– Он вернулся из похода к вулкану и просто… взял и умер. Инфаркт, я так думаю.
– Ты никого не известила?
– Нет.
– Ты не хотела, чтобы кто-нибудь знал о его смерти?
– Нет.
– Почему?
– Это ни для кого не имеет значения, кроме меня и жителей деревни.
– А они, конечно, не могли рассказать мне об этом, поскольку никто из них, кроме Андре, не говорит по-английски.
– Да, – мягко призналась она. – Отец хотел, чтобы его похоронили рядом с матерью. Рано или поздно придется поставить в известность власти и оформить свидетельство о смерти, но какое значение имеет дата на этом документе?
Она чувствовала его немигающий взгляд на своем лице и ответила ему таким же прямым взглядом. Ее поступок был странным, но, с ее точки зрения, он был вызван необходимостью. Она не собирается сейчас объяснять что-либо или оправдываться.
Наконец он сказал:
– Должен признать, в сообразительности тебе не откажешь.
– Это не от ума, от отчаяния.
– Кто подал идею завлечь меня сюда, ты или отец? Кто решил использовать тебя в качестве приманки?
Она опустила глаза и ответила, обращаясь к его подбородку:
– Я.
– А пистолет?
– Отец был против любого насилия. Он полагал, что с тобой можно договориться, уговорить помочь нам. Мы с Андре сомневались.
– И когда старик умер, вы решили осуществить свой план.
– Да. Я попросила Андре достать пистолет… И мы оказались правы: не воспользуйся мы силой, нам бы тебя не уговорить.
– Ладно, вы притащили меня сюда, и я согласился помочь вам с вашими проблемами. Так почему ты все время скрывала от меня, что твой отец мертв? С какой целью?
Она опять смутилась.
– Чтобы ты думал, что он жив и в любую минуту может вернуться без предупреждения.
По его глазам было видно, что он догадался.
– Тогда ты могла бы меня не опасаться.
– Но ведь мне удалось это, – заметила она.
– До настоящего момента, принцесса.
Его губы впились в ее рот. Обняв ее одной рукой за плечи, а другой за талию, он приподнял ее и прижал к своему обнаженному телу.
Шанталь потеряла дар речи, ощутив бедрами тепло его кожи, мягкость волос и твердость его пениса. Когда он раздвинул языком ее губы, Шанталь пронзило новое острое наслаждение. Его рот был свеж, словно он только что вычистил зубы. От Скаута исходил запах мыла, сигары и… возбуждения. Страсть к нему, таившаяся в ней, подобно тлеющему вулкану, внезапно захлестнула ее, и она ответила так, как ей того хотелось, совсем не так, как диктовал ей разум. Ее изголодавшееся тело продиктовало ей выбор.
Она прижала свой язык к его языку. Скаут, похоже, удивился, отстранился на миг, выждал, а затем, издав глухой звук, снова приник к ней. Она обхватила его и провела руками по гладкой, мускулистой спине. Кончики ее пальцев раздавили капельки воды, коснулись его упругих ягодиц.
Он начал яростно и жадно целовать ее в шею. Отросшая за день щетина колола ей кожу. Она выгнулась так, что волосы ее достали почти до колен.
Скаут поднял голову и взглянул на нее. Полы ее рубашки стали влажными, и ткань облепила грудь. Он положил свои ладони ей на ключицы, а затем медленно повел их вниз, добираясь до ее груди. Пальцы его обхватили ее грудь, и соски сразу набухли. Он поцеловал один сквозь мокрую ткань, обвел языком вокруг соска, а потом легонько куснул мягкую плоть. Ее тело рефлекторно выгнулось, бедра приподнялись, коснувшись его.
– О, милостивый Боже! – Он положил руку ей под ягодицы, чтобы удержать ее в таком положении, и, зарывшись лицом в ее шею, внятно прошептал: – Я хочу тебя. Иди ко мне, Шанталь, пожалуйста…
Может быть, если бы он не заговорил… Если бы не напомнил ей, что отношения между ними будут лишь плотскими и скорее всего временными… Возможно…
В следующее мгновение она замерла и не отреагировала, когда он взял ее лицо в свои ладони и медленно, уверенно поцеловал ее. Почувствовав ее внезапную пассивность, он поднял голову и вопросительно взглянул на нее.
– Я не могу, – тихо воскликнула она. В ее голосе слышались слезы. – Прости. Но я не могу.
И прежде чем он сумел удержать ее или убедить, на что ему явно не потребовалось бы больших усилий, она рванулась и выбежала из кухни.
Он ринулся за ней, но вынужден был остановиться, заметив темные тени, отделившиеся от кустов. Внезапно острие копья уперлось ему в живот.
– Какого черта?!
Шанталь остановилась, резко обернулась и взволнованно вскрикнула:
– Нет!
Скаута окружили несколько юношей из деревни. Среди них был и Андре. Все оказались вооружены копьями и ножами. Лица у них были напряженные, а позы угрожающие.
– Отзови своих цепных псов, Шанталь, – сказал он жестко.
Она обратилась к кружку воинственных мужчин. Один за другим те отступили и спрятали оружие. Последним удалился Андре. Сделал он это с явной неохотой.
– Мы его выследили до самого дома, – на ходу доложил он Шанталь.
– Ты посылала их за мной?
Несколько минут назад лицо Скаута пылало страстью. Теперь оно побелело от ярости.
– Я не знала, куда ты подевался, – попыталась оправдаться она. – Я боялась, как бы ты не попал в беду.
– Как же, как же! – вызверился он. – Ты боялась, что я улизну, не достроив твой проклятый мост. Будь я поумнее, я непременно должен был бы сделать это. – Он показал на нее пальцем. – Теперь я не дотронусь до тебя, будь ты хоть самой последней женщиной на этом острове, а я – навеки здешним пленником. К счастью, и то, и другое не соответствует действительности.
С этими словами он оттолкнул молодого человека, стоявшего на тропинке, и удалился в дом, громко хлопнув дверью.
11
На следующее утро Шанталь разбудил гул извергавшегося вулкана. Воздух был неподвижен, горяч и сух. Она с беспокойством подумала, что сулит ей предстоящий день.
Шанталь встала, умылась и оделась. Кроме нее, в доме никого не было. Обычно в это время Скаут уже сидел на кухне и чашку за чашкой поглощал черный кофе. Когда она вчера вечером вернулась с купания, его уже не было. Очевидно, ночью он так и не возвращался. Неудивительно, если припомнить его настроение.
Она позавтракала фруктами и кофе и вышла из дома. Солнце только поднималось над горизонтом, но она уже слышала металлические звуки, скрежет и шум стройки. Проходя по деревне по направлению к стройплощадке, она заметила, что даже для такого раннего часа в самой деревне было на редкость тихо. Остановившись на скальном выступе, она увидела далеко внизу Скаута. Его рабочая рубашка защитного цвета уже успела промокнуть от пота.
Она достаточно долго занималась психологией в колледже, чтобы распознать в нем личность типа А, то есть человека, стремящегося делать все по высшему классу. Он всегда работал на пределе своих возможностей. Так было и сейчас. Еще никто из местных не подошел, а он уже вовсю работает, взваливая все на себя. Неудивительно, что его так раздражает медленный темп жизни на острове.
Он остановился, чтобы вытереть потное лицо платком. И заметил ее. Выражение лица явно враждебное. Она поморщилась, словно от боли, потому что его ярко окрашенная недоброжелательность обижала ее. Хотя после вчерашней ночи трудно было ожидать чего-то другого. Такой необъяснимый отказ оскорбил бы самолюбие любого мужчины.
Разумеется, она была в своем праве, сказав «нет». Но она не испытывала удовлетворения от этого. Ей куда больше хотелось бы, чтобы Скаут, как и прежде, смотрел на нее с неотступным желанием во взоре…
– Mademoiselle?
Услышав обращение, Шанталь вздрогнула и повернулась, будто застигнутая врасплох. Ее окружили члены совета деревни. Выражение на их лицах было серьезным. Многие старались не встречаться с ней взглядами.
– В чем дело? – Она сообразила вдруг, что они пришли с чем-то крайне серьезным, но, когда выслушала их, была потрясена: такого не ожидала. Услышанное подействовало на нее, как удар под дых.
– Вы уверены?
Все дружно закивали.
– Эй, вы, послушайте, что происходит? – Скаут взобрался по последнему маршу ступенек, вырубленных в скале всего несколько дней назад. Он задыхался от подъема. – Где все?
Шанталь посмотрела на него, пытаясь заглянуть прямо в глаза и надеясь увидеть там прямоту, порядочность и готовность следовать принципам.
– Они сегодня не выйдут на работу.
– Что?! Только не говори мне, что они устроили себе еще один выходной.
– Они не выйдут на работу ни сегодня, ни завтра, никогда!
Он пошевелился, чтобы переступить с левой ноги. Несколько секунд он с изумлением смотрел на нее, а затем повернулся к старикам:
– Кто-то же должен просветить меня насчет происходящего, черт побери! Мы могли бы все закончить за два-три дня, если хорошенько потрудиться всем вместе. В чем дело?
Кроме Шанталь, никто не понял его слов. Ей выпало на долю все ему объяснить.
– В вас, мистер Ритленд, дело в вас!
– Во мне? – воскликнул он, прижав ладонь к груди. – Я из кожи вон лезу, чтобы потрафить им, чту их традиции и дал им вчера выходной. Я…
– Вы соблазнили одну из деревенских девушек и лишили ее невинности. – Слова упали как камни.
У Скаута рот сам собой открылся. Он смотрел на Шанталь с явным недоверием. Затем попробовал улыбнуться.
– Это шутка, верно?
– Они что, похожи на шутников? – еле сдерживая слезы, она, злясь, жестом показала на членов высшего совета деревни. – Коварство и соблазн они не считают шуточными делами, мистер Ритленд.
– Равно как и я не считаю ложное обвинение шуткой, – огрызнулся он.
– Значит, вы отрицаете?
– Вы необычайно догадливы, черт побери! Когда это предполагаемое совращение имело место?
– Прошлой ночью. – В груди Шанталь что-то сжалось. У нее едва хватало воздуха, чтобы выговаривать слова, но она с трудом выталкивала их, ибо живо помнила, что сказал ей Скаут напоследок перед своим уходом. – Я отказалась спать с вами, и тогда вы нашли Марго и соблазнили ее. Ну как, вам легче стало? Удовлетворили свою похоть?
– Если я и похотлив, то тому виной ты, принцесса.
Она не сумела сдержать рыдания.
– Я же предложила вам себя в обмен на мост. Почему вы просто не напомнили мне об этом, чтобы не трогать Марго?
Руки Скаута сжались в кулаки.
– Да она же еще ребенок, черт побери!
– Была до прошлой ночи.
– Но я даже ни разу не оставался с ней наедине.
– Тогда на празднике вы нашли ее хорошенькой.
– Так оно и есть! Надо быть слепым, чтобы не заметить этого. Но от этого признания далеко до того, чтобы навязывать ей себя.
– Она говорит иначе.
– Значит, она лжет.
– Она не станет лгать.
– Ну и я не стану! Среди нас только ты заведомая лгунья!
Она испытывала такую боль от его предательства, что почти не обратила внимания на его оскорбление. Ей хотелось, чтобы он защищался, яростно отрицал все, но только, разумеется, если это в самом деле неправда. Однако зачем бы Марго врать? Шанталь задала этот вопрос Скауту.
– Не знаю, но она лжет.
– Прошлой ночью вы сказали…
– Забудь о том, что я сказал. – Он рубанул рукой воздух. – Верно, я был зол, как черт. Я вышел из себя и наговорил такого, что, скорее всего, не следовало говорить, но ночь я провел на пляже. Один. Поверь мне, Шанталь.
– Чему верю я, значения не имеет. Имеет значение лишь их мнение.
– Только не для меня.
Она долго смотрела ему в лицо, отчаянно желая поверить ему. Он не отводил взгляда, и в его глазах не было фальши. Чутье редко обманывало Шанталь – она разбиралась в людях. У Скаута имелись свои недостатки, но она не верила, что один из них – это совращение юных девушек.
Наконец она повернулась к членам совета и сообщила, что Скаут отвергает обвинения Марго. Они начали переговариваться о чем-то, временами бросая на него подозрительные взгляды.
– О чем они говорят?
– Вон тот – отец Марго. – Она показала на особенно горячо спорившего человека. – Он говорит, что они этим утром застали Марго в слезах. Когда они вынудили ее рассказать, в чем дело, она призналась, что стыдится того, что отдала свою девственность американцу, то есть вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– Ты никого не известила?
– Нет.
– Ты не хотела, чтобы кто-нибудь знал о его смерти?
– Нет.
– Почему?
– Это ни для кого не имеет значения, кроме меня и жителей деревни.
– А они, конечно, не могли рассказать мне об этом, поскольку никто из них, кроме Андре, не говорит по-английски.
– Да, – мягко призналась она. – Отец хотел, чтобы его похоронили рядом с матерью. Рано или поздно придется поставить в известность власти и оформить свидетельство о смерти, но какое значение имеет дата на этом документе?
Она чувствовала его немигающий взгляд на своем лице и ответила ему таким же прямым взглядом. Ее поступок был странным, но, с ее точки зрения, он был вызван необходимостью. Она не собирается сейчас объяснять что-либо или оправдываться.
Наконец он сказал:
– Должен признать, в сообразительности тебе не откажешь.
– Это не от ума, от отчаяния.
– Кто подал идею завлечь меня сюда, ты или отец? Кто решил использовать тебя в качестве приманки?
Она опустила глаза и ответила, обращаясь к его подбородку:
– Я.
– А пистолет?
– Отец был против любого насилия. Он полагал, что с тобой можно договориться, уговорить помочь нам. Мы с Андре сомневались.
– И когда старик умер, вы решили осуществить свой план.
– Да. Я попросила Андре достать пистолет… И мы оказались правы: не воспользуйся мы силой, нам бы тебя не уговорить.
– Ладно, вы притащили меня сюда, и я согласился помочь вам с вашими проблемами. Так почему ты все время скрывала от меня, что твой отец мертв? С какой целью?
Она опять смутилась.
– Чтобы ты думал, что он жив и в любую минуту может вернуться без предупреждения.
По его глазам было видно, что он догадался.
– Тогда ты могла бы меня не опасаться.
– Но ведь мне удалось это, – заметила она.
– До настоящего момента, принцесса.
Его губы впились в ее рот. Обняв ее одной рукой за плечи, а другой за талию, он приподнял ее и прижал к своему обнаженному телу.
Шанталь потеряла дар речи, ощутив бедрами тепло его кожи, мягкость волос и твердость его пениса. Когда он раздвинул языком ее губы, Шанталь пронзило новое острое наслаждение. Его рот был свеж, словно он только что вычистил зубы. От Скаута исходил запах мыла, сигары и… возбуждения. Страсть к нему, таившаяся в ней, подобно тлеющему вулкану, внезапно захлестнула ее, и она ответила так, как ей того хотелось, совсем не так, как диктовал ей разум. Ее изголодавшееся тело продиктовало ей выбор.
Она прижала свой язык к его языку. Скаут, похоже, удивился, отстранился на миг, выждал, а затем, издав глухой звук, снова приник к ней. Она обхватила его и провела руками по гладкой, мускулистой спине. Кончики ее пальцев раздавили капельки воды, коснулись его упругих ягодиц.
Он начал яростно и жадно целовать ее в шею. Отросшая за день щетина колола ей кожу. Она выгнулась так, что волосы ее достали почти до колен.
Скаут поднял голову и взглянул на нее. Полы ее рубашки стали влажными, и ткань облепила грудь. Он положил свои ладони ей на ключицы, а затем медленно повел их вниз, добираясь до ее груди. Пальцы его обхватили ее грудь, и соски сразу набухли. Он поцеловал один сквозь мокрую ткань, обвел языком вокруг соска, а потом легонько куснул мягкую плоть. Ее тело рефлекторно выгнулось, бедра приподнялись, коснувшись его.
– О, милостивый Боже! – Он положил руку ей под ягодицы, чтобы удержать ее в таком положении, и, зарывшись лицом в ее шею, внятно прошептал: – Я хочу тебя. Иди ко мне, Шанталь, пожалуйста…
Может быть, если бы он не заговорил… Если бы не напомнил ей, что отношения между ними будут лишь плотскими и скорее всего временными… Возможно…
В следующее мгновение она замерла и не отреагировала, когда он взял ее лицо в свои ладони и медленно, уверенно поцеловал ее. Почувствовав ее внезапную пассивность, он поднял голову и вопросительно взглянул на нее.
– Я не могу, – тихо воскликнула она. В ее голосе слышались слезы. – Прости. Но я не могу.
И прежде чем он сумел удержать ее или убедить, на что ему явно не потребовалось бы больших усилий, она рванулась и выбежала из кухни.
Он ринулся за ней, но вынужден был остановиться, заметив темные тени, отделившиеся от кустов. Внезапно острие копья уперлось ему в живот.
– Какого черта?!
Шанталь остановилась, резко обернулась и взволнованно вскрикнула:
– Нет!
Скаута окружили несколько юношей из деревни. Среди них был и Андре. Все оказались вооружены копьями и ножами. Лица у них были напряженные, а позы угрожающие.
– Отзови своих цепных псов, Шанталь, – сказал он жестко.
Она обратилась к кружку воинственных мужчин. Один за другим те отступили и спрятали оружие. Последним удалился Андре. Сделал он это с явной неохотой.
– Мы его выследили до самого дома, – на ходу доложил он Шанталь.
– Ты посылала их за мной?
Несколько минут назад лицо Скаута пылало страстью. Теперь оно побелело от ярости.
– Я не знала, куда ты подевался, – попыталась оправдаться она. – Я боялась, как бы ты не попал в беду.
– Как же, как же! – вызверился он. – Ты боялась, что я улизну, не достроив твой проклятый мост. Будь я поумнее, я непременно должен был бы сделать это. – Он показал на нее пальцем. – Теперь я не дотронусь до тебя, будь ты хоть самой последней женщиной на этом острове, а я – навеки здешним пленником. К счастью, и то, и другое не соответствует действительности.
С этими словами он оттолкнул молодого человека, стоявшего на тропинке, и удалился в дом, громко хлопнув дверью.
11
На следующее утро Шанталь разбудил гул извергавшегося вулкана. Воздух был неподвижен, горяч и сух. Она с беспокойством подумала, что сулит ей предстоящий день.
Шанталь встала, умылась и оделась. Кроме нее, в доме никого не было. Обычно в это время Скаут уже сидел на кухне и чашку за чашкой поглощал черный кофе. Когда она вчера вечером вернулась с купания, его уже не было. Очевидно, ночью он так и не возвращался. Неудивительно, если припомнить его настроение.
Она позавтракала фруктами и кофе и вышла из дома. Солнце только поднималось над горизонтом, но она уже слышала металлические звуки, скрежет и шум стройки. Проходя по деревне по направлению к стройплощадке, она заметила, что даже для такого раннего часа в самой деревне было на редкость тихо. Остановившись на скальном выступе, она увидела далеко внизу Скаута. Его рабочая рубашка защитного цвета уже успела промокнуть от пота.
Она достаточно долго занималась психологией в колледже, чтобы распознать в нем личность типа А, то есть человека, стремящегося делать все по высшему классу. Он всегда работал на пределе своих возможностей. Так было и сейчас. Еще никто из местных не подошел, а он уже вовсю работает, взваливая все на себя. Неудивительно, что его так раздражает медленный темп жизни на острове.
Он остановился, чтобы вытереть потное лицо платком. И заметил ее. Выражение лица явно враждебное. Она поморщилась, словно от боли, потому что его ярко окрашенная недоброжелательность обижала ее. Хотя после вчерашней ночи трудно было ожидать чего-то другого. Такой необъяснимый отказ оскорбил бы самолюбие любого мужчины.
Разумеется, она была в своем праве, сказав «нет». Но она не испытывала удовлетворения от этого. Ей куда больше хотелось бы, чтобы Скаут, как и прежде, смотрел на нее с неотступным желанием во взоре…
– Mademoiselle?
Услышав обращение, Шанталь вздрогнула и повернулась, будто застигнутая врасплох. Ее окружили члены совета деревни. Выражение на их лицах было серьезным. Многие старались не встречаться с ней взглядами.
– В чем дело? – Она сообразила вдруг, что они пришли с чем-то крайне серьезным, но, когда выслушала их, была потрясена: такого не ожидала. Услышанное подействовало на нее, как удар под дых.
– Вы уверены?
Все дружно закивали.
– Эй, вы, послушайте, что происходит? – Скаут взобрался по последнему маршу ступенек, вырубленных в скале всего несколько дней назад. Он задыхался от подъема. – Где все?
Шанталь посмотрела на него, пытаясь заглянуть прямо в глаза и надеясь увидеть там прямоту, порядочность и готовность следовать принципам.
– Они сегодня не выйдут на работу.
– Что?! Только не говори мне, что они устроили себе еще один выходной.
– Они не выйдут на работу ни сегодня, ни завтра, никогда!
Он пошевелился, чтобы переступить с левой ноги. Несколько секунд он с изумлением смотрел на нее, а затем повернулся к старикам:
– Кто-то же должен просветить меня насчет происходящего, черт побери! Мы могли бы все закончить за два-три дня, если хорошенько потрудиться всем вместе. В чем дело?
Кроме Шанталь, никто не понял его слов. Ей выпало на долю все ему объяснить.
– В вас, мистер Ритленд, дело в вас!
– Во мне? – воскликнул он, прижав ладонь к груди. – Я из кожи вон лезу, чтобы потрафить им, чту их традиции и дал им вчера выходной. Я…
– Вы соблазнили одну из деревенских девушек и лишили ее невинности. – Слова упали как камни.
У Скаута рот сам собой открылся. Он смотрел на Шанталь с явным недоверием. Затем попробовал улыбнуться.
– Это шутка, верно?
– Они что, похожи на шутников? – еле сдерживая слезы, она, злясь, жестом показала на членов высшего совета деревни. – Коварство и соблазн они не считают шуточными делами, мистер Ритленд.
– Равно как и я не считаю ложное обвинение шуткой, – огрызнулся он.
– Значит, вы отрицаете?
– Вы необычайно догадливы, черт побери! Когда это предполагаемое совращение имело место?
– Прошлой ночью. – В груди Шанталь что-то сжалось. У нее едва хватало воздуха, чтобы выговаривать слова, но она с трудом выталкивала их, ибо живо помнила, что сказал ей Скаут напоследок перед своим уходом. – Я отказалась спать с вами, и тогда вы нашли Марго и соблазнили ее. Ну как, вам легче стало? Удовлетворили свою похоть?
– Если я и похотлив, то тому виной ты, принцесса.
Она не сумела сдержать рыдания.
– Я же предложила вам себя в обмен на мост. Почему вы просто не напомнили мне об этом, чтобы не трогать Марго?
Руки Скаута сжались в кулаки.
– Да она же еще ребенок, черт побери!
– Была до прошлой ночи.
– Но я даже ни разу не оставался с ней наедине.
– Тогда на празднике вы нашли ее хорошенькой.
– Так оно и есть! Надо быть слепым, чтобы не заметить этого. Но от этого признания далеко до того, чтобы навязывать ей себя.
– Она говорит иначе.
– Значит, она лжет.
– Она не станет лгать.
– Ну и я не стану! Среди нас только ты заведомая лгунья!
Она испытывала такую боль от его предательства, что почти не обратила внимания на его оскорбление. Ей хотелось, чтобы он защищался, яростно отрицал все, но только, разумеется, если это в самом деле неправда. Однако зачем бы Марго врать? Шанталь задала этот вопрос Скауту.
– Не знаю, но она лжет.
– Прошлой ночью вы сказали…
– Забудь о том, что я сказал. – Он рубанул рукой воздух. – Верно, я был зол, как черт. Я вышел из себя и наговорил такого, что, скорее всего, не следовало говорить, но ночь я провел на пляже. Один. Поверь мне, Шанталь.
– Чему верю я, значения не имеет. Имеет значение лишь их мнение.
– Только не для меня.
Она долго смотрела ему в лицо, отчаянно желая поверить ему. Он не отводил взгляда, и в его глазах не было фальши. Чутье редко обманывало Шанталь – она разбиралась в людях. У Скаута имелись свои недостатки, но она не верила, что один из них – это совращение юных девушек.
Наконец она повернулась к членам совета и сообщила, что Скаут отвергает обвинения Марго. Они начали переговариваться о чем-то, временами бросая на него подозрительные взгляды.
– О чем они говорят?
– Вон тот – отец Марго. – Она показала на особенно горячо спорившего человека. – Он говорит, что они этим утром застали Марго в слезах. Когда они вынудили ее рассказать, в чем дело, она призналась, что стыдится того, что отдала свою девственность американцу, то есть вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24