– Ну, тогда ищи ветра в поле…
– Ничего. Как-нибудь! – сказал, отделяя слова, Гитарист. – Теперь им вся кодла займется. Вся! Специально займется. Теперь-то уж точно.
– Ну, если кодла, – протяжно сказал первый.
– Ну, если вся, – словно эхо, отозвался другой.
Выбравшись из сада, Игорь перемахнул через дощатую изгородь и очутился на соседнем участке. Миновал и его. Выскользнул на улицу: осмотрелся, перевел дух. И метнувшись через дорогу, углубился в путаницу мелких глухих окраинных переулков. Он старался уйти подальше от злополучного места – и не только из-за блатных. С минуты на минуту туда могла нагрянуть милиция, привлеченная громом стрельбы. А ведь она тоже охотилась за ним!
Игорь чувствовал себя окруженным, обложенным со всех сторон – словно загнанный волк. Повсюду у него были одни только враги! Да, нормальная его жизнь кончилась, все привычные связи распались.
Все – кроме одной, единственной… Он вдруг подумал о Наташе. Связь эта, как тоненькая ниточка, была непрочна, ненадежна, едва приметна – но все-таки она существовала, и нельзя было ее обрывать.
Игорь глянул на часы. Озабоченно сдвинул брови. Время близилось уже к четырем. А ровно в пять у него было назначено свидание с Наташей. Она должна была, по уговору, ждать его в кафе, напротив главпочтамта. Это, в сущности, на другом конце города. Путь не близкий – шагать, да шагать! Он вздохнул и заторопился.
Не приведи Бог опоздать, – упустить из рук последнее…
– Что с тобой, Игорек? – спросила Наташа, тревожно, с беспокойством, вглядываясь в лицо Интеллигента.
– Ничего, – пробормотал он, усаживаясь за столик и тяжело дыша после быстрой ходьбы. – А в чем дело?
– Ты ужасно выглядишь.
– Просто – устал, замотался.
– Где ж ты был?
– Так… в одном месте… – Он сделал рукой неопределенный жест.
Наташа сказала, осторожно проведя пальцем по шершавой его, небритой щеке:
– У тебя здесь царапина. И рубашка вся в грязи, и на рукаве – гляди-ка – кровь… Ты, что ли, дрался?
Он не ответил – молча пожал плечами. Осмотрел рукав пиджака. И подумал, что это кровь Брюнета… Вероятно – запачкался, когда отматывал ремешок кистеня. Н-да, вид, конечно, аховый, дикий. И как это все объяснить ей? Да и стоит ли? Есть ли смысл ее пугать? А может, все же – стоит?
– Ах, Игорек, Игорек, – сказала она, – и когда ты угомонишься?
– Дело не во мне, – проговорил он трудным, сдавленным голосом. – Таковы обстоятельства. – При этих словах он шевельнулся – искоса глянул на дверь. – Так уж как-то складывается.
– У тебя почему-то всегда все складывается именно так! И в детстве, – помнишь? – вечно ты задирался, ходил в ссадинах, в синяках.
Они заговорили о детстве. И долго, наперебой, вспоминали различные события и даты, перебирали имена школьных друзей. Размягченный, оттаявший, Игорь проговорил:
– Хорошее все же было время. Беззаботное – вот что главное!
– И мы сами были другие, – негромко сказала Наташа. – Чище были, красивее, счастливее.
– Ну, тебе-то грех жаловаться, – сказал Игорь. – На что ты ропщешь? Молодая, красивая – все при тебе! И нормальная жизнь, и… – Он усмехнулся. – Семейное счастье.
– Ах, какое там семейное счастье, – возразила она. – Если бы ты знал…
– А что такое? – понизил он голос. – Не ладно что-нибудь?
– В общем – да. – Она потупилась, заломила бровь. – Не хочется только рассказывать.
Подошел официант. Наташа заказала кофе с булочкой, Игорь – пива и сто грамм водки.
В ожидании заказа каждый помалкивал – думал свое. Наконец, появились на столе водочка и пивная, запотелая от холода, бутылка. Игорь поднял стакан, сощурился. И опрокинул его в горло – жадно, одним толчком.
Выпил – и снова оглянулся на дверь. И потом повернулся к Наташе. Она сидела, прихлебывая кофе мелкими глотками. Лицо ее было пасмурно, опущенные ресницы подрагивали.
Отодвинув пустую чашку, она вздохнула. Облокотилась о стол – подперла кулачком подбородок:
– Не хочется рассказывать, Неприятно. Но если уж – начистоту… Все у нас с ним плохо, все неладно. Что ни день, то новая ссора.
– И… Давно у вас так? – поинтересовался Игорь.
– Да почти что с самого начала.
– Из-за чего же это? Если, конечно, я могу задать этот вопрос…
– Можешь, Игорек, – покивала она, – можешь, родной мой. Тебе все можно… Ты спрашиваешь: из-за нею? Сама не знаю. Из-за всего. Мы с ним, в общем, разные, чужие… Никак, ни в чем не можем понять друг друга. К тому же он не верит мне, замучал подозрениями.
Слабым движением отбросила она упавшую на лоб, витую прядку. Умолкла на миг. И взглянула на Игоря в упор.
– Послушай, ты чего все время вертишься, оглядываешься? Кого-то ждешь?
– Я? – Он изобразил недоумение. – Чепуха! Никого не жду. С чего ты это взяла?
Он потянулся к пиву. Налил стакан и отхлебнул из него, и утерся медленно. Потом зашуршал папиросами. И вдруг ощутил усталость. Смертную усталость. И отчаяние. И безнадежность. Вот сейчас они поговорят и разойдутся, и… что? Что потом? Вероятно, будут еще такие же вот встречи. А может, и нет, не будет их. Как ему теперь жить? Они разойдутся, и она отправится домой. А он – куда? Куда ему деваться и на что рассчитывать, – одинокому, загнанному, потерянному среди чужих?
Наташа что-то говорила – негромко и горестно, и он с усилием заставил себя вслушаться.
– Я, конечно, тоже не ангел. Но все же… Постоянные сцены – от этого можно сойти с ума! Теперь вот – из-за тебя. Он твоего имени не может слышать. Он на все готов…
– Я это знаю, – сказал Игорь медленно. – Потому-то, собственно, я и ушел тогда.
– Ты… понял, почувствовал?
– Да нет, все гораздо хуже. Помнишь, тогда вдруг явилась милиция? Ну, так вот: это он ее вызвал.
– Что-о-о? – Наташа отшатнулась. – Он?
– Да, – сказал Игорь. – Вызвал по телефону, тайком… И закурив – окутавшись в дым – он рассказал Наташе обо всем; кинулся в откровенность, как в омут, как в ледяную воду.
Глава двенадцатая
Рассказ Игоря длился долго… Наконец он умолк. Наташа проговорила – стесненным, прерывистым шепотом:
– Господи, Господи! Так значит, это все – из-за меня?
– Я не к тому, – отмахнулся Игорь. – Я это – просто… Вот таковы дела! Теперь ты в курсе… Знаешь все подробности.
– Но это же страшно!
Она зябко передернула плечами. Ей словно бы немоглось сейчас. Губы ее дрогнули и ослабли, глаза ушли в тень.
– Как же ты будешь, а? Игорек? Надо ведь как-то спасаться… Что-то предпринимать.
– Не знаю, – усмехнулся он хмуро. – Ума не приложу. Он задумался, застыл, – прикусив губу, бессильно уронив руки на скатерть.
– Что-то надо предпринимать… Но что? Что? Ах, черт, как нелепо все сложилось! Один – без друзей…
– А обо мне ты забыл? – сказала Наташа. И положила на его руку – свою.
– Да, да, – он посмотрел на нее благодарно. – Это правда. Только ты у меня одна и осталась. Давай-ка выпьем за это!
Подозвав официанта, Игорь заказал еще водки… Они со звоном сдвинули стаканы. Выпили. Потом Наташа сказала медленно:
– Может быть, самое правильное было бы сейчас – уехать? – Она выжидательно посмотрела на Игоря. – У тебя деньги есть?
– Н-нет, – признался он.
– Ну, так держи! – Наташа поспешно раскрыла сумочку – зашуршала там. – У меня здесь немного. Но на билет хватит… Если не очень далеко… Вот! Бери – и на вокзал.
Она достала пачку мятых рублей и положила ее на стол, перед Игорем. Тот сказал, двинув деньги локтем:
– Что ты, милая, что ты! На вокзал мне сейчас нельзя. Где-где, а уж там-то меня наверняка уже ищут… И прихватят сразу же, с ходу. Нет, вокзал – самое гиблое место!
– Но ведь и в Полтаве тебе тоже нельзя оставаться.
– И все же придется.
– Но – как же?… И где?
– А вот это, как раз, и надо нам обдумать.
– Послушай, – проговорила она, наморщась. – У меня есть подруга. У нее отдельная квартира, и живет она одна…
– Нет, – сейчас же ответил он.
– Но почему?
– Ты за нее ручаешься?
– Вполне.
– Вполне?
– Ну… да. – Она подняла брови. – А что?
– Ты с ней давно знакома?
– Не очень. Так – года с два. Но она хорошая, свойская, уж поверь! Вся душа – нараспашку.
– Я тебе верю, – мягко сказал Игорь, – верю, милая. Но все же этот вариант не подходит. Во-первых, за подругу твою полностью ручаться трудно. Слишком уж мало ты ее знаешь! А душа нараспашку – это еще не аргумент. Пожалуй, наоборот… Ну, и во-вторых, в такой квартире я буду, как в ловушке, соображаешь? Как в западне. Если что случится, не вырвешься. Да и вообще, – суета, соседи… Мне надо что-нибудь понадежнее и, – как бы тебе объяснить? – попроще, что ли. Может быть, даже не в самом городе, а где-нибудь около. В предместье, в пригороде.
– Ну, тогда хочешь – ко мне на дачу? Там сейчас никого; дом пустует.
– На дачу? – Игорь поджал губы. В сомнении качнул головой.
– Но там, действительно, пусто! У Сергея отпуск уже кончился. Да и соседей нет – уехали в Крым.
– Заманчиво, конечно, – протянул Интеллигент. – Но все же… дача-то ведь твоя? Тебе принадлежит?
– В том-то и суть. Я хозяйка!
– Вот потому и не стоит мне туда соваться! Зачем тебя впутывать во все эти дела? Ну, посуди сама: вдруг меня там найдут, накроют.
– А почему ты думаешь?…
– Н-ну. – Он дернул плечами. – Всяко бывает.
– Тогда вот что. – Наташа умолкла, сдвинула брови. И затем – просияв: – Ну да, ну да! Это лучший вариант. Вот что… Ты город знаешь?
– Плохо, – сказал Игорь. – Забыл уж многое; сама понимаешь.
– Но реку-то хоть помнишь? То место, где мы купались? Ну, то самое, где обрыв, а рядом – мост.
– Ах, это… – Игорь улыбнулся. – Припоминаю.
– Вот. Теперь слушай внимательно.
Она придвинулась к Игорю, положила ему руку на плечо. И он уловил ее дыхание – прерывистое, щекотное, жаркое:
– За мостом – если идти по течению – находится старая консервная фабрика. Вернее, не фабрика, а развалины. Они еще со времен войны остались. Ты найдешь их легко. Ходьбы туда минут пятнадцать, и главное здание видно издалека.
– Ага! – сказал Игорь. – Это уже интересно. Значит, говоришь, развалины… Но укрыться-то в них можно?
– Конечно можно! Разрушено ведь не все. Я там, кстати, была недавно. Мы с друзьями катались по реке – ну и завернули мимоходом, полазили… Место для тебя отличное. Надежнее не придумать.
– Что ж, ладно, – сказал Игорь медленно. – Остановимся на этом…
Он покосился на деньги – собрал их, пересчитал.
– Бери, бери! – сказала Наташа. – Тебе же нужно… Запасись едой, папиросами. А послезавтра я приду к тебе. Перед вечером, часов в шесть.
Они сидели тесно, почти вплотную; лицом к лицу, глаза – в глаза.
Светлые, широко распахнутые глаза ее заслоняли теперь все. Посторонние детали исчезли, отступили куда-то; остались только зеленые эти озера. И были они глубоки, и наполнены теплым странным свечением. И они говорили, спрашивали, ждали ответа.
– Хорошо? – спросили они. И Игорь ответил взглядом:
– Хорошо.
Покуда они разговаривали, сидя в кафе, события разворачивались своим чередом. Далеко отсюда – на окраине города, в запущенном старом саду – собралось сейчас немало народа.
Как и предполагал Игорь, милиция появилась сразу же. Прибежавший на место происшествия участковый немедленно вызвал оперативников и экспертов. Люди эти заполонили теперь двор около барака и сад; одни из них опрашивали жителей, другие рыскали в зарослях, третьи – производили осмотр убитых; фотографировали их, обыскивали, снимали отпечатки.
И здесь же, в толпе, обретался пожилой приземистый мужчина, с неприметной внешностью и в скромной одежде.
Он держался особняком; в споры не ввязывался, помалкивал. И лишь однажды (да и то недолго) поговорил о чем-то с парторгом Проценко, который занимал одновременно должность заместителя начальника городского управления милиции. В этот день Проценко нес дежурство по управлению. И когда прозвучал сигнал тревоги, – решил лично, сам, возглавить выездную группу.
То, что он увидел, озадачило его и навело на беспокойные размышления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27