Залпом выпив воду, стала рассказывать.
— Понимаете, Борис считает, что Ларису убил отец. Александр Карпович… Боря говорит, что он сделал это потому, что ненормальный. Шизофреник. И в силу какой-то ритуальности закопал труп в погребе на быстрицкой даче. Почему именно в погребе? Он находится как раз под маленькой комнатой, где была спальня Александра Карповича и Надежды Федоровны…
— Простите, — перебил Каменеву следователь, — когда именно начались эти разговоры?
— Давно уже. Сразу после похорон родителей Бориса. А что?
— Нет, ничего… Продолжайте, пожалуйста.
— Я спрашиваю у Бори: почему ты так уверен, что Лару убил отец? Он говорит: психи на все способны. И еще, мол, подтверждением служит то, что Александр Карпович убил потом Надежду Федоровну и себя. Я опять спрашиваю: откуда ты знаешь, что Лариса закопана в погребе? Он ответил, что там в одном месте земля рыхлая. Он обнаружил это, когда зачем-то лазил в погреб. И именно под тем местом, где в спальне стоит кровать Александра Карповича. Знаете, после этого я перестала ездить в Быстрицу… Хотя, наверное, все это выдумки. Ну, насчет Лары…
— Вы не спускались в погреб на даче после того, как Борис рассказал вам о своих подозрениях? — спросил Гольст.
— Что вы! — испуганно отмахнулась Ольга. — Я же говорю — больше в Быстрице не была.
— А Борис ездил туда?
— Несколько раз. Он собирается продать дачу, как только пройдет шесть месяцев и он по закону станет наследником. Покупателей туда возил, показывал. — Каменева обхватила голову руками. — Вы не можете себе представить, какая это пытка — слушать его разговоры! Зачем он на мне женился, а?
Чтобы терзать? Я по ночам спать не могу, все думаю: может, он тоже шизофреник? — Ольга повертела пальцем у виска. — Как Александр Карпович? Не поверите, иной раз прямо ужас берет.
Особенно ночью. Прислушиваюсь — спит Борис или нет. Кажется, сейчас встанет, возьмет ружье и… Как его отец Надежду Федоровну…
— У вас дома есть ружье? — спросил следователь.
— Есть. Борис иногда ездит на охоту. Вот я и пошла к Реутову
— Помимо того, что якобы Александр Карпович убил Ларису, муж ничего не рассказывал вам об исчезновении сестры и смерти родителей?
— Для меня и эюго достаточно. Я просто столбенею от ужаса. Наверное, уже сама становлюсь ненормальной…
— И все же? — настаивал Гольст.
— Вроде нет…
Каменева задумалась.
— Я уже не знаю, когда он странный, а когда нет. То нежный со мной, внимательный, а то вдруг слова за день не скажет, словно не замечает меня. В последнее время все больше бирюком ходит. И пристает: мол, если будут спрашивать меня, вместе ли мы были в ночь на первое сентября, чтобы отвечала, что вместе.
«Ну вот, подошли к главному», — подумал следователь и спросил:
— А как было на самом деле?
— На самом деле? — как эхо, повторила Ольга. — Сначала мы действительно были вместе, а потом Борис ушел в другую комнату…
Она смутилась и замолчала.
— Прошу вас, говорите все начистоту, подробно, — мягко попросил Гольст.
— Это очень важно. Когда в ту ночь легли спать родители Бориса, что делал он, вы, где кто находился во время выстрелов… Вы поняли меня?
— Да, — кивнула Ольга. — Александр Карпович и Надежда Федоровна легли раньше. Кажется, около одиннадцати. Мы с Борей посидели в большой комнате. Он постелил себе там.
Обычно, когда я оставалась ночевать у них на даче, Борис спал в большой комнате, а я — в его. Так было и в тот раз.
Потом я пошла спать…
— В котором часу?
— Около двенадцати. Потушила свет, разделась, легла…
— В комнате Бориса? — уточнил следователь.
— Да. В большой комнате тоже погас свет. Я думала, Борис лег спать.
Но… — Ольга опустила голову: — Он пришел ко мне… у нас уже была договоренность, что мы поженимся… В общем, вы понимаете, что произошло между нами.
— Понимаю.
— Еще до того, ну, до нашей близости, я шепотом спросила у него: а как же родители? Вдруг что-то услышат?
Вдруг кто-то из них встанет? Борис ответил, что они давно и крепко спят.
— Дальше?
— Ну, ушел Борис через час.
— Куда?
— В большую комнату. А я заснула.
Сколько прошло времени, не знаю.
Вдруг — выстрел. Я спросонья даже не поняла, что происходит… Потом — еше выстрел. Я аж подскочила на кровати.
В доме везде темно. Хочу крикнуть и не могу… Тут вбежал Борис, зажег свет.
В майке и трусах, бледный, растерянный. Спрашивает: слышала? Я спросила, что произошло. Он ответил, что Александр Карпович застрелил Надежду Федоровну, а потом себя… Сказал, чтобы я не ходила в спальню к родителям. Я вскочила, кричу: может, они еще живы, может, необходима помощь. Стала теребить Бориса, а он стоит истукан истуканом. Не помню уж, как мы очутились в спальне, кто зажег свет… Жуткая картина! Я как глянула, так и ноги подкосились… — Ольга закрыла лицо руками и замолчала.
— Дальше что? — осторожно спросил Гольст.
— Как в тумане… У меня все поплыло перед глазами. Показалось, что Борис потянулся к ружью…
— Где оно находилось?
— Где? — переспросила Ольга. — Когда я вошла, оно лежало на полу. Но Борис сказал, что сначала оно было на кровати, a когда он сдернул с Александра Карповича одеяло, упало на пол. У меня мелькнула безумная мысль:
а вдруг Борис сейчас и в себя тоже?
— Почему вы так подумали?
— Вы бы видели, в каком он был состоянии!.. Я схватила ружье и решила унести его подальше от Бориса. Побежала к соседям напротив…
— К Бобринским?
— Да, к ним.
Дальше Каменева сообщила то, что уже несколько раз говорила на допросах.
— Почему вы на первом и последующих допросах говорили следователю районной прокуратуры, что в момент выстрелов Борис находился с вами в одной комнате? — задал вопрос Гольст.
— Борис попросил.
— Когда именно он попросил об этом?
— Ну. . По-моему, когда я взяла ружье и хотела его унести.
— Значит, сразу после того, как вы вошли в спальню и увидели трупы?
— Да, — еле слышно ответила Ольга.
— А чем Борис объяснил свою просьбу?
— Сказал, что затаскают по милициям, будут трепать нервы. А у него скоро госэкзамены…
— Но ведь вы сказали неправду. Так?
Каменева, вздохнув, кивнула.
— Мне было очень жалко его. Он так переживал… В общем, я боялась за Бориса. Он сказал мне. рассказывай все, как было в действительности, только не говори, что я ушел от тебя в другую комнату. Я выполнила его просьбу — все честно рассказала, только скрыла его уход… Неужели это такая большая вина? — Ольга прижала руки к груди. — Просто я не хотела, чтобы его таскали на допросы, нервировали… Он и без того столько пережил!
«Похоже, она говорит искренне, — подумал Владимир Георгиевич. — Просто хотела уберечь любимого человека от лишних волнений»
— Как относился Борис к своим родителям? — спросил он.
— Очень хорошо! — с неожиданным жаром ответила Ольга. — Можно даже сказать, идеально. Уважал их…
— А как они относились к Борису?
— Любили… Правда, я не очень давно стала вхожа в их семью. Собственно, даже не успели по-настоящему сродниться, — Ольга вздохнула. — Но меня поразило то, как все они умели ладить друг с другом — Ларочка, Борис и родители…
— А после их смерти как он о них отзывался?
— Переживал… Один раз сорвался.
— Когда? — насторожился следователь.
— Перед самыми похоронами. Я приготовила для Александра Карповича его новый костюм, чтобы одели его в морге. А Борис был против. Сказал: пусть в гроб кладут в старом костюме.
— Почему?
— Ну, мол, отец — убийца его матери… Потом, как мне показалось, ему было стыдно за то, что пожалел новый костюм.
Гольст уточнил еще кое-какие детали и закончил допрос. Подписывая протокол, Ольга спросила, можно ли сделать так, чтобы о ее визите в прокуратуру и этой беседе Борис не узнал.
Владимир Георгиевич твердо пообещал, сказав при этом:
— Но у меня будет к вам просьба.
Вы также ничего не говорите мужу о нашей беседе.
— Конечно, конечно, — закивала Каменева. — Да его сейчас и нет в городе…
— Где же он? — полюбопытствовал Гольст.
— Сказал, что едет в деревню на охоту. К приятелю… А там ли он… — Ольга замолчала, печально глядя в окно.
— Вы сомневаетесь, действительно ли Борис на охоте?
— Не знаю, — Ольга перевела грустный взгляд на следователя. — В прошлом месяце тоже говорил, что на охоте. А потом я узнала, что он был у одной женщины, — она махнула рукой. — Что с ним поделаешь? Испортили его всякие… — Каменева не договорила.
— Когда он обещал вернуться?
— Послезавтра, — ответила Ольга, поднимаясь со стула.
«Волга» мчалась по загородному шоссе. День выдался морозный, ясный.
Снежный наст по обеим сторонам дороги вспыхивал мириадами искр.
После вчерашнего допроса Каменевой Гольст решил произвести обыск на даче Ветровых. Вместе с ним в машине были следователь Ворожищев и капитан Самойлов. Впереди на «газике» ехали сотрудники райотдела внутренних дел.
В «Волге» продолжался разговор, начатый еще в городе. О том, насколько можно доверять показаниям Каменевой на последнем допросе, проведенном Гольстом. Действительно ли в момент выстрелов Борис находился в другой комнате?
— А что, если она по какой-то причине хочет насолить мужу? — высказал предположение Ворожищев.
— Мне показалось, что она была искренна, — ответил Владимир Георгиевич. Видно, что любит его, жалеет.
— И ревнует, — добавил Сергей Михайлович. — А где ревность, там такое может быть…
— Зачем же ей доставлять Борису крупные неприятности? — возразил Гольст. — Тем более, раз речь идет о таком серьезном, даже страшном деле.
Зачем ей давать нам повод подозревать Бориса в убийстве?
— У женщин на первом плане эмоции, а уж потом логика, если она вообще кому-то из них свойственна, — усмехнулся Ворожищев. — Разве не было в вашей практике случаев, когда ослепленная ревностью женщина без рассуждений шла на что угодно?
— Почему только женщина? — заметил капитан Самойлов. — И мужчина из ревности может такого натворить — не приведи Господь!
— Посмотрим, — неопределенно произнес Гольст. — Вернется с охоты Ветров
— допросим.
— Удивляет, что Борис не поделился со следствием своими подозрениями о том, что Ларису убил отец, — сказал Ворожищев.
— Наверное, не хотел ворошить память об отце. Того все равно не воскресишь и не привлечешь к ответу… Да и подозрения эти в любом случае бросают тень на самого Бориса. Каково ходить в сыновьях убийцы невинной девочки, а?
Ворожищев ничего не ответил.
Машины въехали в поселок. «Газик» остановился возле здания отделения милиции. Следом за ним тормознула «Волга».
К группе, отправляющейся на обыск, присоединились участковый инспектор и заместитель председателя исполкома поселкового Совета.
От Ольги Каменевой Гольст узнал, что у Бобринской имелись ключи от дачи, Борис за небольшую плату попросил соседку, как и в прежние времена, присматривать зимой за домом. Дачу открыли и вошли в нее вместе с понятыми, за которыми сходил участковый.
— Начнем с погреба, — сказал Гольст, предварительно объяснив понятым, какие функции они должны выполнять.
В погребе имелась электрическая лампочка. Выключатель находился наверху, в комнате. Вместе с Гольстом и понятыми в погреб спустился сотрудник райотдела милиции со специальным приспособлением — трупоискателем.
Пол был мягкий, посыпан песком.
Щуп легко входил в грунт. Сверху, через люк, за происходящим наблюдали Ворожищев, Самойлов и другие.
Стояла мертвая тишина.
— Есть, — вдруг раздался спокойный голос сотрудника милиции, когда щуп в очередной раз погрузился в песок.
— Лопату! — негромко скомандовал Владимир Георгиевич. Он старался быть спокойным, но все-таки не мог скрыть волнения.
Через несколько минут откопали красную детскую туфлю, две коробки с играми. Все напряженно замерли. Когда из песка показалась рука, одной из понятых стало плохо.
Это был полуразложившийся труп Ларисы Ветровой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
— Понимаете, Борис считает, что Ларису убил отец. Александр Карпович… Боря говорит, что он сделал это потому, что ненормальный. Шизофреник. И в силу какой-то ритуальности закопал труп в погребе на быстрицкой даче. Почему именно в погребе? Он находится как раз под маленькой комнатой, где была спальня Александра Карповича и Надежды Федоровны…
— Простите, — перебил Каменеву следователь, — когда именно начались эти разговоры?
— Давно уже. Сразу после похорон родителей Бориса. А что?
— Нет, ничего… Продолжайте, пожалуйста.
— Я спрашиваю у Бори: почему ты так уверен, что Лару убил отец? Он говорит: психи на все способны. И еще, мол, подтверждением служит то, что Александр Карпович убил потом Надежду Федоровну и себя. Я опять спрашиваю: откуда ты знаешь, что Лариса закопана в погребе? Он ответил, что там в одном месте земля рыхлая. Он обнаружил это, когда зачем-то лазил в погреб. И именно под тем местом, где в спальне стоит кровать Александра Карповича. Знаете, после этого я перестала ездить в Быстрицу… Хотя, наверное, все это выдумки. Ну, насчет Лары…
— Вы не спускались в погреб на даче после того, как Борис рассказал вам о своих подозрениях? — спросил Гольст.
— Что вы! — испуганно отмахнулась Ольга. — Я же говорю — больше в Быстрице не была.
— А Борис ездил туда?
— Несколько раз. Он собирается продать дачу, как только пройдет шесть месяцев и он по закону станет наследником. Покупателей туда возил, показывал. — Каменева обхватила голову руками. — Вы не можете себе представить, какая это пытка — слушать его разговоры! Зачем он на мне женился, а?
Чтобы терзать? Я по ночам спать не могу, все думаю: может, он тоже шизофреник? — Ольга повертела пальцем у виска. — Как Александр Карпович? Не поверите, иной раз прямо ужас берет.
Особенно ночью. Прислушиваюсь — спит Борис или нет. Кажется, сейчас встанет, возьмет ружье и… Как его отец Надежду Федоровну…
— У вас дома есть ружье? — спросил следователь.
— Есть. Борис иногда ездит на охоту. Вот я и пошла к Реутову
— Помимо того, что якобы Александр Карпович убил Ларису, муж ничего не рассказывал вам об исчезновении сестры и смерти родителей?
— Для меня и эюго достаточно. Я просто столбенею от ужаса. Наверное, уже сама становлюсь ненормальной…
— И все же? — настаивал Гольст.
— Вроде нет…
Каменева задумалась.
— Я уже не знаю, когда он странный, а когда нет. То нежный со мной, внимательный, а то вдруг слова за день не скажет, словно не замечает меня. В последнее время все больше бирюком ходит. И пристает: мол, если будут спрашивать меня, вместе ли мы были в ночь на первое сентября, чтобы отвечала, что вместе.
«Ну вот, подошли к главному», — подумал следователь и спросил:
— А как было на самом деле?
— На самом деле? — как эхо, повторила Ольга. — Сначала мы действительно были вместе, а потом Борис ушел в другую комнату…
Она смутилась и замолчала.
— Прошу вас, говорите все начистоту, подробно, — мягко попросил Гольст.
— Это очень важно. Когда в ту ночь легли спать родители Бориса, что делал он, вы, где кто находился во время выстрелов… Вы поняли меня?
— Да, — кивнула Ольга. — Александр Карпович и Надежда Федоровна легли раньше. Кажется, около одиннадцати. Мы с Борей посидели в большой комнате. Он постелил себе там.
Обычно, когда я оставалась ночевать у них на даче, Борис спал в большой комнате, а я — в его. Так было и в тот раз.
Потом я пошла спать…
— В котором часу?
— Около двенадцати. Потушила свет, разделась, легла…
— В комнате Бориса? — уточнил следователь.
— Да. В большой комнате тоже погас свет. Я думала, Борис лег спать.
Но… — Ольга опустила голову: — Он пришел ко мне… у нас уже была договоренность, что мы поженимся… В общем, вы понимаете, что произошло между нами.
— Понимаю.
— Еще до того, ну, до нашей близости, я шепотом спросила у него: а как же родители? Вдруг что-то услышат?
Вдруг кто-то из них встанет? Борис ответил, что они давно и крепко спят.
— Дальше?
— Ну, ушел Борис через час.
— Куда?
— В большую комнату. А я заснула.
Сколько прошло времени, не знаю.
Вдруг — выстрел. Я спросонья даже не поняла, что происходит… Потом — еше выстрел. Я аж подскочила на кровати.
В доме везде темно. Хочу крикнуть и не могу… Тут вбежал Борис, зажег свет.
В майке и трусах, бледный, растерянный. Спрашивает: слышала? Я спросила, что произошло. Он ответил, что Александр Карпович застрелил Надежду Федоровну, а потом себя… Сказал, чтобы я не ходила в спальню к родителям. Я вскочила, кричу: может, они еще живы, может, необходима помощь. Стала теребить Бориса, а он стоит истукан истуканом. Не помню уж, как мы очутились в спальне, кто зажег свет… Жуткая картина! Я как глянула, так и ноги подкосились… — Ольга закрыла лицо руками и замолчала.
— Дальше что? — осторожно спросил Гольст.
— Как в тумане… У меня все поплыло перед глазами. Показалось, что Борис потянулся к ружью…
— Где оно находилось?
— Где? — переспросила Ольга. — Когда я вошла, оно лежало на полу. Но Борис сказал, что сначала оно было на кровати, a когда он сдернул с Александра Карповича одеяло, упало на пол. У меня мелькнула безумная мысль:
а вдруг Борис сейчас и в себя тоже?
— Почему вы так подумали?
— Вы бы видели, в каком он был состоянии!.. Я схватила ружье и решила унести его подальше от Бориса. Побежала к соседям напротив…
— К Бобринским?
— Да, к ним.
Дальше Каменева сообщила то, что уже несколько раз говорила на допросах.
— Почему вы на первом и последующих допросах говорили следователю районной прокуратуры, что в момент выстрелов Борис находился с вами в одной комнате? — задал вопрос Гольст.
— Борис попросил.
— Когда именно он попросил об этом?
— Ну. . По-моему, когда я взяла ружье и хотела его унести.
— Значит, сразу после того, как вы вошли в спальню и увидели трупы?
— Да, — еле слышно ответила Ольга.
— А чем Борис объяснил свою просьбу?
— Сказал, что затаскают по милициям, будут трепать нервы. А у него скоро госэкзамены…
— Но ведь вы сказали неправду. Так?
Каменева, вздохнув, кивнула.
— Мне было очень жалко его. Он так переживал… В общем, я боялась за Бориса. Он сказал мне. рассказывай все, как было в действительности, только не говори, что я ушел от тебя в другую комнату. Я выполнила его просьбу — все честно рассказала, только скрыла его уход… Неужели это такая большая вина? — Ольга прижала руки к груди. — Просто я не хотела, чтобы его таскали на допросы, нервировали… Он и без того столько пережил!
«Похоже, она говорит искренне, — подумал Владимир Георгиевич. — Просто хотела уберечь любимого человека от лишних волнений»
— Как относился Борис к своим родителям? — спросил он.
— Очень хорошо! — с неожиданным жаром ответила Ольга. — Можно даже сказать, идеально. Уважал их…
— А как они относились к Борису?
— Любили… Правда, я не очень давно стала вхожа в их семью. Собственно, даже не успели по-настоящему сродниться, — Ольга вздохнула. — Но меня поразило то, как все они умели ладить друг с другом — Ларочка, Борис и родители…
— А после их смерти как он о них отзывался?
— Переживал… Один раз сорвался.
— Когда? — насторожился следователь.
— Перед самыми похоронами. Я приготовила для Александра Карповича его новый костюм, чтобы одели его в морге. А Борис был против. Сказал: пусть в гроб кладут в старом костюме.
— Почему?
— Ну, мол, отец — убийца его матери… Потом, как мне показалось, ему было стыдно за то, что пожалел новый костюм.
Гольст уточнил еще кое-какие детали и закончил допрос. Подписывая протокол, Ольга спросила, можно ли сделать так, чтобы о ее визите в прокуратуру и этой беседе Борис не узнал.
Владимир Георгиевич твердо пообещал, сказав при этом:
— Но у меня будет к вам просьба.
Вы также ничего не говорите мужу о нашей беседе.
— Конечно, конечно, — закивала Каменева. — Да его сейчас и нет в городе…
— Где же он? — полюбопытствовал Гольст.
— Сказал, что едет в деревню на охоту. К приятелю… А там ли он… — Ольга замолчала, печально глядя в окно.
— Вы сомневаетесь, действительно ли Борис на охоте?
— Не знаю, — Ольга перевела грустный взгляд на следователя. — В прошлом месяце тоже говорил, что на охоте. А потом я узнала, что он был у одной женщины, — она махнула рукой. — Что с ним поделаешь? Испортили его всякие… — Каменева не договорила.
— Когда он обещал вернуться?
— Послезавтра, — ответила Ольга, поднимаясь со стула.
«Волга» мчалась по загородному шоссе. День выдался морозный, ясный.
Снежный наст по обеим сторонам дороги вспыхивал мириадами искр.
После вчерашнего допроса Каменевой Гольст решил произвести обыск на даче Ветровых. Вместе с ним в машине были следователь Ворожищев и капитан Самойлов. Впереди на «газике» ехали сотрудники райотдела внутренних дел.
В «Волге» продолжался разговор, начатый еще в городе. О том, насколько можно доверять показаниям Каменевой на последнем допросе, проведенном Гольстом. Действительно ли в момент выстрелов Борис находился в другой комнате?
— А что, если она по какой-то причине хочет насолить мужу? — высказал предположение Ворожищев.
— Мне показалось, что она была искренна, — ответил Владимир Георгиевич. Видно, что любит его, жалеет.
— И ревнует, — добавил Сергей Михайлович. — А где ревность, там такое может быть…
— Зачем же ей доставлять Борису крупные неприятности? — возразил Гольст. — Тем более, раз речь идет о таком серьезном, даже страшном деле.
Зачем ей давать нам повод подозревать Бориса в убийстве?
— У женщин на первом плане эмоции, а уж потом логика, если она вообще кому-то из них свойственна, — усмехнулся Ворожищев. — Разве не было в вашей практике случаев, когда ослепленная ревностью женщина без рассуждений шла на что угодно?
— Почему только женщина? — заметил капитан Самойлов. — И мужчина из ревности может такого натворить — не приведи Господь!
— Посмотрим, — неопределенно произнес Гольст. — Вернется с охоты Ветров
— допросим.
— Удивляет, что Борис не поделился со следствием своими подозрениями о том, что Ларису убил отец, — сказал Ворожищев.
— Наверное, не хотел ворошить память об отце. Того все равно не воскресишь и не привлечешь к ответу… Да и подозрения эти в любом случае бросают тень на самого Бориса. Каково ходить в сыновьях убийцы невинной девочки, а?
Ворожищев ничего не ответил.
Машины въехали в поселок. «Газик» остановился возле здания отделения милиции. Следом за ним тормознула «Волга».
К группе, отправляющейся на обыск, присоединились участковый инспектор и заместитель председателя исполкома поселкового Совета.
От Ольги Каменевой Гольст узнал, что у Бобринской имелись ключи от дачи, Борис за небольшую плату попросил соседку, как и в прежние времена, присматривать зимой за домом. Дачу открыли и вошли в нее вместе с понятыми, за которыми сходил участковый.
— Начнем с погреба, — сказал Гольст, предварительно объяснив понятым, какие функции они должны выполнять.
В погребе имелась электрическая лампочка. Выключатель находился наверху, в комнате. Вместе с Гольстом и понятыми в погреб спустился сотрудник райотдела милиции со специальным приспособлением — трупоискателем.
Пол был мягкий, посыпан песком.
Щуп легко входил в грунт. Сверху, через люк, за происходящим наблюдали Ворожищев, Самойлов и другие.
Стояла мертвая тишина.
— Есть, — вдруг раздался спокойный голос сотрудника милиции, когда щуп в очередной раз погрузился в песок.
— Лопату! — негромко скомандовал Владимир Георгиевич. Он старался быть спокойным, но все-таки не мог скрыть волнения.
Через несколько минут откопали красную детскую туфлю, две коробки с играми. Все напряженно замерли. Когда из песка показалась рука, одной из понятых стало плохо.
Это был полуразложившийся труп Ларисы Ветровой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15