Никогда еще Джим не ощущал такого покоя. Когда суд закончился, и Тайл вернулся в Северную Флориду, они с Брендой по очереди ездили друг к другу на выходные.
Джим слыл молчуном, но Бренда умела его разговорить. Особенно ей нравилось слушать про те времена, когда он служил в охране губернатора Флориды – и не просто губернатора, а того самого, что бросил должность, скрылся и стал легендарным отшельником. Тогда Бренда еще училась в школе, но историю эту помнила. Газеты и телевидение просто сбесились. «Умственно нестабильный» – так выразился о сбежавшем губернаторе учитель, который вел у них в старших классах обществоведение.
Когда она рассказала об этом Джиму, он от души расхохотался. Усевшись по-турецки и положив подбородок на руки, Бренда, затаив дыхание, слушала рассказы о том, кого сейчас называли Сцинком. Сохраняя верность и благоразумие, Джим не упоминал, что они с этим человеком до сих пор самые близкие друзья.
– Жаль, что мы не встретились, – говорила Бренда в прошедшем времени, словно Сцинк уже умер. Возможно, неосознанно Джим в рассказах представлял, что так оно и есть.
И вот спустя два года невероятная мечта Бренды, похоже, могла осуществиться. Губернатор обнаружился в зоне урагана.
На обратном пути от Кард-Саунда Бренда задала вполне логичный вопрос:
– А зачем он привязал себя к мосту?
– Он давно ждал большого урагана.
– Зачем?
– Бренда, я не смогу объяснить. Это можно понять, если только знаешь его.
Мили две Бренда молчала, потом спросила:
– Почему ты не говорил, что вы общаетесь?
– Это редко бывает.
– Ты мне не доверяешь?
– Конечно. – Джим притянул ее, чтобы сорвать поцелуй.
Бренда отстранилась, сверкнув голубыми глазами:
– Ты постараешься его разыскать. Признайся, Джим, не юли.
– Боюсь, его перемкнуло. Это скверно.
– Такое с ним не впервой, да?
– Нет, – ответил Джим Тайл. – Не впервой.
Бренда поднесла его руку к губам и легко поцеловала в костяшки.
– Все в порядке, здоровяк. Я понимаю, что такое дружба.
5
В доме Августина Бонни Лэм связалась с автоответчиком своей нью-йоркской квартиры. Дважды прослушала сообщение Макса, затем прокрутила его Августину.
– Что скажете? – спросила Бонни.
– Плохо дело. Ваш муж дорого стоит?
– Зарабатывает прилично, однако далеко не миллионер.
– А его семья?
– Отец у него – человек состоятельный, но наверняка Макс не такой дурак, чтобы рассказывать об этом похитителям.
Августин таких предположений делать бы не стал. Он разогрел для Бонни томатный суп и постелил в гостевой комнате чистое белье. Потом прошел к себе в берлогу и позвонил приятелю из ФБР. Вернувшись в гостиную, он увидел, что Бонни уснула прямо на диване. Августин перенес ее на кровать в комнату для гостей и подоткнул одеяло. На кухне он приготовил себе два больших бифштекса на косточках, испек картофелину и запил все бутылкой холодного пива «Амстел».
Потом долго стоял под горячим душем и вспоминал, как приятно пахла миссис Лэм, теплая и влажная от испарины и дождя, когда он нес ее на руках. Хорошо, что в доме опять женщина, пусть даже на одну ночь. Августин обмотался полотенцем и растянулся на голом полу перед телевизором. Переключая каналы, он посмотрел выпуски местных новостей, надеясь, что не увидит ни обезумевших зверей покойного дяди, ни как тело мужа миссис Лэм загружают в полицейский фургон.
А в полночь из гостевой комнаты донесся вопль. Августин верно догадался: миссис Лэм обнаружила его коллекцию черепов. Сидя в кровати с одеялом до подбородка, она смотрела на стену.
– Я подумала, мне это приснилось, – сказала Бонни.
– Пожалуйста, не пугайтесь.
– Они настоящие?
– Друзья присылают – в основном из-за границы, – ответил Августин. – Вот этот – рождественский подарок от проводника в рыболовном лагере в Исламораде. – Не зная, как Бонни отнесется к его хобби, Августин извинился, что испугал ее. – Кто-то коллекционирует монеты, а я вот – артефакты судебной медицины.
– Части тела?
– Не свежие, нет – препараты. Вы не поверите, как трудно достать хороший череп.
Обычно после этой фразы женщины бросались к двери. Бонни даже не шелохнулась.
– Можно посмотреть?
Августин снял один с полки. Бонни повертела его в руках, словно мускусную дыню в бакалее. Августин улыбнулся – ему нравилась эта леди.
– Это мужчина или женщина?
– Мужчина, около тридцати. Гайанец, примерно 1940 года. Поступил из медицинского института в Техасе.
Бонни спросила, почему у черепа нет нижней челюсти. Августин объяснил, что она отваливается, когда разлагаются лицевые мышцы. У большинства старых черепов она отсутствует. Взяв череп за глазницы, Бонни вернула жуткую реликвию на полку.
– Сколько их у вас всего?
– Девятнадцать.
Бонни присвистнула.
– И сколько женщин?
– Ни одной, – ответил Августин. – Все – молодые мужчины. Так что вашей красивой голове нет повода волноваться.
От шуточки Бонни закатила глаза и спросила:
– Почему только мужчины?
– Напоминают, что я тоже смертен.
– Вы что, из этих? – простонала Бонни.
– Бывает, мне кажется, что жизнь пошла псу под хвост, и я прихожу сюда и думаю, что произошло с этими несчастными болванами. Взгляд на мир сразу меняется к лучшему.
– Что ж, не самый плохой подход, – сказала Бонни. – Можно я приму душ?
Потом они пили кофе, и Августин передал ей свой разговор с приятелем из ФБР.
– Исчезновение вашего мужа будет считаться похищением лишь после того, как поступит достоверное требование выкупа. – Августин выделил слово «достоверное».
– А как же сообщение на автоответчике? И голос другого человека?
– Разумеется, они прослушают запись. Только должен вас уведомить: у них сейчас нехватка людей. Многие агенты серьезно пострадали от урагана и сейчас на больничном.
Бонни возмутило такое безразличие к судьбе Макса. Августин объяснил, что неугомонные мужья частенько используют стихийные бедствия как прикрытие бегства от жен. Драгоценные силы и средства неоднократно тратились на то, чтобы выследить их в квартирах, домах и на яхтах любовниц. Соответственно, все поступающие после урагана заявления о пропаже супруга встречают с ледяным скептицизмом.
– Будет вам, мы только поженились! – воскликнула Бонни. – Макс не способен выкинуть подобную штуку.
– Люди могут струсить, – пожал плечами Августин.
Бонни перегнулась через стол и стукнула его, но Августин успел прикрыться. Потом попросил ее сесть и успокоиться. Щеки миссис Лэм пылали, глаза горели.
– Я хотел сказать, ничего нельзя исключать, – поправился Августин.
– Вы же слышали того человека на автоответчике!
– Слышал. И вот что думаю: если он всерьез похититель, то почему такой позер? «Не обольщайся, Макс». Потом влезает в разговор: «Я люблю тебя, Бонни». Чтобы уколоть вашего мужа, понимаете? Пусть чувствует себя дерьмом. – Августин подлил им обоим кофе. – Есть тут что-то очень странное. Только это я и хотел сказать.
Бонни пришлось согласиться:
– Зачем ему оставлять свой голос на пленке…
– Совершенно верно. Либо этот парень непроходимо тупой, либо неимоверно наглый…
– Или ему на все плевать.
– Значит, вы тоже это уловили.
– Это жутко.
– Я не так уж в этом уверен.
– Не начинайте! Макс не прикидывается!
– А что он там говорил про звонок Питу насчет рекламы «Мустанга»? Это условный код или что? Если б меня похитил какой-нибудь маньяк, мне бы и в голову не пришло заботиться о рекламных делах. Я бы думал только о том, как спасти свою шкуру.
Бонни отвела взгляд.
– Вы не знаете Макса. Он трудоголик.
Августин отодвинулся от стола. Обычно его не привлекали женщины, которые ни с того ни с сего лупят по морде.
– Что будем делать? – Руки Бонни подрагивали, и она держала чашку в ладонях. – Помните тон этого человека?
– Ну да.
– Согласитесь, он не обычный похититель. Что же он такое?
Августин покачал головой:
– Откуда мне знать, миссис Лэм?
– Можно Бонни. – Уже совершенно успокоившись, она встала и затянула пояс на халате, который ей одолжил Августин. – Может, вместе мы сможем его вычислить.
Августин вылил в раковину остатки кофе.
– Полагаю, нам обоим надо поспать.
Они шли к дому Тони Торреса, и Эди спросила, нет ли у Щелкунчика секундомера.
– На кой?
– Хочу засечь, как скоро этот мудила попытается меня трахнуть.
Щелкунчик, наяву грезивший о том же, сказал:
– Ставлю, что он начнет подъезжать через пару дней.
– Через два часа.
– И что ты будешь делать? Десять штук на дороге не валяются.
– Ты свою бабу подначивай. Я скорее глаза себе выколю, чем дам этой свинье до меня дотронуться, – угрюмо сказала Эди. Какая деградация – от свидания с Кеннеди к домогательствам торговца трейлерами.
– А если не отстанет?
– Свалю.
– Да, но…
– Слушай, если тебе так нужны деньги, сам с ним и трахайся, понял? Из вас выйдет прелестная парочка.
Щелкунчик не стал развивать тему. У него уже имелся запасной вариант на случай, если дело с Торресом сорвется. В мотель заглянул Авила – и он сиял. Святые сантерии недвусмысленно ему сообщили, что он может разбогатеть, начав собственное кровельное дело. Святые подсказали, что ураган оставил без крова двести тысяч человек и сии несчастные столь отчаянно желают восстановить свои жилища, что им и в голову не придет спрашивать законную лицензию подрядчика, которой Авила, разумеется, не владел.
– Ты же боишься высоты, – напомнил Щелкунчик.
– А вот здесь твой выход, – ответил Авила. – Я – начальник, ты – прораб. Осталось набрать бригаду.
– То есть сам ты не будешь шароебиться на солнцепеке с кипящим битумом?
– Господи, Щелк, кто-то же должен взять на себя бумажную работу. Кому-то нужно заключать контракты.
Щелкунчик поинтересовался наваром. Авила сказал, что знакомые ребята брали по пятнадцать штук за крышу, треть суммы вперед. Некоторые домовладельцы предлагают наличные, чтобы ускорить дело. А работы тут хватит года на два.
– Благодаря тебе, – хмыкнул Щелкунчик.
Авила не заметил иронии; он явно не понимал, что его липовые инспекции строений стали главной причиной того, что ураган сорвал столько крыш, и теперь бессчетным халтурщикам открывалась дорога к наживе.
– Так вы, ребята, с самого начала это учли, – сказал Щелкунчик.
– То есть?
Щелкунчик не доверял Авиле, которого в грош не ставил, но вариант с крышами следовало иметь в виду, если накроется дело с Торресом.
Торговец трейлерами тоже пребывал в лучезарном расположении духа. Голый по пояс, в одних «бермудах», демонстрировавших волосатые ноги, и носках с монограммами, он развалился в шезлонге на лужайке. На коленях у него лежала кипа газет, из-под которой выглядывал ствол дробовика. Увидев вылезавших из машины Эди и Щелкунчика, Тони хлопнул в ладоши и воскликнул:
– Говорил же, что вернетесь!
– Нострадамус, блин, – пробормотала Эди. – Электричество еще не дали? У нас тут кое-что есть для холодильника.
Тони доложил, что света нет до сих пор, а генератор за ночь сожрал всю горючку. Свои продукты он держал в двух переносных охладителях со льдом, купленным у жуликов по двадцать долларов за пакет. Из хороших новостей – восстановили телефонную связь.
– И я сразу связался со страховой компанией, – сказал Тони. – Они пришлют своего человека сегодня или завтра.
Врет, подумала Эди и спросила:
– Значит, ждем?
– Ждем. И запомни имя – Нерия. Не-ри-я. Инициал «Г», как Гомес. Что вы купили?
– Сэндвичи с тунцом, – ответил Щелкунчик. – Сыр, яйца, мороженое, диетический «Спрайт» и гнусное черствое печенье «Лорна Дун». Выбирать особо не из чего.
Он уложил продукты в лед, взял раскладной стул и уселся против ветра от потного Тони Торреса. С прояснившегося неба палило летнее солнце, но искать тени не имело смысла, ее не было – ураган в «Черепашьей Луговине» повалил все деревья.
Тони похвалил Эди за то, что оделась, как настоящая домохозяйка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Джим слыл молчуном, но Бренда умела его разговорить. Особенно ей нравилось слушать про те времена, когда он служил в охране губернатора Флориды – и не просто губернатора, а того самого, что бросил должность, скрылся и стал легендарным отшельником. Тогда Бренда еще училась в школе, но историю эту помнила. Газеты и телевидение просто сбесились. «Умственно нестабильный» – так выразился о сбежавшем губернаторе учитель, который вел у них в старших классах обществоведение.
Когда она рассказала об этом Джиму, он от души расхохотался. Усевшись по-турецки и положив подбородок на руки, Бренда, затаив дыхание, слушала рассказы о том, кого сейчас называли Сцинком. Сохраняя верность и благоразумие, Джим не упоминал, что они с этим человеком до сих пор самые близкие друзья.
– Жаль, что мы не встретились, – говорила Бренда в прошедшем времени, словно Сцинк уже умер. Возможно, неосознанно Джим в рассказах представлял, что так оно и есть.
И вот спустя два года невероятная мечта Бренды, похоже, могла осуществиться. Губернатор обнаружился в зоне урагана.
На обратном пути от Кард-Саунда Бренда задала вполне логичный вопрос:
– А зачем он привязал себя к мосту?
– Он давно ждал большого урагана.
– Зачем?
– Бренда, я не смогу объяснить. Это можно понять, если только знаешь его.
Мили две Бренда молчала, потом спросила:
– Почему ты не говорил, что вы общаетесь?
– Это редко бывает.
– Ты мне не доверяешь?
– Конечно. – Джим притянул ее, чтобы сорвать поцелуй.
Бренда отстранилась, сверкнув голубыми глазами:
– Ты постараешься его разыскать. Признайся, Джим, не юли.
– Боюсь, его перемкнуло. Это скверно.
– Такое с ним не впервой, да?
– Нет, – ответил Джим Тайл. – Не впервой.
Бренда поднесла его руку к губам и легко поцеловала в костяшки.
– Все в порядке, здоровяк. Я понимаю, что такое дружба.
5
В доме Августина Бонни Лэм связалась с автоответчиком своей нью-йоркской квартиры. Дважды прослушала сообщение Макса, затем прокрутила его Августину.
– Что скажете? – спросила Бонни.
– Плохо дело. Ваш муж дорого стоит?
– Зарабатывает прилично, однако далеко не миллионер.
– А его семья?
– Отец у него – человек состоятельный, но наверняка Макс не такой дурак, чтобы рассказывать об этом похитителям.
Августин таких предположений делать бы не стал. Он разогрел для Бонни томатный суп и постелил в гостевой комнате чистое белье. Потом прошел к себе в берлогу и позвонил приятелю из ФБР. Вернувшись в гостиную, он увидел, что Бонни уснула прямо на диване. Августин перенес ее на кровать в комнату для гостей и подоткнул одеяло. На кухне он приготовил себе два больших бифштекса на косточках, испек картофелину и запил все бутылкой холодного пива «Амстел».
Потом долго стоял под горячим душем и вспоминал, как приятно пахла миссис Лэм, теплая и влажная от испарины и дождя, когда он нес ее на руках. Хорошо, что в доме опять женщина, пусть даже на одну ночь. Августин обмотался полотенцем и растянулся на голом полу перед телевизором. Переключая каналы, он посмотрел выпуски местных новостей, надеясь, что не увидит ни обезумевших зверей покойного дяди, ни как тело мужа миссис Лэм загружают в полицейский фургон.
А в полночь из гостевой комнаты донесся вопль. Августин верно догадался: миссис Лэм обнаружила его коллекцию черепов. Сидя в кровати с одеялом до подбородка, она смотрела на стену.
– Я подумала, мне это приснилось, – сказала Бонни.
– Пожалуйста, не пугайтесь.
– Они настоящие?
– Друзья присылают – в основном из-за границы, – ответил Августин. – Вот этот – рождественский подарок от проводника в рыболовном лагере в Исламораде. – Не зная, как Бонни отнесется к его хобби, Августин извинился, что испугал ее. – Кто-то коллекционирует монеты, а я вот – артефакты судебной медицины.
– Части тела?
– Не свежие, нет – препараты. Вы не поверите, как трудно достать хороший череп.
Обычно после этой фразы женщины бросались к двери. Бонни даже не шелохнулась.
– Можно посмотреть?
Августин снял один с полки. Бонни повертела его в руках, словно мускусную дыню в бакалее. Августин улыбнулся – ему нравилась эта леди.
– Это мужчина или женщина?
– Мужчина, около тридцати. Гайанец, примерно 1940 года. Поступил из медицинского института в Техасе.
Бонни спросила, почему у черепа нет нижней челюсти. Августин объяснил, что она отваливается, когда разлагаются лицевые мышцы. У большинства старых черепов она отсутствует. Взяв череп за глазницы, Бонни вернула жуткую реликвию на полку.
– Сколько их у вас всего?
– Девятнадцать.
Бонни присвистнула.
– И сколько женщин?
– Ни одной, – ответил Августин. – Все – молодые мужчины. Так что вашей красивой голове нет повода волноваться.
От шуточки Бонни закатила глаза и спросила:
– Почему только мужчины?
– Напоминают, что я тоже смертен.
– Вы что, из этих? – простонала Бонни.
– Бывает, мне кажется, что жизнь пошла псу под хвост, и я прихожу сюда и думаю, что произошло с этими несчастными болванами. Взгляд на мир сразу меняется к лучшему.
– Что ж, не самый плохой подход, – сказала Бонни. – Можно я приму душ?
Потом они пили кофе, и Августин передал ей свой разговор с приятелем из ФБР.
– Исчезновение вашего мужа будет считаться похищением лишь после того, как поступит достоверное требование выкупа. – Августин выделил слово «достоверное».
– А как же сообщение на автоответчике? И голос другого человека?
– Разумеется, они прослушают запись. Только должен вас уведомить: у них сейчас нехватка людей. Многие агенты серьезно пострадали от урагана и сейчас на больничном.
Бонни возмутило такое безразличие к судьбе Макса. Августин объяснил, что неугомонные мужья частенько используют стихийные бедствия как прикрытие бегства от жен. Драгоценные силы и средства неоднократно тратились на то, чтобы выследить их в квартирах, домах и на яхтах любовниц. Соответственно, все поступающие после урагана заявления о пропаже супруга встречают с ледяным скептицизмом.
– Будет вам, мы только поженились! – воскликнула Бонни. – Макс не способен выкинуть подобную штуку.
– Люди могут струсить, – пожал плечами Августин.
Бонни перегнулась через стол и стукнула его, но Августин успел прикрыться. Потом попросил ее сесть и успокоиться. Щеки миссис Лэм пылали, глаза горели.
– Я хотел сказать, ничего нельзя исключать, – поправился Августин.
– Вы же слышали того человека на автоответчике!
– Слышал. И вот что думаю: если он всерьез похититель, то почему такой позер? «Не обольщайся, Макс». Потом влезает в разговор: «Я люблю тебя, Бонни». Чтобы уколоть вашего мужа, понимаете? Пусть чувствует себя дерьмом. – Августин подлил им обоим кофе. – Есть тут что-то очень странное. Только это я и хотел сказать.
Бонни пришлось согласиться:
– Зачем ему оставлять свой голос на пленке…
– Совершенно верно. Либо этот парень непроходимо тупой, либо неимоверно наглый…
– Или ему на все плевать.
– Значит, вы тоже это уловили.
– Это жутко.
– Я не так уж в этом уверен.
– Не начинайте! Макс не прикидывается!
– А что он там говорил про звонок Питу насчет рекламы «Мустанга»? Это условный код или что? Если б меня похитил какой-нибудь маньяк, мне бы и в голову не пришло заботиться о рекламных делах. Я бы думал только о том, как спасти свою шкуру.
Бонни отвела взгляд.
– Вы не знаете Макса. Он трудоголик.
Августин отодвинулся от стола. Обычно его не привлекали женщины, которые ни с того ни с сего лупят по морде.
– Что будем делать? – Руки Бонни подрагивали, и она держала чашку в ладонях. – Помните тон этого человека?
– Ну да.
– Согласитесь, он не обычный похититель. Что же он такое?
Августин покачал головой:
– Откуда мне знать, миссис Лэм?
– Можно Бонни. – Уже совершенно успокоившись, она встала и затянула пояс на халате, который ей одолжил Августин. – Может, вместе мы сможем его вычислить.
Августин вылил в раковину остатки кофе.
– Полагаю, нам обоим надо поспать.
Они шли к дому Тони Торреса, и Эди спросила, нет ли у Щелкунчика секундомера.
– На кой?
– Хочу засечь, как скоро этот мудила попытается меня трахнуть.
Щелкунчик, наяву грезивший о том же, сказал:
– Ставлю, что он начнет подъезжать через пару дней.
– Через два часа.
– И что ты будешь делать? Десять штук на дороге не валяются.
– Ты свою бабу подначивай. Я скорее глаза себе выколю, чем дам этой свинье до меня дотронуться, – угрюмо сказала Эди. Какая деградация – от свидания с Кеннеди к домогательствам торговца трейлерами.
– А если не отстанет?
– Свалю.
– Да, но…
– Слушай, если тебе так нужны деньги, сам с ним и трахайся, понял? Из вас выйдет прелестная парочка.
Щелкунчик не стал развивать тему. У него уже имелся запасной вариант на случай, если дело с Торресом сорвется. В мотель заглянул Авила – и он сиял. Святые сантерии недвусмысленно ему сообщили, что он может разбогатеть, начав собственное кровельное дело. Святые подсказали, что ураган оставил без крова двести тысяч человек и сии несчастные столь отчаянно желают восстановить свои жилища, что им и в голову не придет спрашивать законную лицензию подрядчика, которой Авила, разумеется, не владел.
– Ты же боишься высоты, – напомнил Щелкунчик.
– А вот здесь твой выход, – ответил Авила. – Я – начальник, ты – прораб. Осталось набрать бригаду.
– То есть сам ты не будешь шароебиться на солнцепеке с кипящим битумом?
– Господи, Щелк, кто-то же должен взять на себя бумажную работу. Кому-то нужно заключать контракты.
Щелкунчик поинтересовался наваром. Авила сказал, что знакомые ребята брали по пятнадцать штук за крышу, треть суммы вперед. Некоторые домовладельцы предлагают наличные, чтобы ускорить дело. А работы тут хватит года на два.
– Благодаря тебе, – хмыкнул Щелкунчик.
Авила не заметил иронии; он явно не понимал, что его липовые инспекции строений стали главной причиной того, что ураган сорвал столько крыш, и теперь бессчетным халтурщикам открывалась дорога к наживе.
– Так вы, ребята, с самого начала это учли, – сказал Щелкунчик.
– То есть?
Щелкунчик не доверял Авиле, которого в грош не ставил, но вариант с крышами следовало иметь в виду, если накроется дело с Торресом.
Торговец трейлерами тоже пребывал в лучезарном расположении духа. Голый по пояс, в одних «бермудах», демонстрировавших волосатые ноги, и носках с монограммами, он развалился в шезлонге на лужайке. На коленях у него лежала кипа газет, из-под которой выглядывал ствол дробовика. Увидев вылезавших из машины Эди и Щелкунчика, Тони хлопнул в ладоши и воскликнул:
– Говорил же, что вернетесь!
– Нострадамус, блин, – пробормотала Эди. – Электричество еще не дали? У нас тут кое-что есть для холодильника.
Тони доложил, что света нет до сих пор, а генератор за ночь сожрал всю горючку. Свои продукты он держал в двух переносных охладителях со льдом, купленным у жуликов по двадцать долларов за пакет. Из хороших новостей – восстановили телефонную связь.
– И я сразу связался со страховой компанией, – сказал Тони. – Они пришлют своего человека сегодня или завтра.
Врет, подумала Эди и спросила:
– Значит, ждем?
– Ждем. И запомни имя – Нерия. Не-ри-я. Инициал «Г», как Гомес. Что вы купили?
– Сэндвичи с тунцом, – ответил Щелкунчик. – Сыр, яйца, мороженое, диетический «Спрайт» и гнусное черствое печенье «Лорна Дун». Выбирать особо не из чего.
Он уложил продукты в лед, взял раскладной стул и уселся против ветра от потного Тони Торреса. С прояснившегося неба палило летнее солнце, но искать тени не имело смысла, ее не было – ураган в «Черепашьей Луговине» повалил все деревья.
Тони похвалил Эди за то, что оделась, как настоящая домохозяйка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54