А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


– Спорим на поцелуй.
Брин была уверена в победе.
– По рукам.
Голубые глаза впились взглядом в ее глаза. Брин замерла. Райли щелкнул кнопкой на ее джинсах и расстегнул молнию. Сдвинув джинсы с бедер, он опустил взгляд.
Кружевных черных трусиков он, естественно, не обнаружил, но зато увидел другие, из бледно-голубого шелка, – не менее соблазнительные. Райли захлестнула волна желания, и он невольно закрыл глаза, но сразу же открыл их снова и положил руку на нежную кожу ее живота.
– Я выиграла, – тихо прошептала Брин, вдруг смиряясь под его жарким взглядом, полным неприкрытого вожделения.
– Сдаюсь.
Его рука скользнула по шелку трусиков, потом нырнула внутрь, к шелку кожи. Издав низкий грудной рык, Райли склонил голову и принялся целовать ее пупок – бесстыдно, жарко, смакуя солоноватый вкус кожи.
Брин словно перенеслась в прошлое. Сколько страстных сцен, подобных этой, у них было… Вот уже по ее телу разливается знакомая волна желания, она еще не успела подумать, что делает, а ее руки уже запутались в его густых волосах, чуть посеребренных сединой, сжимаясь и разжимаясь в такт нежному, но настойчивому движению его языка.
Тело ее полностью капитулировало, но мозг все еще отчаянно цеплялся за остатки здравого смысла.
– Нет, Райли…
– Да, да.
– Нет!
Райли добрался до местечка на теле Брин, которое знал как самое чувствительное, и в ее стоне недовольство мешалось с нарастающим возбуждением.
– Нет!
Райли приподнялся и переместился так, чтобы оказаться лицом к лицу с ней. Брин почувствовала на щеке тепло его учащенного дыхания.
– Но почему? Ты же меня хочешь.
– Нет!
– Хочешь, хочешь. И ты моя жена.
– Бывшая.
– Это не подтверждено никакими документами.
– Может, официально мы по-прежнему женаты, но…
– Ладно, ты от меня ушла. Я тебя отпустил. Я дал тебе время, пространство, свободу. Скажи, Брин, долго еще продлится эта игра?
– Это не игра!
– Ты не позволишь мне заняться с тобой любовью?
– Нет.
Райли скатился с нее и лег на спину, закрыв лицо руками. Его грудь вздымалась, как кузнечные мехи, он был все еще возбужден, и чтобы убедиться в этом, Брин достаточно было одного быстрого взгляда на его узкие джинсы. Она поспешно отвела глаза, боясь, что даже сейчас может сдаться и позволить ему то, чего и сама хотела больше всего на свете. Снова почувствовать его внутри себя – и к черту гордость. Она хотела Райли.
Но он отнял руки от лица и сел, спустив ноги с кровати.
– Да, пожалуй, это не игра. Несколько часов, одна ночь, несколько дней – еще куда ни шло, это еще можно расценить как игру. Но семь месяцев? Не знаю, почему ты меня бросила, но, видно, у тебя были веские причины.
– Да, очень, – подтвердила Брин.
Она села и застегнула джинсы, настороженно поглядывая на Райли. Он нежно и печально улыбнулся. Потом погладил Брин по щеке.
– Давай пойдем наводить порядок. – Райли встал, взял ее за руку и повлек за собой в коридор и на лестницу.
– Райли, мне не нужна помощь, я хочу только одного – чтобы ты ушел.
– Не сейчас.
– Прошу тебя.
Находиться рядом с ним опасно. Несколько таких сцен, как та, что пять минут назад разыгралась в спальне, и ее холодная решимость растает. Потому-то Брин и постаралась, чтобы их разрыв был быстрым и окончательным.
– Хочешь, чтобы я ушел? Может, ты ждешь, что Уинн вернется?
Брин резко высвободила свою руку.
– Он не вернется. Я же говорила, что между нами нет ничего личного.
– Я видел, как вы целовались-миловались.
– Мы не миловались!
– Да? Я своими глазами видел, как он тебя целовал минимум раз пять.
– Ради Бога, Райли, он всего лишь несколько раз чмокнул меня в щеку. Разве это поцелуи? Это знак признательности, и только.
– Ну хорошо, согласен. – Райли опорожнил хрустальную пепельницу в пластиковый мешок для мусора, который прихватил из кухни. – Но мне все равно не нравится, когда другие мужчины целуют мою жену, как бы они ни были ей признательны.
– Смешно слышать это от тебя.
– Как прикажешь понимать твои слова?
Пока Брин собирала со столов использованные бумажные салфетки и картонные подставки для стаканов и выбрасывала их в мешок для мусора, Райли составлял на поднос грязные стаканы.
– А понимай вот так: ты-то на своем веку перецеловал немало чужих жен. Не припомню ни единого случая, чтобы мы с тобой появились в общественном месте и какая-нибудь женщина не бросилась бы тебе на шею. И ты всегда целовал их в ответ.
– Это одна из издержек моей работы.
– По-моему, ты был не против.
– Минуточку! – Райли щелкнул пальцами, словно его только что осенило. – Не в этом ли все дело? – Он уставился на Брин с искренним недоумением.
– Ты о чем?
– О нашем разрыве. Ты увидела, как какая-то девушка меня поцеловала, и это подтолкнуло тебя уйти? Из-за этого ты меня бросила?
– Райли, не говори глупостей. – Брин даже рассердилась, что Райли мог принять ее за мелочную ограниченную особу. – Будь это так, наш брак не продлился бы пятнадцать месяцев, я бы ушла гораздо раньше.
Брин не хотелось развивать эту тему, поэтому, когда они вернулись с грузом мусора и грязной посуды на кухню, она спросила:
– Ты не голоден? Вряд ли у тебя было время поесть.
– Я малость перекусил, но не отказался бы от чего-нибудь посущественнее. – Райли открыл холодильник и стал изучать его содержимое. – Кстати, ты так и не поблагодарила меня за то, что я сегодня спас твою шкуру.
Брин, завязывавшая в это время пластиковый мешок с мусором, прервала свое занятие.
– Спасибо, Райли, – сказала она от чистого сердца.
Он покосился на нее через плечо и подмигнул.
– Вот, значит, как ты выражаешь свою признательность. – Достав из холодильника горчицу и ветчину, он вернулся к столу. – Я рад был тебе помочь. Кстати, мне понравилось быть барменом. Только я бы предпочел, чтобы вечеринка была не в честь Эйбела Уинна. И еще одно. – Он щедро намазал ломоть ржаного хлеба горчицей и положил сверху кусок ветчины. – Мне не понравилось, как Уинн сказал, что я позволил тебе уйти. Что это он толковал насчет бесплатной аренды квартиры и компенсации затрат на переезд? Какую конкретно работу он тебе предлагает?
– Очень хорошую работу, – честно призналась Брин. – Хочешь креветку? – Она подцепила одну креветку и отправила себе в рот.
Но Райли не дал ей сменить тему.
– Так что это за работа, Брин?
Не глядя ему в глаза, Брин тихо сказала:
– Он предложил мне должность продюсера «Первой страницы».
Райли положил бутерброд на тарелку, так и не откусив ни кусочка, молча встал и подошел к окну. Перед ним на фоне ночного неба сиял огнями силуэт одного из красивейших городов мира, но сегодня Райли его не видел. Засунув руки в задние карманы джинсов, он тихонько присвистнул.
– Ничего себе работенка. И впрямь очень хорошая.
– Я еще не дала согласия, – поспешно сказала Брин.
Она испытала странную, неожиданно острую потребность защитить его. Брин и сама не знала почему, она только чувствовала, что это известие может больно ранить его самолюбие.
Райли повернулся и посмотрел ей в глаза:
– Почему?
– Я еще думаю.
– О чем тут думать? О «Первой странице» писали во всех газетах. Говорят, передача обещает стать самой популярной на телевидении со времен шоу «Сегодня вечером».
– До этого еще далеко, пока она даже не запущена в производство. Реально существуют только замыслы, да и те не вполне ясны. Не подобран коллектив, даже не проведены маркетинговые исследования. – Говоря все это Райли, Брин хотела намекнуть, что не исключена возможность, что его еще пригласят в новое шоу в качестве ведущего. – По планам Эйбела, первый выпуск передачи выйдет в эфир не раньше следующего года. Да и тогда никто не может дать гарантии, что станции ее купят.
– Купят, не волнуйся. Как-никак за «Первой страницей» стоят большие баксы Уинна. Купят, оторвут с руками и проглотят как поп-корн. – Он пристально посмотрел на Брин. – И он, значит, хочет сделать тебя продюсером.
– Одним из многих. Исполнительным продюсером назначен один знаменитый голливудский режиссер.
– Все-таки я не понял, о чем тут можно раздумывать?
– Мне нравится моя нынешняя работа, – уклончиво ответила Брин.
Райли, похоже, не поверил.
– В какой-то захудалой радиопередаче?
– Я не считаю ее захудалой.
– С твоими способностями там делать нечего, с этой работой мог бы справиться любой выпускник колледжа. Ты сама знаешь, что способна на гораздо большее. Кроме того, твое место – на телевидении. Зачем ты водишь Уинна за нос? Хочешь вытянуть из него побольше?
– Нет.
– Тогда я тебя не понимаю.
Брин облизнула губы.
– Мне придется переезжать в Лос-Анджелес. Ты же знаешь, я люблю Сан-Франциско.
– И, уехав, ты расстанешься не только с городом.
Брин теребила в руках кухонное полотенце.
– Да, здесь останутся мои родители.
– И я. – Райли встрепенулся, поднял голову, и их глаза встретились. – Ты собиралась удрать из города, не сообщив мне?
– Нет, я собиралась… – Брин нервно сглотнула. – Я собиралась подать на развод.
Повисшая после ее слов тишина казалась оглушительной. Когда Райли наконец заговорил, его слова звенели как льдинки:
– Так вот почему ты не подавала на развод раньше? Потому что до сих пор не подвернулось достаточно привлекательной работы?
Его обвинение причинило ей боль, но Брин не могла не признать его справедливым. Наверное, с точки зрения Райли все так и выглядит. Брин не винила его за поспешное заключение. Если бы Райли знал, что главным препятствием, мешавшим ей с ходу принять предложение Уинна, был он, Райли! Брин не хватало духу решиться на последний шаг, означающий полный и окончательный разрыв с ним.
Последние семь месяцев она жила без него, но формально оставалась его женой. Они все еще жили в одном городе, носили одну фамилию. Принять предложение Уинна означало бы переехать в Лос-Анджелес и окончательно обрубить все связи с Райли. Это вынудило бы ее покончить с неопределенностью и развестись.
– Клянусь тебе, одно с другим никак не связано.
Райли медленно придвинулся к Брин и всмотрелся в ее лицо, ища ответ на все еще мучивший его вопрос.
– Брин, почему ты от меня ушла? И если уж жить со мной и быть моей женой оказалось так невыносимо, то почему ты сразу не подала на развод, не освободилась от меня окончательно?
Он запрокинул ее голову, обхватил лицо ладонями и подушечками больших пальцев стер с ее щек слезы.
– Почему, Брин?
– Не знаю, – почти простонала Брин. – Без всякой причины. По тысяче причин. У меня в голове все перемешалось.
Райли прижался губами к ее лбу, привлек Брин к себе и закрыл глаза. Было и сладко, и невероятно мучительно держать ее в объятиях, но не обладать ею.
– Ты не просила развода, потому что ты его не хочешь. Ты не больше стремишься избавиться от меня, чем я – от тебя. И, полагаю, работа у Уинна тебя тоже не интересует, иначе ты бы ухватилась за нее двумя руками.
– Считаешь, я бы не справилась?
Он отступил на шаг и улыбнулся:
– Уверен, что справилась бы. Думаешь, я забыл, что ты сделала для «Утра с Джоном Райли»?
Через три месяца после того, как Брин начала работать на телестудии, поступили результаты очередного рейтинга. Ток-шоу «Утро с Джоном Райли» не вышло на первое место, но стремительно набирало очки. По этому случаю Брин разрешила съемочной группе устроить внеочередной перерыв на кофе и только потом созвала производственное совещание. Может, временами она была слишком требовательной и даже жесткой, но ей удалось пробудить в подчиненных интерес к работе. Вероятно, такая твердость характера передалась Брин от отца, военного моряка. Его последним назначением был Сан-Франциско. Этот красивый город так полюбился всему семейству Кэссиди, что, когда адмирал вышел в отставку, они решили здесь поселиться. Брин, детство которой прошло в переездах по всему миру, наконец-то представилась возможность проучиться три последних года в одной школе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24