Пэм побежала за ней.
– Блэр, подожди. Тебе лучше не показываться ему, пока ты на взводе. Он…
– Я знаю, что он сделал, – крикнула та. Пытаясь справиться с задвижкой на двери, ведущей во внутренний дворик, Блэр осыпала ее проклятиями. Наконец открыв ее, она решительно прошла к месту строительных работ.
Шон стоял, широко расставив ноги, и большими гвоздями прибивал доски к каркасу из бруса. Услышав, что кто-то пролезает через недостроенную стену, он оглянулся. Изо рта у него нелепо торчали гвозди. Эндрю, не упускающий случая помочь своему кумиру, увидел Блэр и широко улыбнулся, но, заметив свирепое выражение ее лица, нахмурился.
– Мне нужно поговорить с тобой, – едва сдерживая гнев, сказала Блэр.
Шон не спеша вынул изо рта гвозди.
– Сейчас не могу. Я занят.
– Немедленно! – потребовала Блэр, топнув ногой.
Брови Шона угрожающе сошлись к переносице.
– Я занят, – твердо повторил он, – а кроме того, считаю, что сейчас не время и не место вьшснять отношения.
– Мне наплевать на то, что ты считаешь, и безразлично, слышит нас кто-то или нет.
– А мне – нет!
Прежде чем Блэр успела что-либо сообразить, Шон бросил гвозди, выпустил из рук молоток и, подойдя к Блэр, поднял ее и взвалил на плечо. От изумления у нее перехватило дыхание, но, придя в себя, она пронзительно завизжала:
– Кретин! Немедленно отпусти меня!
Блэр извивалась, пинала его ногами, царапалась, колотила по спине, но он словно не замечал этого. Шон крепко держал ее на плече, и Блэр это так обидело, что по лицу ее вновь потекли слезы. Едва она успела смахнуть их, как Шон бросил ее на кровать Пэм и закрыл дверь. Теперь они были вдвоем. Блэр вскочила, как разъяренная тигрица.
– Мне следовало давно догадаться, что у тебя инстинкты пещерного человека, варвара. Конечно, рано или поздно, они все равно проявились бы.
– Это не я устроил скандал, а ты, – заметил Шон. – И не собираюсь извиняться за то, что взвалил тебя себе на плечо, как мешок муки, который, кстати, разумнее, чем ты. Даже если ты готова ругаться со мной при Пэм, ты могла бы понять, что Эндрю совсем незачем слышать это. Он обожает тебя, но боюсь, как бы после этой сцены его отношение к тебе не изменилось.
– Не учи меня, как мне себя вести, – прошипела она. – Мне нужно узнать только одно. – От возбуждения ее грудь вздымалась. Она чувствовала, как кровь закипает в ее жилах, как темнеет в глазах и шумит в ушах. – Ты звонил сегодня утром Джорджу Силвертону, не так ли?
– Да, звонил, – спокойно ответил Шон, не моргнув глазом.
– Он что – твой приятель?
– Да. Когда он приезжает сюда на уик-энд, мы играем с ним в теннис. – Прямые и честные ответы Шона еще больше разозлили ее.
– Так, значит, это из-за тебя я потеряла все шансы танцевать в этом шоу?
– Нет.
– Не лги! – крикнула Блэр.
– Я и не лгу, – бросил он.
– Лжешь. Ты позвонил Силвертону и по-дружески попросил его не брать в труппу мисс Блэр Симпсон. Что ты сказал ему? Что я могу упасть во время представления? Что на мне как на танцовщице можно поставить крест из-за моих травм? Или ты кое о чем попросил его как мужчина мужчину? Сообщил, что спишь со мной, и потому мое возвращение к профессиональной деятельности для тебя нежелательно? Так что же именно ты сказал?
Шон нервно взъерошил волосы и выкрикнул несколько совершенно нецензурных слов. Он стоял, подбоченившись и опираясь на одну ногу. Его взгляд выражал изумление и бешенство.
– Ты и вправду так думаешь? – спросил он наконец, когда она, не выдержав его взгляда, отвела глаза. – Неужели после того, что было между нами, ты можешь думать, что я на это способен?
Его голос становился все резче. Откинув голову, он посмотрел вверх и глубоко вздохнул, стараясь успокоиться и преодолеть гнев. Потом закрыл глаза, вздохнул и опустил голову.
– Нет, Блэр. Боюсь, ты не поверишь, но я ничего подобного не говорил, даже не называл твоего имени. Я позвонил Джорджу, которого действительно могу назвать своим другом. Зная, что он продюсер этого шоу, я спросил, что это за представление, и попытался выяснить, насколько трудно будет для тебя участие в нем. Вот и все. Это чистая правда.
– Я не верю тебе, – к его удивлению, ответила Блэр. – Я танцевала очень хорошо. Просто великолепно. Но почему-то не попала в число отобранных. И причина этого не в моем исполнении, а в чем-то другом.
– Я тут ни при чем. Зачем бы я стал мешать тебе? – В его голосе звучало искреннее возмущение. Казалось невероятным, что он способен так притворяться.
Блэр невесело рассмеялась.
– Как – зачем? Ты еще хочешь переубедить меня?! Да хоть для того, чтобы еще некоторое время позабав-ляться новой игрушкой.
Шон шагнул к Блэр с горящим от гнева лицом.
– За эти слова стоило бы наказать тебя.
– Это вполне в твоем духе, – отрезала Блэр, повернувшись к нему спиной.
– А еще лучше – швырнуть тебя на эту кровать и трахать до тех пор, пока ты не поймешь, что к чему, или хотя бы не заткнешься.
– Сломить меня таким образом? Уверена, что к этому ты и стремился.
– Не сломить, а убедить, уговорить, научить. Обогатить твою жизнь. Сделать так, чтобы в ней кроме танцев появилось бы и многое другое.
– Это не для меня.
– Ошибаешься. Именно для тебя. С той ночи, в прошлую пятницу, ты могла убедиться, что моя любовь дает тебе больше, чем танцы.
– Нет!
– Да! Я видел, как ты сияла от счастья. Слышал твой радостный смех. Ты просто излучала радость. А что теперь? Что дали тебе твои танцы? Ты плачешь навзрыд. А что, черт возьми, с твоими волосами?
Ошеломленная последним вопросом, Блэр схватилась руками за волосы.
– Я… я их завила.
– То есть ты сделала это специально? – удивился Шон.
Блэр гордо вскинула подбородок.
– Я так лучше смотрюсь на сцене и вообще выгляжу моложе.
– Моложе? Да, ты похожа на молодого барана.
– Я не желаю слушать оскорбления, – крикнула Блэр, направляясь к двери.
Шон схватил ее за руку железной хваткой и повернул к себе.
– Потрудись выслушать меня, – процедил он сквозь зубы, – и узнай, что я о тебе думаю. Ты, Блэр Симпсон, – такая отъявленная эгоистка, каких я в жизни не видывал. Ты любишь только себя и даже не замечаешь этого. Но я открою тебе глаза.
Блэр тщетно пыталась вырваться.
– Ты считаешь себя средоточием вселенной, и тебе кажется, что у других не бывает неудач. Может, ты полагаешь, что твой путь будет всегда усыпан розами? А вдруг ты не сможешь больше танцевать? Что тогда? Все для тебя будет кончено, и ты бросишься под поезд, как твой дружок Коул?
– Пусти меня! – Резко дернувшись, Блэр наконец освободила занемевшую руку. – Я не сдамся до тех пор, пока могу добиться успеха.
– Какого успеха? В танцах? Да ты двенадцать лет пользовалась успехом.
– Этого мало!
– Всегда будет мало, потому что один успех сулит славу и богатство, а другой зависит от твоей собственной теплоты, доброжелательности, сердечности. А с этим у вас, мисс Симпсон, серьезные проблемы.
Эти слова прозучали как пощечина. Из глаз Блэр снова хлынули слезы.
– Заткнись!
– Нет, это ты заткнись и слушай. Каких бы успехов ты ни достигла, они не сделают тебя счастливой, поэтому тебя всегда будет преследовать страх лишиться их. Ты стремишься к признанию, но оно и гроша ломаного не стоит, поскольку ты не способна трезво и правильно оценить себя. Вот что в тебе плохо, Блэр. Ты не нравишься себе.
Шон подошел к истине так близко, что Блэр нечего было возразить. Желая больнее уколоть его, она разразилась гневной тирадой:
– Как ты смеешь поучать меня? Что ты знаешь об этом? О неудачах и разочарованиях? Легко говорить об успехе, сидя в своем тепленьком гнездышке. Все, к чему ты прикасаешься, превращается в золото. Так скажи мне, царь Мидас, испытывал ты когда-нибудь разочарования, бывал ли когда-нибудь отвергнут?
– Восемь лет назад я обанкротился и потерял все.
Воцарилось молчание. Внутреннее напряжение Шона вырвалось наружу и передалось Блэр. У нее перехватило дыхание. Только что он просил ее замолчать. Теперь ей и в самом деле нечего было сказать. В смятении глядя на него, она с трудом постигала смысл его слов.
– Обанкротился? – наконец переспросила она.
– Сядь!
Блэр повиновалась без колебаний. Она подошла к кровати и села. Шон встал у окна, повернувшись спиной к Блэр.
– Мне было тридцать лет. Я строил паршивенькие Дома и разные хозяйственные сооружения. Мастерил их один за другим. На вырученные деньги покупал землю, а на ней строил новые дома. Все было так, как ты говоришь: я преуспевал и не знал горя. Но все же мне пришлось изведать его в полной мере.
Невыгодное размещение капитала, насыщенный рынок, высокая ставка ссудного процента, ограниченный кредит – короче, пошло-поехало. Покупать мои дома никто не хотел. Банки требовали возвращения ссуд. Полностью разоренный, я был вынужден признать себя банкротом.
Мои друзья по клубу, все, кто вкладывал деньги в мою работу, сразу забыли номер моего телефона, а заодно и меня. Любопытно, как проявляют себя люди, когда кто-то идет ко дну. Похоже, им кажется, что неудачи заразны. Так что встреча со мной никого не радовала. Мне пришлось продать парусную лодку, «кадиллак», шестерку лошадей и даже теннисную ракетку и клюшки для гольфа. – Шон засмеялся. – Я не шучу, так оно и было. Мой отец отошел от дел несколькими годами раньше. Он пришел в ужас от того, как я распорядился прекрасно поставленным строительным делом, в которое он вложил все силы. Но, к счастью, финансовое положение его и матери не пострадало.
Через суд я смог реализовать часть своих активов и начал выплачивать долги. Все это шло медленно, очень медленно. Большая часть кредиторов согласилась погасить долги из расчета по девяносто центов за доллар. Это позволило мне выкарабкаться и начать все сначала. Я начал работать плотником и понял, что это мне по душе.
Потихоньку я накопил деньги, купил себе дом и стал ремонтировать его по выходным. Потом купил еще один и, отреставрировав, продал его. Свой дом я показывал заказчикам, как пример того, во что можно превратить старое здание. Об остальном можешь догадаться сама. Мне повезло. Вновь замаячила удача, и я постарался не упустить ее.
Он обернулся и посмотрел на Блэр.
– Тебя интересовала женщина, на которой я хотел жениться? Когда мои дела стали плохи, она ушла. Ее ужасала мысль связать себя узами брака с человеком, который не сможет внести взносы в престижный клуб или похвалиться текущим счетом в солидном банке.
– И она бросила тебя?
Все время, пока Шон рассказывал, Блэр молчала. Узнав о том, что тот, кто казался ей столь удачливым и уверенным в завтрашнем дне, претерпел такие неудачи и тяжелые времена, Блэр чувствовала уже не гнев, а удивление и сочувствие.
– Да, и я тогда был рад этому, потому что не мог взять на себя ответственность за нее. Но меня взбесило, что она оставила у себя мое обручальное кольцо с бриллиантом. Я надеялся продать его. – Он чуть заметно усмехнулся.
– И ты больше никогда не видел ее?
– Видел. Через несколько лет после этих событий она вышла замуж за какого-то лондонского банкира, но тот оставил ее и сошелся с богатой разведенной женщиной. Тогда ей захотелось снова повидать меня. Приехав сюда, она охала и ахала, разглядывая отреставрированные мною дома. Я тогда только что купил «мерседес», и она поглаживала его своими маленькими ручками. В воскресном выпуске «Таймс» опубликовали очерк обо мне. Мои дела снова пошли в гору. Ей понравились мои дома, пришелся по душе наш городок. И она уже готова была снова полюбить меня, недоумевая, почему несколько лет назад вообразила, что я ей не нужен.
– И как же ты повел себя с ней? – спросила Блэр с явным отвращением к этой женщине.
– Никак. Я рассмеялся ей в лицо, посоветовал идти своей дорогой и пожелал удачной охоты. Как я слышал, красивая и хитрая, она до сих пор ищет богатого мужа.
Шон подошел к кровати и, сев рядом с Блэр, взял ее руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– Блэр, подожди. Тебе лучше не показываться ему, пока ты на взводе. Он…
– Я знаю, что он сделал, – крикнула та. Пытаясь справиться с задвижкой на двери, ведущей во внутренний дворик, Блэр осыпала ее проклятиями. Наконец открыв ее, она решительно прошла к месту строительных работ.
Шон стоял, широко расставив ноги, и большими гвоздями прибивал доски к каркасу из бруса. Услышав, что кто-то пролезает через недостроенную стену, он оглянулся. Изо рта у него нелепо торчали гвозди. Эндрю, не упускающий случая помочь своему кумиру, увидел Блэр и широко улыбнулся, но, заметив свирепое выражение ее лица, нахмурился.
– Мне нужно поговорить с тобой, – едва сдерживая гнев, сказала Блэр.
Шон не спеша вынул изо рта гвозди.
– Сейчас не могу. Я занят.
– Немедленно! – потребовала Блэр, топнув ногой.
Брови Шона угрожающе сошлись к переносице.
– Я занят, – твердо повторил он, – а кроме того, считаю, что сейчас не время и не место вьшснять отношения.
– Мне наплевать на то, что ты считаешь, и безразлично, слышит нас кто-то или нет.
– А мне – нет!
Прежде чем Блэр успела что-либо сообразить, Шон бросил гвозди, выпустил из рук молоток и, подойдя к Блэр, поднял ее и взвалил на плечо. От изумления у нее перехватило дыхание, но, придя в себя, она пронзительно завизжала:
– Кретин! Немедленно отпусти меня!
Блэр извивалась, пинала его ногами, царапалась, колотила по спине, но он словно не замечал этого. Шон крепко держал ее на плече, и Блэр это так обидело, что по лицу ее вновь потекли слезы. Едва она успела смахнуть их, как Шон бросил ее на кровать Пэм и закрыл дверь. Теперь они были вдвоем. Блэр вскочила, как разъяренная тигрица.
– Мне следовало давно догадаться, что у тебя инстинкты пещерного человека, варвара. Конечно, рано или поздно, они все равно проявились бы.
– Это не я устроил скандал, а ты, – заметил Шон. – И не собираюсь извиняться за то, что взвалил тебя себе на плечо, как мешок муки, который, кстати, разумнее, чем ты. Даже если ты готова ругаться со мной при Пэм, ты могла бы понять, что Эндрю совсем незачем слышать это. Он обожает тебя, но боюсь, как бы после этой сцены его отношение к тебе не изменилось.
– Не учи меня, как мне себя вести, – прошипела она. – Мне нужно узнать только одно. – От возбуждения ее грудь вздымалась. Она чувствовала, как кровь закипает в ее жилах, как темнеет в глазах и шумит в ушах. – Ты звонил сегодня утром Джорджу Силвертону, не так ли?
– Да, звонил, – спокойно ответил Шон, не моргнув глазом.
– Он что – твой приятель?
– Да. Когда он приезжает сюда на уик-энд, мы играем с ним в теннис. – Прямые и честные ответы Шона еще больше разозлили ее.
– Так, значит, это из-за тебя я потеряла все шансы танцевать в этом шоу?
– Нет.
– Не лги! – крикнула Блэр.
– Я и не лгу, – бросил он.
– Лжешь. Ты позвонил Силвертону и по-дружески попросил его не брать в труппу мисс Блэр Симпсон. Что ты сказал ему? Что я могу упасть во время представления? Что на мне как на танцовщице можно поставить крест из-за моих травм? Или ты кое о чем попросил его как мужчина мужчину? Сообщил, что спишь со мной, и потому мое возвращение к профессиональной деятельности для тебя нежелательно? Так что же именно ты сказал?
Шон нервно взъерошил волосы и выкрикнул несколько совершенно нецензурных слов. Он стоял, подбоченившись и опираясь на одну ногу. Его взгляд выражал изумление и бешенство.
– Ты и вправду так думаешь? – спросил он наконец, когда она, не выдержав его взгляда, отвела глаза. – Неужели после того, что было между нами, ты можешь думать, что я на это способен?
Его голос становился все резче. Откинув голову, он посмотрел вверх и глубоко вздохнул, стараясь успокоиться и преодолеть гнев. Потом закрыл глаза, вздохнул и опустил голову.
– Нет, Блэр. Боюсь, ты не поверишь, но я ничего подобного не говорил, даже не называл твоего имени. Я позвонил Джорджу, которого действительно могу назвать своим другом. Зная, что он продюсер этого шоу, я спросил, что это за представление, и попытался выяснить, насколько трудно будет для тебя участие в нем. Вот и все. Это чистая правда.
– Я не верю тебе, – к его удивлению, ответила Блэр. – Я танцевала очень хорошо. Просто великолепно. Но почему-то не попала в число отобранных. И причина этого не в моем исполнении, а в чем-то другом.
– Я тут ни при чем. Зачем бы я стал мешать тебе? – В его голосе звучало искреннее возмущение. Казалось невероятным, что он способен так притворяться.
Блэр невесело рассмеялась.
– Как – зачем? Ты еще хочешь переубедить меня?! Да хоть для того, чтобы еще некоторое время позабав-ляться новой игрушкой.
Шон шагнул к Блэр с горящим от гнева лицом.
– За эти слова стоило бы наказать тебя.
– Это вполне в твоем духе, – отрезала Блэр, повернувшись к нему спиной.
– А еще лучше – швырнуть тебя на эту кровать и трахать до тех пор, пока ты не поймешь, что к чему, или хотя бы не заткнешься.
– Сломить меня таким образом? Уверена, что к этому ты и стремился.
– Не сломить, а убедить, уговорить, научить. Обогатить твою жизнь. Сделать так, чтобы в ней кроме танцев появилось бы и многое другое.
– Это не для меня.
– Ошибаешься. Именно для тебя. С той ночи, в прошлую пятницу, ты могла убедиться, что моя любовь дает тебе больше, чем танцы.
– Нет!
– Да! Я видел, как ты сияла от счастья. Слышал твой радостный смех. Ты просто излучала радость. А что теперь? Что дали тебе твои танцы? Ты плачешь навзрыд. А что, черт возьми, с твоими волосами?
Ошеломленная последним вопросом, Блэр схватилась руками за волосы.
– Я… я их завила.
– То есть ты сделала это специально? – удивился Шон.
Блэр гордо вскинула подбородок.
– Я так лучше смотрюсь на сцене и вообще выгляжу моложе.
– Моложе? Да, ты похожа на молодого барана.
– Я не желаю слушать оскорбления, – крикнула Блэр, направляясь к двери.
Шон схватил ее за руку железной хваткой и повернул к себе.
– Потрудись выслушать меня, – процедил он сквозь зубы, – и узнай, что я о тебе думаю. Ты, Блэр Симпсон, – такая отъявленная эгоистка, каких я в жизни не видывал. Ты любишь только себя и даже не замечаешь этого. Но я открою тебе глаза.
Блэр тщетно пыталась вырваться.
– Ты считаешь себя средоточием вселенной, и тебе кажется, что у других не бывает неудач. Может, ты полагаешь, что твой путь будет всегда усыпан розами? А вдруг ты не сможешь больше танцевать? Что тогда? Все для тебя будет кончено, и ты бросишься под поезд, как твой дружок Коул?
– Пусти меня! – Резко дернувшись, Блэр наконец освободила занемевшую руку. – Я не сдамся до тех пор, пока могу добиться успеха.
– Какого успеха? В танцах? Да ты двенадцать лет пользовалась успехом.
– Этого мало!
– Всегда будет мало, потому что один успех сулит славу и богатство, а другой зависит от твоей собственной теплоты, доброжелательности, сердечности. А с этим у вас, мисс Симпсон, серьезные проблемы.
Эти слова прозучали как пощечина. Из глаз Блэр снова хлынули слезы.
– Заткнись!
– Нет, это ты заткнись и слушай. Каких бы успехов ты ни достигла, они не сделают тебя счастливой, поэтому тебя всегда будет преследовать страх лишиться их. Ты стремишься к признанию, но оно и гроша ломаного не стоит, поскольку ты не способна трезво и правильно оценить себя. Вот что в тебе плохо, Блэр. Ты не нравишься себе.
Шон подошел к истине так близко, что Блэр нечего было возразить. Желая больнее уколоть его, она разразилась гневной тирадой:
– Как ты смеешь поучать меня? Что ты знаешь об этом? О неудачах и разочарованиях? Легко говорить об успехе, сидя в своем тепленьком гнездышке. Все, к чему ты прикасаешься, превращается в золото. Так скажи мне, царь Мидас, испытывал ты когда-нибудь разочарования, бывал ли когда-нибудь отвергнут?
– Восемь лет назад я обанкротился и потерял все.
Воцарилось молчание. Внутреннее напряжение Шона вырвалось наружу и передалось Блэр. У нее перехватило дыхание. Только что он просил ее замолчать. Теперь ей и в самом деле нечего было сказать. В смятении глядя на него, она с трудом постигала смысл его слов.
– Обанкротился? – наконец переспросила она.
– Сядь!
Блэр повиновалась без колебаний. Она подошла к кровати и села. Шон встал у окна, повернувшись спиной к Блэр.
– Мне было тридцать лет. Я строил паршивенькие Дома и разные хозяйственные сооружения. Мастерил их один за другим. На вырученные деньги покупал землю, а на ней строил новые дома. Все было так, как ты говоришь: я преуспевал и не знал горя. Но все же мне пришлось изведать его в полной мере.
Невыгодное размещение капитала, насыщенный рынок, высокая ставка ссудного процента, ограниченный кредит – короче, пошло-поехало. Покупать мои дома никто не хотел. Банки требовали возвращения ссуд. Полностью разоренный, я был вынужден признать себя банкротом.
Мои друзья по клубу, все, кто вкладывал деньги в мою работу, сразу забыли номер моего телефона, а заодно и меня. Любопытно, как проявляют себя люди, когда кто-то идет ко дну. Похоже, им кажется, что неудачи заразны. Так что встреча со мной никого не радовала. Мне пришлось продать парусную лодку, «кадиллак», шестерку лошадей и даже теннисную ракетку и клюшки для гольфа. – Шон засмеялся. – Я не шучу, так оно и было. Мой отец отошел от дел несколькими годами раньше. Он пришел в ужас от того, как я распорядился прекрасно поставленным строительным делом, в которое он вложил все силы. Но, к счастью, финансовое положение его и матери не пострадало.
Через суд я смог реализовать часть своих активов и начал выплачивать долги. Все это шло медленно, очень медленно. Большая часть кредиторов согласилась погасить долги из расчета по девяносто центов за доллар. Это позволило мне выкарабкаться и начать все сначала. Я начал работать плотником и понял, что это мне по душе.
Потихоньку я накопил деньги, купил себе дом и стал ремонтировать его по выходным. Потом купил еще один и, отреставрировав, продал его. Свой дом я показывал заказчикам, как пример того, во что можно превратить старое здание. Об остальном можешь догадаться сама. Мне повезло. Вновь замаячила удача, и я постарался не упустить ее.
Он обернулся и посмотрел на Блэр.
– Тебя интересовала женщина, на которой я хотел жениться? Когда мои дела стали плохи, она ушла. Ее ужасала мысль связать себя узами брака с человеком, который не сможет внести взносы в престижный клуб или похвалиться текущим счетом в солидном банке.
– И она бросила тебя?
Все время, пока Шон рассказывал, Блэр молчала. Узнав о том, что тот, кто казался ей столь удачливым и уверенным в завтрашнем дне, претерпел такие неудачи и тяжелые времена, Блэр чувствовала уже не гнев, а удивление и сочувствие.
– Да, и я тогда был рад этому, потому что не мог взять на себя ответственность за нее. Но меня взбесило, что она оставила у себя мое обручальное кольцо с бриллиантом. Я надеялся продать его. – Он чуть заметно усмехнулся.
– И ты больше никогда не видел ее?
– Видел. Через несколько лет после этих событий она вышла замуж за какого-то лондонского банкира, но тот оставил ее и сошелся с богатой разведенной женщиной. Тогда ей захотелось снова повидать меня. Приехав сюда, она охала и ахала, разглядывая отреставрированные мною дома. Я тогда только что купил «мерседес», и она поглаживала его своими маленькими ручками. В воскресном выпуске «Таймс» опубликовали очерк обо мне. Мои дела снова пошли в гору. Ей понравились мои дома, пришелся по душе наш городок. И она уже готова была снова полюбить меня, недоумевая, почему несколько лет назад вообразила, что я ей не нужен.
– И как же ты повел себя с ней? – спросила Блэр с явным отвращением к этой женщине.
– Никак. Я рассмеялся ей в лицо, посоветовал идти своей дорогой и пожелал удачной охоты. Как я слышал, красивая и хитрая, она до сих пор ищет богатого мужа.
Шон подошел к кровати и, сев рядом с Блэр, взял ее руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24