Обиспо возликовал.
— С гулянки! — закричал он. — Ты принесла их с гулянки! — Он потрепал ребенка по волосам цвета пакли. — Тебя как зовут?
— Милли, — ответила девочка; затем добавила с ноткой гордости в голосе: — Я не ходила в одно место уже целых пять дней.
— Пять дней?
Милли торжествующе кивнула.
— Бабуля говорит, меня надо сводить к доктору. — Она снова кивнула и улыбнулась ему с видом человека, только что объявившего о своей скорой поездке на Бали.
— По-моему, твоя бабуля совершенно права, — сказал Обиспо. — Она здесь живет?
Девочка утвердительно кивнула.
— Она на кухне, — ответила она и невпопад добавила: — Она глухая.
— А как насчет леди Джейн Хоберк? — продолжал Обиспо. — Она тоже здесь живет? И другая — леди Энн, кажется?
Девчушка снова кивнула. Затем на. лице ее появилось озорное выражение.
— У леди Энн знаете что? — спросила она,
— Что?
Милли поманила его поближе к себе; он нагнулся и подставил ухо.
— У нее в животе бурчит, — прошептала она.
— Да ну!
— Как будто птички поют, — поэтически добавила девочка. — Это у нее так после завтрака.
Обиспо снова потрепал ее по голове и сказал:
— Нам бы надо побеседовать с леди Энн и леди Джейн.
— Побеседовать? — почти испуганно повторила девчушка.
— Может быть, ты сбегаешь попросишь бабулю, чтобы она нас проводила?
Милли помотала головой.
— Она не согласится. Бабуля никому не разрешает к ним ходить. Тут как-то приходили насчет этих штук. — Она подняла противогаз. — И леди Джейн так разозлилась, ужас. А потом разбила своей палкой лампу, ну, нечаянно — бамс! — и стекло вдребезги, по всему полу осколки полетели. Так смешно было!
— Молодчина, — сказал Обиспо. — А еще посмеяться не хочешь?
Девочка посмотрела на него с подозрением.
— Вы это про что?
Обиспо напустил на себя заговорщический вид и понизил голос до шепота:
— Про то, что ты можешь пустить нас внутрь через какой-нибудь черный ход, и мы все пойдем на цыпочках, вот так, — он продемонстрировал, как, на усыпанной гравием дорожке. — А потом мы вдруг появимся в комнате, где они сидят, и сделаем им сюрприз. И тогда леди Джейн запросто может разбить еще одну лампу, и мы все вволю посмеемся. Как ты на это смотришь?
— Бабуля страшно рассердится, — с сомнением сказала Милли.
— А мы ей не окажем, что это ты нас провела.
— Она все равно узнает.
— Не узнает, — уверенно сказал Обиспо. Затем добавил другим тоном: — Хочешь заработать одну классную штуку?
Девочка непонимающе посмотрела на него.
— Классную штуку, — плотоядно повторил он; затем вспомнил, что в этой дурацкой стране так не говорят. — Конфеты любишь? — Он мигом слетал к машине и вернулся с роскошной коробкой шоколадных конфет, купленных на тот случай, если Вирджиния в дороге проголодается. Он открыл крышку, дал ребенку разок понюхать, потом закрыл опять. — Проведи нас в дом, — сказал он, — и получишь их все.
Пятью минутами позже они уже протискивались через стрельчатую стеклянную дверь в том конце дома, где были готические пристройки. Внутри было сумрачно, пахло пылью, рассохшейся древесиной и нафталином. Постепенно, по мере того как глаза привыкали к полумраку, перед ними вырисовывались обтянутый сукном бильярдный стол, камин с позолоченными часами, книжная полка, где стояли романы сэра Вальтера Скотта в переплете алой кожи и восьмое издание Британской энциклопедии, большая картина в коричневых тонах, изображающая крещение будущего Эдуарда VII, пять или шесть оленьих голов. На столе у двери висела карта Крыма; Севастополь и Альма были отмечены маленькими булавочными флажками.
Держа противогаз с цветами в одной руке и прижимая палец другой к губам, Милли на цыпочках вела их по коридору, через темную гостиную, через прихожую, снова по коридору. Потом она остановилась и, подождав, пока Обиспо нагонит ее, показала на дверь.
— Здесь, — прошептала она. — За этой дверью.
Без единого слова Обиспо отдал ей коробку с конфетами; Милли схватила ее и, точно зверек, стащивший лакомый кусочек, шмыгнула мимо Вирджинии и Стойта дальше, в темный коридор, чтобы в безопасности насладиться вожделенной добычей. Обиспо поглядел ей вслед, затем обернулся к спутникам. Они шепотом посовещались; в конце концов было решено, что Обиспо лучше отправиться одному.
Он прошел вперед, тихо открыл дверь, скользнул внутрь и затворил ее за собой.
Оставшиеся снаружи Детка и Дядюшка Джо ждали его, как им показалось, битых два часа. Затем за стеной вдруг раздался беспорядочный, все усиливающийся шум, кульминация которого совпала с внезапным появлением в коридоре доктора Обиспо. Он захлопнул дверь, сунул в скважину ключ и повернул его.
Мгновение спустя дверную ручку бешено задергали изнутри, послышался пронзительный старушечий голос: «Как вы смеете!». Потом по двери требовательно забарабанили палкой, и тот же голос сорвался почти на визг: «Верните ключ! Верните немедленно!».
Обиспо положил ключ в карман и пошел по коридору к своим, сияющий и удовлетворенный.
— Ну и видик у этих старых ведьм — с ума сойти, — сказал он. — Сидят по обе стороны камелька, как королева Виктория и королева Виктория.
К первому голосу присоединился второй; дерганье и стук возобновились с удвоенной силой.
— А ну, поднажмите! — насмешливо крикнул Обиспо; затем, одной рукой подталкивая Стойта, а другой посвойски награждая Детку легким шлепком пониже спины, сказал: — Идем, идем.
— Куда идем-то? — спросил Стойт сердито и недоуменно. Он и раньше не мог понять, за каким дьяволом их понесло через Атлантику — разве только чтобы уехать из замка. Уехать-то, конечно, надо было. Тут и сомнений нет; сомневался он, пожалуй, лишь в том, смогут ли они после всего, что случилось, вообще когда-нибудь туда вернуться — смогут ли, например, опять загорать там, на крыше. Господи! Как представишь себе…
Ладно, но почему именно Англия? В нынешнее-то время года? Почему не Флорида или Гавайи? Так нет ведь; Обиспо настоял на своем. Это-де необходимо для работы, в Англии можно будет разузнать кое-что важное. А он не мог спорить с Обиспо — по крайней мере сейчас; не время еще. И потом, без врача ему пришлось бы совсем худо. Нервы, желудок — все ни к черту. И спать он без снотворного не ложился; мимо полисмена по улице и то пройти не мог, чтоб сердце не захолонуло. Тут можно было твердить: «Бог есть любовь; Смерти нет», пока не посинеешь; теперь это ни капли не помогало. Он уже стар, он болен; смерть все ближе и ближе, и если Обиспо срочно не сделает чего-нибудь, если он быстро не отыщет какого-нибудь средства…
Посередине полутемного коридора Стойт вдруг остановился. Позади них леди Хоберк все еще колотили палками в дверь своей тюрьмы.
— Обиспо, — тревожно сказал он, — Обиспо, вы абсолютно уверены, что этого, ну… что ада не существует? Можете это доказать?
Обиспо усмехнулся.
— А вы можете доказать, что на обратной стороне Луны не живут зеленые слоники? — спросил он.
— Нет, серьезно… — в муках настаивал Дядюшка Джо.
— Серьезно, — весело ответил Обиспо, — я не берусь доказывать утверждение, которое не может быть проверено. — Они со Стойтом и прежде вели подобные разговоры. Обиспо казалось, что в таком поединке логики с мольбами, продиктованными безрассудным ужасом, есть нечто чрезвычайно комичное.
Детка слушала их молча. Она-то знала про ад; знала, что бывает с тем, кто совершит смертный грех — на пример, позволит, чтобы это случилось опять, да еще после обещания, данного Пресвятой Деве. Но Пресвятая Дева такая добрая, такая замечательная. И вообще, на самом деле во всем виноват эта скотина Зиг. Она ведь клялась от чистого сердца, а потом пришел Зиг и силком заставил ее нарушить слово. Пресвятая Дева поймет. Страшнее всего другое — то, что это случилось опять, когда он уже ее не принуждал. Но даже и тогда, на самом-то деле, это случилось не по ее вине — ведь надо же учесть, что ей пришлось пережить ужасные дни; что она была нездорова; что она…
— Но как по-вашему, ад может быть? — снова заладил свое Стойт.
— Все может быть, — жизнерадостно сказал Обиспо. Он навострил уши, прислушиваясь к воплям оставшихся за дверью старых ведьм.
— А как по-вашему, за это сколько — один шанс на тысячу? Или один на миллион?
Доктор, ухмыляясь, пожал плечами.
— Спросите Паскаля, — посоветовал он.
— Кто это Паскаль? — заинтересовался Стойт, в своем отчаянии готовый уцепиться за самую жалкую соломинку.
— Он умер! — Обиспо прямо-таки распирало от ликования. — Умер, как последний болван. А теперь шевелитесь-ка, шевелитесь! — Он схватил Дядюшку Джо за руку и буквально поволок по коридору.
Произнесенное Обиспо ужасное слово эхом отдавалось в мозгу Стойта.
— Но я хочу знать наверняка, — запротестовал он.
— Знать наверняка то, чего нельзя узнать!
— Должен же быть какой-то способ!
— Нет никакого способа. Только один: умереть и посмотреть, что будет. Куда, черт возьми, запропастился этот ребенок? — добавил он другим тоном и позвал: — Милли!
Перемазанное шоколадом личико возникло из-за подставки для зонтиков в прихожей.
— Видели их? — спросила девчушка с набитым ртом.
Обиспо кивнул.
— Они решили, что я из противовоздушной обороны.
— Ну да! — возбужденно воскликнула Милли. — Как раз оттуда был тот, из-за которого разбили лампу.
— Подойди-ка сюда, Милли, — скомандовал Обиспо. Девочка подошла. — Где дверь в подземелье?
На лице Милли появился ужас.
— Там заперто, — сказала она.
Обиспо кивнул.
— Знаю, — ответил он. — Но леди Джейн дала мне ключи. — Он вынул из кармана кольцо, на котором висели три больших ключа.
— Там внизу буки живут, — прошептала девчушка.
— Мы бук не боимся.
— Бабуля говорит, они такие уроды, — продолжала Милли. — Такие злые. — Голос ее стал хнычущим. — Она говорит, если я не буду ходить в одно место как полагается, буки придут за мной. Но я ничего не могу сделать. — Полились слезы. — Я не виновата.
— Конечно, не виновата, — нетерпеливо сказал Обиспо. — Никто, никогда и ни в чем не бывает виноват. Даже в том, что у него запор. А теперь я хочу, чтобы ты показала нам дверь в подземелье.
Еще в слезах, Милли помотала головой.
— Я боюсь.
— Но мы же не заставляем тебя спускаться туда. Покажешь, где дверь, и все.
— Не хочу.
— Будь паинькой, — вкрадчиво заговорил Обиспо, — проводи нас до двери, ладно?
Милли, заупрямившись от страха, продолжала мотать головой. Вдруг Обиспо сделал быстрый выпад и выхватил у девочки коробку с конфетами.
— Не скажешьне получишь больше конфет, — сказал он и раздраженно добавил: — Сама напросилась.
Милли издала горестный вопль и попыталась вернуть коробку, но она была вне пределов досягаемости.
— Только, когда проведешь нас к двери в подземелье, — категорически заявил Обиспо, и, дабы показать, что не шутит, открыл коробку, набрал горсть конфет и принялся-одну за другой отправлять их в рот. — Ай, как вкусно! — приговаривал он, жуя конфеты. — Ай, как сладко! Знаешь, я даже рад, что ты не согласилась; теперь я могу съесть их все, — Он раскусил еще одну, изобразил на лице восторг. — О-о, да это просто объедение! — Он почмокал губами. — Бедняжка Милли! Она их больше не получит. — Он взял из коробки очередную порцию.
— Ой, не надо, не надо! — молила девочка, глядя, как драгоценные коричневые кругляшки по очереди исчезают во рту Обиспо. Затем наступил момент, когда алчность пересилила страх. — Я покажу вам, где дверь, — крикнула она, точно несчастная жертва, у которой пытками вырвали признание.
Это возымело волшебный эффект. Обиспо вернул на место три уцелевшие конфеты и закрыл коробку.
— Пошли, — сказал он и протянул девчушке руку.
— Отдайте их мне, — потребовала она.
Обиспо, хорошо знакомый с основами дипломатии, покачал головой.
— Только после того, как покажешь дверь, — сказал он.
Милли чуть помедлила;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44