Или… Нет, здесь что-то не то! Зачем же им нужна Маршалл? Ее документы у них… И все же Райн пришла под своим именем. Крепкий орешек этот Дагер. Его легко не обойдешь на крутом повороте, это не поле для гольфа!
Луки остановил машину у входа в здание окружной прокуратуры. Если мои преследователи, которых я не вижу уже два дня, следили за мной сегодня, то они, очевидно, решили, что я пришел сдаваться властям, не иначе.
— Ты все понял, Луки? — спросил я, открывая дверцу.
— Да, конечно.
— О'кей. До вечера.
8
Чтобы попасть в офис Веллера Куина, бывшего окружного судьи, прежде всего нужно было пройти в двойные вращающиеся двери. За ними находился столик для справок, за которым сидела одна из тех женщин, лишенных возраста, какие встречаются во всех такого рода учреждениях. Они никогда не были молодыми и не будут старыми. У них нет красоты, нет очарования и нет стиля. Они не должны никому нравиться. Они учтивы и компетентны без малейшей заинтересованности в деле.
Именно такая особа и объяснила мне, как найти Веллера Куина.
Посетителей в его приемной не было. Этот человек вряд ли кого сейчас интересовал.
За столом сидела секретарша, как это ни странно, молодая, с апельсиновыми волосами. Перед ней стояло зеркальце, глядя в которое, она примеряла шляпку.
Увидев меня, она тут же сняла ее со своих невозможных волос и спросила:
— Что вы хотите?
— Видеть мистера Куина.
Она не удосужилась встать и доложить обо мне, а коротко произнесла:
— Он у себя, проходите.
Я вошел в ту дверь, на которую она кивнула. За столом сидел человек, заслонившись газетой.
— Добрый день, — сказал я, и газета отстранилась. Я не умею на глазок определять вес человека, но, думаю, в нем было фунтов двести двадцать, тридцать из которых приходилось на физиономию. Глаза, если они у него были, прятались в глубоких складках жира. Рот обнаружить среди многочисленных подбородков было затруднительно. Огромная голова покоилась на воротнике из сала, и все остальные части тела ей соответствовали. Он напоминал асфальтовый каток, и я бы ни за что на свете не хотел попасть под него. Точная копия Ниро Вульфа, гениального сыщика из романов Рекса Стаута. Не знаю, насколько этот тип гениален, но я понял по его глазам, что с ним нужно держать ухо востро.
— Мне бы хотелось поговорить с вами, мистер Куин.
— Проходите и садитесь. Я так и сделал.
— Вы ко мне с каким делом?
Его голос, как я и предполагал, был писклявым и Царапал, как старая бритва.
— Вряд ли мой визит можно назвать деловым. Я писатель. Меня зовут Дэйтлон. Пишу книгу очерков о городах Тихоокеанского побережья, об их лидерах, судьях и вообще об интересных гражданах…
— Вы сами откуда, из какого города?
— Из Лос-Анджелеса.
— Вы уже написали о нем?
— Пока не решаюсь. Раньше я любил это город, — начал я болтать, просто, чтобы не молчать и не вызывать недоверия. — Это было очень давно, лет десять назад. Тогда вдоль бульвара Уилшир росли деревья, Беверли-хилз был просто деревней, а в Вествуде продавались участки по тысяче долларов, и на них не находилось желающих. Лос-Анджелес был в то время просто большим сухим городом с довольно безобразными домами, но мирным и приветливым. В нем был климат, о котором теперь можно только мечтать. Местные интеллектуалы называли его американскими Афинами. Это было, конечно, не так, но в то же время он не был и трущобой с неоновыми рекламами.
Куин взял со стола карандаш и начал чертить что-то на газете.
— У вас довольно неплохо получается. Теперь вам Лос-Анджелес не нравится? Теперь у города есть деньги, снайперы, сутенеры, гангстеры из Чикаго, Нью-Йорка, Детройта, Кливленда. Они управляют ресторанами и ночными клубами, им принадлежат отели и многоквартирные дома, в которых живут женщины-бандитки. И все-таки теперь со своей роскошью, со своими декораторами-гомосексуалистами и художниками-лесбиянками и прочими подонками в вашем городе не больше индивидуальности, нежели в бумажном стаканчике.
— Вы, однако, круты, но правы. Не берусь спорить с вами.
Куин провел рукой по лысине, будто искал новую поросль, и продолжал:
— У Лос-Анджелеса есть только Голливуд, который он ненавидит. И он должен еще считать, что ему повезло. Без Голливуда он был бы вообще не городом, а почтовым ящиком или заказом по каталогу: «Все, что душе угодно, за недорогую плату».
— Возможно. А что вы скажете о Санта-Барбаре? насколько мне известно, вы здесь долгие годы были судьей. Это меня и привело к вам.
— Все зависит от мэра, который сможет превратить наш город в рай или оставить его захолустьем, как сейчас. Город в затхлом состоянии. Зайдите в любой дом, и везде одна и та же картина: отец семейства в домашних туфлях изучает спортивные новости и считает, что он принадлежит к сливкам общества, потому что у него в гараже три автомобиля. В это время его жена перед туалетным столиком пытается замазать косметикой мешки под глазами. А сынок названивает по очереди своим сообщникам, которые разговаривают на пинджин-инглиш и носят в сумочках противозачаточные средства.
— Вы говорите, все зависит от мэра. Каковы же судья и мэр города?
— Дело не в теперешнем мэре, а в новом, которого изберут осенью. У нас две кандидатуры. Первая — судья Дагер, вторая — адвокат Чарльз Мекли.
Я чуть было не подпрыгнул на стуле. Вот это новость!
— Кто же из них лучше.
— Я не могу высказать вам личное мнение, а только общее.
— Давайте. Я уловлю, что нужно.
— Видите ли, — начал он, скрещивая руки на столе и глядя на меня своими хитрыми щелочками, — великая проблема нашего города заключается в том, что последние десять лет его мэрами были люди высокой морали. Такие, как Тэд Дагер. Это привело к тому, что в настоящее время в Санта-Барбаре нет нормального обращения денег. Для того, чтобы город процветал, мистер Дэйтлон, нужно заставить обывателя каким-то образом их тратить. К сожалению, методы здесь не всегда идеальные. Десять лет назад в Санта-Барбаре было четыре игорных дома, скачки, два ночных притона и один плавучий бордель. Люди развлекались и тратили деньги. Город процветал. Потом все было закрыто. Мекли из тех людей, которые могут все это возобновить. Видимо, в этом вся проблема.
Он взял карандаш и стал рисовать кубики.
— За кого проголосуете вы?
— Я бы не стал отвечать на этот вопрос.
— Ну, а горожане?
— Полагаю, низы отдадут голоса Дагеру, а тот, кто хочет увеличить свой капитал на всякого рода темных делах, будет голосовать за Мекли.
Этот субъект окончательно сбил меня с толку. Он говорил полную противоположность тому, что я слышал от Джерри и самого Мекли.
— А как посмотрит полиция на такие заведения, если они появятся в городе?
Он прекратил занудство с кубиками и начал крутить карандаш кончиком пальца.
— Клем Феллоу, начальник полиции, не очень хороший полицейский, но он деловой человек. Он будет голосовать за Мекли.
— Значит, начальник полиции хочет, чтобы мэром стал Мекли, потому что тот откроет такие заведения, и это принесет ему немалые доходы?
— Полицейские зарабатывают мало. Им тоже хочется вкусно есть и всласть баловаться с хорошенькими девочками.
— Ну, что ж, спасибо за беседу, мистер Куин. Я понял, что о вашем городе писать рано. Подождем осени.
— Боюсь, что и потом ничего не изменится. Не думайте, что все это будет рекламироваться на каждом шагу.
Я встал.
— Удачи вам, — коротко сказал Куин и вновь загородился газетой. Я для него больше не существовал.
Выйдя на улицу, я поймал такси и сказал шоферу свой адрес. Мне необходимо было все как следует обдумать и выстроить в логическую цепочку. Пока ясно одно — Мекли взялся за это дело из-за предвыборной осенней кампании. Борьба кандидатов в мэры. Мекли во что бы то ни стало хочет свалить Дагера и открыть себе путь к власти в городе. Дагера не так-то просто подцепить на крючок, вот он и усердствует. Дагер имеет положение, которого нет у Мекли, и безупречный авторитет. Странно, что именно в этот момент Дагер решился на неприглядную аферу. Возможно, он, как охотник, не может упустить дичь, не может остановиться перед соблазном. И все же здесь определенно есть другой, более хитрый подтекст. Нельзя забывать, что Дэзи Райн проходит комиссию под своим именем…
Бессмысленно глядя в окно машины на мелькающие перед глазами витрины с броскими названиями, я обратил внимание на неприметную вывеску: «Ритуальное бюро Болен и сыновья». В голове мелькнула идея, я попросил таксиста остановиться и отпустил его.
Под звон мелодичного колокольчика я вошел в небольшое помещение. Дверь напротив растворилась, и мне навстречу вышел человек в траурном смокинге с белой гвоздикой в петлице. Он подошел ко мне и со скорбным видом сказал:
— Наше скромное агентство к вашим услугам. Он был очень маленького роста, его лысеющая макушка с трудом достигала моего локтя. Просто гном со старческим, сморщенным, как моченое яблоко, лицом.
— Мне хотелось бы узнать, как оформить документы на умершего и заказать все необходимое в вашей в фирме, — тем же загробным голосом произнес я.
— Кто из ближних покинул вас, сэр?
— У меня умер брат. Мы были с ним сиротами, и я не знаю порядка оформления документов. У нас никто не умирал из близких, и мне не приходилось заниматься подобными делами.
— Мои глубокие соболезнования, сэр. Будьте мужественны! Там, — он ткнул пальцем в потолок, — он найдет новый мир. Душа его будет пребывать в покаянии…
— О, да! Но я растерян.
Хозяин вдруг превратился из скорбящего ангела в делового человека.
— Что с ним произошло? Какова причина смерти?
— У него было слабое сердце. Утром начался приступ, и он скончался.
— Вы вызвали врача?
— Зачем покойнику врач?
— Врач нужен не только живым, но и мертвым. Вы должны вызвать врача для того, чтобы он констатировал смерть. Адвокат вашего покойного брата должен оформить свидетельство о смерти. После этого позвоните нам и будьте уверены, мы сделаем все, что в наших силах. Клиенты всегда остаются довольны нашим обслуживанием.
— Покойники?
— Нет. Родственники, разумеется, — ответил он с серьезнейшей миной. — Подойдите сюда.
Он живо повернулся и зашел за конторку, из-за которой торчала только его голова. Очевидно, витринные гробики он делал по своей мерке. Я приблизился к нему. Он покопался в одном из ящиков и достал из него какие-то бумаги.
— Вот, взгляните. Так выглядит свидетельство о смерти.
Гробовщик подал мне документ.
Весь текст был написан черными чернилами, и ниже стояла подпись. Графа «причина смерти» была заполнена синими чернилами, и ниже подпись.
— Свидетельство заполняют двое: врач и адвокат. Врач ставит диагноз, адвокат или поверенный — данные умершего.
Он говорил быстро и отрывисто.
— Понимаю, — ответил я. — Но кто первый заполняет бланк.
— Это не имеет значения. Документ заполняется сразу обоими.
— Ясно. Благодарю за информацию.
— Вот, возьмите, пожалуйста.
Он вручил мне свою визитную карточку.
— Когда вы закончите с оформлением свидетельства, позвоните, наше бюро к вашим услугам. У нас самое лучшее в городе обслуживание.
— Рад, что попал именно к вам. Непременно укажу в завещании, чтобы меня тоже передали пеленать в ваши руки.
Покинув скорбное заведение, я снова поймал такси и отправился домой.
Туман в моей голове рассеялся. Так во всяком случае мне казалось.
9
Первый телефонный звонок раздался в тот момент, когда я выходил из ванной. Я снял трубку.
— Это вы, Крис?
— Да.
— Говорит Росс. Я уже звонил вам.
— Какие новости?
— Ваша подопечная уехала полтора часа тому назад. У нее, помимо прекрасной внешности, прекрасное здоровье. Мы выдали ей медицинское заключение. Карточку я оставил у себя, когда понадобится, возьмете. Могу добавить только, что у нее одна единственная особая примета: небольшой шрам в два дюйма после удаления аппендикса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Луки остановил машину у входа в здание окружной прокуратуры. Если мои преследователи, которых я не вижу уже два дня, следили за мной сегодня, то они, очевидно, решили, что я пришел сдаваться властям, не иначе.
— Ты все понял, Луки? — спросил я, открывая дверцу.
— Да, конечно.
— О'кей. До вечера.
8
Чтобы попасть в офис Веллера Куина, бывшего окружного судьи, прежде всего нужно было пройти в двойные вращающиеся двери. За ними находился столик для справок, за которым сидела одна из тех женщин, лишенных возраста, какие встречаются во всех такого рода учреждениях. Они никогда не были молодыми и не будут старыми. У них нет красоты, нет очарования и нет стиля. Они не должны никому нравиться. Они учтивы и компетентны без малейшей заинтересованности в деле.
Именно такая особа и объяснила мне, как найти Веллера Куина.
Посетителей в его приемной не было. Этот человек вряд ли кого сейчас интересовал.
За столом сидела секретарша, как это ни странно, молодая, с апельсиновыми волосами. Перед ней стояло зеркальце, глядя в которое, она примеряла шляпку.
Увидев меня, она тут же сняла ее со своих невозможных волос и спросила:
— Что вы хотите?
— Видеть мистера Куина.
Она не удосужилась встать и доложить обо мне, а коротко произнесла:
— Он у себя, проходите.
Я вошел в ту дверь, на которую она кивнула. За столом сидел человек, заслонившись газетой.
— Добрый день, — сказал я, и газета отстранилась. Я не умею на глазок определять вес человека, но, думаю, в нем было фунтов двести двадцать, тридцать из которых приходилось на физиономию. Глаза, если они у него были, прятались в глубоких складках жира. Рот обнаружить среди многочисленных подбородков было затруднительно. Огромная голова покоилась на воротнике из сала, и все остальные части тела ей соответствовали. Он напоминал асфальтовый каток, и я бы ни за что на свете не хотел попасть под него. Точная копия Ниро Вульфа, гениального сыщика из романов Рекса Стаута. Не знаю, насколько этот тип гениален, но я понял по его глазам, что с ним нужно держать ухо востро.
— Мне бы хотелось поговорить с вами, мистер Куин.
— Проходите и садитесь. Я так и сделал.
— Вы ко мне с каким делом?
Его голос, как я и предполагал, был писклявым и Царапал, как старая бритва.
— Вряд ли мой визит можно назвать деловым. Я писатель. Меня зовут Дэйтлон. Пишу книгу очерков о городах Тихоокеанского побережья, об их лидерах, судьях и вообще об интересных гражданах…
— Вы сами откуда, из какого города?
— Из Лос-Анджелеса.
— Вы уже написали о нем?
— Пока не решаюсь. Раньше я любил это город, — начал я болтать, просто, чтобы не молчать и не вызывать недоверия. — Это было очень давно, лет десять назад. Тогда вдоль бульвара Уилшир росли деревья, Беверли-хилз был просто деревней, а в Вествуде продавались участки по тысяче долларов, и на них не находилось желающих. Лос-Анджелес был в то время просто большим сухим городом с довольно безобразными домами, но мирным и приветливым. В нем был климат, о котором теперь можно только мечтать. Местные интеллектуалы называли его американскими Афинами. Это было, конечно, не так, но в то же время он не был и трущобой с неоновыми рекламами.
Куин взял со стола карандаш и начал чертить что-то на газете.
— У вас довольно неплохо получается. Теперь вам Лос-Анджелес не нравится? Теперь у города есть деньги, снайперы, сутенеры, гангстеры из Чикаго, Нью-Йорка, Детройта, Кливленда. Они управляют ресторанами и ночными клубами, им принадлежат отели и многоквартирные дома, в которых живут женщины-бандитки. И все-таки теперь со своей роскошью, со своими декораторами-гомосексуалистами и художниками-лесбиянками и прочими подонками в вашем городе не больше индивидуальности, нежели в бумажном стаканчике.
— Вы, однако, круты, но правы. Не берусь спорить с вами.
Куин провел рукой по лысине, будто искал новую поросль, и продолжал:
— У Лос-Анджелеса есть только Голливуд, который он ненавидит. И он должен еще считать, что ему повезло. Без Голливуда он был бы вообще не городом, а почтовым ящиком или заказом по каталогу: «Все, что душе угодно, за недорогую плату».
— Возможно. А что вы скажете о Санта-Барбаре? насколько мне известно, вы здесь долгие годы были судьей. Это меня и привело к вам.
— Все зависит от мэра, который сможет превратить наш город в рай или оставить его захолустьем, как сейчас. Город в затхлом состоянии. Зайдите в любой дом, и везде одна и та же картина: отец семейства в домашних туфлях изучает спортивные новости и считает, что он принадлежит к сливкам общества, потому что у него в гараже три автомобиля. В это время его жена перед туалетным столиком пытается замазать косметикой мешки под глазами. А сынок названивает по очереди своим сообщникам, которые разговаривают на пинджин-инглиш и носят в сумочках противозачаточные средства.
— Вы говорите, все зависит от мэра. Каковы же судья и мэр города?
— Дело не в теперешнем мэре, а в новом, которого изберут осенью. У нас две кандидатуры. Первая — судья Дагер, вторая — адвокат Чарльз Мекли.
Я чуть было не подпрыгнул на стуле. Вот это новость!
— Кто же из них лучше.
— Я не могу высказать вам личное мнение, а только общее.
— Давайте. Я уловлю, что нужно.
— Видите ли, — начал он, скрещивая руки на столе и глядя на меня своими хитрыми щелочками, — великая проблема нашего города заключается в том, что последние десять лет его мэрами были люди высокой морали. Такие, как Тэд Дагер. Это привело к тому, что в настоящее время в Санта-Барбаре нет нормального обращения денег. Для того, чтобы город процветал, мистер Дэйтлон, нужно заставить обывателя каким-то образом их тратить. К сожалению, методы здесь не всегда идеальные. Десять лет назад в Санта-Барбаре было четыре игорных дома, скачки, два ночных притона и один плавучий бордель. Люди развлекались и тратили деньги. Город процветал. Потом все было закрыто. Мекли из тех людей, которые могут все это возобновить. Видимо, в этом вся проблема.
Он взял карандаш и стал рисовать кубики.
— За кого проголосуете вы?
— Я бы не стал отвечать на этот вопрос.
— Ну, а горожане?
— Полагаю, низы отдадут голоса Дагеру, а тот, кто хочет увеличить свой капитал на всякого рода темных делах, будет голосовать за Мекли.
Этот субъект окончательно сбил меня с толку. Он говорил полную противоположность тому, что я слышал от Джерри и самого Мекли.
— А как посмотрит полиция на такие заведения, если они появятся в городе?
Он прекратил занудство с кубиками и начал крутить карандаш кончиком пальца.
— Клем Феллоу, начальник полиции, не очень хороший полицейский, но он деловой человек. Он будет голосовать за Мекли.
— Значит, начальник полиции хочет, чтобы мэром стал Мекли, потому что тот откроет такие заведения, и это принесет ему немалые доходы?
— Полицейские зарабатывают мало. Им тоже хочется вкусно есть и всласть баловаться с хорошенькими девочками.
— Ну, что ж, спасибо за беседу, мистер Куин. Я понял, что о вашем городе писать рано. Подождем осени.
— Боюсь, что и потом ничего не изменится. Не думайте, что все это будет рекламироваться на каждом шагу.
Я встал.
— Удачи вам, — коротко сказал Куин и вновь загородился газетой. Я для него больше не существовал.
Выйдя на улицу, я поймал такси и сказал шоферу свой адрес. Мне необходимо было все как следует обдумать и выстроить в логическую цепочку. Пока ясно одно — Мекли взялся за это дело из-за предвыборной осенней кампании. Борьба кандидатов в мэры. Мекли во что бы то ни стало хочет свалить Дагера и открыть себе путь к власти в городе. Дагера не так-то просто подцепить на крючок, вот он и усердствует. Дагер имеет положение, которого нет у Мекли, и безупречный авторитет. Странно, что именно в этот момент Дагер решился на неприглядную аферу. Возможно, он, как охотник, не может упустить дичь, не может остановиться перед соблазном. И все же здесь определенно есть другой, более хитрый подтекст. Нельзя забывать, что Дэзи Райн проходит комиссию под своим именем…
Бессмысленно глядя в окно машины на мелькающие перед глазами витрины с броскими названиями, я обратил внимание на неприметную вывеску: «Ритуальное бюро Болен и сыновья». В голове мелькнула идея, я попросил таксиста остановиться и отпустил его.
Под звон мелодичного колокольчика я вошел в небольшое помещение. Дверь напротив растворилась, и мне навстречу вышел человек в траурном смокинге с белой гвоздикой в петлице. Он подошел ко мне и со скорбным видом сказал:
— Наше скромное агентство к вашим услугам. Он был очень маленького роста, его лысеющая макушка с трудом достигала моего локтя. Просто гном со старческим, сморщенным, как моченое яблоко, лицом.
— Мне хотелось бы узнать, как оформить документы на умершего и заказать все необходимое в вашей в фирме, — тем же загробным голосом произнес я.
— Кто из ближних покинул вас, сэр?
— У меня умер брат. Мы были с ним сиротами, и я не знаю порядка оформления документов. У нас никто не умирал из близких, и мне не приходилось заниматься подобными делами.
— Мои глубокие соболезнования, сэр. Будьте мужественны! Там, — он ткнул пальцем в потолок, — он найдет новый мир. Душа его будет пребывать в покаянии…
— О, да! Но я растерян.
Хозяин вдруг превратился из скорбящего ангела в делового человека.
— Что с ним произошло? Какова причина смерти?
— У него было слабое сердце. Утром начался приступ, и он скончался.
— Вы вызвали врача?
— Зачем покойнику врач?
— Врач нужен не только живым, но и мертвым. Вы должны вызвать врача для того, чтобы он констатировал смерть. Адвокат вашего покойного брата должен оформить свидетельство о смерти. После этого позвоните нам и будьте уверены, мы сделаем все, что в наших силах. Клиенты всегда остаются довольны нашим обслуживанием.
— Покойники?
— Нет. Родственники, разумеется, — ответил он с серьезнейшей миной. — Подойдите сюда.
Он живо повернулся и зашел за конторку, из-за которой торчала только его голова. Очевидно, витринные гробики он делал по своей мерке. Я приблизился к нему. Он покопался в одном из ящиков и достал из него какие-то бумаги.
— Вот, взгляните. Так выглядит свидетельство о смерти.
Гробовщик подал мне документ.
Весь текст был написан черными чернилами, и ниже стояла подпись. Графа «причина смерти» была заполнена синими чернилами, и ниже подпись.
— Свидетельство заполняют двое: врач и адвокат. Врач ставит диагноз, адвокат или поверенный — данные умершего.
Он говорил быстро и отрывисто.
— Понимаю, — ответил я. — Но кто первый заполняет бланк.
— Это не имеет значения. Документ заполняется сразу обоими.
— Ясно. Благодарю за информацию.
— Вот, возьмите, пожалуйста.
Он вручил мне свою визитную карточку.
— Когда вы закончите с оформлением свидетельства, позвоните, наше бюро к вашим услугам. У нас самое лучшее в городе обслуживание.
— Рад, что попал именно к вам. Непременно укажу в завещании, чтобы меня тоже передали пеленать в ваши руки.
Покинув скорбное заведение, я снова поймал такси и отправился домой.
Туман в моей голове рассеялся. Так во всяком случае мне казалось.
9
Первый телефонный звонок раздался в тот момент, когда я выходил из ванной. Я снял трубку.
— Это вы, Крис?
— Да.
— Говорит Росс. Я уже звонил вам.
— Какие новости?
— Ваша подопечная уехала полтора часа тому назад. У нее, помимо прекрасной внешности, прекрасное здоровье. Мы выдали ей медицинское заключение. Карточку я оставил у себя, когда понадобится, возьмете. Могу добавить только, что у нее одна единственная особая примета: небольшой шрам в два дюйма после удаления аппендикса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29