— Ну, конечно, к вам, в контору. Мне все равно, где спать. Устроюсь в одном из кабинетов.
— Там нет никаких кабинетов. У меня очень маленькая контора.
— Но есть же комната для секретаря.
— У меня никогда не было секретаря, миссис Северн.
— Зовите меня Беатрисой. Они считают, что этого требует конспирация.
— Конспирация?
— Что же мы будем делать, если у вас даже нет комнаты для секретаря? Давайте сядем.
Какой-то человек во фраке, — в этих тропических зарослях он напоминал английского колониального чиновника, который и в джунглях переодевается к обеду, — вышел вперед и запел:
Почтенные люди живут вокруг.
Они все осмыслят, отмерят, взвесят.
— Они твердят, что круг — это круг,
И мое безрассудство их просто бесит.
Они твердят, что пень — это пень.
Что на небе луна, на дереве листья.
А я говорю, что ночь — это день,
И нету во мне никакой корысти.
Ты не верь им, прошу тебя…
Они сели за пустой столик в глубине игорного зала. До них доносилось постукивание шариков рулетки.
Она снова напустила на себя серьезность, через которую проглядывало смущение девушки, впервые надевшей бальное платье.
— Если бы я знала, что я ваш секретарь, — сказала она, — я бы ни за что не окатила из сифона полицейского… без вашего разрешения.
— Не огорчайтесь.
— Меня ведь послали сюда, чтобы вам стало легче. А не наоборот.
— Капитан Сегура нам не опасен.
— Я получила отличную подготовку. Знаю шифровальное дело и микрофотографию. Я могу взять на себя связь с вашей агентурой.
— А-а…
— Вы так хорошо себя проявили, им будет обидно, если вы сорветесь. Пускай лучше это произойдет со мной.
— А мне было бы обидно, если бы сорвали…
— Не понимаю…
— Простите, я думал о другом…
— Да, — сказала она, — раз телеграмма была искажена, вы ничего не знаете и о радисте.
— Не знаю.
— Он тоже остановился в «Инглатерре». Его укачало. Придется найти жилье и ему.
— Если его укачивает, то может быть…
— Возьмите его счетоводом. Он изучал бухгалтерию.
— Но мне не нужен счетовод. У меня даже бухгалтера нет.
— Не ломайте себе голову. Завтра утром я все устрою. Для того меня сюда и послали.
— В вас что-то есть. Вы мне напоминаете мою дочь, — сказал Уормолд. — А вам помогают новены?
— Какие новены?
— Не знаете? Слава богу хоть за это.
Человек во фраке как раз кончал свою песню:
А я говорю, что зима — это май,
И нету во мне никакой корысти!
Голубые лучи прожекторов превратились в розовые, и танцовщицы снова взобрались на свои пальмы. За столами для игры в кости раздавался неумолчный стук, а Милли и доктор Гассельбахер, счастливые, как дети, пробирались на площадку для танцев. Судя по всему, Сегуре так и не удалось разбить их надежду повеселиться.

2
Уормолд проснулся чуть свет. Ему было слегка не по себе после шампанского, а фантастические происшествия вчерашней ночи уже вторгались в его деловое утро. Беатриса сказала, что он хорошо себя проявил — ее устами говорили Готорн и все эти люди. Он огорчился, подумав, что она, как и Готорн, принадлежит к тому же выдуманному миру, что и его агенты. Его агенты!..
Он сел за свою картотеку. Нужно было, чтобы к ее приходу карточки выглядели как можно достовернее. Теперь ему казалось, что некоторые из его агентов уж слишком неправдоподобны. Профессор Санчес и инженер Сифуэнтес безнадежно запутались в его сетях, и он не мог от них избавиться: оба уже вытянули по 200 песо на текущие расходы. Лопес тоже прочно занял свое место. Пьяный летчик кубинской авиалинии получил приличное вознаграждение — 500 песо — за сведения о строительстве в горах, но, пожалуй, его еще можно было ликвидировать, как человека не вполне благонадежного. Был тут и главный механик с «Хуана Бельмонте», который пил испанский коньяк в Сьенфуэгосе, — эта личность казалась вполне реальной, к тому же он получал всего семьдесят пять песо в месяц. Но были и другие, которые, как он опасался, могли не выдержать серьезной проверки; например, Родригес, который значился у него на карточке королем ночных притонов, или Тереса, танцовщица из «Шанхая», зарегистрированная как любовница министра обороны и одновременно директора почт и телеграфа (неудивительно, что ни о Родригесе, ни о Тересе Лондон ничего предосудительного сказать не мог). Пожалуй, лучше ликвидировать Родригеса — ведь каждый, кто хоть немножко знает Гавану, рано или поздно усомнится в его существовании. Но расстаться с Тересой просто душа не позволяла. Она была его единственной шпионкой, его Мата Хари . Трудно было себе представить, что новый секретарь когда-нибудь попадет в «Шанхай», где каждый вечер в перерывах между выступлениями голых танцовщиц показывают три порнографических фильма.
Рядом с ним села Милли.
— Что это за карточки? — спросила она.
— Клиентура.
— Кто эта вчерашняя девушка?
— Она будет моим секретарем.
— Очень уж ты стал важный.
— Она тебе нравится?
— Еще не знаю. Ты же не дал мне с ней поговорить. Вы были так заняты вашими танцами и флиртом.
— Я с ней не флиртовал.
— Она хочет за тебя выйти замуж?
— Господи, с чего ты взяла!
— А ты хочешь на ней жениться?
— Милли, не говори глупостей. Я только вчера с ней познакомился.
— Мари — одна француженка, она учится у нас в монастыре — говорит, что всякая настоящая любовь это coup de foudre .
— Так вот о чем вы разговариваете в монастыре!
— Конечно. Надо же думать о будущем? Прошлого-то у нас нет, о чем нам еще разговаривать? А вот у сестры Агнесы есть прошлое.
— У какой сестры Агнесы?
— Я тебе о ней рассказывала. Она такая грустная и красивая. Мари говорит, что в молодости у нее была несчастная coup de foudre.
— Это она сама рассказала Мари?
— Конечно, нет. Но Мари знает. У нее самой было уже две несчастных coup de foudre. Они поразили ее сразу, как гром среди ясного неба.
— Я уже стар, мне такие вещи не угрожают.
— Не зарекайся. Один старик — ему было почти пятьдесят — познакомился с матерью Мари, и с ним случилась coup de foudre. И он был тоже женатый, как ты.
— Моя секретарша замужем, так что все будет в порядке.
— Она на самом деле замужем или соломенная вдова?
— Не знаю. Не спрашивал. А, по-твоему, она красивая?
— Довольно красивая. В своем роде.
Снизу крикнул Лопес:
— Пришла дама. Говорит, что вы ее ждете.
— Скажите, чтобы она поднялась наверх.
— Имей в виду, я останусь, — пригрозила ему Милли.
— Здравствуйте, Беатриса! Вот Милли.
Глаза ее были того же цвета, что и ночью, и волосы тоже; в конце концов, все это не было наваждением; шампанское и пальмы тут были ни при чем. Нет, подумал он, она настоящая.
— Доброе утро. Надеюсь, вы хорошо спали, — произнесла Милли голосом своей дуэньи.
— Нет, мне снились всякие ужасы. — Беатриса перевела взгляд с Уормолда на картотеку, потом на Милли. — А вчера я веселилась от души, — добавила она.
— С сифоном у вас получилось здорово, — великодушно сказала Милли, — мисс…
— Миссис Северн. Но, пожалуйста, зовите меня Беатрисой.
— Вы замужем? — спросила Милли с наигранным любопытством.
— Была замужем.
— Он умер?
— Понятия не имею. Он испарился.
— Да ну!
— С такими людьми, как он, это бывает.
— А какой он был?
— Милли, тебе пора идти. И неприлично задавать такие вопросы миссис Северн… Беатрисе.
— В моем возрасте, — заявила Милли, — нужно учиться на опыте старших.
— Вы совершенно правы. Таких, как он, обычно называют людьми возвышенными, тонкой натурой. Мне он казался очень красивым; у него было лицо, как у птенца, который выглядывает из гнездышка, — знаете, в одном из этих научно-популярных фильмов. Даже вокруг кадыка у него рос пушок — кстати, у него был довольно большой кадык. Беда была в том, что ему уже стукнуло сорок, а он все еще выглядел птенцом. Женщины были от него без ума. Он то и дело ездил на всякие конференции ЮНЕСКО — в Венецию, Вену и тому подобное. У вас есть сейф, мистер Уормолд?
— Нет.
— А потом? — спросила Милли.
— Я просто стала видеть его насквозь. В буквальном смысле слова. Он был такой тощий, что казалось, будто он просвечивает; я так и видела у него во внутренностях зал заседаний, со всеми делегатами, а докладчик встает и кричит: «Дайте нам свободу творчества!» За завтраком это было очень неприятно.
— И вы даже не знаете, жив он или умер?
— В прошлом году был еще жив — я читала в газетах, что он делал доклад в Таормине на тему «Интеллигенция и водородная бомба». Вам необходимо иметь сейф, мистер Уормолд.
— Зачем?
— Нельзя, чтобы все валялось на столе. Кроме того, старому негоцианту так уж полагается.
— Кто сказал, что я старый негоциант?
— У них в Лондоне создалось о вас такое представление. Я сейчас же пойду и достану вам сейф.
— Мне пора, — сказала Милли. — Ты будешь вести себя хорошо, папа?. Ты понимаешь, о чем я говорю?
День выдался на редкость утомительный. Сперва Беатриса приобрела огромный сейф с секретом — для его доставки потребовались шесть человек и грузовик. Когда сейф втаскивали по лестнице, сломали перила и сорвали со стены картину. На улице собралась толпа: там было несколько мальчишек из соседней школы, две красивые негритянки и полицейский. Уормолд посетовал, что такая суматоха привлекает внимание, но Беатриса возразила, что самый верный способ избежать подозрений — это не прятаться.
— Вот, например, вчерашняя история с сифоном, — сказала она. — Теперь все меня запомнят, — как же, та самая женщина, которая окатила полицейского содовой! Никто больше не станет интересоваться, кто я такая. Уже все ясно.
Пока возились с сейфом, подъехало такси, из него вышел молодой человек и выгрузил самый большой чемодан, какой Уормолду когда-либо приходилось видеть.
— Это Руди, — сказала Беатриса.
— Какой Руди?
— Ваш счетовод. Я же вам вчера говорила.
— Слава богу, — сказал Уормолд, — кажется, я запомнил не все, что было вчера.
— Пойди сюда, Руди, передохни.
— Какой толк звать его сюда, — сказал Уормолд. — Куда сюда? Он здесь не поместится.
— Он может спать в конторе, — сказала Беатриса.
— Там не хватит места для кровати, сейфа и моего письменного стола.
— Я достану вам стол поменьше. Больше не мутит, Руди? Это мистер Уормолд, наш хозяин.
Руди был очень молод и очень бледен; пальцы его пожелтели не то от никотина, не то от кислот. Он сообщил:
— Ночью меня рвало два раза. Рентгеновская трубка сломалась.
— Ничего не поделаешь. Прежде всего надо устроиться. Ступай купи складную кровать.
— Слушаюсь, — сказал Руди и исчез.
Одна из негритянок протиснулась к Беатрисе и заявила:
— Я британская подданная.
— Я тоже, — откликнулась Беатриса. — Рада с вами познакомиться.
— Вы та самая девочка, которая облила водой капитана Сегуру?
— Почти что так. Я на него брызнула из сифона.
Негритянка повернулась и объяснила это толпе по-испански. Несколько человек принялись аплодировать. Полицейский смущенно удалился. Негритянка сказала:
— Вы очень красивая девочка, мисс.
— Вы тоже красивая, — откликнулась Беатриса. — Помогите-ка мне с этим чемоданом.
Они взялись за чемодан Руди, — одна стала его тащить, другая подталкивала сзади.
— Простите, — говорил какой-то человек, с трудом пробиваясь через толпу, — виноват, простите!
— Что вам нужно? — спросила Беатриса. — Разве вы не видите, что мы заняты. Приходите в другой раз.
— Но мне хотелось купить пылесос.
— Ах, пылесос!.. Тогда заходите. Сможете перелезть через чемодан?
Уормолд крикнул Лопесу:
— Займитесь им. И, ради всего святого, постарайтесь сбыть ему «Атомный котел». Мы еще не продали ни одного.
— Вы будете здесь жить? — спросила негритянка.
— Я буду здесь работать. Спасибо за помощь.
— Нам, британцам, надо стоять друг за друга, — сказала негритянка.
Грузчики, которые устанавливали сейф, спускались по лестнице, они плевали себе на ладони и вытирали их о штаны, чтобы показать, как тяжело было тащить эту громаду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31