Мне показалось, что от дверей моей каюты метнулась какая-то тень. Шаль лежала на прежнем месте, на диване, но дверца шкафа оказалась открытой, хотя я хорошо помню, что, выходя, закрыла ее и даже заперла на два поворота ключа, иначе она все время открывается. Быть может, я слишком мнительна, но мне кажется, что в самом воздухе здесь носится что-то тревожное, грозное…
«Итак, вещи обысканы. Зентара оказался прав Фамилия Янки, ее родство с коком привлекли чье-то внимание. Чье? Убийцы кока? Его встревожили повторные опросы команды, возобновление следствия? Так или иначе, но, судя по всему, кто-то пытается выяснить цель нашего путешествия на этом теплоходе»
Бежан очнулся от задумчивости, подойдя к каюте Янки. Он шел справиться о ее самочувствии. У двери он остановился, прислушался. В каюте было тихо. Он постучал. Никто не отозвался. Встревоженный, он отправился ее искать.
– Вы случайно не видели моей сестры? – обратился он к попавшемуся ему навстречу Зеленчику.
– Вы родственник нашего кока? – вместо ответа спросил тот.
– А вы откуда знаете? – Бежан изобразил удивление.
– Я много чего знаю. Потому и опасаюсь. Мне надо с вами поговорить. Срочно.
– Хорошо, но попозже. Сейчас мне надо найти сестру. Она плохо себя чувствовала. Не случилось ли с ней какой беды…
– Ничего с ней не случилось, – ответил Зеленчик, – сидит с лекарем в библиотеке. – И тут же опять изменил тон: – Нам надо поговорить. Дело важное. – Говорил он возбужденно, поминутно оглядываясь. – И для вас и для меня…
– Ладно. Приходите сегодня после ужина ко мне в каюту, – согласился Бежан.
Он нашел библиотеку и неслышно приоткрыл дверь. Механик оказался прав. Янка действительно была здесь. С доктором. Оба увлечены были беседой. Злясь на пережитую о ней тревогу, Бежан довольно бесцеремонно нарушил их уединение:
– Ты уже здорова? – голос его прозвучал неожиданно резко.
Она вздрогнула.
– Ах, это ты? Доктор дал мне таблетку, и я сразу же почувствовала себя лучше. – Она оправилась от смущения. – Познакомьтесь: это мой двоюродный брат, а это доктор Валяшек.
Валяшек сдержанно поклонился.
– Присаживайтесь к нам. Вас, я вижу, морская болезнь не берет.
– Я заговоренный, – отшутился Бежан. – А не пойти ли нам в бар выпить по чашечке кофе?
– Блестящая идея, – с готовностью поднялся Валяшек.
И тут вдруг раздался пронзительный вой сирены. Они выскочили на палубу.
Человек за бортом.
По мокрой палубе с шипеньем скатывалась вода. Ветер превышал шесть баллов. Бежан поскользнулся, взмахнул руками, и прежде чем успел за что-нибудь схватиться, набежавшая волна свалила его с ног, потащив к борту. Кто-то из матросов подхватил его, крикнув в самое ухо:
– Идите отсюда! Зеленчика смыло!..
– Как же это случилось? – часом позже расспрашивал Бежан матросов.
Зеленчик вышел с боцманом на палубу. Боцман заступил на вахту, а Зеленчик сменялся и хотел дохнуть свежего воздуха после машинного отделения. А тут вдруг волна. Корабль швырнуло. Боцман упал, но в последний момент успел схватиться за поручень. Когда он встал, Зеленчика на палубе не было. Издали донесся вроде бы крик… Да и то неясно: не то крик, не то нет… Погода-то вон какая! Боцман поднял тревогу… Жаль человека. Хороший был мужик. А механик – золотые руки…
В эту ночь Бежан, потрясенный произошедшим, долго не мог уснуть.
«Случайность или убийство? Если второе, то единственный пока человек, которого можно не подозревать в причастности, это врач. Он все это время был с нами».
Глава XXIII
– Получил ты наконец донесение из Гданьска?! – В голосе Зентары звучало явное нетерпение.
– Так точно, – вытянулся Погора. – Вот шифровка.
– Докладывай! Да не торчи перед глазами, садись.
– Наблюдение за механиком Зеленчиком велось с двенадцатого по двадцать девятое августа, то есть до ухода в рейс. Установлено, что у него были встречи с частными торговцами. За это время он продал им около двух дюжин рубашек, судя по всему, контрабандных. В контакт с интересующими нас таможенниками не вступал.
– А другие матросы?
– Тоже не вступали.
– Странно, – Зентара задумался. – Значит, наши предположения, что перед выходом «Анны» в рейс деятельность всей сети должна активизироваться, не подтвердились… Но если агент действительно на этом корабле… Да, странно. Впрочем, возможно, мы их вспугнули повторным следствием? А что дало наблюдение за таможенниками?
– Ничего существенного. – Погора пожал плечами. – Круг их служебных и личных знакомств оказался весьма широким, и под наблюдение пришлось взять большую группу людей. Однако в итоге оказалось, что интересующие нас таможенники без сучка и задоринки. Ни в их поведении, ни в их биографиях не просматривается ничего, что хоть в малейшей мере подтверждало бы наши подозрения.
– В числе работников таможни, отправлявших в этот раз «Анну» в рейс, Кроплинский был? – спросил Зентара.
Погора кивнул головой.
– А что установлено о его начальнике, Порембском?
– Порембский не поддерживает личных отношений с Кроплинским, – начал Погора.
– А зачем ему их поддерживать? Они и без того ежедневно встречаются на службе, – перебил его Зентара. – Ну ладно, продолжай.
– Двадцать второго августа, то есть за неделю до отплытия «Анны», у Порембского дома собралась компания преферансистов. В обычном своем составе: Ян Зигфрид, Юлиуш Конопчинский и Зигмунд Шургот.
Преферанс, как было установлено, затянулся до утра. Такие встречи у Порембского проводились регулярно два раза в месяц и, как правило, всегда в одном и том же составе, так что связывать это мероприятие с предстоящим отплытием «Анны» не было никаких оснований. Правда, наблюдение за одним из партнеров, Зигмундом Шурготом, выявило одно настораживающее обстоятельство: третьего августа он выезжал в Варшаву. Вернулся пятого самолетом, вылетавшим из столицы в семь тридцать утра.
Факт этот примечателен был тем, что именно третьего в Варшаву выехал и Зелинский, а в ночь с четвертого на пятое на него было совершено покушение.
– С другой стороны, – рассуждал вслух Зентара, – это совпадение дат могло оказаться совершенно случайным. Шургот, как установлено, довольно часто выезжает в Варшаву по делам службы. Что он делал в столице на этот раз, пока не установлено, так как наблюдение за ним начато по связи с Порембским лишь с середины августа. Кстати, что нового по делу Зелинского?
– Все пока на мертвой точке, – нахмурился Погора. – Для розыска официантки Круповой, из-за которой произошел в ресторане скандал, было поднято на ноги все районное отделение. Оказалось, она, боясь ревности своего благоверного, сбежала к родителям и сейчас живет у них. Я поручил пригласить ее к нам на беседу завтра на девять утра. Но боюсь, беседа с ней не даст ничего нового.
– При всех обстоятельствах протокол ее показаний мне завтра принеси, – закончил беседу Зентара.
Вопреки ожиданиям беседа с Круповой дала довольно интересные данные.
Зелинского она знала несколько лет. Он помог ей однажды выпутаться из какой-то неприятной истории во время отпуска, который она проводила на побережье. С тех пор она приглашала его порой на чашку кофе в «Телемену», где работала в то время официанткой – ей льстило знакомство с журналистом. Однако встречи их были редкими, поскольку Зелинский в последнее время в Варшаву приезжал нечасто. Он не знал даже, что она вышла замуж. И когда четвертого августа около двух часов дня он вдруг позвонил ей домой, она была приятно удивлена. У нее как раз был выходной, и они условились встретиться в половине шестого в ресторане Дома техника. Ей, правда, не очень хотелось идти именно в этот ресторан, поскольку здесь часто бывал ее муж, но Зелинский все-таки ее уговорил.
Встретились они в вестибюле. Зелинский старательно выбирал столик и сел лицом к залу. Она сидела напротив. Адам, поначалу очень оживленный и разговорчивый, потом в какой-то момент вдруг умолк и все время пристально смотрел мимо нее в противоположный угол зала… Ей это не понравилось, и она хотела повернуться, чтобы посмотреть, что или кто так привлек его внимание. Но, заметив ее движение, он схватил ее за руку: «Не оборачивайся, очень тебя прошу!»
А спустя минуту возле их столика появился ее муж. Вспыхнула ссора. Муж увел ее с собой. Зелинский остался в ресторане. Что он делал потом, она не знает. Больше она его не видела.
– Из этих показаний можно сделать вывод, что Зелинский за кем-то наблюдал, притом за кем-то, встреченным неожиданно. Но за кем? – Погора хмурился и старался не встречаться со взглядом Зентары. – Опять тупик.
– Позвони в больницу, – посоветовал Зентара.
Сведения из больницы были неутешительны. Накануне вечером у Зелинского опять был сердечный приступ. Жизнь его висела на волоске.
Глава XXIV
– Юрек, посмотри, какой сказочный вид! – Янка схватила Бежана за руку.
Теплоход входил на рейд амстердамского порта. Вдали море огоньков. Казалось, кто-то сгреб все звезды небосклона и ссыпал их именно сюда, в это место. А рядом у борта разительный контраст: внизу, под ногами, непроглядная темь моря, обступившая корабль.
Бежан, сдержанный в выражении своих чувств, молчал, вбирая в себя прелесть открывшейся панорамы. Потом он перевел взгляд на стоявшую рядом Янку. В сердце снова закралась тревога за нее, не оставлявшая его с момента гибели Зеленчика. Бежан старался не отпускать от себя Янку ни на шаг.
– Ты ходишь вокруг меня как часовой, – шутила она. – Ну что может со мной случиться?
«Что может случиться?» Вопреки мнению капитана и сделанной им в судовом журнале записи: «Несчастный случай» Бежан, чем больше думал, тем определеннее приходил к выводу – смерть Зеленчика не случайность. «Он хотел мне что-то сказать. Если бы я его выслушал!.. А может, его и убрали из-за того, что он хотел мне что-то рассказать? Нас тогда подслушивали?… Ведь я, наверно, мог предотвратить это несчастье. И получить какую-то новую нить. А я всем этим пренебрег…»
Бежан не переставал себя укорять и тем заботливее опекал Янку. Он инстинктивно чувствовал, что именно сейчас настает самый опасный момент. Ночью он то и дело просыпался, прислушиваясь к звукам в ее каюте. Днем не отходил от нее ни на шаг, и порой ему самому начинало казаться, что ей уже порядочно надоела вся эта канитель. «Я, наверно, все преувеличиваю, – пытался он успокоить сам себя, – ничто пока не указывает на реальную опасность».
«Ничто? Так ли?» Несколько раз Янка незаметно исчезала из поля его зрения. Однажды он застал ее в баре, о чем-то тихо беседующей с доктором. Едва он вошел, они сразу же замолчали. «А может, мне это только показалось?»
– Завтра пойдем к Лиссэ за дядиным пакетом, – нарушила его размышления Янка.
Предполагалось, что «Анна» простоит в порту три дня – столько времени требовалось под погрузку. Таким образом, времени было более чем достаточно. «Но где хранить пакет во время рейса? Самое безопасное сдать его на хранение капитану», – убеждал Бежан Янку. В конце концов она согласилась, но во что бы то ни стало хотела отправиться за пакетом в первый же день стоянки.
– Не люблю ждать, – оправдывалась она, – просто умираю от любопытства.
Ночью теплоход вошел в порт, а около восьми утра катер уже доставил их на берег.
– Давай возьмем такси, – предложила Янка – Зачем зря тратить время. Вдруг это окажется далеко.
Лавка Лиссэ оказалась совсем рядом.
– Земляки – моя слабость, – суетился вокруг вновь прибывших хозяин, буквально обнюхивая их с головы до ног. – У меня все самого высшего качества, – расхваливал он товар, обводя рукой полки, ломившиеся от всяческого добра.
– Мы, собственно, совсем по другому делу, – прервала его Янка. – Я Ковальчик. Месяц назад я получила от вас письмо, адресованное моему дяде. Вот оно, – она протянула письмо в сером конверте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
«Итак, вещи обысканы. Зентара оказался прав Фамилия Янки, ее родство с коком привлекли чье-то внимание. Чье? Убийцы кока? Его встревожили повторные опросы команды, возобновление следствия? Так или иначе, но, судя по всему, кто-то пытается выяснить цель нашего путешествия на этом теплоходе»
Бежан очнулся от задумчивости, подойдя к каюте Янки. Он шел справиться о ее самочувствии. У двери он остановился, прислушался. В каюте было тихо. Он постучал. Никто не отозвался. Встревоженный, он отправился ее искать.
– Вы случайно не видели моей сестры? – обратился он к попавшемуся ему навстречу Зеленчику.
– Вы родственник нашего кока? – вместо ответа спросил тот.
– А вы откуда знаете? – Бежан изобразил удивление.
– Я много чего знаю. Потому и опасаюсь. Мне надо с вами поговорить. Срочно.
– Хорошо, но попозже. Сейчас мне надо найти сестру. Она плохо себя чувствовала. Не случилось ли с ней какой беды…
– Ничего с ней не случилось, – ответил Зеленчик, – сидит с лекарем в библиотеке. – И тут же опять изменил тон: – Нам надо поговорить. Дело важное. – Говорил он возбужденно, поминутно оглядываясь. – И для вас и для меня…
– Ладно. Приходите сегодня после ужина ко мне в каюту, – согласился Бежан.
Он нашел библиотеку и неслышно приоткрыл дверь. Механик оказался прав. Янка действительно была здесь. С доктором. Оба увлечены были беседой. Злясь на пережитую о ней тревогу, Бежан довольно бесцеремонно нарушил их уединение:
– Ты уже здорова? – голос его прозвучал неожиданно резко.
Она вздрогнула.
– Ах, это ты? Доктор дал мне таблетку, и я сразу же почувствовала себя лучше. – Она оправилась от смущения. – Познакомьтесь: это мой двоюродный брат, а это доктор Валяшек.
Валяшек сдержанно поклонился.
– Присаживайтесь к нам. Вас, я вижу, морская болезнь не берет.
– Я заговоренный, – отшутился Бежан. – А не пойти ли нам в бар выпить по чашечке кофе?
– Блестящая идея, – с готовностью поднялся Валяшек.
И тут вдруг раздался пронзительный вой сирены. Они выскочили на палубу.
Человек за бортом.
По мокрой палубе с шипеньем скатывалась вода. Ветер превышал шесть баллов. Бежан поскользнулся, взмахнул руками, и прежде чем успел за что-нибудь схватиться, набежавшая волна свалила его с ног, потащив к борту. Кто-то из матросов подхватил его, крикнув в самое ухо:
– Идите отсюда! Зеленчика смыло!..
– Как же это случилось? – часом позже расспрашивал Бежан матросов.
Зеленчик вышел с боцманом на палубу. Боцман заступил на вахту, а Зеленчик сменялся и хотел дохнуть свежего воздуха после машинного отделения. А тут вдруг волна. Корабль швырнуло. Боцман упал, но в последний момент успел схватиться за поручень. Когда он встал, Зеленчика на палубе не было. Издали донесся вроде бы крик… Да и то неясно: не то крик, не то нет… Погода-то вон какая! Боцман поднял тревогу… Жаль человека. Хороший был мужик. А механик – золотые руки…
В эту ночь Бежан, потрясенный произошедшим, долго не мог уснуть.
«Случайность или убийство? Если второе, то единственный пока человек, которого можно не подозревать в причастности, это врач. Он все это время был с нами».
Глава XXIII
– Получил ты наконец донесение из Гданьска?! – В голосе Зентары звучало явное нетерпение.
– Так точно, – вытянулся Погора. – Вот шифровка.
– Докладывай! Да не торчи перед глазами, садись.
– Наблюдение за механиком Зеленчиком велось с двенадцатого по двадцать девятое августа, то есть до ухода в рейс. Установлено, что у него были встречи с частными торговцами. За это время он продал им около двух дюжин рубашек, судя по всему, контрабандных. В контакт с интересующими нас таможенниками не вступал.
– А другие матросы?
– Тоже не вступали.
– Странно, – Зентара задумался. – Значит, наши предположения, что перед выходом «Анны» в рейс деятельность всей сети должна активизироваться, не подтвердились… Но если агент действительно на этом корабле… Да, странно. Впрочем, возможно, мы их вспугнули повторным следствием? А что дало наблюдение за таможенниками?
– Ничего существенного. – Погора пожал плечами. – Круг их служебных и личных знакомств оказался весьма широким, и под наблюдение пришлось взять большую группу людей. Однако в итоге оказалось, что интересующие нас таможенники без сучка и задоринки. Ни в их поведении, ни в их биографиях не просматривается ничего, что хоть в малейшей мере подтверждало бы наши подозрения.
– В числе работников таможни, отправлявших в этот раз «Анну» в рейс, Кроплинский был? – спросил Зентара.
Погора кивнул головой.
– А что установлено о его начальнике, Порембском?
– Порембский не поддерживает личных отношений с Кроплинским, – начал Погора.
– А зачем ему их поддерживать? Они и без того ежедневно встречаются на службе, – перебил его Зентара. – Ну ладно, продолжай.
– Двадцать второго августа, то есть за неделю до отплытия «Анны», у Порембского дома собралась компания преферансистов. В обычном своем составе: Ян Зигфрид, Юлиуш Конопчинский и Зигмунд Шургот.
Преферанс, как было установлено, затянулся до утра. Такие встречи у Порембского проводились регулярно два раза в месяц и, как правило, всегда в одном и том же составе, так что связывать это мероприятие с предстоящим отплытием «Анны» не было никаких оснований. Правда, наблюдение за одним из партнеров, Зигмундом Шурготом, выявило одно настораживающее обстоятельство: третьего августа он выезжал в Варшаву. Вернулся пятого самолетом, вылетавшим из столицы в семь тридцать утра.
Факт этот примечателен был тем, что именно третьего в Варшаву выехал и Зелинский, а в ночь с четвертого на пятое на него было совершено покушение.
– С другой стороны, – рассуждал вслух Зентара, – это совпадение дат могло оказаться совершенно случайным. Шургот, как установлено, довольно часто выезжает в Варшаву по делам службы. Что он делал в столице на этот раз, пока не установлено, так как наблюдение за ним начато по связи с Порембским лишь с середины августа. Кстати, что нового по делу Зелинского?
– Все пока на мертвой точке, – нахмурился Погора. – Для розыска официантки Круповой, из-за которой произошел в ресторане скандал, было поднято на ноги все районное отделение. Оказалось, она, боясь ревности своего благоверного, сбежала к родителям и сейчас живет у них. Я поручил пригласить ее к нам на беседу завтра на девять утра. Но боюсь, беседа с ней не даст ничего нового.
– При всех обстоятельствах протокол ее показаний мне завтра принеси, – закончил беседу Зентара.
Вопреки ожиданиям беседа с Круповой дала довольно интересные данные.
Зелинского она знала несколько лет. Он помог ей однажды выпутаться из какой-то неприятной истории во время отпуска, который она проводила на побережье. С тех пор она приглашала его порой на чашку кофе в «Телемену», где работала в то время официанткой – ей льстило знакомство с журналистом. Однако встречи их были редкими, поскольку Зелинский в последнее время в Варшаву приезжал нечасто. Он не знал даже, что она вышла замуж. И когда четвертого августа около двух часов дня он вдруг позвонил ей домой, она была приятно удивлена. У нее как раз был выходной, и они условились встретиться в половине шестого в ресторане Дома техника. Ей, правда, не очень хотелось идти именно в этот ресторан, поскольку здесь часто бывал ее муж, но Зелинский все-таки ее уговорил.
Встретились они в вестибюле. Зелинский старательно выбирал столик и сел лицом к залу. Она сидела напротив. Адам, поначалу очень оживленный и разговорчивый, потом в какой-то момент вдруг умолк и все время пристально смотрел мимо нее в противоположный угол зала… Ей это не понравилось, и она хотела повернуться, чтобы посмотреть, что или кто так привлек его внимание. Но, заметив ее движение, он схватил ее за руку: «Не оборачивайся, очень тебя прошу!»
А спустя минуту возле их столика появился ее муж. Вспыхнула ссора. Муж увел ее с собой. Зелинский остался в ресторане. Что он делал потом, она не знает. Больше она его не видела.
– Из этих показаний можно сделать вывод, что Зелинский за кем-то наблюдал, притом за кем-то, встреченным неожиданно. Но за кем? – Погора хмурился и старался не встречаться со взглядом Зентары. – Опять тупик.
– Позвони в больницу, – посоветовал Зентара.
Сведения из больницы были неутешительны. Накануне вечером у Зелинского опять был сердечный приступ. Жизнь его висела на волоске.
Глава XXIV
– Юрек, посмотри, какой сказочный вид! – Янка схватила Бежана за руку.
Теплоход входил на рейд амстердамского порта. Вдали море огоньков. Казалось, кто-то сгреб все звезды небосклона и ссыпал их именно сюда, в это место. А рядом у борта разительный контраст: внизу, под ногами, непроглядная темь моря, обступившая корабль.
Бежан, сдержанный в выражении своих чувств, молчал, вбирая в себя прелесть открывшейся панорамы. Потом он перевел взгляд на стоявшую рядом Янку. В сердце снова закралась тревога за нее, не оставлявшая его с момента гибели Зеленчика. Бежан старался не отпускать от себя Янку ни на шаг.
– Ты ходишь вокруг меня как часовой, – шутила она. – Ну что может со мной случиться?
«Что может случиться?» Вопреки мнению капитана и сделанной им в судовом журнале записи: «Несчастный случай» Бежан, чем больше думал, тем определеннее приходил к выводу – смерть Зеленчика не случайность. «Он хотел мне что-то сказать. Если бы я его выслушал!.. А может, его и убрали из-за того, что он хотел мне что-то рассказать? Нас тогда подслушивали?… Ведь я, наверно, мог предотвратить это несчастье. И получить какую-то новую нить. А я всем этим пренебрег…»
Бежан не переставал себя укорять и тем заботливее опекал Янку. Он инстинктивно чувствовал, что именно сейчас настает самый опасный момент. Ночью он то и дело просыпался, прислушиваясь к звукам в ее каюте. Днем не отходил от нее ни на шаг, и порой ему самому начинало казаться, что ей уже порядочно надоела вся эта канитель. «Я, наверно, все преувеличиваю, – пытался он успокоить сам себя, – ничто пока не указывает на реальную опасность».
«Ничто? Так ли?» Несколько раз Янка незаметно исчезала из поля его зрения. Однажды он застал ее в баре, о чем-то тихо беседующей с доктором. Едва он вошел, они сразу же замолчали. «А может, мне это только показалось?»
– Завтра пойдем к Лиссэ за дядиным пакетом, – нарушила его размышления Янка.
Предполагалось, что «Анна» простоит в порту три дня – столько времени требовалось под погрузку. Таким образом, времени было более чем достаточно. «Но где хранить пакет во время рейса? Самое безопасное сдать его на хранение капитану», – убеждал Бежан Янку. В конце концов она согласилась, но во что бы то ни стало хотела отправиться за пакетом в первый же день стоянки.
– Не люблю ждать, – оправдывалась она, – просто умираю от любопытства.
Ночью теплоход вошел в порт, а около восьми утра катер уже доставил их на берег.
– Давай возьмем такси, – предложила Янка – Зачем зря тратить время. Вдруг это окажется далеко.
Лавка Лиссэ оказалась совсем рядом.
– Земляки – моя слабость, – суетился вокруг вновь прибывших хозяин, буквально обнюхивая их с головы до ног. – У меня все самого высшего качества, – расхваливал он товар, обводя рукой полки, ломившиеся от всяческого добра.
– Мы, собственно, совсем по другому делу, – прервала его Янка. – Я Ковальчик. Месяц назад я получила от вас письмо, адресованное моему дяде. Вот оно, – она протянула письмо в сером конверте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24