— Для меня тоже.
— Кроме того, я не теряю надежды увидеть вас и потом. И эту вашу роскошную квартиру.
— А, да-да.
— Ну ладно, в восемь.
— Ага.
Энгель повесил трубку, пригубил виски и улыбнулся сам себе, потому что сейчас было одно из тех редких за целый день мгновений, когда он понимал, что происходит. Миссис Кейн встретилась с Броком, и тот рассказал ей о полицейском, который только что ушел от него. Энгель назвал ему свое настоящее имя и Брок, должно быть, упомянул его в разговоре, так что миссис Кейн сразу узнала, кто это был. Теперь ей хотелось знать, что было нужно Энгелю, и она надеялась выяснить это за обедом.
Из-за Брока? Ну конечно, из-за Брока и наследства, которое она ожидала получить после смерти мужа. Вероятно, они крутили это дело с Броком, может быть, уже давно, а может, только что начали, и ей нужно было знать, не собирается ли Энгель устроить какую-нибудь пакость. Затем Энгель еще раз произнес: «Ого!», потому что ему в голову пришла другая мысль. Может быть, Брока уволили потому, что Мерриуэзер заметил, как он увивается вокруг миссис Кейн, одной из богатых клиенток? Такая мысль звучала разумно и позволяла разложить все по полочкам. Допустим, Брок и вдовушка вдруг оказываются в тихом уголке и, укрывшись среди цветов, предаются невинной утехе, а тут случайно появляется Мерриуэзер. Он шокирован, разгневан, он обвиняет во всем происходящем Брока и тут же вышвыривает его на улицу.
Какое изящное умозаключение, подумал Энгель, да только в поисках Чарли Броди оно ни черта не поможет.
— Эх, Чарли! — громко сказал Энгель исполненным усталости голосом. — Ну где же ты, дьявол тебя побери? Куда тебя черти унесли, Чарли?
Глава 14
Оставалось лишь гадать, куда девался Чарли Броди после смерти, но где он обретался при жизни, было хорошо извесгно. И это было самое подходящее для него место. Он и его женушка жили в квартире в манхэттенском Вестсайде, на 71-й улице, подле Уаст-Энд-авеню, где Броди терялся на фоне окружающей среды, словно черная кошка в угольной шахте. Его окружали робкие, подслеповатые, лысеющие люди среднего возраста, квалифицированные работники из нижних эшелонов громадных корпораций, и Чарли Броди вплоть до самой смерти соответствовал данному образцу с точностью патрона, досланного в ствол.
Его жилище тоже выглядело точь-в-точь как любая другая квартира в районе — респектабельное гнездышко, хотя и чуть обшарпанное, но степенное, уютное. Пол гостиной устлан поддельным персидским ковром. Пухлый диван и пара кресел, обивка одного из которых вполне гармонировала с диваном, были расставлены точь-в-точь так же, как их расположили бы в любой другой квартире по соседству.
Напротив дивана — стеллаж с телевизором, справа от него пылится проигрыватель, которым сроду не пользовались, а слева — радиоприемник, который включали от случая к случаю. Торшеры, столики — все это было подобрано со вкусом и расставлено по стандартной схеме. Над диваном на стене красовался пейзаж размытой осенними дождями лесной дороги, которую обступали деревья с золотисто-рыжей листвой. Картина смахивала на собранную детскую игру-мозаику, не хватало лишь разделяющих отдельные кусочки тоненьких линий.
Бобби Баундз, бывшая миссис Броди, сидела посреди всего этого, тихонько всхлипывая. Энгель вошел в комнату, и она тихонько прошептала:
— Простите, мистер Энгель, но я не могу сдержаться. С этой квартирой у меня связано столько воспоминаний...
Это означало, что, как бы ни была типична обстановка, в ней остается что-то свое, личное.
— Я не задержу вас надолго, — пообещал Энгель. — Я лишь хотел быстренько просмотреть бумаги Чарли и всякие прочие мелочи.
— В спальне стоит его маленький секретер, — сказала она.Пожалуйста, смотрите. Я до сих пор ни к чему не прикоснулась, у меня просто духу не хватает.
— Я постараюсь управиться побыстрее.
Обстановка спальни, как и следовало ожидать, была едва ли не точной копией гостиной, с единственной разницей: в углу стоял небольшой секретер с откидной столешницей, соседствовавший со стенным шкафом, на дверце которого было укреплено зеркало. Энгель сел подле секретера, поднял незапертую крышку и минут пятнадцать рылся в бумагах, уложенных в секции и ящички.
Ничего особенного. Счета, вырезанные из газет объявления, старые расписки по квартплате и удобствам, туристические брошюры, налоговые документы, личные письма и прочая ерунда. И ничего, что могло бы помочь Энгелю выяснить, где и почему сейчас находится Броди.
Главное затруднение состояло в том, что он даже представить не мог, для чего понадобилось похищать тело Броди. Если бы Энгель отыскал причину, он, вероятно, смог бы идти дальше. Однако содержимое ящиков не указывало на причину, не давало даже намека.
Он обшарил одежные ящики — уж если попал сюда, то должен был это сделать, — обыскал все карманы одежды в шкафу и шаг за шагом осмотрел всю комнату целиком, но так и не нашел ничего существенного.
Вернувшись в гостиную, он обнаружил, что вдова прекратила реветь и сидит тихо и смирно. Энгель сказал:
— У нас возникли проблемы, о которых я хотел бы поговорить с вами. Почему бы не пойти выпить? В баре нам будет легче разговаривать.
— Благодарю вас, мистер Энгель. Вы так любезны.
— Ну что вы, пустяки.
Миссис Броди выключила свет и тщательно заперла дверь. Они спустились по лестнице и двинулись к Семьдесят второй улице, где располагались ближайшие заведения. Заняв столик в китайском ресторане, они заказали только выпивку — к вящему недовольству прислуживавшего им азиата. Миссис Броди спросила:
— Надеюсь, вы нашли то, что искали, мистер Энгель?
— Ну... я не уверен. Вы же знаете, каждая мелочь может оказаться полезной.
— О да, конечно.
Энгель осознал, что ни он сам, ни его собеседница понятия не имеют о том, что он говорит, а осознав это, не стал развивать тему.
Сложность состояла в том, какой вопрос имело смысл ей задать. Она не знала о пропаже тела супруга, а у Энгеля не хватало духу преподнести ей эту новость. К тому же не было никаких причин рассказывать ей об этом. И что могла она знать о том, зачем это сделали и кому это понадобилось?
Вопросы, приходившие ему на ум, никуда не годились. Бессмысленно спрашивать, были ли у Чарли враги, ведь враг — это нечто такое, что есть у человека до того, как он дает дуба, а уж никак не после. Так что же дальше?
Следуя возникшей в мозгу неопределенной мысли, Энгель спросил:
— Скажите, не принадлежал ли ваш муж к э-э... какой-нибудь группе? Ну, знаете, братству, общине и тому подобное? — Братству? — она посмотрела на Энгеля так, что стало ясно: она и понятия не имеете том, что такое братство.
— Что-нибудь вроде масонов, ротарианцев, американских легионеров. Общество какого-нибудь Джона Бэрча. Словом, какая-нибудь группировка, — сказал Энгель.
— О нет, — ответила она. — Чарли не состоял в клубах. Он очень гордился своей независимостью. Каждый раз, когда его пытались уговорить вступить в какой-нибудь комитет, присоединиться к группе, бороться за то-то, отстаивать то-то, ну, вы знаете, как это бывает, так вот, Чарли всегда отвечал: «Спасибо, но только не я. Я не шастаю по клубам». От таких слов все эти деятели так злились, что, казалось, вот-вот лопнут от бешенства.
— А как насчет религии? — спросил Энгель. — Какой церкви он принадлежал?
— Ну, я не уверена, — ответила она. — Он придерживался одного из протестантских учений, кажется, методистского. Но он не очень-то часто ходил в церковь. Вот мы, например, сочетались гражданским браком. В одной из тех лас-вегасских церквей, где только женят. Это была чудесная, прекрасная церемония.
На секунду показалось, что Бобби готова расплакаться, но она вместо того уткнулась носом в стакан.
— Не состоял ли он в какой-нибудь религиозной секте? спросил Энгель.
— Нет. Он терпеть не мог всяких клубов, вы же знаете. Да, Энгель уже понял это. Но продолжал надеяться. Его вдруг охватила дикая мысль о какой-нибудь полоумной религиозной секте — друидов или что-то вроде того, — которые забирают тело своего умершего соратника для совершения таинств. Энгель понимал, что все это притянуто за волосы, но окажись вдруг, что так оно и есть, не имело бы значения, насколько безумна эта идея.
Но только если так оно и есть.
Фантазия Энгеля истощилась. Он старался выжать из разговора все, что возможно, но попал в тупик и понял это. Он задержался в баре, чтобы выпить еще стаканчик, затем взял такси и уехал готовиться к обеду с миссис Кейн.
Ну и жизнь! Чертовы вдовушки, что одна, что другая!
Глава 15
Очередная записка: «Ты не хотел бы мне позвонить? Если не хочешь больше со мной встречаться — так и скажи. Хотя бы намекни — я пойму».
Подписи не было, однако написано было на такой же программке, той же помадой, и бумажка была опять-таки пришпилена к двери накладным ногтем, так что Энгель легко догадался, кто мог это, написать.
— Жизнь — жестокая штука, — вслух произнес он. Сняв бумажку с двери, Энгель вошел в квартиру.
Было уже десять минут восьмого, и следующие три четверти часа Энгель принимал душ, переодевался — в общем, готовился к встрече с миссис Кейн. В конце концов, сказал он себе, она сегодня была в похоронном бюро, она знакома с Куртом Броком, а Курт, в свою очередь, был одним из тех, кто последним видел тело Чарли Броди, так что я могу рассматривать этот обед как своего рода деловую встречу. Вполне могла существовать связь между Марго Кейн и трупом Чарли Броди.
Могла? Поправляя перед зеркалом узел галстука, Энгель посмотрел себе в глаза и скорчил рожу. На кой хрен такой женщине, как Марго Кейн, могло понадобиться тело такого мужчины, как Чарли Броди?
Ну, ну, сказал он себе, как бы оправдываясь. Кто знает, а вдруг! Кто знает?
Это уж точно.
Марго появилась ровно в восемь, вошла улыбающаяся и резвая. На ней было платье цвета листвы, в котором она выглядела слишком худенькой, чтобы быть привлекательной. Впрочем, не совсем. Фиолетовый оттенок ее помады и лака для ногтей не так бросался в глаза, а иссиня-черные волосы на сей раз обрамляли ее лицо мягкими локонами. Она вошла со словами:
— Я бы стала навязывать вам свое общество хотя бы для того, чтобы еще раз взглянуть на вашу квартиру. Это самое очаровательное жилище из всех, где я была.
Энгель почувствовал, как его перышки начинают слегка топорщиться. Он не мог точно сказать отчего, но в том, как она отзывалась о его квартире, чувствовалась скрытая издевка. — Если вы готовы, мы можем идти. Или, — сказал он, спохватившись, — вы хотите для начала выпить?
На ее лице отразилось удивление, однако Энгель не мог понять, чем она удивлена — его тоном или его предложением.
— К чему это? — спросила она. — Мы можем выпить в ресторане.
— Ладно. Хорошо.
Они молча спустились к машине — все тому же спортивному «мерседесу-бенцу», который был припаркован у пожарного крана. Верх автомобиля был по-прежнему опущен. Энгель спросил:
— А вы хотя бы когда-нибудь покупаете билет, паркуясь вот так, как сейчас?
— Вы спрашиваете о зелененькой карточке, которую подсовывают под стеклоочиститель? — рассмеялась Марго, заводя двигатель. — У меня дома их полный ящик, добавила она, отъезжая от бордюра.
Марго была хорошим водителем, разве что слишком азартным. Она лихо погнала «мерседес» по узкой Виллидж-стрит.
Случайные прохожие махали вслед кулаками и выкрикивали ругательства. В конце концов машина въехала на эстакаду УэстСайд-Хайвей, ведущую на север. Удобно пристроив автомобиль на разделительной линии, миссис Кейн бросила взгляд на Энгеля и сказала:
— Что-то вы хмурый сегодня. Словно бы у вас тяжелый денек выдался.
— Это точно. Тяжелый денек.
— Бандитские делишки?
Она явно сказала это, чтобы развеселить его, и Энгель усмехнулся.
— Да, бандитские делишки, — ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22