Их же, как и всех людей, губят огонь, вода и медные трубы!
— А это уже более серьезный вопрос.
— И неужели у вас на него есть ответ?
— Почему бы и нет, — хитро улыбнулся Григорий Матвеевич. — Есть в моей голове определенная схема, по которой можно было бы сделать так, чтобы страной руководили достойные люди…
Отец Григорий, допив чашку душистого чая, отставил ее в сторону. Погладив окладистую седую бороду, он пристально посмотрел на Феликса и продолжил свой монолог:
— Система, в сущности, идеально проста. Почему люди так рьяно стремятся к власти? Потому что власть помимо того, что удовлетворяет их амбиции, несет им также богатство, привилегии и всевозможные мирские удовольствия. ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ ПОУБАВИЛИСЬ ЛЕГИОНЫ ЖАЖДУЩИХ ВЛАСТИ, НАДО ВСЕГО-НАВСЕГО ПРИ ПОМОЩИ КОНСТИТУЦИИ ЛИШИТЬ ИХ ВСЕХ ИЗЛИШНИХ БЛАГ. Надо сделать так, чтобы каждый стремящийся к управлению страной знал, что, кроме этой почетной и ответственной обязанности, а также уважения и признания народных масс, он не получит ничего. Ни шикарных дач и квартир, ни престижных машин, ни сумасшедших льгот и привилегий, ни всех тех удовольствий, кои он мог бы получить, стоя у руля власти. Тогда, смею тебя заверить, желающих любыми путями прорваться в руководство страны станет в тысячи и тысячи раз меньше, а те, кто по своим моральным качествам и идейным соображениям все же получат эту власть, уж наверняка будут далеки от коррупции и прочей гнусности.
— Да. Чрезвычайно смело и, как все гениальное, просто. — Я удивленно пожал плечами. — Но как вы себе все это реально представляете?
— Элементарно просто. Взять, к примеру, депутатский корпус. Эти «многострадальные» народные избранники просто с жиру бесятся. Все у них есть: и дармовые квартиры, и замечательные особняки, и шикарные автомобили, и даже депутатская неприкосновенность! Боже мой, какие недотроги. Их бы сразу под пуленепробиваемое стекло в Алмазный фонд или, еще лучше, в хранилище Центробанка.
А вот если бы, например, сделать так: создать депутатам монашеские или казарменные условия. Никаких тебе дармовых жилплощадей, а просто небольшая комната со всем необходимым в так называемом депутатском общежитии. Питаться в так называемой «депутатской столовой» пищей здоровой, но аскетичной. Создать жесткий устав, аналогичный монастырскому. Четкий распорядок. Досуг, лишенный всевозможных излишеств. Ну там библиотеки, фильмотеки, спортивные залы — пожалуйста. Качественное медицинское обслуживание — пожалуйста. У здорового общества должны быть здоровые руководители, а в остальном — ни-ни. Ни тебе черной икры ложками, ни французского коньяка к ужину, как я уже сказал, ничего лишнего. Практически за основу можно взять монастырский уклад жизни.
— Ну вы, Григорий Матвеевич, и загнули… Кто же тогда в депутаты-то пойдет?
— А тогда, мой дорогой друг, именно те пойдут, кому действительно небезразлична судьба народа и судьба страны. Те, которые на самом деле готовы пойти на определенные жертвы для того, чтобы улучшить жизнь в стране. Не будет такого предвыборного ажиотажа, не станут тратиться огромные суммы на предвыборные кампании.
Тогда сразу станет видно, если человек решился на шаг к лишениям и аскетизму, то на самом деле его волнует судьба России. К примеру, пусть все расходы на депутата, включая его зарплату, будут соответствовать среднему заработку в стране. Не больше и не меньше, как некий эталон. То бишь, будешь жить, уважаемый, так же, как живет и твой народ. Хочешь сам жить лучше — сделай так, чтобы лучше жилось всем остальным.
Нечто аналогичное необходимо провести не только в депутатском корпусе, но и во всех эшелонах власти, вплоть до президента.
— А как же семьи? Семьи-то заводить им можно будет, руководителям-то нашим?
— Почему бы и нет. Только семьи тоже должны быть готовы к такой же скромной жизни.
— А если жены взбунтуются? — пытался я шуткой разрядить неординарную дискуссию. — Хотя, по большому счету, если руководитель не сможет справиться с собственной женой, то как же он сможет управлять огромным государством?
— Возможно, — улыбнулся отец Григорий. — Семьи у руководящих работников тоже должны быть сознательными, и, разумеется, никаких тайных счетов, подставных лиц и богатеющих родственников.
— Но как же за этим проследить?
— Например, создать специальную службу контроля, сотрудников которой подобрать при помощи тщательнейшего отбора, и возложить на нее функции контроля за руководством страны.
— Разве это реально?
— Почему бы и нет? Ведь если вспомнить историю, например в Америке в тридцатые годы, в Чикаго был сформирован так называемый отряд «неприкасаемых» для борьбы с организованной преступностью, захлестнувшей тогда город. Это подразделение было создано из наиболее честных и порядочных сотрудников ФБР. И в общем-то, как гласят документальные хроники того времени, с миссией своей подразделение удачно справлялось. И никакие попытки Аль Капоне и его соратников подкупить или запугать их не увенчались успехом.
— Да, я читал про это подразделение. И тем не менее в Америке по-прежнему существует преступность.
— Разумеется, потому, что у них в Америке, как и у нас, существует коррупция в эшелонах власти. Им бы тоже не помешала система, придуманная мною для России.
— Григорий Матвеевич, ну как можно заставить власть имущих отречься от того, чем они сейчас обладают? По-моему, это полнейшая утопия.
— Возможно, на данном этапе — да. Но покончить с коррупцией и прочей гнусностью в институтах власти можно только бескомпромиссным лишением руководителей всякого рода материальных благ и привилегий. В ином случае все негативные стороны были и будут иметь место у людей, рьяно стремящихся к власти.
— Но неужели на самом деле кто-то захочет тогда занимать руководящие посты?
— Разумеется, мой друг, из многих тысяч стремящихся к власти останется небольшое количество людей, а все хапуги и корыстолюбцы с Божьей помощью автоматически отсеятся. Зато те, которые останутся, как я уже говорил, будут людьми достойными для того, чтобы управлять страной и заботиться о благе ее народа.
— Да, интересная теория, только как на практике добиться желаемого результата?
— К сожалению, на этот вопрос я пока не могу дать четкого ответа. Все в руках Господа нашего, и тем не менее я надеюсь, что люди когда-нибудь отыщут правильный путь и в мире восторжествуют доброта и справедливость, ведь к этому ведет вера наша.
— Простите, Григорий Матвеевич, за пафосное утверждение, — задумчиво произнес Феликс, — если бы президентом страны стал такой человек, как вы, то, думаю, Россия превратилась бы в процветающую державу.
— Ну что ты, Феликс, — рассмеялся отец Григорий. — У каждого человека свое место и свой жизненный путь. Мое место здесь, а мой путь — служить вере православной и помогать страждущим. Надеюсь, придет к власти в нашей стране молодой энергичный президент и постарается вывести ее из кризиса. Дай бог ему здоровья и успехов в его нелегком труде.
Долго я еще беседовал с отцом Григорием на различные темы и духовные, и мирские. Предложенная им система была по сути своей проста и в то же время гениальна.
Я скажу тебе, братуха Эдик, с полной откровенностью, что если бы в мире не было столько дерьма, я бы никогда не стал на путь преступника.
Позже я много слышал от братвы добрых слов об отце Григории. Многим он помог в жизни, многих поддержал. Кристальной души человек Григорий Матвеевич. Я его еще по университетским временам уважал, но теперь и вовсе полностью признал. Несколько икон ценных его храму отправил. Сейчас с делюгой закончим, приедем в Россию, и я сразу рвану к нему, с ним пообщаюсь, да и братву проведаю.
Ночь страсти
Ростовский вор, внимательно выслушав рассказ Феликса, произнес:
— Ну ты, брателка, интересные вещи завернул. Занятный старик твой священник. Мудрый. Дай бог ему здоровья. — Эдик перекрестился. — Будет возможность, обязательно познакомь меня с ним. Но, честно говоря, Феликс, мне с трудом верится в эти сказки. Жизнь, я тебе скажу, в большинстве своем гнусная штука. И судьба — злодейка, ну ее в болото. Но твой батюшка, как я понял, на самом деле человек святой, коль решился забросить все и уехать в тайгу арестантам помогать. Дай бог, чтобы побольше таких людей было. — Законник снова перекрестился. — Мы, воры, Церковь уважаем и в Создателя веруем.
— Я знаю это. Вере многих моих близких воров поучиться еще многим добропорядочным праведникам следовало бы. Взять, к примеру, моего брата Датошку Сухумского, этот с душой к вере подходит. Верит сердцем. По мере возможности старается все христианские традиции соблюдать.
— Да, Дато красавчик. Молодец. Даже зная, что восьмую заповедь Божью нарушает, которая гласит: не укради, все время грех свой в церкви замаливает. А ведь грех этот по воровскому сану нам обязателен. Вот такие противоречия бывают. Ну что поделать — такова уж доля наша воровская.
— Это понятно, Эдик. А этот разговор пусть между нами останется. Ты-то человек умный, правильный, а какой-нибудь гнус за мои слова втихаря зацепиться может.
— Базара нет. А что сейчас делать будем? Может, телок зацепим да в номера? Вон покнокай. Сэмэн у стойки уже конкретно телочек охмурил. — Эдик кивнул в сторону, где Сема Комод вовсю, совершенно беспардонно тискал двух охмелевших вумэн.
— Давай, братуха, фарта тебе. Составь компанию Сэмэну, а я хочу прошвырнуться к океану, подышать морским воздухом.
— Ну ты, в натуре, романтик, Феликс. Ладно, прогуляйся, если хочешь, а я пойду вон то блондинистое тело закадрю, то, что Сэмэн сейчас правой рукой тискает, а то Комод совсем припух. Поинтересуюсь, двоих ему не многовато ли? Делиться надо, — засмеялся Эдик и устремился в сторону Сэмэна.
Феликс вышел, взял у входа в клуб такси и поехал к океану. Там он долго сидел на пустынном пляже, слушая шум набегающих волн и любуясь яркими звездами, думал о чем-то своем.
Бывает такое настроение, когда человек желает побыть один, отдохнуть от общества, суеты, беготни, от общения. Последний месяц у Феликса состоял из сплошных встреч, переговоров и всевозможных обсуждений, да, впрочем, как и вся его жизнь. Но все же это время было более насыщенным. Феликс начал замечать, что общение с людьми его большей частью напрягает. И как неплохо было сейчас оторваться от приятелей и уединиться на пустынном пляже, наслаждаясь тишиной и одиночеством.
Он расположился на пластиковом шезлонге, которые здесь, в отличие от наших российских курортов, не убирали на ночь. Американцы посмеялись бы, узнав, что есть чудаки, желающие похитить этот недорогой пластмассовый инвентарь. Феликс лежал, закинув руки за голову, и смотрел на полную луну, которая оставляла лунную дорожку на достаточно спокойной глади океана.
Из состояния полудремы его вывели шум работающего двигателя и скрип тормозов подъехавшего автомобиля. Небольшой пикап остановился буквально метрах в тридцати от того места, где наслаждался покоем Феликс.
Когда двери машины открылись, из нее выскочили два чернокожих парня. Чикаго хорошо их видел, освещенных полной луной и расположенными неподалеку фонарями. Они тащили в сторону пляжа вырывающуюся девушку. Девушка яростно сопротивлялась, но ее попытки были тщетны. Она то кричала, то просила двух здоровенных негров отпустить ее, но это вызывало лишь смех и пошлые, похабные шутки со стороны чернокожих амбалов.
Когда они повалили ее на песок и, грязно гигикая, начали срывать с нее одежду, Феликсу окончательно стали ясны их незатейливые, гнусные намерения.
— Ну-ка, засади, Билли, этой суке по самые помидоры! Трахни эту стерву! Трахни ее! — взахлеб приговаривал один, держа ее руки, в то время как другой нервно расстегивал ширинку.
Но в тот момент, когда насильник вывалил свою паскудную плоть наружу, задыхаясь от вожделения, мощнейший удар в лоб опрокинул его навзничь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— А это уже более серьезный вопрос.
— И неужели у вас на него есть ответ?
— Почему бы и нет, — хитро улыбнулся Григорий Матвеевич. — Есть в моей голове определенная схема, по которой можно было бы сделать так, чтобы страной руководили достойные люди…
Отец Григорий, допив чашку душистого чая, отставил ее в сторону. Погладив окладистую седую бороду, он пристально посмотрел на Феликса и продолжил свой монолог:
— Система, в сущности, идеально проста. Почему люди так рьяно стремятся к власти? Потому что власть помимо того, что удовлетворяет их амбиции, несет им также богатство, привилегии и всевозможные мирские удовольствия. ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ ПОУБАВИЛИСЬ ЛЕГИОНЫ ЖАЖДУЩИХ ВЛАСТИ, НАДО ВСЕГО-НАВСЕГО ПРИ ПОМОЩИ КОНСТИТУЦИИ ЛИШИТЬ ИХ ВСЕХ ИЗЛИШНИХ БЛАГ. Надо сделать так, чтобы каждый стремящийся к управлению страной знал, что, кроме этой почетной и ответственной обязанности, а также уважения и признания народных масс, он не получит ничего. Ни шикарных дач и квартир, ни престижных машин, ни сумасшедших льгот и привилегий, ни всех тех удовольствий, кои он мог бы получить, стоя у руля власти. Тогда, смею тебя заверить, желающих любыми путями прорваться в руководство страны станет в тысячи и тысячи раз меньше, а те, кто по своим моральным качествам и идейным соображениям все же получат эту власть, уж наверняка будут далеки от коррупции и прочей гнусности.
— Да. Чрезвычайно смело и, как все гениальное, просто. — Я удивленно пожал плечами. — Но как вы себе все это реально представляете?
— Элементарно просто. Взять, к примеру, депутатский корпус. Эти «многострадальные» народные избранники просто с жиру бесятся. Все у них есть: и дармовые квартиры, и замечательные особняки, и шикарные автомобили, и даже депутатская неприкосновенность! Боже мой, какие недотроги. Их бы сразу под пуленепробиваемое стекло в Алмазный фонд или, еще лучше, в хранилище Центробанка.
А вот если бы, например, сделать так: создать депутатам монашеские или казарменные условия. Никаких тебе дармовых жилплощадей, а просто небольшая комната со всем необходимым в так называемом депутатском общежитии. Питаться в так называемой «депутатской столовой» пищей здоровой, но аскетичной. Создать жесткий устав, аналогичный монастырскому. Четкий распорядок. Досуг, лишенный всевозможных излишеств. Ну там библиотеки, фильмотеки, спортивные залы — пожалуйста. Качественное медицинское обслуживание — пожалуйста. У здорового общества должны быть здоровые руководители, а в остальном — ни-ни. Ни тебе черной икры ложками, ни французского коньяка к ужину, как я уже сказал, ничего лишнего. Практически за основу можно взять монастырский уклад жизни.
— Ну вы, Григорий Матвеевич, и загнули… Кто же тогда в депутаты-то пойдет?
— А тогда, мой дорогой друг, именно те пойдут, кому действительно небезразлична судьба народа и судьба страны. Те, которые на самом деле готовы пойти на определенные жертвы для того, чтобы улучшить жизнь в стране. Не будет такого предвыборного ажиотажа, не станут тратиться огромные суммы на предвыборные кампании.
Тогда сразу станет видно, если человек решился на шаг к лишениям и аскетизму, то на самом деле его волнует судьба России. К примеру, пусть все расходы на депутата, включая его зарплату, будут соответствовать среднему заработку в стране. Не больше и не меньше, как некий эталон. То бишь, будешь жить, уважаемый, так же, как живет и твой народ. Хочешь сам жить лучше — сделай так, чтобы лучше жилось всем остальным.
Нечто аналогичное необходимо провести не только в депутатском корпусе, но и во всех эшелонах власти, вплоть до президента.
— А как же семьи? Семьи-то заводить им можно будет, руководителям-то нашим?
— Почему бы и нет. Только семьи тоже должны быть готовы к такой же скромной жизни.
— А если жены взбунтуются? — пытался я шуткой разрядить неординарную дискуссию. — Хотя, по большому счету, если руководитель не сможет справиться с собственной женой, то как же он сможет управлять огромным государством?
— Возможно, — улыбнулся отец Григорий. — Семьи у руководящих работников тоже должны быть сознательными, и, разумеется, никаких тайных счетов, подставных лиц и богатеющих родственников.
— Но как же за этим проследить?
— Например, создать специальную службу контроля, сотрудников которой подобрать при помощи тщательнейшего отбора, и возложить на нее функции контроля за руководством страны.
— Разве это реально?
— Почему бы и нет? Ведь если вспомнить историю, например в Америке в тридцатые годы, в Чикаго был сформирован так называемый отряд «неприкасаемых» для борьбы с организованной преступностью, захлестнувшей тогда город. Это подразделение было создано из наиболее честных и порядочных сотрудников ФБР. И в общем-то, как гласят документальные хроники того времени, с миссией своей подразделение удачно справлялось. И никакие попытки Аль Капоне и его соратников подкупить или запугать их не увенчались успехом.
— Да, я читал про это подразделение. И тем не менее в Америке по-прежнему существует преступность.
— Разумеется, потому, что у них в Америке, как и у нас, существует коррупция в эшелонах власти. Им бы тоже не помешала система, придуманная мною для России.
— Григорий Матвеевич, ну как можно заставить власть имущих отречься от того, чем они сейчас обладают? По-моему, это полнейшая утопия.
— Возможно, на данном этапе — да. Но покончить с коррупцией и прочей гнусностью в институтах власти можно только бескомпромиссным лишением руководителей всякого рода материальных благ и привилегий. В ином случае все негативные стороны были и будут иметь место у людей, рьяно стремящихся к власти.
— Но неужели на самом деле кто-то захочет тогда занимать руководящие посты?
— Разумеется, мой друг, из многих тысяч стремящихся к власти останется небольшое количество людей, а все хапуги и корыстолюбцы с Божьей помощью автоматически отсеятся. Зато те, которые останутся, как я уже говорил, будут людьми достойными для того, чтобы управлять страной и заботиться о благе ее народа.
— Да, интересная теория, только как на практике добиться желаемого результата?
— К сожалению, на этот вопрос я пока не могу дать четкого ответа. Все в руках Господа нашего, и тем не менее я надеюсь, что люди когда-нибудь отыщут правильный путь и в мире восторжествуют доброта и справедливость, ведь к этому ведет вера наша.
— Простите, Григорий Матвеевич, за пафосное утверждение, — задумчиво произнес Феликс, — если бы президентом страны стал такой человек, как вы, то, думаю, Россия превратилась бы в процветающую державу.
— Ну что ты, Феликс, — рассмеялся отец Григорий. — У каждого человека свое место и свой жизненный путь. Мое место здесь, а мой путь — служить вере православной и помогать страждущим. Надеюсь, придет к власти в нашей стране молодой энергичный президент и постарается вывести ее из кризиса. Дай бог ему здоровья и успехов в его нелегком труде.
Долго я еще беседовал с отцом Григорием на различные темы и духовные, и мирские. Предложенная им система была по сути своей проста и в то же время гениальна.
Я скажу тебе, братуха Эдик, с полной откровенностью, что если бы в мире не было столько дерьма, я бы никогда не стал на путь преступника.
Позже я много слышал от братвы добрых слов об отце Григории. Многим он помог в жизни, многих поддержал. Кристальной души человек Григорий Матвеевич. Я его еще по университетским временам уважал, но теперь и вовсе полностью признал. Несколько икон ценных его храму отправил. Сейчас с делюгой закончим, приедем в Россию, и я сразу рвану к нему, с ним пообщаюсь, да и братву проведаю.
Ночь страсти
Ростовский вор, внимательно выслушав рассказ Феликса, произнес:
— Ну ты, брателка, интересные вещи завернул. Занятный старик твой священник. Мудрый. Дай бог ему здоровья. — Эдик перекрестился. — Будет возможность, обязательно познакомь меня с ним. Но, честно говоря, Феликс, мне с трудом верится в эти сказки. Жизнь, я тебе скажу, в большинстве своем гнусная штука. И судьба — злодейка, ну ее в болото. Но твой батюшка, как я понял, на самом деле человек святой, коль решился забросить все и уехать в тайгу арестантам помогать. Дай бог, чтобы побольше таких людей было. — Законник снова перекрестился. — Мы, воры, Церковь уважаем и в Создателя веруем.
— Я знаю это. Вере многих моих близких воров поучиться еще многим добропорядочным праведникам следовало бы. Взять, к примеру, моего брата Датошку Сухумского, этот с душой к вере подходит. Верит сердцем. По мере возможности старается все христианские традиции соблюдать.
— Да, Дато красавчик. Молодец. Даже зная, что восьмую заповедь Божью нарушает, которая гласит: не укради, все время грех свой в церкви замаливает. А ведь грех этот по воровскому сану нам обязателен. Вот такие противоречия бывают. Ну что поделать — такова уж доля наша воровская.
— Это понятно, Эдик. А этот разговор пусть между нами останется. Ты-то человек умный, правильный, а какой-нибудь гнус за мои слова втихаря зацепиться может.
— Базара нет. А что сейчас делать будем? Может, телок зацепим да в номера? Вон покнокай. Сэмэн у стойки уже конкретно телочек охмурил. — Эдик кивнул в сторону, где Сема Комод вовсю, совершенно беспардонно тискал двух охмелевших вумэн.
— Давай, братуха, фарта тебе. Составь компанию Сэмэну, а я хочу прошвырнуться к океану, подышать морским воздухом.
— Ну ты, в натуре, романтик, Феликс. Ладно, прогуляйся, если хочешь, а я пойду вон то блондинистое тело закадрю, то, что Сэмэн сейчас правой рукой тискает, а то Комод совсем припух. Поинтересуюсь, двоих ему не многовато ли? Делиться надо, — засмеялся Эдик и устремился в сторону Сэмэна.
Феликс вышел, взял у входа в клуб такси и поехал к океану. Там он долго сидел на пустынном пляже, слушая шум набегающих волн и любуясь яркими звездами, думал о чем-то своем.
Бывает такое настроение, когда человек желает побыть один, отдохнуть от общества, суеты, беготни, от общения. Последний месяц у Феликса состоял из сплошных встреч, переговоров и всевозможных обсуждений, да, впрочем, как и вся его жизнь. Но все же это время было более насыщенным. Феликс начал замечать, что общение с людьми его большей частью напрягает. И как неплохо было сейчас оторваться от приятелей и уединиться на пустынном пляже, наслаждаясь тишиной и одиночеством.
Он расположился на пластиковом шезлонге, которые здесь, в отличие от наших российских курортов, не убирали на ночь. Американцы посмеялись бы, узнав, что есть чудаки, желающие похитить этот недорогой пластмассовый инвентарь. Феликс лежал, закинув руки за голову, и смотрел на полную луну, которая оставляла лунную дорожку на достаточно спокойной глади океана.
Из состояния полудремы его вывели шум работающего двигателя и скрип тормозов подъехавшего автомобиля. Небольшой пикап остановился буквально метрах в тридцати от того места, где наслаждался покоем Феликс.
Когда двери машины открылись, из нее выскочили два чернокожих парня. Чикаго хорошо их видел, освещенных полной луной и расположенными неподалеку фонарями. Они тащили в сторону пляжа вырывающуюся девушку. Девушка яростно сопротивлялась, но ее попытки были тщетны. Она то кричала, то просила двух здоровенных негров отпустить ее, но это вызывало лишь смех и пошлые, похабные шутки со стороны чернокожих амбалов.
Когда они повалили ее на песок и, грязно гигикая, начали срывать с нее одежду, Феликсу окончательно стали ясны их незатейливые, гнусные намерения.
— Ну-ка, засади, Билли, этой суке по самые помидоры! Трахни эту стерву! Трахни ее! — взахлеб приговаривал один, держа ее руки, в то время как другой нервно расстегивал ширинку.
Но в тот момент, когда насильник вывалил свою паскудную плоть наружу, задыхаясь от вожделения, мощнейший удар в лоб опрокинул его навзничь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37