ноги ходят.
— Вы не поняли. Операция закончена. Успешным освобождением заложников и пленением задерживавших их преступников. Без причинения им телесных повреждений.
— Дурак, — вздохнул старший «террорист». — Вот что, парни, закатайте пока его куда-нибудь на багажную полку, а после мы разберемся. Кто он такой и откуда взялся.
— Предупреждаю, что при оказании сопротивления я буду вынужден стрелять! — сказал Григорьев.
— В кого стрелять? В своих? Причем холостыми патронами? Не смеши.
Григорьев опустил оружие.
К нему быстро подошел один из «террористов», выдернул из рук «Макаров» и завертел кисть за руку.
— Куда его?
— В багажный рундук. В качестве бесхозного чемодана.
— Топай! — приказал «террорист» и подтолкнул жертву в соседнее купе.
Чего та жертва и ожидала.
Григорьев дернулся вперед, неловко оступился и стал падать. Вцепившийся в кисть руки сопровождающий на мгновение ослабил хватку. И подался вперед. Григорьев ударил его задней частью каблука в голень. И, слегка повернувшись, локтем в подбородок. Конвоир молча упал в проход.
Дернувшегося ему на помощь напарника следователь уложил ударом левой ноги в солнечное сплетение.
— Ну, ты, оказывается, гад! — выдохнул главный «террорист», разворачивая на него дуло обреза.
Конечно, патроны в обрезе были холостые. Но с такого расстояния, в не защищенное пластиковым забралом лицо и пустые заряды могли выбить глаза из глазниц.
Очень это неприятно — две темные дырочки стволов, направленные в зрачки.
— Все! Шабаш! Я сдаюсь! — сказал Григорьев.
Поймал мгновенное сомнение во взоре противника, отшатнулся в сторону, ухватился за обрез, дернул его на себя и ударил «террориста» лбом в переносицу.
Бухнул выстрел. Вернее, два выстрела, слившиеся в один. Но они уже никому вреда причинить не могли. Главный «террорист» осел на пол. Григорьев выдрал у него из рук сочащийся дымом обрез и отбросил его далеко в проход.
— Я же говорил, что преступники были захвачены. Но уже с причинением им легких телесных повреждений.
Заложники при этом не пострадали.
На полке в купе сидели прижатые друг к другу «заложники» — две матерчатые куклы. Исполненные в натуральную, соответствующую детям семи-восьмилетнего возраста, величину.
Глава 1
Внеочередное производственное собрание следственного отдела восемнадцатого отделения милиции тянулось уже два часа. Следователи с откровенно скучающими лицами сидели на неудобных стульях, слушали затянувшееся выступление своего непосредственного начальника, согласно кивали в паузах головами и думали о своем. О крайне желаемой по итогам квартала премии, детях, которых не позднее чем через полчаса надо было забирать из садиков, и женах, которые должны были их забрать, но, конечно, не заберут…
Напротив начальника следственного отдела по стойке «смирно» стояли следователи Грибов и Григорьев. Второй час стояли.
— Ну вот, расскажите своим товарищам, как вы докатились до такой жизни. Вот расскажите здесь, перед всеми…
— Ну как докатились. Попали на наклонную плоскость… и покатились… — смиренно ответил Григорьев.
— Нет, вы не отделывайтесь общими фразами. Вы по существу скажите. К примеру, как пытались сорвать проведение общегородских учений по освобождению заложников.
— Ну не сорвали же.
— Как же не сорвали, если сорвали.
— Как же сорвали, если заложники были освобождены. С минимальными потерями с обеих сторон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26