Кто-то шел по дорожке прямо к кустам и куче земле.
Какой-то мудила с лопатой и тачкой.
Я включил зажигание и рванул на парковку. Я понятие не имел, что буду делать. Знал только, что нужно – а нужно, чтобы могильщик не нашел База. Машина, взвизгнув тормозами, резко остановилась. Я выскочил. Могильщик был там же, где я его заметил в первый раз. Но теперь он, разинув рот, пялился на меня. Я так понял, выхлопная труба сыграла-таки свою роль. Я погнал к нему, судорожно думая, что ваше ему сказать. Но потом, как это бывает, когда плывешь по течению, вмешалось провидение, сжимая в потной ладошке небольшой план действий.
– Эй, слушай! – заорал я, весь, типа, встревоженный, глаза на лбу; я так себя примерно и ощущал, так что притворяться не пришлось. – Ты, ну… с твоей… этой… несчастный случай.
– С кем «с моей»? С кем?
– Ну, это… знаешь… Она…
– Моя девушка?
– Ну да, точно.
Для могильщика это был слишком молодой парень. Только лысый, как коленка.
– Но у меня нет девушки.
– Нет?
– Неа.
– Ох ты…
– Может, ты про жену?
– Ну да. Несчастье с ней.
– А жены у меня тоже нет.
Я поскреб репу, опыт показывает, что иногда в таких случаях помогает.
– Может… – сказал он, потирая грязные руки. Я смотрел на кучу земли у дороги, чуть ли не в десяти ярдах от того места, где мы стояли. Тяжелый ботинок База торчал из земли, внятно объявляя миру, что там лежит мертвый чувак.
– Ну?…
– Ну… Может, ты про мать?
Я отвесил себе серьезную такую оплеуху и сказал.
– Это за то, что я такой тупой идиот. Конечно, про твою маму.
– Что с ней? – спросил он. Мне пришло в голову, что рот, разинутый так, что видно гланды, это для него нормальное состояние.
– Задавили. Ее задавили. Тебе надо к ней.
– Кто ее выволок?
– Че?
– У нее ж ног нет. Кто вытащил ее на дорогу?
– Ну, она ведь в инвалидном кресле была. Вот и выехала на улицу.
– Господи, – сказал он, почесывая бошку. – А кто? Кто сбил мою маму?
– Это, ну… Даже не знаю, что сказаться проходил мимо, типа, просто мимо шел, о своем думал, все такое… Я… о, черт, – сказал я, весь, типа, дрожа, и начал тереть глаза.
– Все в порядке, друг. Рассказывай что ли.
– Ну, там была куча «скорых» и легавых тоже. Ты столько вообще никогда не видел. И я тоже не видел. Поэтому и решил тебе сказать. Эти легавые и все остальные, они там убирали дорогу и помогали пострадавшим.
– Кто это был? Кто ее сбил?
– Ты точно хочешь это знать?
– Да.
– Ну тогда ладно. Это был автобус, здоровый такой, красный, двухэтажный. А она просто выехала на дорогу. В своем кресле, вот. У водителя не было шансов. Умерла сразу, так говорят.
– Автобус?
– Ну да, автобус.
– Твою мать. – Он бросил тачку и припустил к дому.
Я остался один и быстренько приступил к работе. Погрузил База в тачку вместе с кучей кладбищенской земли. Потом подвез его к «Капри» и загрузил в багажник, взмокнув и обматерив всех и вся. Я вернулся на место, проверил, чтобы никаких шмоток База не осталось, я ведь его там валял его так и сяк. Мне даже хватило ума ботинком закопать залитый кровью гравий там, где Баз в последний раз получил по мозгам.
Я выехал из Норберт Грин, думая о том, что если я нажму на нужные кнопки и потяну за нужные рычаги, может быть, все будет в норме. Ну да, вот только, конечно, разрулю с трупом База. И если ни один пидор не узнает, что я собирался с Базом разобраться.
Я вдарил но тормозам.
Тяжелое тело чуть не вылетело из багажника на заднее сиденье. О чем я ваше думал?
Я снова тронулся с места и двинул в «Длинный нос».
Подъехав, я увидел, что за пабом уже припарковано несколько тачек. У меня сердце екнуло, когда я их увидел, но что поделаешь. Я вышел из машины.
Сперва я двинул в сортир. Посмотрел в зеркало и не узнал чувака, который там отразился. Все руки, лицо и волосы в грязи и крови. Но когда первый шок прошел, я решил, что все не так плохо. Одежда почти в порядке, а это главное. Минут пять ушло на то, чтобы смыть все это дерьмо с рук и привести в порядок голову, но это было необходимо. После того как я отмыл грязь с морды, порез над бровью, куда Баз засадил мне кольцом, стал выглядеть куда терпимее. Я пощупал затылок. Он болел, как последняя тварь, но ни шишек, ни порезов я не нащупал, и это был плюс. Пока я этим занимался, несколько пацанов зашло поссать.
– Здоров, Блэйк, – говорил каждый, увидев меня.
– Здорово, здорово, – отвечал я, даже не глядя. Выбравшись-таки в бар, я отозвал Нейтана в сторону.
– Салют, Блэйк, – сказал он.
– Привет, Нейтан.
– Тебе, наверное, не помешает, – сказал он, взяв стакан, который до того отставил в сторону.
– Э… ну, да.
Он смотрел на мою голову, пока наливал пиво.
– Так-так, надеюсь, ему хуже, чем тебе.
– Еще бы. Помнишь, о чем я тебе говорил? – сказал я, понижая голос и подмигивая. Рядом никого не было, но лишняя осторожность никогда не помешает.
– Ну да. Нашел База-то?
– Тише. Сделай одолжение, ладно? Я никогда не говорил тебе про База. Лады?
Он прищурился.
– Да ну? А мне что-то кажется, говорил.
– Знаю, что говорил, но нужно, чтобы ты сделал вид, что не говорил. Понимаешь меня?
Он снова сощурился, чуть ли не закрыл глаза.
– А с чего бы мне делать вид, а?
Я знал, к чему он клонит. Я вытащил бумажник, до чертиков надеясь, что его устроит то, что там есть. Я нежно пощупал напоследок пять банкнот в бумажнике, вытащил и положил руку на барную стойку.
– Потому что ты деловой человек, – сказал я. Он облизнул губы, сероватый язык прошелся по усам над губой, потом отвернулся и обслужил еще какого-то клиента. Я истекал потом. Я чувствовал, как банкноты у меня под рукой становятся влажными. Мне стало интересно, сколько они будут так лежать, прежде чем превратятся в кашу. Но тут Нейтан вернулся и кивнул на мое непочатое пиво.
– За это платишь? – спросил он и подмигнул мне.
Я отдал ему деньги.
Он подошел к кассе, пересчитал деньги и, убедившись, что другие клиенты бухают и не обращают на него внимания, засунул в задний карман.
Я выпил пиво, надеясь, что разобрался хотя бы с этой запарой.
До дома я добрался выжатый как лимон. Про голову вообще молчу. Было совершенно ясно, что сейчас решать, где Баз найдет последнее пристанище, будет большой ошибкой. Я не хотел бросать его где ни попадя, чтобы потом через пару дней возвращаться и перетаскивать куда-то еще. Да и спешить некуда.
Дело в том, что у меня есть подвал. Здоровенный такой подвал, уходящий вниз на два этажа, и чем глубже, тем там холоднее. На самом деле этот подвал почти такой же по величине, как сам дом, и я часто подумывал устроить там небольшую качалку или стол для бильярда поставить. Но так и не собрался. Бабок не было, как правило, а если бы и были, все равно ломало. Это ведь не совсем мой дом. Это дом моего старика, хотя он и умер давным-давно. А я там просто временно кантовался.
Но Базу там внизу будет нормально, верняк.
Я под руки выволок его из багажника и стащил вниз по ступенькам. Его разбитое лицо высохло, запеклось и сморщилось по краям, как мясо, которое оставили на столе в жаркий день. Он потяжелел. Усадив его в углу в самом низу подвала, я пообещал себе, что когда опять потащу его наверх, запакую как минимум в десяток пакетов для мусора.
Дома я надолго не застрял. У меня еще оставался приличный кусок дня до начала работы в «Хопперз». Жалко было его терять. Я не какой-нибудь отшельник, чтобы все время ховаться от людей. Мне нравится быть среди них. Кроме того, мне не хотелось долго находиться под одной крышей с Базом. Он и живым-то вонял, а уж нынешнее дохлое состояние вряд ли что изменит к лучшему.
Уже выходя из дома, я заметил, что у меня трясутся руки. Я вернулся на кухню и сделал порядочный глоток виски из бутылки, которую спер из «Хопперз» пару недель тому. Виски проскочило в горло, как горячая лава, и растеклось теплой лужицей где-то в желудке. Когда я снова открыл глаза, с руками уже все было в порядке. Я протер глаза и сделал еще глоток, для подстраховки.
Сел в машину и поехал обычным маршрутом. Я начинал приходить в себя.
– Чего? – спросила она, когда я позвонил.
– Это я, типа. Впусти, что ли.
– Кто – ты?
– Да я же, корова сонная. Впускай.
– Иди на хер, – сказала она. Но это для нее нормально. Дверь щелкнула.
Я открыл дверь ногой и поднялся по лестнице.
– Какого хрена с тобой случилось? – спросила она. – Ты белый, как простыня. Болеешь, что ли?
Она сидела на кровати в черном белье. Может, ждала меня. Может, просто одевалась. Мне было совершенно похуй. Она была, вот и все. А еще была кровать. Она заметила мой взгляд и ответила мне одним из своих фирменных взглядов. Я толкнул ее на кровать. Она, хихикая, опять поднялась и начала расстегивать мой ремень. Я толкнул ее еще раз, сильнее. И она поняла.
Она отлично поняла.
Это было написано у меня на лице, что бы это ни было. Она не могла оторвать глаз. Даже когда я вдавливал это в ее плоть, даже когда я засовывал это в нее. Она должна была это взять.
И я отдал ей это.
6
Сразу после этого я, как обычно, в момент отрубился, и мне стал сниться сон, что совершенно необычно. Сейчас они мне все время снятся, но тогда со снами у меня были явные проблемы. Сейчас стоит на пару секунд закрыть глаза, обязательно какой-нибудь сон вылезет из темноты. Иногда даже кажется, что я больше сплю, чем бодрствую. Но это сейчас, а я тут не затем, чтобы говорить про сейчас. Я говорю про тогда, про время, когда я убил База Мантона, спрятал его труп и, чтобы не думать об этом, оттрахал Салли, а потом уснул.
Ну вот, как я уже сказал, мне приснился сон. Мерзкий, хотя если вам такие сны не снились, вы не поймете. Я был в темной комнате. Это была кухня у меня дома, шторы опущены, света нет. Света не было, потому что в патроне не было лампочки, и Бет меня за это пилила. Хотя я ее не видел со дня ее смерти, я почему-то не удивился. И ее злобные наскоки тоже не удивили. Она обрушивала мне в правое ухо словесный ад. А я сидел за столом и очень старался сделать так, чтобы все, что влетело мне в одно ухо, вылетело в другое. Была у меня такая привычка, когда Бет начинала зудеть. Но где-то что-то поломалось, и все это дерьмо не собиралось вылетать. Поэтому башка начала медленно наполняться дерьмом. В итоге все было так, как было, и все шло к гибели Бет.
И из-за того, что дерьмо из мозга никуда не девалось, в конце концов мне пришлось забить и начать ее слушать. Оказалось, она гундела не по поводу лампочки. По крайней мере теперь. Теперь это было что-то другое, что-то, до чего ей, по идее, не было дела, учитывая, что она уже вроде как умерла.
– Ройстон, я приготовила тебе пирог. Хороший большой пирог с мясом, картошкой и луком, и тесто пышное, хорошо пропеченное, как ты любишь. Но ты его не тронул, Ройстон. Ты не съел пирог. Ты оставил его на столе, и он остыл, а тесто зачерствело. Ты сказал, что не голоден. Но я знаю, ты хотел есть, потому что пошел и съел пакет чипсов. А когда ты ушел, Ройстон, кто-то пришел и съел пирог, пока тебя не было.
– Нет.
– Послушай, Блэйк, я умираю от голода. И не кричи на меня так.
– Оставь меня в покое. Уйди.
– Блэйк, ну поднимайся же, сволочь сонная.
– Пирог… Что?
– Это был сон, милый, – сказала Сэл. И, не знаю, поверите ли вы, голос у нее был нежный, как первый весенний ветерок.
Я открыл глаза и уставился на нее, пытаясь убедить себя в том, что она настоящая, а Бет – только сон. Но это оказалось не так просто. Сама Сэл выглядела и говорила точно во сне, влажные глаза, мягкие прикосновения. Я боялся ей верить, будто ее могут украсть и заменить на Бет с искаженным от злобы мерзким лицом.
– Эй, – сказала она. – В чем дело? Ты так смотришь, того и гляди глаза на лоб полезут.
– Ты назвала меня милым, да?
– Да, – Ее голос был мягким и нежным, будто это все говорил кто-то другой. Кто угодно, только не Сэл.
– Ну… это, типа, шок для меня.
– Но, милый, – снова сказала она и даже погладила меня по лицу. – Милый, ты же знаешь, что я тебя люблю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36