— Ну, вы и стрелок, босс...
— Я так понял: суперточность стрельбы? — спросил Иса Розенталя.
— Точно так, босс, а еще что вас поразило?
— Почти не ощущалось отдачи.
— Закажем еще?
— А есть запросы?
— Более, чем можем обеспечить.
— Тогда конечно же закажем. Мистер Биккерли, что удалось заполучить у американской армии?
— Генералы, босс, везде одинаковы, если им заплатить. Они готовы продать оружие с очень хорошей скидкой, делающей наш бизнес сверхвыгодным. Правда, в данном случае США потерпели, как это лучше сказать, большие убытки. Но с другой стороны, это ведь не просто убытки, а недополученная прибыль. Мне как гражданину США как бы и не зазорно......
— Ладно вам, Биккерли, кичиться своим патриотизмом. Вы зарабатываете в моем бизнесе больше, чем президент какой-нибудь вашей американской компании. Итог?
— За этот квартал удалось, купив виллу в Майами генеральному менеджеру компании «Ситинг-ЮС-арми»... Не буду называть фамилии, получил с очень большой скидкой новейшие портативные приборы для обнаружения одиночных вражеских бойцов — типа акустических, тепловых и объемных датчиков.
— Они лучше русских?
— Мы знаем, мсье Назимофф, вашу слабость к России...
— Бизнес есть бизнес. Никаких слабостей. Итак?
— Фифти-фифти. На войне, пожалуй, эффективнее американские приборы, в нелегальной работе — российские.
— Тем не менее, два-три прибора из каждого наименования — полковнику Звереву, — распорядился Иса. — Для специальных операций. Все, господа, этот вопрос не обсуждается. Что еще по США?
— До вчерашнего дня мы с прибылью торговали американской винтовкой «СM-16».
— И что же произошло теперь? — спросил Иса, давая знак подчиненным, что пора вернуться в зал заседаний, и направился к лифту.
— У нас есть хороший выход напрямую на арсенал Пикатини в штате Нью-Джерси. По данным, полученным из весьма компетентного источника, там закончена модель нового экспериментального устройства, представляющего собой соединение двух разновидностей оружия: ствол для ближнего боя предназначен для ведения огня патронами калибра 5,56 мм, и подствольный гранатомет для стрельбы 20-миллиметровыми гранатами шрапнельного действия.
— Дальность? — спросил Иса, входя в зал заседаний.
— Примерно километр.
— Что еще?
— К этому оружию крепятся специальные сенсорные датчики-целеуказатели, реагирующие на слабые источники света и тепла.
— Хорошо. Договаривайтесь. Варианты: покупайте в арсенале Пикатини все чертежи, документацию и начинайте производство на наших заводах в Таиланде; либо, если договоритесь, за ценой не стойте, начало производства всегда убыточно, покупайте сразу большую партию, не демонстрируя при покупке наши знания о возможностях оружия.
— Но я не сказал о недостатках этого чудо-оружия.
— Если будете тянуть кота за хвост, в следующий раз оштрафую. Говорите.
— У этой винтовки есть действительно ряд преимуществ: она очень удобна при стрельбе из-за стен зданий, окопов и прочих убежищ...
— Извините, босс, может быть, закупим партию для Чечни?
— Нет. Я уже сказал, в Чечню оружие продавать не будем. То, что вывозят из Чечни, покупайте. А туда — нет!
— Но почему, босс? Что за сентиментальность?
— Я не хочу, чтобы война там продолжалась, и точка, — отрезал Назимов.
— Но деньги же не пахнут....
— Еще как пахнут, пан Завадовский, еще как пахнут! Я сказал. Так какие недостатки у винтовки, сработанной умельцами в Пикатини?
— Прежде всего вес: восемь с половиной килограммов.
— А винтовка «M-I6», если память не изменяет, весит не более четырех?
— Да, но этого мало, есть еще одна заковыка. Стоимость: 10-12 тысяч баксов.
— А «M-16» мы брали по 586 за штуку?
— Так точно. Плюс к тому или, напротив, минус — все-таки весьма сложная технология. Не уверен, что сборщики комплектующих в Таиланде справятся.
— Тогда все проверьте, проведите нужный мониторинг. Не скрывайте от клиентов недостатки, но и показывайте преимущества. Если определите рынок, выходите на американцев, контакты на высшем уровне я возьму на себя. Еще вопросы?
— Я слышал, что такие винтовки, «стреляющие из-за угла», делают уже и во Франции и в Австралии.
— Ну и что? У кого-нибудь из вас есть выход на производителей или оптовых продавцов? Тот факт, что наш офис находится во Франции, не облегчает, а напротив — осложняет закупки в этой стране. Как говорится, не груби, где живешь... Что еще?
— Тут говорили о возможной закупке в России автомата «Абакан». А вот мои источники информации сообщают, что в России делают более эффективный автомат «Никонов-АН-99». Может, поспешили мы с «Абаканом»?
— Нет. Речь идет о разных названиях одного оружия. Увольте свои источники информации — в трех соснах заблудились.
— Вы сказали, босс, что оружие, вывозимое из Чечни, мы будем продолжать покупать?
— Да.
— Традиционное? А то у меня есть предложение от русских армейцев на партии «РГД-5», тротиловые шашки...
— Тротил брать не будем. Ясно, что на него идут скрытые запросы от террористов.
— Мы не слишком стали, как бы это поделикатнее, «правее Папы», босс?
— Нет! Да, мы несколько меняем бизнес. Я ухожу из бизнеса с «живым товаром», с наркотиками. Не волнуйтесь, я знаю, что на этот поезд трудно вскочить, но еще труднее с него соскочить на скорости. Я заплатил большую неустойку в связи с выходом из бизнеса. Но это мое решение. Прошу его уважать...
— Хоть намеком, босс, поясните, что происходит? — шепотом спросил сидевший по правую руку от Исы Розенталь.
— Никаких секретов и намеков. У меня растет сын. Уже студент. В Кембридже. Изучает живопись прерафаэлитов.
— Это еще что такое?
— А вам не нужно знать, что такое прерафаэлиты, вам нужно знать, что у моего сына отец — видный французский бизнесмен, занимающийся легальным бизнесом... Да-да, я понимаю, кое-какие нарушения закона неизбежны. Но никаких бардаков, никаких наркотиков. С этим — все!
— А «ЕвроТОТО»? Вы остаетесь вице-президентом клуба? Там ведь тоже без взяток и даже, извините, кровушки, не обойтись?
— Остаюсь, теперь более, чем когда-либо. Вчера в Стамбуле московский «Спартак», на который я поставил крупную сумму, блестяще выиграл у турок. Да, футбол — чистая игра. Но вокруг футбола много грязи. И разгребать ее будем мы с полковником Зверевым. Ваше дело — легальный бизнес.
Иса помолчал, обвел черными непроницаемыми глазами соратников и добавил после паузы:
— Ну, или почти легальный...
ЧАСТЬ III
КАЧЕЛИ СУДЬБЫ
ГЛАВА 1
ВСТРЕЧА В ТРАФАЛЬГАР-СКВЕРЕ
Ранней осенью немногочисленные, но высокие и старые деревья в Трафальгар-сквере еще не успели потерять остатки своего желто-зеленого оперения, хотя и тени не давали. Впрочем, стояла обычная лондонская погода, когда ни солнца, ни тени сквозь легкий туман разглядеть все равно было невозможно.
На длинной мраморной скамейке, прямо перед цветником, спиной к балюстраде, представлявшей собой своего рода высокий бастион на пути к Национальной галерее Лондона, в одно и то же время оказались юноша и девушка.
Они были одеты, как все студенты: в серо-асфальтные джинсы, серо-бежевые ботинки на толстой подошве, а поверх маек, учитывая уже прохладную погоду, на них были свободные рубахи из толстой материи с теплой байковой изнанкой.
Оба жевали длинные сандвичи, только, если присмотреться, он предпочитал в качестве начинки белое мясо курицы с листиками салата, политыми сладкой горчицей, она же — ломтики сыра, копченой колбасы, свежего огурца, сдобренные майонезом.
В правой руке у каждого были длинные сандвичи, в левой — маленькие бутылочки с минеральной водой, так что страницы книг, которые они читали, им приходилось переворачивать носами.
Но так как у каждого на носу — у него на крупном носу с горбинкой, у нее на рыжем с конопушками — были очки, то очки сваливались, и приходилось идти на немалые ухищрения и странные телодвижения, чтобы не позволить им упасть на страницы книги.
Столь энергичное подергивание не могло пройти незамеченным как для других посетителей Трафальгар-сквера, старательно избегавших скамейки, на которой сидела молодая парочка, так и для них самих.
Наконец, после очередной конвульсии девушки, когда она поймала очки уже на лету, юноша повернул к ней свой чеканный профиль и с улыбкой спросил:
— Простите, миледи, у вас что, пляска Святого Витта?
— Думаю, у вашего тремора в сочетании с рассеянным склерозом то же происхождение, — отпарировала она.
Оба рассмеялись, и оба в ту же минуту заметили, что визави совсем не плох, даже хорош. После чего обратили внимание на книги, которые были у каждого из них.
— О, вы читаете «Жизнь Бенвенуто Челлини»? Интерес к искусству эпохи итальянского Возрождения профессиональный?
— Да. Я заканчиваю колледж в Кембридже. Моя специальность, вообще-то, Сандро Боттичелли. Ищу у Джордже Вазари, у Челлини упоминания об этом дивном художнике. А вы?
— А я закончил Сорбонну, но по Раннему Возрождению. И тоже увлекался творчеством Боттичелли, но потом увлекся английскими прерафаэлитами, и вот я здесь, в Англии, в Оксфорде. Пишу диссертацию на магистра истории искусств о творчестве Эдварда Берн-Джонса, на манеру которого несравненный Боттичелли конечно же оказал большое влияние.
— Поразительно! — воскликнула она. — Мой отец обожает серию этого мастера — «Пигмалион и Образ». У него в коллекции есть реплика картины из этой серии — «Постигшая душа».
— Это просто замечательно! — изумился юноша. — Он собирает картины этого мастера?
— Нет, он... — девушка вдруг стушевалась. — Вы только не смейтесь и не подумайте плохо... Он вообще-то серьезный человек, предприниматель, знаток в ювелирном деле, у него множество фабрик, магазинов, рудников... Но его хобби — картины с обнаженной женской натурой.
— А, простите, ваша мать...
— Он оставил семью, потом так больше и не женился... Много работал. Стал очень богатым и... Разыскал меня, дал возможность получить хорошее образование... Он меня просто обожает!
— А ваша мать?
— Она умерла от рака десять лет назад, — погрустнела девушка. — Я воспитывалась у тетки, жили скромно. От тоски и нужды я начала усиленно заниматься языками, историей искусства. Книги по искусству я читала на английском, французском, немецком. А когда окончила школу, отец забрал меня к себе в Париж.
— То-то я чувствую легкий акцент, — не нашелся, что сказать юноша в возникшей неловкой ситуации.
— Французский?
— Нет, русский....
— Вы такой знаток акцентов?
— Дело в том, что я тоже частично русский, — уже более уверенно проговорил на русском языке смуглый красавец. — У меня мать русская, а в отце столько национальностей намешано — и чеченская, и казахская, и русская... У вас матушка, как я понял, русская, а отец?
— В нем тоже много всего. Но он каким-то образом во Франции восстановил свое французское имя.
— Это еще как?
— Когда-то бравый офицер наполеоновской армии попал в плен в России, влюбился в дочь русского помещика, а поскольку был благородного происхождения, то папенька девицы сей брак благословил, в итоге спустя почти два с половиной века на свет и появился мой батюшка, по происхождению — барон де Понсе...
— Мне кажется, я где-то слышал эту фамилию.
— Неудивительно: у нас только в Париже и огромный офис, и ювелирные магазины. Но не подумайте, что я кичусь всем этим. Отец платит за мое образование, а на книги я зарабатываю сама — переводами.
— Что? Прижимист?
— Скуповат, как и многие очень богатые люди. Но если бы я попросила, он, конечно, мог бы присылать мне хоть тысячу фунтов стерлингов еженедельно. Но, во-первых, я терпеть не могу просить. Во-вторых, как бы это сказать...
— Не хотите ему быть слишком обязанной?
— Вы неглупый человек... Или это Сорбонна дает такое хорошее философское образование?
— Нет, просто у меня аналогичная история.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Я так понял: суперточность стрельбы? — спросил Иса Розенталя.
— Точно так, босс, а еще что вас поразило?
— Почти не ощущалось отдачи.
— Закажем еще?
— А есть запросы?
— Более, чем можем обеспечить.
— Тогда конечно же закажем. Мистер Биккерли, что удалось заполучить у американской армии?
— Генералы, босс, везде одинаковы, если им заплатить. Они готовы продать оружие с очень хорошей скидкой, делающей наш бизнес сверхвыгодным. Правда, в данном случае США потерпели, как это лучше сказать, большие убытки. Но с другой стороны, это ведь не просто убытки, а недополученная прибыль. Мне как гражданину США как бы и не зазорно......
— Ладно вам, Биккерли, кичиться своим патриотизмом. Вы зарабатываете в моем бизнесе больше, чем президент какой-нибудь вашей американской компании. Итог?
— За этот квартал удалось, купив виллу в Майами генеральному менеджеру компании «Ситинг-ЮС-арми»... Не буду называть фамилии, получил с очень большой скидкой новейшие портативные приборы для обнаружения одиночных вражеских бойцов — типа акустических, тепловых и объемных датчиков.
— Они лучше русских?
— Мы знаем, мсье Назимофф, вашу слабость к России...
— Бизнес есть бизнес. Никаких слабостей. Итак?
— Фифти-фифти. На войне, пожалуй, эффективнее американские приборы, в нелегальной работе — российские.
— Тем не менее, два-три прибора из каждого наименования — полковнику Звереву, — распорядился Иса. — Для специальных операций. Все, господа, этот вопрос не обсуждается. Что еще по США?
— До вчерашнего дня мы с прибылью торговали американской винтовкой «СM-16».
— И что же произошло теперь? — спросил Иса, давая знак подчиненным, что пора вернуться в зал заседаний, и направился к лифту.
— У нас есть хороший выход напрямую на арсенал Пикатини в штате Нью-Джерси. По данным, полученным из весьма компетентного источника, там закончена модель нового экспериментального устройства, представляющего собой соединение двух разновидностей оружия: ствол для ближнего боя предназначен для ведения огня патронами калибра 5,56 мм, и подствольный гранатомет для стрельбы 20-миллиметровыми гранатами шрапнельного действия.
— Дальность? — спросил Иса, входя в зал заседаний.
— Примерно километр.
— Что еще?
— К этому оружию крепятся специальные сенсорные датчики-целеуказатели, реагирующие на слабые источники света и тепла.
— Хорошо. Договаривайтесь. Варианты: покупайте в арсенале Пикатини все чертежи, документацию и начинайте производство на наших заводах в Таиланде; либо, если договоритесь, за ценой не стойте, начало производства всегда убыточно, покупайте сразу большую партию, не демонстрируя при покупке наши знания о возможностях оружия.
— Но я не сказал о недостатках этого чудо-оружия.
— Если будете тянуть кота за хвост, в следующий раз оштрафую. Говорите.
— У этой винтовки есть действительно ряд преимуществ: она очень удобна при стрельбе из-за стен зданий, окопов и прочих убежищ...
— Извините, босс, может быть, закупим партию для Чечни?
— Нет. Я уже сказал, в Чечню оружие продавать не будем. То, что вывозят из Чечни, покупайте. А туда — нет!
— Но почему, босс? Что за сентиментальность?
— Я не хочу, чтобы война там продолжалась, и точка, — отрезал Назимов.
— Но деньги же не пахнут....
— Еще как пахнут, пан Завадовский, еще как пахнут! Я сказал. Так какие недостатки у винтовки, сработанной умельцами в Пикатини?
— Прежде всего вес: восемь с половиной килограммов.
— А винтовка «M-I6», если память не изменяет, весит не более четырех?
— Да, но этого мало, есть еще одна заковыка. Стоимость: 10-12 тысяч баксов.
— А «M-16» мы брали по 586 за штуку?
— Так точно. Плюс к тому или, напротив, минус — все-таки весьма сложная технология. Не уверен, что сборщики комплектующих в Таиланде справятся.
— Тогда все проверьте, проведите нужный мониторинг. Не скрывайте от клиентов недостатки, но и показывайте преимущества. Если определите рынок, выходите на американцев, контакты на высшем уровне я возьму на себя. Еще вопросы?
— Я слышал, что такие винтовки, «стреляющие из-за угла», делают уже и во Франции и в Австралии.
— Ну и что? У кого-нибудь из вас есть выход на производителей или оптовых продавцов? Тот факт, что наш офис находится во Франции, не облегчает, а напротив — осложняет закупки в этой стране. Как говорится, не груби, где живешь... Что еще?
— Тут говорили о возможной закупке в России автомата «Абакан». А вот мои источники информации сообщают, что в России делают более эффективный автомат «Никонов-АН-99». Может, поспешили мы с «Абаканом»?
— Нет. Речь идет о разных названиях одного оружия. Увольте свои источники информации — в трех соснах заблудились.
— Вы сказали, босс, что оружие, вывозимое из Чечни, мы будем продолжать покупать?
— Да.
— Традиционное? А то у меня есть предложение от русских армейцев на партии «РГД-5», тротиловые шашки...
— Тротил брать не будем. Ясно, что на него идут скрытые запросы от террористов.
— Мы не слишком стали, как бы это поделикатнее, «правее Папы», босс?
— Нет! Да, мы несколько меняем бизнес. Я ухожу из бизнеса с «живым товаром», с наркотиками. Не волнуйтесь, я знаю, что на этот поезд трудно вскочить, но еще труднее с него соскочить на скорости. Я заплатил большую неустойку в связи с выходом из бизнеса. Но это мое решение. Прошу его уважать...
— Хоть намеком, босс, поясните, что происходит? — шепотом спросил сидевший по правую руку от Исы Розенталь.
— Никаких секретов и намеков. У меня растет сын. Уже студент. В Кембридже. Изучает живопись прерафаэлитов.
— Это еще что такое?
— А вам не нужно знать, что такое прерафаэлиты, вам нужно знать, что у моего сына отец — видный французский бизнесмен, занимающийся легальным бизнесом... Да-да, я понимаю, кое-какие нарушения закона неизбежны. Но никаких бардаков, никаких наркотиков. С этим — все!
— А «ЕвроТОТО»? Вы остаетесь вице-президентом клуба? Там ведь тоже без взяток и даже, извините, кровушки, не обойтись?
— Остаюсь, теперь более, чем когда-либо. Вчера в Стамбуле московский «Спартак», на который я поставил крупную сумму, блестяще выиграл у турок. Да, футбол — чистая игра. Но вокруг футбола много грязи. И разгребать ее будем мы с полковником Зверевым. Ваше дело — легальный бизнес.
Иса помолчал, обвел черными непроницаемыми глазами соратников и добавил после паузы:
— Ну, или почти легальный...
ЧАСТЬ III
КАЧЕЛИ СУДЬБЫ
ГЛАВА 1
ВСТРЕЧА В ТРАФАЛЬГАР-СКВЕРЕ
Ранней осенью немногочисленные, но высокие и старые деревья в Трафальгар-сквере еще не успели потерять остатки своего желто-зеленого оперения, хотя и тени не давали. Впрочем, стояла обычная лондонская погода, когда ни солнца, ни тени сквозь легкий туман разглядеть все равно было невозможно.
На длинной мраморной скамейке, прямо перед цветником, спиной к балюстраде, представлявшей собой своего рода высокий бастион на пути к Национальной галерее Лондона, в одно и то же время оказались юноша и девушка.
Они были одеты, как все студенты: в серо-асфальтные джинсы, серо-бежевые ботинки на толстой подошве, а поверх маек, учитывая уже прохладную погоду, на них были свободные рубахи из толстой материи с теплой байковой изнанкой.
Оба жевали длинные сандвичи, только, если присмотреться, он предпочитал в качестве начинки белое мясо курицы с листиками салата, политыми сладкой горчицей, она же — ломтики сыра, копченой колбасы, свежего огурца, сдобренные майонезом.
В правой руке у каждого были длинные сандвичи, в левой — маленькие бутылочки с минеральной водой, так что страницы книг, которые они читали, им приходилось переворачивать носами.
Но так как у каждого на носу — у него на крупном носу с горбинкой, у нее на рыжем с конопушками — были очки, то очки сваливались, и приходилось идти на немалые ухищрения и странные телодвижения, чтобы не позволить им упасть на страницы книги.
Столь энергичное подергивание не могло пройти незамеченным как для других посетителей Трафальгар-сквера, старательно избегавших скамейки, на которой сидела молодая парочка, так и для них самих.
Наконец, после очередной конвульсии девушки, когда она поймала очки уже на лету, юноша повернул к ней свой чеканный профиль и с улыбкой спросил:
— Простите, миледи, у вас что, пляска Святого Витта?
— Думаю, у вашего тремора в сочетании с рассеянным склерозом то же происхождение, — отпарировала она.
Оба рассмеялись, и оба в ту же минуту заметили, что визави совсем не плох, даже хорош. После чего обратили внимание на книги, которые были у каждого из них.
— О, вы читаете «Жизнь Бенвенуто Челлини»? Интерес к искусству эпохи итальянского Возрождения профессиональный?
— Да. Я заканчиваю колледж в Кембридже. Моя специальность, вообще-то, Сандро Боттичелли. Ищу у Джордже Вазари, у Челлини упоминания об этом дивном художнике. А вы?
— А я закончил Сорбонну, но по Раннему Возрождению. И тоже увлекался творчеством Боттичелли, но потом увлекся английскими прерафаэлитами, и вот я здесь, в Англии, в Оксфорде. Пишу диссертацию на магистра истории искусств о творчестве Эдварда Берн-Джонса, на манеру которого несравненный Боттичелли конечно же оказал большое влияние.
— Поразительно! — воскликнула она. — Мой отец обожает серию этого мастера — «Пигмалион и Образ». У него в коллекции есть реплика картины из этой серии — «Постигшая душа».
— Это просто замечательно! — изумился юноша. — Он собирает картины этого мастера?
— Нет, он... — девушка вдруг стушевалась. — Вы только не смейтесь и не подумайте плохо... Он вообще-то серьезный человек, предприниматель, знаток в ювелирном деле, у него множество фабрик, магазинов, рудников... Но его хобби — картины с обнаженной женской натурой.
— А, простите, ваша мать...
— Он оставил семью, потом так больше и не женился... Много работал. Стал очень богатым и... Разыскал меня, дал возможность получить хорошее образование... Он меня просто обожает!
— А ваша мать?
— Она умерла от рака десять лет назад, — погрустнела девушка. — Я воспитывалась у тетки, жили скромно. От тоски и нужды я начала усиленно заниматься языками, историей искусства. Книги по искусству я читала на английском, французском, немецком. А когда окончила школу, отец забрал меня к себе в Париж.
— То-то я чувствую легкий акцент, — не нашелся, что сказать юноша в возникшей неловкой ситуации.
— Французский?
— Нет, русский....
— Вы такой знаток акцентов?
— Дело в том, что я тоже частично русский, — уже более уверенно проговорил на русском языке смуглый красавец. — У меня мать русская, а в отце столько национальностей намешано — и чеченская, и казахская, и русская... У вас матушка, как я понял, русская, а отец?
— В нем тоже много всего. Но он каким-то образом во Франции восстановил свое французское имя.
— Это еще как?
— Когда-то бравый офицер наполеоновской армии попал в плен в России, влюбился в дочь русского помещика, а поскольку был благородного происхождения, то папенька девицы сей брак благословил, в итоге спустя почти два с половиной века на свет и появился мой батюшка, по происхождению — барон де Понсе...
— Мне кажется, я где-то слышал эту фамилию.
— Неудивительно: у нас только в Париже и огромный офис, и ювелирные магазины. Но не подумайте, что я кичусь всем этим. Отец платит за мое образование, а на книги я зарабатываю сама — переводами.
— Что? Прижимист?
— Скуповат, как и многие очень богатые люди. Но если бы я попросила, он, конечно, мог бы присылать мне хоть тысячу фунтов стерлингов еженедельно. Но, во-первых, я терпеть не могу просить. Во-вторых, как бы это сказать...
— Не хотите ему быть слишком обязанной?
— Вы неглупый человек... Или это Сорбонна дает такое хорошее философское образование?
— Нет, просто у меня аналогичная история.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92