Потом они вместе пили на кухне чай с крекерами. Но перед этим употребили бутылку "Кристалла". То ли водка, то ли крепкий чай сподвигли их на сумбурный обмен мнениями.
Одинцу не давала покоя информация, которую он услышал по телевизору: американские астрофизики открыли зарождение новой Вселенной на расстоянии двенадцати миллиардов световых лет от земли.
- Я этого не могу представить, - горячился Саня и было видно, что сообщение, казалось бы, далекое от повседневной жизни, его страшно поразило. - По-моему, все это фигня, на таком расстоянии ни черта нельзя разглядеть...
Карташов вяло втягивался в тему.
- Если бы, допустим, там кто-то зажег карманный фонарик, тогда, конечно, никакой телескоп этого не уловил бы, - сказал Карташов и пальцем нарисовал на столе невидимую окружность. - Может, ты что-то не так понял? И речь идет не о Вселенной, а о новом созвездии, а это разные вещи...
- Если врет телевизор, значит, вру и я...Но что интересно: пока свет дошел до Земли, прошли миллиарды лет и не исключено, что на данный момент той Вселенной уже нет и в помине - рассыпалась или улетела к черту на кулички.
- А кто его знает! У меня тоже не хватает воображения представить, что всюду бесконечность - ни края, ни тупика, ни половины пути... Ум за разум цепляет. Выходит, все, что нас окружает и мы сами - ничтожные величины. Звездная пыль, атомы...
- Не скажи, человек - царь природы! - Одинец поднял чашку до уровня глаз. - И человек - это звучит гордо...Тьфу ты, черт, как нас, доверчивых идиотов, дурачили! Человек - это ничтожество! Мразь! С другой стороны - он жалкая букашка и до слез беспомощный...Вот ты, например...Бывший блюститель порядка, гроза бандитов и вдруг сам стал зеком, и вместо того, чтобы беспрекословно встать на путь исправления, влезаешь по уши в дела, которые иначе как противозаконным промыслом не назовешь.
Карташов зырнул на Одинца, пытаясь ухватить - сколько в его словах иронии. Но тот был серьезен и, как ни в чем не бывало, попивал чаек и хрумкал печенье.
- А кстати, Мцыри, как закончилась та история на литовской границе?
Карташов поставил на стол чашку.
- Тогда все закончилось побоищем. Мужик, которого мы обыскали, заелся с Бандо. Сказал, что таких сволочей его отец во время войны расстреливал пачкам...как куропаток на Куршской косе...Мы находились в домике, поставили всех у стены и хотели уже уходить, когда Бандо заставил пожилого таможенника повторить то, что тот только что сказал про куропаток... Мы с Кротовым пытались Бандо увести, но он завелся, глаза полезли из орбит, слюна, словно из брандспойта...Короче, он схватил мужика за ворот и начал бить головой о стену, на которой висели в рамке под стеклом какие-то инструкции. Стекло разбилось и, видимо, его осколки в кровь поранили лицо литовца. Страшно было смотреть. Однако другие таможенники молчали. Я подошел к Бандо и, взяв его за рукав, хотел оттянуть к двери. Но он еще больше стал входить в раж. Все произошло мгновенно. Бандо автоматом ударил таможенника по спине, а тот развернулся и кулаком врезал Бандо по кадыку. И что ты думаешь...Слон, так в отряде звали Бандо, еще раз отмахнулся автоматом и то ли нечаянно, то ли преднамеренно угодил мне по скуле. Ну я, естественно, тут же вырубился. Все остальное знаю со слов Кротова. Тогда только-только в моду входили открытые кобуры, с ремешком и кнопкой. Так вот, когда я потерял сознание, Бандо из моей кобуры выхватил пистолет и две пули всадил в несговорчивого таможенника. Увидев как тот падает и разбрызгивает кровь, Бандо начал стрелять в остальных. Кротов пытался ему помешать, но Бандо пригрозил его самого застрелить...
- И ты потом, строя из себя героя, об этом, конечно, промолчал?
- Так все решили. Тогда другая была психологическая атмосфера. Все за одного, один за всех.. Рижский ОМОН был своего рода знаменем в борьбе против националистов...
Одинец слушал с нескрываемым интересом.
- Ну и, чем эта одиссея закончилась?
- Все наше оружие было отстреляно, ибо вся информация о каждом стволе хранилась в гильзо-пулетеке МВД Латвии. Когда советская прокуратура накрылась и к власти пришли латыши, меня сразу же включили в оперативную разработку. Как и многих других и, в том числе, Слона...К тому времени наш отряд уже находился в Тюмени и где-то сразу после октября 93-года я возвращался с дежурства...в подъезде общежития...Словом, спецназовцы из Латвии заломили мне руки, заклеили скотчем рот, надели на голову мешок и - в машину. В Ригу везли в каком-то контейнере...
- А Бандо?
- А он в октябре 1993 года, после разгрома хасбулатовцев, рванул в Питер, хотел создать там партизанский отряд. Смешная, между прочим, история...Мы с ним однажды, по-пьяни, перед телевизионными камерами поклялись, что если советская власть в Латвии кончится, мы уйдем в леса и будем там за нее продолжать бороться. Потом он из Санкт-Петербурга перебрался в Москву, а меня осудили и в - лагерь...
Одинец встал и полез в холодильник.
- Такие истории я не могу слушать всухую, - налил почти полный фужер водки и залпом выпил. Закурил.
- Ну и что ты на суде сказал?
- Сказал, что таможенники напали на меня и я, защищаясь, применил оружие. Такую линию поведения мы избрали вместе с адвокатом.
- Я давно замечал, что ты, Серый, из-за угла пыльным мешком долбанутый...И как только я с тобой работаю?
Карташов тоже налил себе водки, в ту же кружку, из которой пил чай.
- Ты зря горячишься...Я, по-моему, тебе уже говорил, что к тому времени моего друга Кротова застрелили в лесу, почти рядом с казармой. Он слишком много знал и, в том числе о проделках Слона...Они вместе не раз ходили на взрывные дела, хотели подрочить власти и вызвать их на действия...
- Это называется "провокацией"...
- Называй, как хочешь, ты в той ситуации не был...
- Я в Абхазии был в похожей ситуации.
- Тем более, понимаешь, о чем речь...Так что после гибели моего главного свидетеля, мне ничего другого как только все взять на себя, не оставалось... А так вроде бы чистосердечное признание, к тому же правдоподобная версия о вынужденной самообороне...Мне бы все равно впаяли по высшему разряду.
- Ну и дура! - аж закачался на табуретке Одинец. - И что, Бандо все сошло с рук?
- Я ждал, что он объявится или хотя бы по телефону даст показания, а он окончательно скурвился. Но я не думаю, что это конец истории. Я его, если он, конечно, в Москве, все равно найду...
- Да чего его искать, тебе же сказал Татарин, где его можно заарканить...
- Интереснее живется, когда только идешь к цели...
- Тоже мне сраный Спиноза! Пока ты будешь здесь фантазировать, он тебя первым найдет и замочит. Ты для него живой свидетель, лишний человек...Хочешь, можем хоть завтра поехать в логово Бурилова...Это раз плюнуть...
- Адрес найти, конечно, не трудно, труднее найти вот здесь, - Карташов дотронулся до левой стороны груди, - ненависть...Она у меня с годами как бы нейтрализовалась. И знаешь почему?
- Ну, ну...
- Слишком много за это время я перевидал всякой человеческой грязи...
- Но страна должна знать своих героев. Он сейчас жирует, а ты, как загнанный волк, мечешься по кладбищу, разрывая могилы кровавыми лапами...
Карташов поднялся из-за стола и вышел на балкон. За ним, с фужером в руках, последовал Одинец.
Ночь вступала в свои права. Они стояли рядом, курили, и каждый по-своему воспринимал звездный, уходящий в неохватную вечность мир...
- Пойдем, Мцыри, в комнату. Простудишься, кто тебе даст больничный? Одинец взял Карташова под локоть и ненавязчиво увлек его в проем дверей. Позади остался обрыв и свежее дыхание осени.
Таллер терпит фиаско
Таллер проснулся изнуренный сновидениями. Целую ночь, во сне, он гонялся за Эллочкой, которая, демонстрируя свою независимость, все время куда-то исчезала. Но он-то знал, с кем и где она пропадает. А главное, во имя чего.
Еще накануне вечером он предупредил жену, что едет в командировку и потому утром соответствующим образом экипировался. Вместо дорогого костюма, в которым он ходил в офис, он надел свитер и джинсы, а белую рубашку, галстук, шлепанцы, бритву, мужской парфюм и две пачки сигарет "Уолл-Стрит" положил в небольшую дорожную сумку. Сверху кинул книгу Наполеона Хиллса "Если хочешь стать богатым, стань им".
В восемь утра его телохранитель Павел Лещук подъехал к его дому, а в восемь десять Таллер уже сидел в теплой кабине своего любимого "мерседеса" и сладко затягивался сигаретой.
- Сейчас ты мне покажешь, где находится любовное гнездо завмага, а потом доедем до нашего офиса... Надо позвонить в Ригу. Во всяком случае, напряг с Фоккером необходимо немедленно устранять.
- Да, раньше было проще, - с сожалением сказал Лещук, - пару раз махнул в Чечню и, считай, полугодовой план выполнен...
- Не то слово, - тоже вздохнул Феликс Эдуардович, - но мне кажется, не сегодня-завтра то же самое произойдет в Дагестане. Почти каждый день взрывы и кого-нибудь захватывают...
- Там это теперь надолго. Возможно, это начало новой дагестанской войны.
- Ничего, перебесятся. Там такие нравы: сегодня ты соседа не зарезал, завтра сосед приколет тебя. Фифти-фифти...
На пересечении Можайского шоссе с МКАД, свернули на Советский проспект и где-то в районе Ромашково, на берегу небольшого озерца, остановились. Покинув машину, они прошли по раскисшей от дождей сельской дороге, и возле котлована, наполненного мутной, ржавой водой, завернули в узкий проход. Тропинка шла вдоль высокого железобетонного забора. По другую сторону поджимали мокрые заросли березняка и серой ольхи. Вид на особняк открылся внезапно, когда они вышли из-за кустов на поляну.
- Все паразиты живут в красивых местах, - сказал Таллер и осмотрелся. Я всю жизнь работаю, как папа Карла, а только к пятидесяти годам стал кое-что себе позволять.
- Слева от калитки ворота гаража, - сказал охранник. - Я вон из-за тех берез в бинокль наблюдал за ними.
- Все прозаичнее, чем я думал, - с дрожью в голосе проговорил Таллер. У него аж перехватило дыхание, когда он представил, как его дорогая Эллочка входит в это чистилище, притаившееся за зелеными створками ворот. Ему даже показалось, что особняк, забор и все видневшиеся за ними строения, как бы качнулись и сделали несколько ритмических движений: вверх-вниз, вверх-вниз... - Паскуда неблагодарная! - послал он мысленный привет своей зазнобе и брезгливо сплюнул.
- Вы же можете помешать ей сюда приезжать, - сказал Лещук.
- Поздно, да и зачем? И сейчас я этого не хочу. Монета упала решкой и ничто уже этого не изменит...Давай, дружище, съездим в Кропоткинский и там разбежимся...
Однако в офис Таллер не стал заходить - туда отправился Лещук, с поручением к секретарше - позвонить в Ригу.
Таллер пересел на место водителя и помчался исполнять вендетту.
Припарковался поблизости от радиомагазина, и оттуда позвонил по двум номерам: в секцию, где работала сожительница, и в кабинет "е...я", как он назвал про себя завмага. Оба оказались на месте.
Из машины он не видел входа в магазин и потому перешел в подъезд жилого дома напротив. Он устроился на подоконнике второго этажа, откуда хорошо просматривались подходы к магазину.
Он курил сигарету за сигаретой и вскоре за батареей, что ребрилась под подоконником, накопился целый склад окурков. Иногда, чтобы не вызвать лишних подозрений у жильцов дома, он спускался вниз и уже с улицы наблюдал за магазином. Им повелевал азарт охотника, и, если бы кто-нибудь попытался ему помешать, его гнев был бы сокрушительным.
Целых четыре часа Таллер провел на своем посту. Дважды из мобильника звонил в свой офис и, к своему вящему неудовлетворению, узнал от секретарши, что в Риге с ней не захотели разговаривать и требовали контакта с ним, Таллером.
В 17. 10 он увидел, как мужчина высокого роста и с очень широкими плечами, в кожаной куртке, выйдя из магазина и, вертя на пальце связку ключей, направился в сторону припаркованной у бровки тротуара "мазды".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47