..
Возвращаться не хотелось, но другой дороги не было. Бросить машину? Но тогда он будет выбираться отсюда не день и не два... Вся милиция будет на ногах. Нет, машину бросать нельзя, на ней он прорвется. Только надо спешить, надо спешить...
Разворот на узком месте был делом нелегким, но, наконец, машина снова послушно пошла по дороге. Вот и прямой участок, можно добавить...
Валерий увидел вездеход Лемешонка вовремя и ударил по тормозам. "Волга" застыла в нескольких метрах от дороги, когда на нее вывалился из леса этот "луноход" и устремился за "девяткой". Да, игра, как оказалось, не кончена и трупы так быстро на машинах не ездят... Придется еще ждать. Но теперь ситуация изменилась, прежнее место засады стало невыгодным и Валерий решил ждать в машине, предварительно перегнав ее повыше по склону, откуда просматривался довольно большой участок дороги. "Волга" чуть-чуть скатилась на обочину и замерла.
Павел ждал "девятку" на повороте, развернув машину почти перпендикулярно дороге. Несколько минут ожидания он потратил, чтобы перевязать куском ткани ногу поверх штанины и дозарядить "Браунинг". Затем подогнал привязной ремень и, привстав на подножке, стал глядеть на дорогу, поверх куста. "Девятка" шла быстро. Павел сел за руль, застегнул ремень и вслух начал отсчет.
-- Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь...
Он надавил на газ и отпустил сцепление, мало заботясь о том, переживет ли оно еще хоть один раз такое варварское обращение. Вездеход появился перед "девяткой" неожиданно, как чертик из табакерки, так, как и задумал Павел. Удар пришелся в переднее левое крыло. "Девятка", отброшенная вправо, вылетела с дороги и, описав красивую дугу, грохнулась плашмя в болото, подняв фонтаны воды, перемешанной с ряской. Павла бросило на руль, но ремень удержал от удара, машина с изуродованным передком крутнулась на месте, на несколько мгновений встала на два колеса и снова шлепнулась на все четыре...
"Девятка" тонула медленно. Семен был оглушен, но не пострадал. Мгновенно поняв, что произошло, он попытался открыть дверь. Она не поддавалась. Тогда он метнулся к противоположной дверце, судорожно завертел ручку стекла и полез через окно, стараясь не сорваться с машины. Когда он вылез на крышу тонущей "девятки" и огляделся, ему стало жутко. Смерть пришла к нему совсем не в том виде, в каком он ее боялся. Его смерть была в этом вонючем болоте, среди пузырей, поднимающихся вокруг обреченной машины. До берега было всего метров пятнадцать, но это были пятнадцать метров бездонного болота... И все-таки он ошибся опять.
Его смерть стояла в старом десантном обмундировании, с перевязанной наспех ногой, и в руке у этого ненавистного Семену человека было то самое ружье, которого он так боялся. Семен, стоя на коленях, замолотил кулаками по крыше машины.
-- Нет, нет! Вези меня в ментовку... Меня должны судить по закону... Это все не я сделал, Это Шварц твою жену трахал, я не при чем... Меня суд оправдает, слышишь, ты... Вытащи меня отсюда, ты не имеешь права...
Павел стоял неподвижно. Этот слизняк внизу не вызывал у него никаких чувств. Никаких, даже ненависти. Он просто был непонятным и ненужным для природы и для Павла существом, достойным человеческих эмоций. Так, грязь на подошвах, которую надо соскрести и забыть.
Вода дошла до открытого окна и машина резко пошла вниз. Теперь Семен стоял почти по колено в воде. Еще пара минут и стоять ему будет не на чем. Павел медленно отвернулся и направился прочь, ему противна была агония этого подонка, пусть подыхает один. Он уже сделал первый шаг, тяжело переставляя простреленную ногу, как боковым зрением заметил резкое движение бандита. Семен выхватил из мокрых брюк пистолет.
Павел вскинул ружье, коротко дернулся ствол и на месте головы у Семена распустился пышный красный цветок... Его тело медленно погрузилось в черную болотную воду, ненадолго окрасив ее в буро-красный цвет. Ряска уже начала смыкаться над инородными предметами, потревожившими вековую тихую жизнь болота.
Машина была изуродована, передок выглядел так, словно побывал в мясорубке, но мотор завелся, как всегда, с пол-оборота. Павел с трудом втиснулся на сиденье, нога совершенно онемела и казалась набитой мешком дроби. Он несколько секунд размышлял, где искать Светлану? Сейчас, когда все закончилось, он почувствовал, как ему нужно быть в эту минуту рядом с ней и сыном.
Он вел машину медленно, каждый ухаб отдавался острой болью в бедре. У поворота к озеру среди деревьев мелькнула странная, но знакомая фигура -льняные волосы, на груди что-то непонятное... Ого, да это же еще один. Павел взял ружье и приоткрыл дверцу. Стас, полуживой от непосильной ходьбы, выбрался все-таки на дорогу и стоял, уцепившись за сосенку, глядя на подходившего Павла. Он увидел страшное от камуфляжа и горя лицо этого человека и понял, что сейчас умрет. У него уже не было сил даже двинуться с места, но мозг работал удивительно ясно и в нем билась единственная мысль -о прощении. Пусть простит и... делает с ним, что хочет. Ему было все равно, только бы простил.
Павел подошел ближе и увидел, что парень совсем плох, повязка сползла и рана на груди была весьма нехорошей...
-- Кто тебя? Тот, дружок твой?
Стас кивнул и посмотрел на Павла так, что ему стало не по себе, впервые с того самого момента, как он понял, что случилось с женой и сыном и когда он прочел ту страшную записку. Парень напоминал ему больную собаку, которую он так и не смог пристрелить когда-то, потому что посмотрел перед выстрелом ей в глаза.
Стас медленно опустился на колени и обнял Павла за ноги.
-- Простите, простите меня... Делайте, что хотите, но простите... Не могу больше, простите... Если можете...
Павел растерялся. Он ожидал чего угодно, но не настоящих детских слез и этой доверчивой мольбы о прощении. Он поднял парня, который, как заведенный, просил, молил простить...
-- Вставай, пойдем к машине... Надо жену забрать.
Стас вздрогнул, как от удара.
-- Нет, нет, не-е-е-т!
-- Так, значит, и ты, ублюдок?
Павел хотел уже просто стряхнуть его с себя, как вдруг увидел ту самую голубую "Волгу".
Валерий Петрович услышал знакомый выстрел и понял, что стрелял Лемешонок. Семена больше нет, но остался этот мужик и все пошло прахом. Кретины, недоумки, садисты, сволочи... Валерий колотил ладонью по баранке пока не ощутил боль... Рука была залита кровью, он рассадил ее о рычаг поворотов. Валерий слизнул кровь и опустошенно уставился на дорогу перед собой. Как всякий жлоб, он винил своих бывших помощничков, верой и правдой служивших ему, плативших ему, в своей неудаче. Даже если бы не удалось расправиться с Семеном, ему не было бы так страшно. Но этот мужик... Это все. Он либо сам до него доберется или милиция, после такого побоища. И все "схваченные" намертво полковники отрекутся от него -- не такое дело, чтобы мараться. Провалившихся не любит никто и ни на чью помощь Валерию Петровичу рассчитывать было нечего. Он это понял в короткие минуты, когда сидел за рулем любимой "Волги" на проклятой деревенской дороге...
По дороге медленно катил голубой вездеход с разбитым носом. Лемешонок был один и явно не видел машины Валерия Петровича, а если и видел, чего ему бояться обыкновенной "Волги". А может и не все потеряно? Маленькое дорожно-транспортное происшествие на глухой дороге и все? Это еще лучше, чем пускать в ход винтовку... Валерий завел мотор.
Вездеход неожиданно свернул к лесу и остановился. Из машины Валерию не было видно, что там случилось и он, крадучись, подошел к краю пригорка. Открытие его поразило -- еще один свидетель живой, хотя, кажется, и не очень... Итого двое. Один из них вооружен и неплохо владеет этим оружием. Валерий мог ввязаться в дело, если ему самому это ничем не грозило, как, например, в засаде на Семена... Но связываться с этим головорезом не хотелось ни за что. Лучше тюрьма завтра, чем пуля сегодня.
Оставался вариант с машиной. Валерий снова сел за руль и вывел "Волгу" на дорогу. Метров за сто он увидел, что Лемешонок тащит Стаса к машине. Вот они остановились, заспорили...
Валерий взял правее и дал полный газ. Машина понеслась по обочине, чтобы потом, после наезда, успеть выскочить на дорогу и не врезаться в деревья.
"Волга" взревела двигателем и понеслась прямо на них. Человека за рулем Павел не мог разглядеть, но мгновенно понял: сворачивать он не собирается. Больше ни о чем он подумать не успел, заработали другие механизмы его тела. Он отпустил Стаса, тяжело отпрыгнул в сторону, чтобы мелкие сосенки не мешали прицеливанию, и вскинул ружье. Две пули "wingstar" с ревом сокрушили стекла "Волги", превратив их в серебристую пыль, и по пути разворотили грудную клетку человека за рулем...
Водитель был мертв, но машина этого не знала и продолжала свой последний смертоносный путь. Она неслась на Стаса, который от слабости не мог сдвинуться с места и только глядел на надвигающуюся голубую смерть.
Она была уже рядом и Стас зажмурился, настолько страшен был вид обезумевшей машины с мертвым водителем. Павел рванулся вперед, обхватил Стаса за шею и рванул на себя. Оба покатились по траве и машина пронеслась рядом, обдав их запахом сгоревшего бензина и смерти. Манекен за рулем был уже никудышным водителем -- отвернуть от стоящих на пути сосен он не сумел. Машина ударилась боком в огромный ствол, отлетела рикошетом на дорогу, дважды перевернулась и застыла, уткнувшись радиатором в кювет...
Стас лежал на спине и смотрел на небо. Оно было облачное и совсем не красивое, обыкновенное небо перед дождем. И все-таки не было для него сейчас картины более великой, красоты большей, явления более величественного, чем эти серые облака над землей. Они означали жизнь. Он приподнялся.
Павел сидел рядом. Его руки неподвижно свисали с ружья, лежащего на коленях. По его лицу, промывая извилистые дорожки среди копоти и грязи, текли слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Возвращаться не хотелось, но другой дороги не было. Бросить машину? Но тогда он будет выбираться отсюда не день и не два... Вся милиция будет на ногах. Нет, машину бросать нельзя, на ней он прорвется. Только надо спешить, надо спешить...
Разворот на узком месте был делом нелегким, но, наконец, машина снова послушно пошла по дороге. Вот и прямой участок, можно добавить...
Валерий увидел вездеход Лемешонка вовремя и ударил по тормозам. "Волга" застыла в нескольких метрах от дороги, когда на нее вывалился из леса этот "луноход" и устремился за "девяткой". Да, игра, как оказалось, не кончена и трупы так быстро на машинах не ездят... Придется еще ждать. Но теперь ситуация изменилась, прежнее место засады стало невыгодным и Валерий решил ждать в машине, предварительно перегнав ее повыше по склону, откуда просматривался довольно большой участок дороги. "Волга" чуть-чуть скатилась на обочину и замерла.
Павел ждал "девятку" на повороте, развернув машину почти перпендикулярно дороге. Несколько минут ожидания он потратил, чтобы перевязать куском ткани ногу поверх штанины и дозарядить "Браунинг". Затем подогнал привязной ремень и, привстав на подножке, стал глядеть на дорогу, поверх куста. "Девятка" шла быстро. Павел сел за руль, застегнул ремень и вслух начал отсчет.
-- Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь...
Он надавил на газ и отпустил сцепление, мало заботясь о том, переживет ли оно еще хоть один раз такое варварское обращение. Вездеход появился перед "девяткой" неожиданно, как чертик из табакерки, так, как и задумал Павел. Удар пришелся в переднее левое крыло. "Девятка", отброшенная вправо, вылетела с дороги и, описав красивую дугу, грохнулась плашмя в болото, подняв фонтаны воды, перемешанной с ряской. Павла бросило на руль, но ремень удержал от удара, машина с изуродованным передком крутнулась на месте, на несколько мгновений встала на два колеса и снова шлепнулась на все четыре...
"Девятка" тонула медленно. Семен был оглушен, но не пострадал. Мгновенно поняв, что произошло, он попытался открыть дверь. Она не поддавалась. Тогда он метнулся к противоположной дверце, судорожно завертел ручку стекла и полез через окно, стараясь не сорваться с машины. Когда он вылез на крышу тонущей "девятки" и огляделся, ему стало жутко. Смерть пришла к нему совсем не в том виде, в каком он ее боялся. Его смерть была в этом вонючем болоте, среди пузырей, поднимающихся вокруг обреченной машины. До берега было всего метров пятнадцать, но это были пятнадцать метров бездонного болота... И все-таки он ошибся опять.
Его смерть стояла в старом десантном обмундировании, с перевязанной наспех ногой, и в руке у этого ненавистного Семену человека было то самое ружье, которого он так боялся. Семен, стоя на коленях, замолотил кулаками по крыше машины.
-- Нет, нет! Вези меня в ментовку... Меня должны судить по закону... Это все не я сделал, Это Шварц твою жену трахал, я не при чем... Меня суд оправдает, слышишь, ты... Вытащи меня отсюда, ты не имеешь права...
Павел стоял неподвижно. Этот слизняк внизу не вызывал у него никаких чувств. Никаких, даже ненависти. Он просто был непонятным и ненужным для природы и для Павла существом, достойным человеческих эмоций. Так, грязь на подошвах, которую надо соскрести и забыть.
Вода дошла до открытого окна и машина резко пошла вниз. Теперь Семен стоял почти по колено в воде. Еще пара минут и стоять ему будет не на чем. Павел медленно отвернулся и направился прочь, ему противна была агония этого подонка, пусть подыхает один. Он уже сделал первый шаг, тяжело переставляя простреленную ногу, как боковым зрением заметил резкое движение бандита. Семен выхватил из мокрых брюк пистолет.
Павел вскинул ружье, коротко дернулся ствол и на месте головы у Семена распустился пышный красный цветок... Его тело медленно погрузилось в черную болотную воду, ненадолго окрасив ее в буро-красный цвет. Ряска уже начала смыкаться над инородными предметами, потревожившими вековую тихую жизнь болота.
Машина была изуродована, передок выглядел так, словно побывал в мясорубке, но мотор завелся, как всегда, с пол-оборота. Павел с трудом втиснулся на сиденье, нога совершенно онемела и казалась набитой мешком дроби. Он несколько секунд размышлял, где искать Светлану? Сейчас, когда все закончилось, он почувствовал, как ему нужно быть в эту минуту рядом с ней и сыном.
Он вел машину медленно, каждый ухаб отдавался острой болью в бедре. У поворота к озеру среди деревьев мелькнула странная, но знакомая фигура -льняные волосы, на груди что-то непонятное... Ого, да это же еще один. Павел взял ружье и приоткрыл дверцу. Стас, полуживой от непосильной ходьбы, выбрался все-таки на дорогу и стоял, уцепившись за сосенку, глядя на подходившего Павла. Он увидел страшное от камуфляжа и горя лицо этого человека и понял, что сейчас умрет. У него уже не было сил даже двинуться с места, но мозг работал удивительно ясно и в нем билась единственная мысль -о прощении. Пусть простит и... делает с ним, что хочет. Ему было все равно, только бы простил.
Павел подошел ближе и увидел, что парень совсем плох, повязка сползла и рана на груди была весьма нехорошей...
-- Кто тебя? Тот, дружок твой?
Стас кивнул и посмотрел на Павла так, что ему стало не по себе, впервые с того самого момента, как он понял, что случилось с женой и сыном и когда он прочел ту страшную записку. Парень напоминал ему больную собаку, которую он так и не смог пристрелить когда-то, потому что посмотрел перед выстрелом ей в глаза.
Стас медленно опустился на колени и обнял Павла за ноги.
-- Простите, простите меня... Делайте, что хотите, но простите... Не могу больше, простите... Если можете...
Павел растерялся. Он ожидал чего угодно, но не настоящих детских слез и этой доверчивой мольбы о прощении. Он поднял парня, который, как заведенный, просил, молил простить...
-- Вставай, пойдем к машине... Надо жену забрать.
Стас вздрогнул, как от удара.
-- Нет, нет, не-е-е-т!
-- Так, значит, и ты, ублюдок?
Павел хотел уже просто стряхнуть его с себя, как вдруг увидел ту самую голубую "Волгу".
Валерий Петрович услышал знакомый выстрел и понял, что стрелял Лемешонок. Семена больше нет, но остался этот мужик и все пошло прахом. Кретины, недоумки, садисты, сволочи... Валерий колотил ладонью по баранке пока не ощутил боль... Рука была залита кровью, он рассадил ее о рычаг поворотов. Валерий слизнул кровь и опустошенно уставился на дорогу перед собой. Как всякий жлоб, он винил своих бывших помощничков, верой и правдой служивших ему, плативших ему, в своей неудаче. Даже если бы не удалось расправиться с Семеном, ему не было бы так страшно. Но этот мужик... Это все. Он либо сам до него доберется или милиция, после такого побоища. И все "схваченные" намертво полковники отрекутся от него -- не такое дело, чтобы мараться. Провалившихся не любит никто и ни на чью помощь Валерию Петровичу рассчитывать было нечего. Он это понял в короткие минуты, когда сидел за рулем любимой "Волги" на проклятой деревенской дороге...
По дороге медленно катил голубой вездеход с разбитым носом. Лемешонок был один и явно не видел машины Валерия Петровича, а если и видел, чего ему бояться обыкновенной "Волги". А может и не все потеряно? Маленькое дорожно-транспортное происшествие на глухой дороге и все? Это еще лучше, чем пускать в ход винтовку... Валерий завел мотор.
Вездеход неожиданно свернул к лесу и остановился. Из машины Валерию не было видно, что там случилось и он, крадучись, подошел к краю пригорка. Открытие его поразило -- еще один свидетель живой, хотя, кажется, и не очень... Итого двое. Один из них вооружен и неплохо владеет этим оружием. Валерий мог ввязаться в дело, если ему самому это ничем не грозило, как, например, в засаде на Семена... Но связываться с этим головорезом не хотелось ни за что. Лучше тюрьма завтра, чем пуля сегодня.
Оставался вариант с машиной. Валерий снова сел за руль и вывел "Волгу" на дорогу. Метров за сто он увидел, что Лемешонок тащит Стаса к машине. Вот они остановились, заспорили...
Валерий взял правее и дал полный газ. Машина понеслась по обочине, чтобы потом, после наезда, успеть выскочить на дорогу и не врезаться в деревья.
"Волга" взревела двигателем и понеслась прямо на них. Человека за рулем Павел не мог разглядеть, но мгновенно понял: сворачивать он не собирается. Больше ни о чем он подумать не успел, заработали другие механизмы его тела. Он отпустил Стаса, тяжело отпрыгнул в сторону, чтобы мелкие сосенки не мешали прицеливанию, и вскинул ружье. Две пули "wingstar" с ревом сокрушили стекла "Волги", превратив их в серебристую пыль, и по пути разворотили грудную клетку человека за рулем...
Водитель был мертв, но машина этого не знала и продолжала свой последний смертоносный путь. Она неслась на Стаса, который от слабости не мог сдвинуться с места и только глядел на надвигающуюся голубую смерть.
Она была уже рядом и Стас зажмурился, настолько страшен был вид обезумевшей машины с мертвым водителем. Павел рванулся вперед, обхватил Стаса за шею и рванул на себя. Оба покатились по траве и машина пронеслась рядом, обдав их запахом сгоревшего бензина и смерти. Манекен за рулем был уже никудышным водителем -- отвернуть от стоящих на пути сосен он не сумел. Машина ударилась боком в огромный ствол, отлетела рикошетом на дорогу, дважды перевернулась и застыла, уткнувшись радиатором в кювет...
Стас лежал на спине и смотрел на небо. Оно было облачное и совсем не красивое, обыкновенное небо перед дождем. И все-таки не было для него сейчас картины более великой, красоты большей, явления более величественного, чем эти серые облака над землей. Они означали жизнь. Он приподнялся.
Павел сидел рядом. Его руки неподвижно свисали с ружья, лежащего на коленях. По его лицу, промывая извилистые дорожки среди копоти и грязи, текли слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23