Подошла к постели.
- Какая рука? - спрашивает.
Я здоровую руку выпростал из-под одеяла, она к ней прижалась щекой, да так сильно. Долго-долго сидела неподвижно.
- Ну, и черт с ней, - говорит неожиданно, - главное, что жив, правда?
- То есть, как это, черт с ней? - спрашиваю. - Это с кем черт? С моей рукой? Легко бросаешься. Она мне еще пригодится. Через месяц все пройдет, ты и не скажешь, в какую ранили. (Эх, если б я знал.)
- Конечно, говорит, - это я так, к слову. Вадим просил, чтоб ты долго не задерживался. У него какие-то важные дела к тебе.
- Какие?
- Не знаю, не говорит.
- Ну, что ж, правильно, - у нас, мужчин, знаешь, свои дела. Вы, женщины, в них ничего не понимаете, - эдак свысока цежу.
Лена возмущается: "Вадим - мужчина? Соплячок!"
- Ну, ладно, не ревнуй, - успокаиваю ее. - Если Вадим разрешит, посвятим тебя в тайну.
Тайна оказалась важнейшей, грандиозной, можно сказать. Вадим принял решение! Он станет милиционером! К этому великому решению он пришел не сразу, не без колебаний и мучительных сомнений. Пришел через полярника и космонавта, летчика и моряка, водолаза и шофера, кондуктора и хоккеиста, телевизионного мастера и ночного сторожа в детском саду, через водопроводчика и участкового врача... Словом, через всех, с кем сталкивала его не очень-то долгая жизнь и иллюстрации в книжках, которые я ему читал.
Но теперь выбор был сделан окончательно и бесповоротно, он станет милиционером!
Если возможно, то конным. Если нет, то хоть "мотоциклетным". Милиционером он, судя по всему, намерен стать очень хорошим. Во всяком случае, когда он тщательно ощупывал и осматривал мой новенький орден, то пообещал: "У меня тоже такие будут, много, как у дяди". Выяснилось, что "дядя" - это мой генерал, который заезжал за Леной, когда они летели ко мне.
Ну, что ж, Вадим, в добрый путь. Если б мне пришлось начинать сначала, я бы сделал тот же выбор.
Когда вышел из госпиталя, мы поехали с Леной в санаторий. На юг. Купаться в общем-то было уже поздновато, хотя я бодро окунался по утрам.
Так что плавали в закрытом бассейне.
По вечерам сидели на балконе, смотрели на море. Оно и осенью красиво. Особенно, если светит луна. Хотел сказать, что море все в серебристой чешуе, потом подумал, до чего избитое сравнение, но лучше, все равно, не скажешь. Действительно, будто гигантская серебристая рыба перед тобой плещется. Вдали мигают огни пароходов. Зажигается и гаснет маяк у входа в бухту.
Высоко-высоко проплывает, перемигиваясь сам с собой красным и зеленым огоньками, самолет. Лети, лети спокойно, мы тебя в обиду не дадим. Мы с Леной строим планы на будущее. Дают новую двухкомнатную квартиру. Лена с энтузиазмом планирует расстановку (несуществующей) мебели, оформление стен, окон, а, главное, немыслимые удобства и красоту кухни (которой тоже пока нет).
- Может быть, теперь, - замечаю я безразлично, - окончательно посвятишь себя дому?
- Домостроевец, - мгновенно парирует она. - Еще бы! Теперь с твоим старшелейтенантским огромным, а не скромным лейтенантским жалованием я могу ничего не зарабатывать...
- Бери работу на дом, - вставляю я.
- ...Поразительно, до чего вы, мужчины, ничего не понимаете в жизни, - продолжает Лена, не обратив внимания на мою реплику. - Тебе, надеюсь, известно, что у тебя есть сын по имени Вадим Алексеевич, который, представь себе, растет? А соответственно растут и расходы на него. Не сегодня-завтра он пойдет в школу.
- Ну, уж, не сегодня-завтра...
- Да, да, не заметишь, как время пролетит!
Наш вялый спор продолжается еще некоторое время. Но, какой может быть спор под запах олеандров, туи и еще каких-то экзотических южных растений, о которых я не имею представления!
Лена пересаживается ко мне на колени. Обнимает за шею. Мы молчим.
Я думаю о своих товарищах: о Коршунове, о Тверском, о Рунове, веселых моих товарищах, всегда готовых на шутку, на смех, на какое-нибудь интересное "мероприятие" - рыбалка, театр, турпоход, концерт, лыжная вылазка, баня...
Холостых моих товарищах (я один женатик), что греха таить, не пропускающих хорошеньких девушек, любящих мою Ленку и приходящих к ней за советом, как к опытной "дуэнье" (по выражению Коршунова, хотя на мой взгляд, дуэнья это что-то другое).
О моих товарищах, с которыми столько соленого пота пролито на тренировках, столько чернил на лекциях...
Добрых товарищах.
Я вижу их в те секунды, в самолете, суровых, быстрых, твердых. Какая уж тут доброта в глазах! Лед.
Вспоминаю, как мы работали - единый, точно слаженный механизм. До предела эффективный, не знающий колебаний, промедлений, не делающий ошибок.
Я должен вам сказать, что я и мои товарищи в общем-то добрые, веселые, склонные к хорошим отношениям с людьми, к дружбе, к интересным выдумкам, беспокойному отдыху, любящие свою работу, своих жен (или подруг), своих товарищей. Мы все жизнерадостные, все оптимисты. Мрачных мизантропов, ворчливых, ревнивых, завистливых, желчных среди нас нет.
Но не обольщайтесь! Если потребуется, мы будем беспощадными, даже жестокими. Рука у нас не дрожит, и сомнений не бывает, когда надо выполнять наши служебные обязанности.
Наши служебные обязанности - это бороться с особо опасными преступниками. А к таким жалости нет!
Да, конечно, мы гуманны. (Иногда даже слишком). Но скажу вам доверительно - когда такие, как этот Рокко и ему подобные, перестают оскорблять землю своим присутствием на ней, я вздыхаю с облегчением.
Думаю, и вы тоже.
Гуманность прекрасное чувство. Только не надо, чтобы гуманность к одним превращалась в безразличие, а то и жестокость к другим.
Когда мы жалеем преступника, мы перестаем жалеть его жертву. А вот это недопустимо.
Так что давайте уж мы будем дружить, смеяться и шутить с теми, кто этого заслуживает.
А в тех, кто убивает, насилует и похищает людей, мы уж, с вашего разрешения, будем стрелять.
Я, лично, считаю, что это и есть гуманность.
...Мы хорошо тогда отдохнули. Я укрепил, как полагается говорить в таких случаях, свое здоровье, свои нервы (на которые и раньше никогда не жаловался).
Укрепление нервов мне пригодилось, как только я пришел на медкомиссию.
Не буду вам описывать этот печальный период моей жизни. Освидетельствования, переосвидетельствования, мои протесты, возмущенные рапорты, начальственные резолюции, беседы в кабинетах от непосредственного начальника до заместителя министра...
Ничего не помогло. Есть, оказывается, начальство поважнее любого министра. Это врачи. Их приговор обжалованию, к сожалению, не подлежит.
И потом есть еще совесть.
- Сходите в спортзал, пойдите в тир, Лунев, - сказал мне в конце концов генерал, - если посчитаете, что все осталось по-прежнему, что ранение вам не мешает, скажите. Обещаю вам: вернетесь в подразделение.
Я пошел в спортзал, пошел в тир.
Уж лучше бы мне туда не ходить! Одно дело, когда слово "не пригоден к..." написано в твоей медицинской карточке, совсем другое, когда ты убеждаешься в этом собственными глазами.
Ребята вначале помогали, а потом утешали, как могли.
Но я и сам все понял.
Видите ли, можно быть очень здоровым, сильным, даже ловким мужчиной в обычной жизни. Но это не значит, что ты годишься в олимпийские чемпионы.
Можно очень неплохо владеть приемами самбо, стрелять, метать ножи. И задержать хулигана, даже грабителя, даже какого-нибудь подонка пострашней это тебе позволит. Но когда ты имеешь дело с преступниками особо опасными, так сказать, бандитами-профессионалами, которые сами великолепно владеют и приемами рукопашного боя, и холодным, и огнестрельным оружием, для которых человеческая жизнь абсолютно ничего не значит, а порой и своя собственная, - тогда уже ты не можешь быть просто мастером нашего дела. Ты должен быть супермастером, виртуозом, каким я был, теперь уже это не прозвучит хвастовством. Был.
А иначе ты не только ставишь под угрозу собственную жизнь, но и, что неизмеримо важней, жизнь тех, кого ты призван защищать.
Вот так. Я это понял. Я не в обиде.
И теперь я работаю в штабе.
Подал в академию. Надеюсь, примут.
Живу.
По-прежнему работаю в милиции, а что может быть почетней!
Но кто доволен, дальше некуда, так это Ленка. Ну, как вам нравится? Прямо - рот до ушей - не устает улыбаться.
- Чему радуешься? - спрашиваю. - Муж инвалид. Списали в архив, прибедняюсь, - говорят, скоро переведут в ночные сторожа. Наш ларек папиросный охранять.
- Вот и чудесно, - смеется, - буду знать, по крайней мере, где муж ночи проводит - стоит из окна выглянуть - видно. И перестань плакаться. Внеочередное звание получил, орденом наградили, должность выше. И оклад, кстати...
- Ну, какое это имеет значение! - взрываюсь.
- Для тебя, может быть, никакого, - парирует, - не ты по магазинам бегаешь. А для меня имеет. Но, согласна, это не глазное. Зато, по крайней мере, у тебя человеческий рабочий день - как вы говорите, "от звонка до звонка"...
- Это мы не про рабочий день говорим, - ворчу.
- Неважно. У меня теперь душевный покой - это что, тебя не трогает? Я за тебя не боюсь...
- И зря. Вот нагрянет ревизия из управления делами, - замечаю зловеще.
- Пусть нагрянет. Я за тебя спокойна. Работник ты у меня образцовый что стрелять, что докладные писать. Нет, все чудесно.
- Чудесно, чудесно, - ворчу.
- Да, чудесно! - И смотрит на меня с вызовом. - Я теперь спокойна, что мой муж доживет до ста лет. И желательно, с одной и той же женой.
А в общем-то, действительно, чудесно. Ну, чего я ворчу? Все же осталось по-прежнему: у меня любимая работа, замечательная семья, интересные, как принято выражаться, перспективы.
Иногда немножко щемит сердце. Ребята-то вот всегда рискуют жизнью. А я в безопасности и покое. Ну, да что поделаешь - такая теперь у меня служба. Хотя у милиционера, никогда не знаешь, сколько продлится покой. Может, год, а, может, и минуту.
Когда мы собирались на новогодний вечер (подбросив, разумеется, Вадима бабке), Лена, выгладив мой китель, аккуратно приколола орден.
- Не низко? - говорю.
- Нет, - отвечает, - там надо оставить место для следующего.
И, взявшись за руки, как в первые дни, мы отправились на новогодний праздник...
ОБ АВТОРЕ
Кулешов А. П. родился в 1921 году. Участник Великой Отечественной войны. Получил высшее военное образование. Широко известны его романы "Голубые молнии" и "Белый ветер", посвященные советской армии. Автор ряда произведений о работе милиции: романов "Заколдованный круг", "Как же быть?", "Атлантида" вышла в океан", "Разговор с неизвестным"; повестей "Ночная погоня", "Сыщик". "Лишь бы не перепутать" и других. Заслуженный работник культуры РСФСР. Лауреат премий имени А. А. Фадеева и Министерства обороны СССР, конкурсов МВД СССР и Союза писателей СССР на лучшие произведения о милиции. Первый заместитель председателя Совета по приключенческой и научно-фантастической литературе СП СССР.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17