Взбодрившись, он отнес практически полный стакан на кухню и вылил вино в раковину.
Глава 27
Хулио закрыл ворота гаража и заложил их деревянным брусом. Его глаза алчно сверкнули.
Толстяк, склонившись над раскуроченным мотором «форда», поднял голову, посмотрел на него. Автомобиль стоял посреди гаража, без капота, над лужей темного масла. Толстяк вытер руки ветошью, в свете свисающей с потолка лампочки тускло блестел его перстень с черепом и скрещенными костями. Чемп поднялся со стула у верстака.
— Едут, — объявил Хулио.
Они прислушались. Заскрипел гравий под колесами поворачивающего на подъездную дорожку «триумфа», все громче слышалось урчание мотора, скрипнули тормоза, мотор заглох. Хлопнула дверца, вторая. Голос Дебби. Со скрипом повернулась ручка. В открытую дверь хлынул поток света.
— Как тут темно! — воскликнула Дебби. Она была в той же одежде, что накануне: бежевая мини-юбка, зеленая безрукавка, сандалии. Голос Рика звенел как натянутая струна.
— Господа, представляю вам мисс Дебору Марсден!
— Глупый. — Дебби хихикнула. — Я же их всех знаю.
Но Рик продолжал ломать комедию:
— Справа от меня, у верстака, мистер Эрнест (Чемпион) Матер, у которого самые сильные руки и самый маленький мозг во всей Северной Калифорнии. Чемп, поздоровайся с дамой.
Хулио ему все растолковал, но Чемпу все еще казалось, что Дебби — девушка Рика. Однако... он плотоядно улыбнулся, оглядывая ее с головы до ног, поиграл гигантскими бицепсами.
— Рядом с «фордом» не бочка с маслом, а Делмер (Толстяк) Гандер. Мы находимся на земле, принадлежащей его старику, но этот уик-энд он посвятил рыбалке. Толстяк, поклонись.
Вместо поклона Толстяк, обильно потеющий, громко рыгнул. Хулио залился истерическим смехом. Рик указал на него:
— А это Хулио Эскобар, который заявляет, что из всех парней, учившихся в средней школе Лос-Фелиса, он — единственный, кто не залезал к тебе под юбку. Он говорит...
— Рик, это же ложь! Я... — Дебби замолчала, покраснев как помидор. Она решила, что Рик подначивает ее, но заметила испарину, выступившую на лице Рика, и внезапно ей стало не по себе. — Послушай, возьми нужный тебе инструмент да поедем обратно... Если мы хотим провести этот день...
Она недоговорила, потому что Рик остановил ее, когда она хотела повернуться к двери, чтобы уйти.
— Задержимся еще на минуту, Деб.
— Но... почему? — В предчувствии неладного она переводила взгляд с одного лица на другое.
— Потому что ты якшаешься с профессором Холстидом! — воскликнул Хулио, шагнув к ней. — Потому что из-за тебя нам грозит опасность!
— Из-за меня... опасность... — Она перепугалась по-настоящему. Может, они накурились «травки» или нанюхались какой-то дряни, о чем иной раз рассказывали девочки в общежитии? И тут ее осенило. — Так это вы! — выкрикнула она в лицо Хулио. — Вы трое, ты, Толстяк и Чемп, вы... изнасиловали ее? Как профессор и...
— Нам пришлось, Дебби, — ответил Рик, а не Хулио, и на мгновение он и Дебби застыли, глядя друг на друга, не видя остальных. И выражение глаз Дебби заставило Рика продолжить: — Она видела меня, когда я пинал этого гомика. А в ту ночь она... сама этого хотела...
Дебби метнулась к двери, застав их врасплох. Ей даже удалось открыть ее, крикнуть она ничего не успела.
Рик схватил девушку и затащил обратно в гараж.
— Видишь? — прошипел Хулио. — Видишь, какая она? Теперь ты понимаешь, почему ей надо заткнуть рот?
Дебби смотрела на Рика, в его налитые кровью глаза. Мир для нее рухнул. А Рик отшвырнул ее Чемпу. Его пальцы сомкнулись на ее руках, как стальные кандалы.
— Рики... — взмолилась Дебби. — О Господи, пожалуйста, Рики, не...
— Вам бы лучше... сначала заткнуть ей рот, — лицо Рика стало бледным как мел, в двенадцать секунд он постарел на столько же лет. — И не забудьте связать ее после того... как закончите. Я... буду ждать вас в коттедже.
Горящая рука Толстяка зажала рот Дебби, расплющив губы по зубам. Ее глаза выкатились из орбит, как у оказавшейся в огненном кольце кобылы, когда она увидела, что Хулио вытаскивает из-под верстака старый матрац. Он бросил его на пол рядом с «фордом» и начал снимать штаны.
— Я — второй, — донеся из-за спины голос Чемпа.
Она услышала, как за Риком закрылась дверь.
Чьи-то руки грубо швырнули ее на матрац, в рот ей засунули пахнущую маслом ветошь, жадные пальцы расстегнули пояс юбки, сдернули ее, потом трусики...
И прошло еще много времени, прежде чем она провалилась в небытие.
Проснувшись, Курт едва заставил себя подняться с кровати. Нет сил, внутри пустота. Попытался сказать себе, что этим вечером должен поехать в коттедж, встретиться с Дебби, может, с хищниками, но в душе понимал, что все это пустые разговоры. И никуда он не поедет. Может, дело в том, что ему недоставало ненависти или злости? А может, годы взяли свое. Если даже Престон боится идти с ним...
Начнутся занятия, думал он, он будет читать лекции, вести семинары, с головой уйдет в учебный процесс. Может, возьмется-таки за книгу. Может...
Зазвонил телефон. Часы показывали 1.47 пополудни.
— Курт Холстид слушает.
— Не надо туда ехать! Не надо! Они будут вас ждать все вместе!
Курт сразу узнал слабый, полный душевной боли голос.
— Дебби, что они с вами сделали? Где...
— Они... не остановятся... ни перед чем... — от истерических ноток в ее голосе у него на лице выступил пот. — Тут матрац... они по очереди...
Он постарался говорить как можно спокойнее:
— Дебби, все будет в порядке, не волнуйтесь, только скажите мне, где...
— Рики просто... оставил меня с ними. Он просто... — голос ее сорвался. — Пожалуйста, пожалуйста... помогите мне...
Курт рукой смахнул пот, заливавший глаза, схватил телефонный справочник.
— Дебби, где вы?
— Я... в доме Толстяка... Они... они...
— Не волнуйтесь, Дебби, все образуется. Говорите, у Толстяка? А как его фамилия?
— Толстяк, — голос стал бесстрастным, лишенным эмоций. — Толстяк Гандер. Пожалуйста, помогите мне.
— Гандер, — палец Курта бежал по колонке фамилий, начинающихся с буквы "Г". Только один Гандер. Чарлз. — Дебби, это дом триста восемьдесят семь по Куэста-авеню?
Никакого ответа.
— Дебби, дорогая, вы на Куэста-авеню?
Тишина.
Курт быстро принял решение. Положил трубку рядом с телефоном, чтобы не разрывать контакт, побежал к машине. Сверился с картой. Куэста. Север. Погнал «фольксваген» к Энтрада, вырулил на Эль-Камино. Только один Гандер в справочнике, значит, второго просто нет. Не должно быть. А если и есть, контакт на телефонной станции останется замкнутым, и он, вернее, полиция найдет его по номеру. Господи. Они применили тот же прием, теперь он отлично понимал ход их мыслей. В прошлый раз женщина покончила с собой. Теперь же Дебби будет держать рот на замке.
К тому же они немного позабавились. Очень мило позабавились.
Господи. А начало этому положил он, Курт. Теперь он не мог не довести дело до конца. Какой же он все-таки наивный, если вчера вечером решил, что может выйти из игры и поднятая им волна спадет сама по себе! А он-то полагал, что Дебби ничего не грозит...
У самого поворота с Пятой авеню на Куэста он вспомнил, что не вызвал «Скорую помощь» и полицию. Может, далее ему незачем действовать в одиночку? Пора привлекать профессионалов: хищники наконец-то подставились. Жертва опознает их и даст нужные показания.
Но Курт даже не сбавил скорости. Как там сказал Уорден? «О-пи крупно повезет, если их приговорят на год условно и выпустят родителям на поруки». Гарольд Рокуэлл — слепой, Паула Холстид — в могиле. Барбара — запугана, Дебби — изнасилована. Нет уж, за это надо отомстить. Отомстить лично. Чтобы они почувствовали, каково быть жертвой.
Непритязательного вида бунгало стояло на заросшем сорняками участке площадью в пол-акра. Курт оставил «фольксваген» на подъездной дорожке, бросился к дому. Дверь заперта.
Обежал дом, нашел дверь черного хода, вышиб ее ногой, оказался на кухне. Увидел швабру, переломил ее пополам. Получилась увесистая дубинка. Пересек кухню, полную зеленых мух, жужжащих над грязными тарелками. Жена умерла или сбежала, отец и сын чистоту не жаловали. Чарлз Гандер и его сын Толстяк. Отец, скорее всего, уехал на уик-энд...
Он вышел из дома. Не тот Гандер? Но...
Гараж. Ворота заперты. Он двинулся дальше. Проведен ли в гараж телефон? Вроде бы да... Он приник ухом к боковой двери. Позвал Дебби.
Изнутри не донеслось ни звука. И окна закрашены черной краской. Дубинкой он разбил одну из панелей. Но все равно ничего не увидел. Отступил на шаг, выбил остальные панели. Посреди гаража стоял полуразобранный «форд». Рядом, у лужи масла, лежал старый, грязный матрац. Ему вспомнились слова Дебби: «Тут матрац... они по очереди...»
Дебби, сжавшись в комок, сидела в дальнем углу, наполовину скрытая верстаком. В руках она все еще держала телефонную трубку, уставившись в никуда.
— Дебби? — Она не повернула головы.
Курт отодвинул задвижку, раскрыл рамы, влез в гараж. Обнаженная грудь Дебби быстро-быстро поднималась и опускалась — единственный признак того, что она не умерла. Ноги стягивала веревка. В какой-то момент, возможно, перед тем как позвонить ему, она нашла перемазанную грязью и кровью мини-юбку и прикрыла ею срам. Теперь, похоже, ей было не до приличий. Несколько пятен крови виднелись и на матраце. Темные пятна тянулись по бетонному полу от матраца в угол, где сидела Дебби. Что-то темное покрывало ее запястья, кисти рук, локти.
Курт коротко выругался, шагнул к ней, испугавшись, что она, как Паула, вскрыла вены.
Но нет. Руки ее покрывала не кровь — масло. Масло сделало ее кожу скользкой, и она смогла стянуть с рук веревки, вытащить изо рта эту грязную тряпку, которую они использовали как кляп. Сильный же характер у этой девушки, если, едва не впадая в истерику, она все это сделала. Сколько времени ушло у нее на то, чтобы придумать, как освободиться. Сколько времени она добиралась до телефона, чтобы набрать номер Курта?
Он похвалил себя за то, что не обратился в полицию. Если в она хотела, чтобы вмешались копы, она позвонила бы им, а не ему.
— Дебби, — мягко обратился он к девушке, — я хочу взять трубку. Я возьму только ее, не касаясь тебя. Хорошо?
Она никак не отреагировала на его слова, продолжая смотреть в никуда, но пальцы ее разжались, как только Курт взялся за трубку. Рука упала на грязную юбку.
Осторожно, без резких движений, словно человек, старающийся не испугать дикое животное, Курт отнес телефон к другому концу верстака. Узнал в справочной нужный ему номер, позвонил, не отрывая глаз от Дебби.
— Центральная, окружная больница.
— Пожалуйста, соедините меня с Барбарой Андерсон. Она медицинская сестра. Ее смена заканчивается в три часа дня. К сожалению, я не знаю корпуса и отделения, в котором она работает. Я звоню по очень важному делу, лично касающемуся миссис Андерсон.
Телефонистка больничного коммутатора, похоже, прекрасно знала, как реагировать на подобные просьбы. Не прошло и тридцати секунд, как он услышал взволнованный голос Барбары, желавшей знать, что случилось с Джимми.
— Ничего. Это Курт. Слушайте внимательно, Барбара, повторить я не успею. Теперь они изнасиловали девушку, ту самую, о которой я вам рассказывал, Дебби Марсден. В гараже у дома триста восемьдесят семь по Куэста-авеню. Ка-у-э-эс-тэ-а. Она жива и в сознании, но в шоке, очень бледная, дыхание учащенное. Кровотечение было, но, похоже, незначительное. Ей нужно...
— Я тотчас же направляю к вам машину «скорой помощи», — оборвала его Барбара.
— Хорошо, — Курт по-прежнему смотрел на Дебби. — Вы сможете до завтра не подпускать к ней полицию?
Последовала пауза.
— Если она в таком состоянии, как вы говорите, доктор наверняка даст ей снотворное и успокаивающее. Но...
— Мне нужен сегодняшний вечер. Я знаю, где они. Они меня ждут. Не хочу их разочаровывать.
— Понятно, — она помолчала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28