В этом доме было какое-то солидное учреждение.
Марина перешла улицу, чтобы прочесть, что же написано на сияющей медной табличке. Оказалось, фирма с длинным зашифрованным названием, состоящим из почти ничего не говорящих слогов. Какая-то абракадабра: “Метэксимптранс”… Марина в недоумении встала около входа, пытаясь запомнить это название; Крепкий молодой человек в отглаженном костюме и с характерным выбритым затылком тотчас же возник за массивной дверью из толстого стекла. Он с явным неудовольствием оглядел изучавшую табличку девицу, всем своим видом давая понять, что ей сюда вход заказан. Марина перевела взгляд на двери, за которыми открывался просторный вестибюль, украшенный матово мерцавшими бронзовыми светильниками. Интерьер выдавал размах и процветание этой загадочной фирмы. Встретившись глазами с охранником угрожающего вида, Марина отвернулась и поспешила за угол здания, на широкий проспект, в перспективе которого пряничной глазурованной игрушкой блистал в лучах первого весеннего солнца легкий и веселый собор.
Слякоть расползалась под ногами. Середина марта – во Львове в это время уже зеленеют газоны. Вырваться, что ли, из этого тяжкого города уже сегодня? Уехать во Львов, добраться до деревни… Пора, пора, хватит ждать чего-то неотвратимого. Но не сегодня – сегодня так кружится голова…
Ничего не видя перед собой, не различая лиц идущих навстречу людей, Марина вышла на Невский, добрела до метро. Страшно кружилась голова. Еле дойдя до своего дома от “Василеостровской”, Марина с облегчением открыла дверь квартиры, быстро прошмыгнула в комнату, чтобы не встретиться ни с кем из соседей – только разговоров ей сейчас и не хватало, – и упала на диван.
Проснулась она лишь к вечеру. В комнате было уже темно. Вдруг скрипнули половицы паркета – в углу у окна. Марина вскрикнула от мгновенно подступившего ужаса: у портьеры был явно различим чей-то силуэт.
– Тихо, тихо, – метнулся к ней человек. Она протянула руку к настольной лампе, чтобы включить свет. Человек с ходу пережал ей кисть – видимо, решив, что она собралась швырнуть в него тяжелой лампой. Зажег свет сам.
Откинув Марину на диван и наклонившись над ней – лицо в лицо, – он проговорил:
– С возвращением, детка. Это был Шварц.
Шварц не знал о том, что сегодня он встретит в этой комнате отнюдь не то беспомощное и перепуганное им создание, которое он оставил здесь несколько недель назад. Пауза, которую позволили сделать мотоциклист и больница, вдруг придали решительности Марине. Она поняла, что не все потеряно: надо искать выход, надо что-то предпринимать, в конце концов просто бежать куда-нибудь вместе с Петенькой – страна-то большая, затеряться нетрудно. Бежать было не обязательно на восток в глубь России. С украинским паспортом можно скрыться и в другом направлении. Был и вовсе запредельный для Шварца вариант: на деньги, которые передал ей Андрей Артурович за Пашу, купить турпутевки для нее и брата в Канаду, а там-то уж как-нибудь пристроиться – украинская община, слышала она, всегда помогала тем, кто решил остаться. Кстати, до отъезда она успела бы продать и эту комнату – значит, хватило бы и на путевки, и на жизнь в Канаде (или где бы там ни было) на первых порах.
Но Шварц не догадывался, что за решительные настроения были у этой девушки. Как всегда, вкрадчиво, он начал нагнетать…
– Лапонька моя… Нам надо продолжить. Здоровьишко поправила?.. Отлично. Теперь готовься.
Марина попыталась отпихнуть от себя гостя.
– Что? – зашипел он, – Ты что это брыкаешься?
– Слушай, вали отсюда, а? Я сейчас закричу.
– Ой-ой-ой… Может, стерва, и милицию позовешь?
– Позову. Посторонний человек в квартире – приедут сразу.
Шварц резко переменил тактику – перешел к доверительности.
– Детка, пойми раз и навсегда: деваться тебе уже некуда, будешь с нами работать. Деньги ты чужие взяла? Взяла. Истратила? Истратила. На каких условиях деньги тебе давались, спросить забыла. Но это уже не мои проблемы – твои. А значит делай, что я велю.
Он вновь наклонился к ней – она инстинктивно сжалась.
– Да не трясись ты так, дуреха, – поглядел он на нее уже покровительственно. – Сработаешь нормально – и жить будешь, и братец твой будет цел, и денег тебе еще дам. Гляди, и вместе заживем, а? –Он хохотнул от этой внезапно пришедшей ему в голову мысли. – Ты спасибо мне скажи, что я сам к тебе по знакомству зашел. Мог бы и “быков” прислать, и был бы у тебя сейчас та-акой товарный вид… Молчу-молчу – ты нам нужна целехонькая и невредимая. Детка, мало ли чего тебе делать не хочется. Мне, может, тоже. Но надо. Поверь, лапонька, так надо. Суку эту давно пристрелить пора я бы тебе порассказал, сколько людей от него настрадались, – Шварц перешел на крик. – Он у людей деньги отнимал, не мы! Тебе тут братика жалко, а он сотни таких братиков голодными оставил! Должна быть и справедливость.
Марина подняла голову и умоляюще посмотрела на него:
– Почему я? Я прошу: отстаньте от меня. Я верну эти деньги. Еще добавлю…
Он посмотрел ей в лицо холодным взглядом:
– Так, базар свой кончай, да? Заткнулась? Завтра поедешь со мной в… – он назвал какое-то место, о котором Марина никогда не слышала.
– А если не поеду?
– Так ведь жизнь, лапонька, дается нам только раз, – с обычной вкрадчивостью ответил Шварц. – Как ты с нами, так и мы с тобой, да не с одной. Братец твой еще сумеет оценить наш воспитательный процесс. – Шварц гаденько хихикнул. – Маленький, нежный мальчик… Любители найдутся. Короче, перерезать всех твоих – дело нехитрое. Простое. Хватит – шутки кончились. Утром я вернусь…
Марина не знала о том, что в этот же вечер Алексею стало известно о ее малопонятном для посторонних ушей разговоре с гостем. Он еще и еще раз прокручивал запись этого разговора, записанного с прослушки в Марининой комнате. Насторожили его две вещи. Первая – это название городка, в который гость намеревался везти Марину, и точное указание на жертву… Вторая – голос гостя, который он толком не смог распознать при первой прослушке трехнедельной давности. Несомненно, этот голос был ему знаком – теперь Алексей понял это со всей очевидностью. Но где и когда он его слышал, вспомнить не мог.
Речь шла о каких-то деньгах, о брате девушки. Немалые деньги Марина получила недавно от него, Алексея. Неужели они и упоминались? Или это были другие деньги? “Предположим, – тотчас же скакнула его мысль, – деньги, вырученные после ограбления квартиры актера?” Как бы там ни было, а наутро Алексей намеревался поехать вслед за этой странной парочкой в названный гостем городок, который и был городом его детства.
Глава 6
СТРАННЫЕ ДЕЛА
Игорек связался с ним по мобильному:
– Алексей Юрьевич, там такие дела, такие дела! Было около полуночи, но Алексей еще и не собирался спать. Он пытался разобраться в ворохе газетных вырезок и ксерокопий: сегодня девчонки из банковской пресс-службы наконец выдали ему все публикации об убийствах банкиров и предпринимателей, прошедшие в питерской и московской прессе за последние два года. Вал информации впечатлял, и впечатления эти были исключительно неприятными. Выходило, что киллеры редко застигали своих жертв на чужой им территории. Большинство убийств совершалось прямо по месту работы или жительства – и никакая охрана не могла спасти своих боссов, коли кто-то положил на них глаз. Хуже того, сама охрана нередко была задействована в этих убийствах. Ну и ну… Вспомнил он, как инструктор из “Эм-Би-Ай” – международной ассоциации телохранителей, основанной еще личным руководителем охраны Шарля де Голля – говорил Алексею во время стажировки: “Мы изучаем ситуацию в России. Уверен, все те убийства, о которых писали ваши газеты, можно было бы предотвратить при нормально организованной охране”. Алексей тогда отнесся к словам спеца с некоторым недоверием: киллер киллеру тоже рознь, квалификация убийцы может оказаться выше, чем у бодигарда. Вот и получается, что…
Получается, что не так уж далека от истины старая и мудрая тетушка Андрея Артуровича: надумают убить – всегда достанут, несмотря ни на какие ухищрения даже самой первоклассной охраны. И убьют-то всегда “за дело” – просто так палить не будут. Как говорится, выстрел за выстрел.
Сегодня Алексей как раз собирался плотно посидеть над этими материалами – проанализировать, вычислить тенденции и традиции… Как вдруг этот звонок ошалевшего Игорька.
– Игорь, ты давай по порядку, – призвал он возбужденного чем-то новичка.
– Какой там порядок! Это слышать надо. Ну и в историю мы влипли!
Алексей знал, что сегодня Марина должна была выйти из больницы – сам зарядил ребят на вечернюю работу и, конечно, не спал не только из-за этих вот газет. Интуиция подсказывала ему, что гость не преминет воспользоваться возвращением Марины.
– Что, этот снова проклюнулся?
– Еще как!
– Вы его отследили?
– Полный порядок. Петр в наружке, за ним поехал.
– Ладно, ты дуй ко мне, расскажешь…
Новый подслушанный разговор привел в возбуждение и Алексея: он ощутил в себе азарт охотника, вышедшего на след зверя. Вот это уже была информация, да еще какая: она явно проливала свет на предстоящие большие события.
Пока Марина была в больнице, Алексей, как мог, пытался составлять связную картину – но безуспешно. Разрозненные обрывки фраз и эпизоды никак не составлялись не только в единое целое, но даже в сколько-нибудь четко различимый фрагмент мозаики.
Поначалу Алексей полагал, что может быть связь между ночным гостем и утренним мотоциклистом. То, что Марину сбил мотоциклист, казалось ему неслучайным. Видно, гость тот решил как следует припугнуть девчонку. И если гостя этого было найти нелегко – разве что под видом монтера или сантехника обойти все квартиры в подъезде да вычислить его по голосу, но где гарантия, что он находится в какой-нибудь из этих квартир до сих пор? – то мотоциклиста стоило поискать. Жильцы коммуналок – в основном старики-пенсионеры, любители понаблюдать из окон за проносящейся мимо жизнью. Не может быть, чтобы в этот день кто-нибудь чего-нибудь да не приметил. В конце концов, не так часто на этой тихой улочке что-то происходит, а уж случай со сбитой мотоциклом девушкой наверняка обсуждался в этих домах.
Алексей отпечатал несколько объявлений: “Свидетелей происшедшего.., прошу откликнуться.., вознаграждение гарантирую”. Звонки раздались в тот же день, но надежд не оправдали. Звонили просто любопытные: сами ничего не видели, но слышали, что такое произошло. От кого слышали? Обещали разузнать первоисточник. Так только на третий день добровольцы-общественники свели его со старушкой, и в самом деле неотрывно просидевшей то утро у окна. Бабушка превзошла все ожидания. Вытянув для начала из него полтинник, она спросила:
– А ты кем этой девушке приходишься?
– Считай, бабуля, что жених.
– Жених? Не милиционер?
– Разве похож?
– Вроде нет. Больно приличный. Ладно, я грех на душу возьму, скажу, но ты этого паренька не обижай и в милицию на него не говори. Я видела: она сама ему чуть не под колеса бросилась, вот так вдруг выскочила из подворотни-то. А парень здесь при чем? Конечно, испугался.
– Бабушка, припомните, какой у него был мотоцикл?
– Чего это был? Что с этим мотоциклом случилось? Вовка как гонял на нем, так и гоняет, вчерась опять видела.
– Какой такой Вовка?
– Я ж тебе говорю: парень этот, Веркин сын. Верка что с отцом его, пьянью, мучилась. Что теперь с этим, хотя он, вроде, и не пьет. Вот в армию его весной заберут, так она хоть, хорошая женщина я тебе скажу, передохнет. Как ей его одной прокормить? Он же ни-ни, не работает, только и гоняет на своем этом мотоцикле, сам его с помоек да со свалок собрал.
– Бабушка, давайте по порядку, – Алексей потянулся в карман за кошельком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Марина перешла улицу, чтобы прочесть, что же написано на сияющей медной табличке. Оказалось, фирма с длинным зашифрованным названием, состоящим из почти ничего не говорящих слогов. Какая-то абракадабра: “Метэксимптранс”… Марина в недоумении встала около входа, пытаясь запомнить это название; Крепкий молодой человек в отглаженном костюме и с характерным выбритым затылком тотчас же возник за массивной дверью из толстого стекла. Он с явным неудовольствием оглядел изучавшую табличку девицу, всем своим видом давая понять, что ей сюда вход заказан. Марина перевела взгляд на двери, за которыми открывался просторный вестибюль, украшенный матово мерцавшими бронзовыми светильниками. Интерьер выдавал размах и процветание этой загадочной фирмы. Встретившись глазами с охранником угрожающего вида, Марина отвернулась и поспешила за угол здания, на широкий проспект, в перспективе которого пряничной глазурованной игрушкой блистал в лучах первого весеннего солнца легкий и веселый собор.
Слякоть расползалась под ногами. Середина марта – во Львове в это время уже зеленеют газоны. Вырваться, что ли, из этого тяжкого города уже сегодня? Уехать во Львов, добраться до деревни… Пора, пора, хватит ждать чего-то неотвратимого. Но не сегодня – сегодня так кружится голова…
Ничего не видя перед собой, не различая лиц идущих навстречу людей, Марина вышла на Невский, добрела до метро. Страшно кружилась голова. Еле дойдя до своего дома от “Василеостровской”, Марина с облегчением открыла дверь квартиры, быстро прошмыгнула в комнату, чтобы не встретиться ни с кем из соседей – только разговоров ей сейчас и не хватало, – и упала на диван.
Проснулась она лишь к вечеру. В комнате было уже темно. Вдруг скрипнули половицы паркета – в углу у окна. Марина вскрикнула от мгновенно подступившего ужаса: у портьеры был явно различим чей-то силуэт.
– Тихо, тихо, – метнулся к ней человек. Она протянула руку к настольной лампе, чтобы включить свет. Человек с ходу пережал ей кисть – видимо, решив, что она собралась швырнуть в него тяжелой лампой. Зажег свет сам.
Откинув Марину на диван и наклонившись над ней – лицо в лицо, – он проговорил:
– С возвращением, детка. Это был Шварц.
Шварц не знал о том, что сегодня он встретит в этой комнате отнюдь не то беспомощное и перепуганное им создание, которое он оставил здесь несколько недель назад. Пауза, которую позволили сделать мотоциклист и больница, вдруг придали решительности Марине. Она поняла, что не все потеряно: надо искать выход, надо что-то предпринимать, в конце концов просто бежать куда-нибудь вместе с Петенькой – страна-то большая, затеряться нетрудно. Бежать было не обязательно на восток в глубь России. С украинским паспортом можно скрыться и в другом направлении. Был и вовсе запредельный для Шварца вариант: на деньги, которые передал ей Андрей Артурович за Пашу, купить турпутевки для нее и брата в Канаду, а там-то уж как-нибудь пристроиться – украинская община, слышала она, всегда помогала тем, кто решил остаться. Кстати, до отъезда она успела бы продать и эту комнату – значит, хватило бы и на путевки, и на жизнь в Канаде (или где бы там ни было) на первых порах.
Но Шварц не догадывался, что за решительные настроения были у этой девушки. Как всегда, вкрадчиво, он начал нагнетать…
– Лапонька моя… Нам надо продолжить. Здоровьишко поправила?.. Отлично. Теперь готовься.
Марина попыталась отпихнуть от себя гостя.
– Что? – зашипел он, – Ты что это брыкаешься?
– Слушай, вали отсюда, а? Я сейчас закричу.
– Ой-ой-ой… Может, стерва, и милицию позовешь?
– Позову. Посторонний человек в квартире – приедут сразу.
Шварц резко переменил тактику – перешел к доверительности.
– Детка, пойми раз и навсегда: деваться тебе уже некуда, будешь с нами работать. Деньги ты чужие взяла? Взяла. Истратила? Истратила. На каких условиях деньги тебе давались, спросить забыла. Но это уже не мои проблемы – твои. А значит делай, что я велю.
Он вновь наклонился к ней – она инстинктивно сжалась.
– Да не трясись ты так, дуреха, – поглядел он на нее уже покровительственно. – Сработаешь нормально – и жить будешь, и братец твой будет цел, и денег тебе еще дам. Гляди, и вместе заживем, а? –Он хохотнул от этой внезапно пришедшей ему в голову мысли. – Ты спасибо мне скажи, что я сам к тебе по знакомству зашел. Мог бы и “быков” прислать, и был бы у тебя сейчас та-акой товарный вид… Молчу-молчу – ты нам нужна целехонькая и невредимая. Детка, мало ли чего тебе делать не хочется. Мне, может, тоже. Но надо. Поверь, лапонька, так надо. Суку эту давно пристрелить пора я бы тебе порассказал, сколько людей от него настрадались, – Шварц перешел на крик. – Он у людей деньги отнимал, не мы! Тебе тут братика жалко, а он сотни таких братиков голодными оставил! Должна быть и справедливость.
Марина подняла голову и умоляюще посмотрела на него:
– Почему я? Я прошу: отстаньте от меня. Я верну эти деньги. Еще добавлю…
Он посмотрел ей в лицо холодным взглядом:
– Так, базар свой кончай, да? Заткнулась? Завтра поедешь со мной в… – он назвал какое-то место, о котором Марина никогда не слышала.
– А если не поеду?
– Так ведь жизнь, лапонька, дается нам только раз, – с обычной вкрадчивостью ответил Шварц. – Как ты с нами, так и мы с тобой, да не с одной. Братец твой еще сумеет оценить наш воспитательный процесс. – Шварц гаденько хихикнул. – Маленький, нежный мальчик… Любители найдутся. Короче, перерезать всех твоих – дело нехитрое. Простое. Хватит – шутки кончились. Утром я вернусь…
Марина не знала о том, что в этот же вечер Алексею стало известно о ее малопонятном для посторонних ушей разговоре с гостем. Он еще и еще раз прокручивал запись этого разговора, записанного с прослушки в Марининой комнате. Насторожили его две вещи. Первая – это название городка, в который гость намеревался везти Марину, и точное указание на жертву… Вторая – голос гостя, который он толком не смог распознать при первой прослушке трехнедельной давности. Несомненно, этот голос был ему знаком – теперь Алексей понял это со всей очевидностью. Но где и когда он его слышал, вспомнить не мог.
Речь шла о каких-то деньгах, о брате девушки. Немалые деньги Марина получила недавно от него, Алексея. Неужели они и упоминались? Или это были другие деньги? “Предположим, – тотчас же скакнула его мысль, – деньги, вырученные после ограбления квартиры актера?” Как бы там ни было, а наутро Алексей намеревался поехать вслед за этой странной парочкой в названный гостем городок, который и был городом его детства.
Глава 6
СТРАННЫЕ ДЕЛА
Игорек связался с ним по мобильному:
– Алексей Юрьевич, там такие дела, такие дела! Было около полуночи, но Алексей еще и не собирался спать. Он пытался разобраться в ворохе газетных вырезок и ксерокопий: сегодня девчонки из банковской пресс-службы наконец выдали ему все публикации об убийствах банкиров и предпринимателей, прошедшие в питерской и московской прессе за последние два года. Вал информации впечатлял, и впечатления эти были исключительно неприятными. Выходило, что киллеры редко застигали своих жертв на чужой им территории. Большинство убийств совершалось прямо по месту работы или жительства – и никакая охрана не могла спасти своих боссов, коли кто-то положил на них глаз. Хуже того, сама охрана нередко была задействована в этих убийствах. Ну и ну… Вспомнил он, как инструктор из “Эм-Би-Ай” – международной ассоциации телохранителей, основанной еще личным руководителем охраны Шарля де Голля – говорил Алексею во время стажировки: “Мы изучаем ситуацию в России. Уверен, все те убийства, о которых писали ваши газеты, можно было бы предотвратить при нормально организованной охране”. Алексей тогда отнесся к словам спеца с некоторым недоверием: киллер киллеру тоже рознь, квалификация убийцы может оказаться выше, чем у бодигарда. Вот и получается, что…
Получается, что не так уж далека от истины старая и мудрая тетушка Андрея Артуровича: надумают убить – всегда достанут, несмотря ни на какие ухищрения даже самой первоклассной охраны. И убьют-то всегда “за дело” – просто так палить не будут. Как говорится, выстрел за выстрел.
Сегодня Алексей как раз собирался плотно посидеть над этими материалами – проанализировать, вычислить тенденции и традиции… Как вдруг этот звонок ошалевшего Игорька.
– Игорь, ты давай по порядку, – призвал он возбужденного чем-то новичка.
– Какой там порядок! Это слышать надо. Ну и в историю мы влипли!
Алексей знал, что сегодня Марина должна была выйти из больницы – сам зарядил ребят на вечернюю работу и, конечно, не спал не только из-за этих вот газет. Интуиция подсказывала ему, что гость не преминет воспользоваться возвращением Марины.
– Что, этот снова проклюнулся?
– Еще как!
– Вы его отследили?
– Полный порядок. Петр в наружке, за ним поехал.
– Ладно, ты дуй ко мне, расскажешь…
Новый подслушанный разговор привел в возбуждение и Алексея: он ощутил в себе азарт охотника, вышедшего на след зверя. Вот это уже была информация, да еще какая: она явно проливала свет на предстоящие большие события.
Пока Марина была в больнице, Алексей, как мог, пытался составлять связную картину – но безуспешно. Разрозненные обрывки фраз и эпизоды никак не составлялись не только в единое целое, но даже в сколько-нибудь четко различимый фрагмент мозаики.
Поначалу Алексей полагал, что может быть связь между ночным гостем и утренним мотоциклистом. То, что Марину сбил мотоциклист, казалось ему неслучайным. Видно, гость тот решил как следует припугнуть девчонку. И если гостя этого было найти нелегко – разве что под видом монтера или сантехника обойти все квартиры в подъезде да вычислить его по голосу, но где гарантия, что он находится в какой-нибудь из этих квартир до сих пор? – то мотоциклиста стоило поискать. Жильцы коммуналок – в основном старики-пенсионеры, любители понаблюдать из окон за проносящейся мимо жизнью. Не может быть, чтобы в этот день кто-нибудь чего-нибудь да не приметил. В конце концов, не так часто на этой тихой улочке что-то происходит, а уж случай со сбитой мотоциклом девушкой наверняка обсуждался в этих домах.
Алексей отпечатал несколько объявлений: “Свидетелей происшедшего.., прошу откликнуться.., вознаграждение гарантирую”. Звонки раздались в тот же день, но надежд не оправдали. Звонили просто любопытные: сами ничего не видели, но слышали, что такое произошло. От кого слышали? Обещали разузнать первоисточник. Так только на третий день добровольцы-общественники свели его со старушкой, и в самом деле неотрывно просидевшей то утро у окна. Бабушка превзошла все ожидания. Вытянув для начала из него полтинник, она спросила:
– А ты кем этой девушке приходишься?
– Считай, бабуля, что жених.
– Жених? Не милиционер?
– Разве похож?
– Вроде нет. Больно приличный. Ладно, я грех на душу возьму, скажу, но ты этого паренька не обижай и в милицию на него не говори. Я видела: она сама ему чуть не под колеса бросилась, вот так вдруг выскочила из подворотни-то. А парень здесь при чем? Конечно, испугался.
– Бабушка, припомните, какой у него был мотоцикл?
– Чего это был? Что с этим мотоциклом случилось? Вовка как гонял на нем, так и гоняет, вчерась опять видела.
– Какой такой Вовка?
– Я ж тебе говорю: парень этот, Веркин сын. Верка что с отцом его, пьянью, мучилась. Что теперь с этим, хотя он, вроде, и не пьет. Вот в армию его весной заберут, так она хоть, хорошая женщина я тебе скажу, передохнет. Как ей его одной прокормить? Он же ни-ни, не работает, только и гоняет на своем этом мотоцикле, сам его с помоек да со свалок собрал.
– Бабушка, давайте по порядку, – Алексей потянулся в карман за кошельком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45