В комнате горели свечи. От них в помещении становилось как-то теплее, но в голосе Шанталь тепла не чувствовалось.
– Мне хочется спать.
– И мне.
– Скаут, пожалуйста. Мне казалось, мы сняли эту проблему.
– Сняли? – Он саркастически засмеялся. – Вряд ли это подходящее слово для моего теперешнего физического состояния. – Он уперся руками в дверные косяки, чтобы уменьшить нагрузку на больную ногу. – Что ты будешь делать, если я не стану обращать внимания на твои протесты, а войду и начну тебя целовать?
– Ты этого не сделаешь.
– Зря ты так уверена. – Его зловещий тон поразил его самого, но он был так взбешен, что извинил себя. Он не касался ее, но не забыл, какая она на ощупь. Сейчас он желал ее больше, чем когда-либо.
Дженнифер, считавшаяся красоткой, с каждым днем все более превращалась в туманное воспоминание. Она, наверное, планирует разные вечеринки, приемы, Бог знает что еще, готовясь к свадьбе. Она изощрена до мозга костей и иногда может по-настоящему достать человека, но она не заслужила, чтобы ее возлюбленный желал другую женщину каждой клеточкой своего тела, ворочаясь в постели в луже собственного пота и теряя рассудок из-за тех сцен, которые он не мог заставить себя не воображать. Он никогда не вел себя так прежде. Неужели все дело в Шанталь? Или обстановка сказывается? Окружение? Может, она так соблазнительна потому, что сама атмосфера такая сладострастная, а она находится прямо в эпицентре?
Как-то бессонной ночью ему удалось поддержать в себе это убеждение пару секунд, но помимо воли пришлось все же отбросить эту мысль. Если бы их пути с Шанталь Дюпон пересеклись в любом уголке земного шара, она произвела бы на него то же самое оглушительное впечатление.
Ему почти сорок лет. Его любовная жизнь не годилась для романтических легенд, хотя ему и довелось иметь дело с достаточным количеством женщин, чтобы можно было сравнивать. Ничто из испытанного им ранее не могло сравниться с этим всепоглощающим, сводящим с ума, всепроникающим желанием, которое он испытывал к Шанталь.
Это было больше, чем похоть. Да, он страстно хотел оказаться в ее теле, но он хотел также проникнуть ей в мозг. Ему никогда раньше не приходилось встречать такого интересного человека. Он хотел узнать, что таится на дне этих синих глаз, узнать, что представляют собой скрывающиеся за ними душа и разум. Наблюдая сейчас за Шанталь, он заметил тревожную искорку в этих потрясающих глазах. Выругавшись вполголоса, он опустил руки.
– Я не стану целовать тебя, – хрипло произнес он. – Мне вовсе не хочется умереть от яда, удара мачете или рыболовного копья.
– О чем это ты?
– О твоей сторожевой собаке. Ему чертовски не нравится, что я живу здесь в доме вместе с тобой уже столько времени. Я не удивлюсь, если он расположился на ночь где-нибудь под пальмой, дожидаясь, когда ты позовешь на помощь.
Она легонько покачала головой, отметая это предположение.
– Он же подчиняется тебе на стройке.
– Неохотно. Он делает, что ему велят, только потому, что ты его просила об этом, и он знает, что я работаю на благо деревни. Ему не по душе повиноваться моим приказам. Если вспомнить, ему это всегда не нравилось. Даже когда он работал на строительстве гостиницы, я всегда чувствовал его недовольство. А теперь, – добавил он, – я знаю, в чем дело. Он с самого начала видел во мне угрозу, узнавал соперника в борьбе за твои симпатии.
– Это просто смешно.
– Скажи это Андре. Он считает, что ты должна принадлежать ему, и готов придушить меня. Если я сделаю неверный шаг, он сначала убьет меня и только потом задастся вопросом зачем…
Она была подлинным олицетворением женственности: нежная, сильная, прямая и одновременно таинственная, простая и сложная, элегантная и эротичная.
Его горящий взгляд смущал ее. Он видел, как она сглотнула и нервно облизнула губы. В полутьме ее голос звучал хрипловато и неуверенно.
– Что – зачем?
– Ничего, – ответил он, поворачиваясь, чтобы уйти. – Я только подумал, что, может быть, ты и стоишь того, чтобы за тебя умереть.
10
Шанталь заметила его, когда он спускался по склону холма на пляж. Даже на расстоянии можно было понять, что он весь кипит от злости, подобно кратеру вулкана, причем в его случае извержение было неизбежным. Его тяжелые рабочие ботинки остановились прямо рядом с ее ступнями, обдав их песком.
– Что происходит, черт побери?
Она наивно смотрела на него из-под полей своей шляпы.
– Привет, Скаут. Я так рада, что ты присоединился к нам. Почему бы тебе не поплавать?
– Поплавать? – заикаясь, переспросил он, не веря своим ушам. – Я тут ишачу на них, а они развлекаются на пляже и плетут гирлянды из цветов, – заорал он, отшвырнув ногой венок из жасмина. – Устроили себе выходной! Я уже давно замечал, что обеденный перерыв несколько затягивается, но как заботливый начальник, учитывающий эту адскую жару, я подумал: эй, не заводись из-за нескольких лишних минут. Но потом рабочие, возвратившиеся с обеда, начали исчезать один за другим. Не успел я оглянуться, как оказался один на стройплощадке.
– И поэтому лучше присоединиться к нам, не так ли? Сядь здесь, в тени, и остынь немного до…
– Не желаю я садиться, Шанталь! Не желаю остывать. Мы почти закончили мост. Осталось зацементировать всего несколько ступеней. Конец уже не за горами.
– В таком случае полдня не имеют значения.
Ее сдержанность и благоразумие окончательно вывели его из себя. Он поднес сжатый кулак к виску, постучал себя по голове и от души выругался.
– Тебе от этого не остыть, – вполне логично высказалась она. – Ты имеешь право расслабиться, потому что до завтрашнего утра никто из мужчин на работу не выйдет. Сегодня объявлен праздник.
– Кем? Тобою? Разве твоя власть превыше моей?
Он все-таки сумел зацепить ее. Но она не шелохнулась. Ее ушедшие в песок пальцы твердо стояли рядом с его тяжелыми ботинками. Крошечное бикини мало походило на спортивную форму для поединка, но глаза ее воинственно блестели.
– Когда речь идет о счастье и покое этих людей, то да, моя власть превыше твоей. Как и власть деревенских старейшин. Высший совет сетует, что рабочие устали и им требуется отдых. Они не привыкли работать так подолгу, как ты.
– Ну, как ты знаешь, я здесь не развлекаюсь.
– Пожалуйста, говори потише, Скаут. Ты их огорчаешь.
– Это я-то? – проговорил он высоким, раздраженным голосом. – Да плевать я хотел, если я их огорчаю. – Он ткнул себя пальцем в грудь. – Чтобы выдержать намеченные сроки, я должен быть уверен, что все рабочие будут на местах в течение полного рабочего дня. У нас и так хватает проволочек, как, например, когда устроили поимку этих кур, сбежавших из курятника. Они часы на это потратили, и в развлечении приняли участие все до единого. Затем вспомни тот случай, когда в генератор вселился злой дух, как они уверяли. Ты только представь себе, насколько я был смешон, защищая собой генератор? Весь этот дикий очистительный ритуал отнял полдня.
Желая окончательно убедить ее, он вплотную приблизил к ней лицо, так что ей пришлось отодвинуться, иначе он коснулся бы ее.
– Возможно, они и не привыкли к тому, чтобы работать полный рабочий день, но я тоже не привык, чтобы рабочие бросали незаконченную работу только потому, что им так заблагорассудилось.
– Здесь не Соединенные Штаты.
– Это уж точно, – угрюмо подтвердил он.
Решив не терять спокойствия, Шанталь заговорила ровным голосом:
– Они не умеют жить в соответствии со сроками. Им безразличны графики и отсрочки. Они – островитяне. Завтра будет точно то же, что и сегодня. У них нет свойственного среднему американцу желания преуспеть. Они работают только затем, чтобы удовлетворить свои насущные потребности. Лично я считаю, что это самая правильная тактика. И прости уж меня, Скаут, пока ты на острове, тебе тоже придется придерживаться этого способа жизни.
Он кусал щеку изнутри, что лишний раз подтверждало, в каком он бешенстве. Мокрые волосы прилипли ко лбу. Пот тек по его запыленному лицу. Пропотевшая рубашка облепила торс, и в вырезе была видна вздымавшаяся грудь, покрытая влажными курчавыми волосами.
Он выглядел необыкновенно соблазнительно.
Он щурился на ярком солнце, и ей были видны лишь щелочки его глаз. Он злился, это было очевидно, но она решительно смотрела в эти щелочки, отказываясь уступить. Жители деревни получили заслуженный отдых. Она не собиралась идти на попятный, приказав им вернуться на работу. Скаут должен понять. Если это выше его сил, придется ему смириться.
Неожиданно он поднял руку. Шанталь вздрогнула, испугавшись, что он ударит ее. Но он только собирался взглянуть на часы.
– Ладно, я постараюсь быть благоразумным, – сдался он. – Сейчас час дня. Они могут переждать самую жаркую часть суток. Но в четыре все развлечения должны быть закончены. Все обязаны явиться на работу. У нас будет еще несколько часов до темноты.
– Ты не можешь рассчитывать, что они будут работать этим вечером! – воскликнула она.
– Еще как могу. У меня есть задача, и я должен ее выполнить.
– Куда ты торопишься? К своей невесте?
– И к ней тоже.
Ее глаза угрожающе сузились. Он таки втянул ее в эту ссору. Она тоже подстрекала его. Его ответ причинил ей боль, но она не должна позволить ему отвлечься от сути спора.
– Они сегодня не вернутся на работу. И точка.
Он согнул одну руку в локте и поднес кулак другой так близко к ее лицу, что едва не ткнул ей в кончик носа. Он постучал по циферблату своих часов:
– Четыре часа, Шанталь. И ни одной секундой позже.
Она действовала, не успев сначала подумать. Стремительным движением она сорвала с его запястья ремешок с часами и швырнула в волну, бившую в ближайшую скалу.
– Теперь вам трудно будет отсчитывать секунды, мистер Ритленд.
Скаут с открытым ртом смотрел вслед волне, которая уже откатывалась назад, в море.
– Это же «Ролекс»!
– В этой деревне они представляют собой куда меньшую ценность, чем гирлянда цветов, и уж точно не так красивы.
Если бы он мог подойти к ней на шаг ближе, он сделал бы это. Но поскольку они уже стояли вплотную друг к другу, единственное, что он сумел, это нависнуть над ней, наконец коснувшись ее лба подбородком. Сквозь сжатые зубы он процедил:
– Я задушу тебя!
Шанталь откинула назад голову и отважно подставила ему свое горло, бросая вызов. Он принял его и положил руки ей на горло, обвив его пальцами. Большим пальцем он ощутил, как бьется вена на ее шее.
Долгое мгновение они смотрели друг другу в глаза. Затем он опустил взгляд на ее губы. Сама того не желая, она прореагировала, приоткрыв их в немой мольбе. В его груди возник глухой стон, перешедший в проклятие. Он колебался, не зная, что делать – притянуть ее к себе или оттолкнуть. Наконец он оттолкнул ее и удалился, тяжело ступая и опираясь на верного Джонни, немедленно подвернувшегося ему под мышку. Расстроенная Шанталь, еле переводя дыхание, провожала его взглядом.
– Шанталь?
Она сообразила, что Андре уже не в первый раз окликает ее, желая привлечь внимание.
– Извини. Ты что-то сказал?
– Он тебя обидел?
– Да нет же, нет! – быстро заверила она его. – Он не понимает, почему сегодня никто не работает. Мне пришлось ему объяснить.
В его глазах, следивших за удалявшимся Скаутом, таились подозрение и ненависть.
– Не обращай внимания, Андре, – сказала она. – Веселись.
Он подошел к группе молодых людей, среди которых находилась и очаровательная Марго. Шанталь опустилась на песок, ноги больше не держали ее, так она расстроилась после стычки со Скаутом. Прислонившись спиной к стволу пальмы, она закрыла глаза и постаралась успокоиться.
Ей становилось все труднее и труднее сопротивляться ему. Вечерами, когда она ощущала на себе его пронизывающий взгляд, ей хотелось отреагировать, как приказывало ей тело. Хотелось подойти к нему, по-женски удовлетворить его голод, который, она знала, снедает его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24