Ему очень хотелось, чтобы свои выиграли. Тут уж не до личных обид…
Второй тайм начался совсем не так, как хотелось бы Смирнову. Если говорить правду, команда седьмого «А» выдохлась не меньше противника. Прошло минут десять, а нападающие не могли сквитать ни одного гола.
— Андрей, ну выпусти меня! — попросил Сип. — Честное слово, забью!
Смирнов заколебался. Илюха это почувствовал. Пионервожатый сорвал свежую травинку и принялся её жевать.
— Андрей, — не унимался Илья, — Юрка еле двигается, замени…
— Да, кажется, скис, — медленно сказал тренер.
И тут, словно назло, Данилов получил пас. И откуда только прыть взялась. Он обвёл одного защитника, второго и прямо с мячом влетел в ворота.
— Ура! — вскочил с места Ваня Макаров. — Молодец!
Илюха, забыв, как полминуты назад просил убрать Юрку с поля, заорал от радости так, что у него самого заложило уши…
Маша говорила правду: по Васе можно было сверять часы. Когда подошло время есть, внутри него прозвенел невидимый звоночек, и боров подошёл к деревянному корытцу. Оно было пусто. Вася потянул пятачком в сторону кормокухни. Что он подумал, сказать трудно. Но за всю его жизнь ему впервые не подали вовремя еду.
Йоркшир-рекордист хрюкнул, недовольный, и прошёлся вдоль ограды. Пренебрежение к его персоне Васе все больше и больше не нравилось. Ко всему прочему, из соседних загонов доносился аппетитный запах и чавканье. Это раздражало ещё больше…
Шло время, а желанный корм не несли. Боров отбросил в сторону всю свою степенность и важность. В конце концов, голод — не тётка. Вася, повизгивая, нервно сновал по своему загону и со злостью швырял пятачком корыто. Однако его действия никем не были замечены.
Веревкина, занятая на другом конце фермы поросятами, не видела его страданий.
Тогда будущий призёр решился на отчаянные меры. Он ткнулся в калиточку. Та жалобно скрипнула, но не поддалась. Вася боднул её основательнее. Принимая во внимание его солидный вес и решительность, с какой боров отстаивал своё право на еду, можно догадаться, что дверца все-таки не выдержала. А может быть, торопясь на стадион, Саввушкин не очень тщательно закрыл щеколду. Как бы там ни было, но Вася оказался на свободе. И ему пришлось заботиться о харче самому. Прежде всего он попытался проникнуть к соседям. Но это не удалось. Тогда он побрёл прочь — авось на стороне повезёт больше.
Зоя в это время возилась на кормокухне и не заметила, как любимец и надежда Маши Ситкиной покидал ферму. А путь его лежал прямёхонько к бахче, что раскинулась неподалёку.
Утолив первый голод незрелыми арбузами и дынями, Вася с удовольствием покопался в рыхлой земле. Перекопав пятачком изрядный кусок бахчи, он двинулся дальше. Сладкий, дурманящий запах кружил ему голову. Исходил он от небольших белых домиков, расположенных в саду под деревьями.
Боров потоптался возле одного из них, обнюхал деревянную стенку. То, что так вкусно и аппетитно пахло, несомненно, находилось внутри. Правда, вокруг вились какие-то маленькие рассерженные насекомые, но Вася не придал им значения. Он поддел улей пятачком, и тот опрокинулся.
Здесь произошло такое, отчего йоркшир взвыл не своим голосом. Грозно жужжа, эскадрилья пчёл налетела на непрошеного гостя, вонзая в него десятки жал. Вася бросился наутёк. Вдогонку ему нёсся потревоженный рой, продолжая жалить в спину, уши, чувствительный пятачок. Боров нёсся, не разбирая дороги…
…Страсти на стадионе накалились до предела. Перед концом второго тайма, когда счёт все ещё оставался два — один в пользу противника, Смирнов выпустил на поле Саввушкина вместо вконец выдохшегося Юры Данилова. Сип волчком вертелся на поле, бросаясь очертя голову под ноги соперников и стараясь отобрать мяч любой ценой. Это вызвало замешательство в команде «бэшников». Седьмой «А» воспрял духом. Все игроки были в штрафной площадке «бэшников». Атака следовала за атакой. Если что и спасало противника, так это вратарь.
Но, как любят говорить комментаторы, гол зрел. В последнюю минуту матча, дезорганизовав оборону противника, Илюха повёл команду на решающий штурм. Он отвлёк на себя защитников и послал мяч вдоль ворот, куда устремился Володя Гулибаба. Зрители повскакивали с мест. Над островом взревело многоголосое:
— Ша-а-айбу-у!
Володя размахнулся, чтобы послать мяч в пустые ворота с каких-нибудь двух-трех метров. И в это время откуда-то смерчем ворвался Вася. Никто ничего не успел сообразить, как вдруг Гулибаба кубарем покатился по земле. Боров от страху кинулся в сторону и под улюлюканье всего стадиона заметался по полю. От крика и испуга он совсем потерял рассудок и бросился бежать, не разбирая дороги.
Ловили его всей школой. Насмерть перепуганного борова отыскали в кукурузе. С большими трудностями Васю водворили на место. Пережитые страхи не прошли для борова даром: он нервно вздрагивал от малейшего шороха, отказывался от еды. Один глаз его заплыл.
Маша, найдя своего питомца в таком жалком состоянии, расплакалась.
— Уйди, — сказала она Сипу, когда тот хотел её успокоить. — Я-то думала, я-то тебе доверяла…
Она всхлипывала, гладила Васю. Сипу стало жалко её, жалко Васю, жалко себя. И он, как был в футбольной форме и бутсах, пошёл на берег Маныча, где просидел один до темноты.
В палатку идти не хотелось. Он опять подвёл свой класс, свою команду. Из-за него седьмой «А» вылетел из состязаний. А главное — плакала теперь поездка на выставку.
Катила свои воды река, шумели камыши. Сип с горечью думал о том, как несправедлива все-таки к нему жизнь…
И не знал он, что в эти минуты ребята решали, оставить Сипа на острове или отослать в станицу. Мнения сошлись: отослать. Даже Гулибаба на сей раз молчал. Он не мог простить своему другу верный гол. В том, что это был верняк, Гулибаба не сомневался.
Когда, казалось, судьба Саввушкина была решена, в Андрее Смирнове заговорил великий педагог.
— Я считаю, надо испытать последнее средство, — сказал он ребятам, уставшим от споров. — Лишить Саввушкина работы сроком на десять дней.
— Тю! — присвистнул Ваня Макаров. — Ничего себе наказание. Санаторий!
— Посмотрим, — твёрдо сказал Андрей, — сможет ли Саввушкин спокойно отдыхать, когда все вокруг будут трудиться…
Ребятам не верилось, что это может повлиять на Сипа. Но Смирнов был последователем методов Макаренко.
Вечером, когда Сип пришёл в палатку, пионервожатый объявил ему:
— Итак, Саввушкин, с завтрашнего дня по решению нашего отряда ты лишаешься права на труд в течение десяти дней.
Илья молча кивнул. Он ещё не знал, радоваться ему, что так легко отделался, или огорчаться. Но на всякий случай поскорее юркнул в постель.
«Что ж, — решил он, — завтра пойду на рыбалку».
ТУНЕЯДЕЦ
Почему так хочется спать, когда звучит зорька? И какие сладкие те две-три минуты, когда нежишься в постели, прежде чем спустить ноги с кровати и влиться в прохладное, зябкое утро.
Илюха потянулся, выпростал из-под одеяла руки. Ночь успокоила, но не залечила настроение. Окончательно отделавшись от сна, Сип вдруг почувствовал что-то неприятное в душе и вспомнил вчерашний день… Отлетело прочь очарование пробуждения. Вставать не хотелось.
— Подъем! — кричал Шота Баркалая. Он был дежурным, и в его обязанности входило поднимать заспавшихся. — Юрка, Ванька, на зарядку! — шёл он по проходу между кроватями. — Володька, Володька, проснись! — Шота дёрнул Гулибабу за ногу. Тот замычал и с трудом разлепил веки. Илью Шота намеренно не окликнул.
Сип не придал этому значения. Но когда он вместе с ребятами вышел на улицу на зарядку, Баркалая сказал, усмехнувшись:
— Ты свободен, можешь ещё поспать.
Илья не знал, как реагировать. Решил отшутиться.
— Ничего, сделаю зарядочку, здоровее буду.
— Иди отдыхай, — серьёзно проговорил Шота. — Можешь, кстати, подзарядиться…
Сип с тоской подумал: «Начинается…» И как можно беспечнее сказал:
— Вот спасибо! Забота какая о человеке…
Но в палатку не вернулся. Присел на скамеечку, наблюдая, как ребята делают гимнастику.
Второй щелчок Илюха получил в столовой. Нагнулся под стол за упавшей ложкой, а когда поднялся, то обнаружил, что кто-то выпил его компот. Сип растерянно оглянулся, вертя в руках пустой стакан.
— Кто не работает, тот не ест, — ехидно протянул Макаров.
Саввушкин молча проглотил обиду. В нем закипала злость.
«Ладно, — решил он, — пусть смеются. Мы ещё посмотрим».
Из столовой интернатовцы разошлись по своим бригадам. Илюха поплёлся к палатке. Вокруг стояла необычайная тишина. В тени таилась утренняя прохлада. Сип присел на солнышке, отдавшись бесцельному созерцанию. Ни о чем не хотелось думать. Но когда не хочешь думать и руки ничем не заняты, в голову сами по себе лезут не очень весёлые мысли.
Саввушкину совсем не хотелось вспоминать развороченный улей, перетоптанную бахчу, проигранный матч. А о Маше и несчастном борове и говорить не приходится…
Илюха решительно поднялся, достал из-под раскладушки удочки и направился к завхозу за лопатой. Как известно, рыбалить без наживки невозможно.
Но завхоз наотрез отказался выдать лопату.
— Не положено, — сказал он, навешивая на дверь склада висячий замок. — Раз отстранили от работы, никакого инструмента не получишь.
— Мне не для работы, — сказал Сип. — Червей накопать… — Он показал удочки.
— Ступай, хлопец, ступай, — проводил его завхоз.
Илюха разозлился. Пришлось наковырять червей примитивным способом — палочкой. Занятие нудное и утомительное. Кое-как справившись с ним, Саввушкин направился к реке, на заветное место. Но порыбалить не удалось. Ченцов то ли устроил учения для команды, то ли проверял после ремонта мотор. Катер «Грозный» метался вдоль берега взад и вперёд, распугав всю рыбу.
Чуть не лопнув от досады, Сип вернулся в палатку и провалялся до обеда на койке с «Робинзоном Крузо» в руках. Книжку он знал почти наизусть и больше рассматривал картинки, которые, кстати сказать, тоже были им давно уже изучены до мельчайших подробностей.
В другое время он бы с большим удовольствием поспал. Под ласковый шёпот тополей, играющих на ветру листьями, под тихие вздохи Маныча. Но спать, как назло, не хотелось. Время тянулось медленно, словно Земля замедлила вращение. Первый день принудительной свободы, можно сказать, прошёл в полном безделье.
Вечером собрались все ребята. Пришли девчонки. Кроме Маши — она не отходила от своего питомца, залечивая его психическую травму нежными, неотступными заботами.
Затеяли лапту. Илюха хотел присоединиться, но его не приняли.
— Устанешь, — сказал под общий смех Данилов. — А тебе переутомляться нельзя.
Сип с независимым видом пошёл прочь. Зашёл в палатку и лёг на постель. Слышать весёлые голоса однокашников было завидно, но Сип решил не сдаваться.
После отбоя он намеренно громко стал рассказывать Володе, как здорово провёл день. Но это не произвело впечатления. Шота заговорил о том, что в этом году ожидается невиданный урожай винограда. Юра похвастался делами на конюшне.
— Воронка объездили? — спросил Стасик Криштопа.
— Послезавтра думаем, — откликнулся Данилов. И завёл рассказ о том, какой это необыкновенный жеребец. И хотя все уже раз десять слышали, что Воронок произошёл от знаменитой Звёздочки буденновской породы, давшей совхозу несколько скакунов, бравших призы в районе и области, всем было интересно. Юра умел рассказывать увлекательно. Он знал уйму историй про лучших отечественных и зарубежных лошадей. Отец Данилова, совхозный агроном, большой поклонник конного спорта и отличный наездник, собрал хорошую библиотеку по этому вопросу, и Юра много прочитал.
Потом перешли на мастерские. Стасик поделился радостью: не сегодня завтра на остров привезут токарный станок.
— А как переправят через Маныч? — поинтересовался Шота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14