Отстояв положенные минуты возле очередного светофора, неожиданно вспомнил: в офисе кончился растворимый кофе! Вдруг Симочка забудет купить — что тогда делать? Они с Сергеем могут легко обойтись без еды и выпивки, даже без сигарет, а вот без чашечки кофе — никогда!
Пришлось остановиться возле универсама. Благо, только что отчалила «вольво» и удалось припарковаться на освободившееся место.
Закрыв машину, подергав все четыре двери, Григорий не торопясь, направился к входу в магазин.
Впереди, гордо вскинув плешивую голову, шествовал небольшого роста толстячок в летнем костюме. Не будь этого костюма, Гремин не обратил бы на него внимания. Мало ли толстячков разгуливает по московским магазинам? Но все мужчины вокруг — либо в футболках, либо в рубашках с открытым воротом и засученными рукавами. А этот — в костюме и при галстуке.
Гремин машинально пригляделся.
До чего же знаком ему этот человек! Где он мог его видеть?
Профессиональная, натренированная память неслышно пощелкала невидимыми переключателями и реле, покопалась в событиях последних лет. И — докопалась.
По делу банды Матвеева и грибного бизнесмена Дугова должна была проходить Клавдия Сергеевна. Та самая, которая сейчас домогалась Соломина. Толстяк — ее муж, депутат Думы… Как же его звать? Кажется, Федор Федорович Иванов…
Ничего не говорящая встреча. Гремину пройти бы мимо к прилавку, где выставлены аппетитные банки с кофе, но будто черт толкнул под руку.
— Извините, — остановил он толстяка. — Кажется, Федор Федорович?
— Вы не ошиблись, — наклонил голову Иванов. Словно подставил ее под гирлянду цветов. — Депутат Госдумы, — подчеркнул он свое высокое положение. — Чем обязан?
— Гремин Григорий Ефремович, частный детектив, — в свою очередь, представился Гремин. — Не могли бы вы ответить на несколько вопросов? Добродушное выражение мигом покинуло лицо депутата. Вместо него — злая настороженность.
— Что потребовалось от меня милиции? Как известно, я пользуюсь депутатской неприкосновенностью.
— Во-первых, никакая я не милиция, — улыбнулся Григорий. — Во-вторых, не собираюсь ни допрашивать, ни, тем более, арестовывать. Просто прошу побеседовать…
— О чем? — по-прежнему щетинился Иванов. — Я тороплюсь…
— Наш разговор не займет много времени… Года полтора-два тому назад мне довелось познакомиться с вашей супругой…
— Супруга депутата Думы — не объект для изучения. Тем более для сыщиков. Прошу запомнить. Желаю успеха.
И пошел по торговому залу, горделиво выпятив и без того солидный животик. Но так легко избавиться от Гремина не удалось. Григорий догнал депутата и преградил ему дорогу.
— Всего два вопроса. Скажите, не было ли подозрительных телефонных звонков? Или — посетителей? Прошу учесть, что спрашиваю это для вашего же блага. Боюсь, что Клавдия Сергеевна находится в большой опасности.
Озабоченности как не бывало, она сменилась явным испугом. Нет, не за попавшую в историю жену — за себя, свое место, свое будущее. Гремин, конечно, не знал подоплеку трусости Иванова — он только отметил его готовность ответить на все вопросы.
— Что вы имеете в виду?
— Нежелательные знакомства, — коротко пояснил Григорий. — Поэтому очень важно знать — были ли за это время необычные контакты у вашей супруги?
Иванов задумался. Откровение сыщика подкупало. К тому же не было ни бланка допроса, ни хитрых ходов, ни магнитофона, спрятанного в кармане. Если провокация, то всегда можно отказаться — ничего подобного, дескать, я не говорил и вообще этого господина вижу впервые.
— Однажды я заболел и, как обычно, не пошел в Думу. Жена с домработницей возилась на кухне. Вдруг — телефонный звонок. Подхожу, беру трубку. Какой-то человек с гортанным голосом требует позвать Клавдию Сергеевну. Именно требует, а не просит. Я после выразил Клаве свое неудовольствие этим фактом. Пусть она передаст своим знакомым. В конце концов, они имеют дело с депутатом Думы, а не со слесарем-водопроводчиком…
— О чем говорила ваша жена с нахалом, не слышали?
— За кого вы меня принимаете! — вскинулся Иванов, но, видимо, вспомнил о грозящей опасности и поник. — О разном говорили. Клава была необычно грустна и подавлена… Отвечала только: сделаю, не волнуйтесь, все будет в порядке…
— Извините за нескромность, но… Чем занимается ваша супруга? Я не имею в виду домашние обязанности…
Иванов хотел было признаться — ничем, но вовремя прикусил язык. Ничем — означает, что муж не в курсе дела, что от него что-то скрывают. А подобное признание никак не вяжется с высоким положением депутата Думы.
— Вы говорите о работе? У Клавы нет необходимости работать.
Я получаю достаточно, чтобы содержать семью.
Ни одного человеческого слова! Одни высокопарные фразы, расцвеченные гордостью и самомнением. Может быть, примитивная маскировка? А зачем маскироваться маститому политику и от кого?
— Вам фамилия Столяров ни о чем не говорит?
— — Столяров?… Столяр?… Кажется, Клава упоминала эту фамилию во время одной из телефонных бесед… Только не помню, в связи с чем…
— А Мамед? Этого имени не называлось?
— Нет, — нерешительно ответил Иванов. Подумав, произнес более твердо: — Не называлось!

Глава VI
1
Ресторан переполнен. Посетители изъясняются на разных языках, пьют, закусывают. Официанты мечутся с подносами, изящно огибают столы, склоняются перед сидящими за ними бизнесменами. От эстрады доносится негромкая музыка.
Иванов растерялся. Прежде всего, потому, что был не в костюме, как большинство пирующих, а в одной кремовой рубашке с повязанным ярким галстуком. Жена настояла — жара стоит, зачем париться, исходить потом.
Сказала — встретят. Вот и стоит депутат у входа в зал наподобие швейцара. Не хватает бороды лопатой и галунов на белых брюках.
— Господин Иванов?
Официант с дежурной улыбочкой на пухлых губах вопросительно изогнулся перед посетителем.
— Да, это я, — важно ответил Федор Федорович. — Меня должны ожидать…
Разрешите, я вас провожу…
Размашистый жест — будто прочерчена некая прямая, ведущая в глубь зала. Плавно, по-женски покачивая бедрами, парень двинулся вперед. Иванов — следом.
Гляди-ка, встречают будто президента, прибывшего на пресс-конференцию. Не хватает охранников и сопровождающей свиты. Но и без них приятно ощущать свою значимость.
Столик стоял возле окна. Руслан важно восседал за ним, независимо поглядывая вокруг. Скуластое лицо порозовело, черные волосы откинуты назад, образуя небольшой хвостик, схваченный пряжкой. В мочке правого уха повисла крупная серьга, изображающая полумесяц с вписанным в него крупным бриллиантом. На руке, небрежно брошенной рядом с выстроенными рюмками и фужерами, — солидный золотой перстень-печатка ч обручальное кольцо.
Невольно вспомнилась сказанное женой — один из богатейших людей страны… впрочем, и без подсказки видно, с кем придется иметь дело. Набит бизнесмен деньгами, словно осенью сеновал высохшей травой… Урвать бы из этого изобилия хотя бы пару «снопиков»!
— Спасибо, дорогой, — обратился Руслан к склонившемуся официанту. — Сделай, пожалуйста, так, чтобы соседние столики не занимали… Понимаешь?… С кунаком поговорить хочу, душу отвести желаю… За хлопоты — получи, пожалуйста.
Официант спрятал в карман стопку долларов. Тут же выставил на двух столиках таблички: «Занято».
Руслан повернулся к Иванову. Привстал, протянул пухлую руку. Будто тоже решил облагодетельствовать «зелененькими».
— Присаживайтесь, Федор Федорович… Рад знакомству…
— Я… тоже рад, — пролепетал Иванов, потеряв при виде этого великолепия всю важность. — Жена говорила…
— Клавдия Сергеевна, понимаешь, замечательный человек… Ох, до чего же хорошая женщина!
Красивая, любит вас… Мне бы такую подругу… У меня жена тоже хорошая, понимаешь?… Что кушать станем, чем закусывать будем, а? Ваших вкусов не знаю, поэтому заказывать, понимаете, не решился… Вино — другое дело, в нем я — знаток… Начнем с вашего отличного напитка — водочки. После — наше сухонькое, кавказское попробуем… Выбирайте, пожалуйста, дорогой, не стесняйтесь…
Руслан пододвинул к Иванову меню, ненавязчиво посоветовал, что заказать. И говорил, говорил. От цветастых сравнений и определений, от непривычного даже для него многословия у депутата закружилась голова.
Наконец с заказом покончено. Кавказец поднял руку, прищелкнул пальцами. Несмотря на гул голосов, выкрики, споры, музыку, официант услышал призывный звук и вырос возле стола.
— Что изволите, Руслан Иманович?
По имени-отчеству величает! Значит, собеседник Иванова — завсегдатай этого ресторана, свой человек, с ним считаются, уважают.
Руслан неторопливо, смакуя каждое слово, продиктовал. Выговаривая наименование очередного блюда, важно поднимал над столом указательный палец. Будто требовал особого внимания.
Записав заказ, официант упорхнул.
— Пока он бегает, — небрежный жест вслед парню, — у нас с вами состоится, понимаете, серьезный разговор. На трезвую голову. — Иванов с не меньшей важностью кивнул — понимаю и одобряю. — Только прошу, очень прошу, не волнуйтесь, дорогой. Время у нас — рыночное, зря время терять — обидно… Понимаете?
А ведь Руслан Иманович волнуется! Призывает собеседника к спокойствию, а сам мечется. Значит, предстоит не обычное знакомство — нечто более важное.
Федор Федорович налил боржоми, выпил. Насторожился.
— Торги готовятся, понимаешь? Ты знать должен, — перешел кавказец на «ты». — Обязан знать… Магазины выставляются на продажу, так себе, плохонькие, не универсамы — лавочки. Но мне они, понимаешь, нужны… Просто необходимы! Помоги, пожалуйста, дорогой, да?
Странно, всем вдруг понадобились дерьмовые магазины. То Коломин сулит солидное вознаграждение, то этот… как его?… Руслан Иманович.
Не продешевить бы! Соглашаться либо отказываться рано, сначала нужно узнать, во сколько оцениваются услуги депутата? Если цена кавказца выше — перенацелить Сидорова, ниже — договоренность с Коломиным оставить в силе.
Поэтому Федор Федорович многозначительно промолчал.
— Понимаю, дорогой, Дума ничего не продает и не покупает. Разве торгует законами — это тоже нужный «товар», мы о нем поговорим позже… Ладно? Вот хорошо, вот и отлично, дорогой. Полное взаимопонимание. У тебя еще товар имеется — связи. С одним нужным человеком служил, другой — в кунаках ходит, третий рядом сидит… Понимаешь?… Дернешь одну ниточку — один магазинчик готов, другую — второй продадут. Конечно, не дорого, я — человек бедный, семья, понимаешь, большая — кормить-поить должен…
Иванов сочувственно вздохнул. По нашим временам содержать семью — нелегкая задача…
— Вижу — все понимаешь, все знаешь… Но в долгу не останусь, не такой я человек… За три магазина — квартира в Испании. Ах, нет, соврал! Квартиру, понимаешь, не потяну, они нынче дорогие, квартиры…
— Магазины по полной цене еще дороже, — тихо промолвил депутат, представив себя в Испании на берегу моря. — Вот виллы — те действительно кусаются… Впрочем, наша беседа — типичная фантастика. На магазины уже имеются покупатели…
— Кто?
Зловещая гримаса исказила недавно добродушное лицо кавказца. Губы приоткрылись, показав крупные зубы. Глаза сузились.
Иванов струсил. Показалось — Руслан сейчас набросится на него со столовым ножом в руке… А вдруг за поясом — не столовый, а настоящий?
Назвать фамилию Коломина он побаивался и решил сделать это только в самом крайнем случае. Страшился не за бизнесмена — за себя. Начнут претенденты выяснять отношения через посредника и от упреков в предательстве вполне могут перейти к физическим методам…
— Фамилию! — потребовал Руслан. — Называй фамилию или…
Он уже понял, что перед ним сидит примитивный трус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31