Она среднего роста, а ее фигура – просто сенсация. Какие манящие округлости! Не знаю, согласитесь ли вы со мной, но я считаю, что для женщины округлости – это как для судебного исполнителя официальная бумага с печатью. Что касается мордашки, о ней стоит поговорить особо. Черные волосы уложены короной, нежный овал лица, глаза лани...
– Ладно, – говорю я патрону, – выключайте ваш волшебный фонарь, шеф. Нет необходимости досматривать пленку до конца, чтобы понять, что это самая красивая девчонка в Париже.
Он останавливает аппарат и включает свет.
– Я прошу вас действовать аккуратно, – говорит он. – Один неловкий шаг может повлечь самые серьезные последствия, потому что мы рискуем вызвать неудовольствие профессора Стивенса. Это очень уважаемый человек, и его отъезд из Франции, как мне дал понять министр внутренних дел, стал бы настоящей катастрофой. Понимаете?
– Отлично понимаю.
– Действуйте, как сочтете нужным. Вам оставить ангелов-хранителей, приставленных к девушке? Я качаю головой:
– Предпочитаю заняться ею сам. Он подавляет легкую улыбку.
– Сделайте все как можно лучше. Секретарша живет у профессора, в маленьком особнячке на Булонь-Бийанкур... Что с вами?
Должно быть, моя рожа в этот момент была неописуема.
– Случайно не в доме шестьдесят четыре по улице Гамбетта?
Теперь его очередь задохнуться от изумления.
– Да, но...
Бросаю взгляд на часы.
– Твою мать! – ору я.
Выскакиваю в коридор, лечу по лестнице, расталкивая дежурных полицейских, и прыгаю в «конторскую» машину Шофер, протирающий ее бархоткой, пытается протестовать:
– Но, господин комиссар...
– Гони! – кричу я ему. – Улица Гамбетта, знаешь?
– Не там поблизости живет Лана Политен?
Я отвечаю, что это возможно, что я в этом совсем не уверен и что в любом случае мне на это наплевать и растереть.
Все, чего я жду от него и его колымаги, – скорость. Он меня знает и все понимает. Просто невероятно, как легко меня все понимают, когда я начинаю разговаривать определенным образом...
Он пулей срывается с места, чтобы поразить меня. Если бы я носил вставную челюсть, она бы отстала от моей десны больше, чем на километр.
На улицу Гамбетта мы влетаем в десять минут пятого. Это спокойная улочка, застроенная богатыми домами. На горизонте ни собаки. Я приказываю шоферу остановить его драндулетку и смотрю на номера домов. Мы остановились возле пятьдесят восьмого. Из тачки я отлично вижу хижину дяди Стивенса. Миленькая лачуга... Три этажа, широкие окна, ухоженный садик, ворота из кованого железа...
Шофер поворачивается и удивленно смотрит на меня. Его глаза спрашивают: «Ну и зачем ты заставил меня гнать как ненормального? Чтобы сидеть в моей машине, как паша?»
Этот рыжий парень выглядит умным, как бочонок пива.
За его мыслями можно следить по глазам, как за траекторией осветительной ракеты в ясную июльскую ночь.
То, что он думает, волнует меня примерно так же, как отмена Нантского эдикта. Я остаюсь на наблюдательном посту. Мое ожидание, как пишут в романах для бойскаутов, увенчалось успехом. Через пять минут я вижу, что слева от ворот открывается калитка и мой знакомый Фердинанд выскакивает на улицу, как свеча (медицинская) на свободу. Я даю ему уйти. Мне известно, где его искать.
– Что будем делать? – спрашивает шофер. Я смотрю на него со зверским видом.
– Ты прижмешь губы одну к другой и сцепишь их скрепкой, а что буду делать я – сам решу, усек?
Он съеживается за рулем так, что вытащить из тачки его теперь можно только пинком.
А ваш Сан-Антонио ждет, как не может никто другой, потому что в его гениальной голове растет, словно тропическое растение, одна идея, которую я вам сейчас изложу.
Я говорю себе, что никто не станет щедро платить жулику за то, чтобы он открыл сейф и ничего из него не взял, если только...
Именно это «если только» и стимулирует работу моего серого вещества.
Соберите все ваши мозги и постарайтесь проследить за гимнастикой моего ума. Уши тоже открывайте пошире, чтобы лучше слышать!
В сейфе ученого лежат документы. Он (сейф) не преграда для тех, кого эти документы интересуют, поскольку мы имеет доказательство утечки. Значит, интересующиеся содержимым сейфа так или иначе имеют к нему доступ... Но, скажете вы с вашей логикой, если они могут залезть внутрь, зачем нанимать какого-то там Фердинанда? Что-то тут не вяжется... Я считаю, что в сейф лазит кто-то из домашних. Готов поставить дюжину белых слонов против порции фисташкового мороженого, что этот «кто-то» – красотка Хелена. Если шеф подумал на нее, значит, ее мордашка в пушку. У шефа безотказное шестое чувство...
Я представляю себе дело так. Хелена шпионит в пользу иностранной державы, которую сильно интересуют работы Стивенса. Однажды она замечает, что за ней следят, говорит себе, что утечка обнаружена и начинает попахивать жареным. Это тонкая штучка. Она решает отвести от себя подозрения и нанимает лопуха открыть сейф. Это делает ее белой, как свежевыпавший снежок, поскольку появляется доказательство, что она не замешана ни в какие темные делишки.
Я облегченно вздыхаю, довольный собой. Будь я перед зеркалом, я бы себя поздравил.
В данный момент сейф распахнут, а Хелена как ни в чем не бывало водит за собой топтунов, обеспечивая свое алиби. Браво! Мне не терпится познакомиться с этой киской. Люблю заниматься умными девочками вроде нее...
В общем, ждать дольше бессмысленно. Ничего не произойдет. Однако лучше, чтобы сейф не оставался открытым слишком долго. Секретные документы, как тухлое мясо: не стоит их держать на свежем воздухе.
Я окликаю своего шофера, уже начавшего дремать.
– Эй, Дюран!
– Моя фамилия не Дюран! – ворчливо отвечает он.
– Откуда я могу это знать! Я тебе поручаю особо важное задание...
Он раздувается от гордости.
– Позвони в ворота дома шестьдесят четыре и скажи сторожу, который, по всей вероятности, тебе откроет, что, проезжая мимо, ты заметил мигание лампы сигнализации.
– Понял. А потом?
– Потом ты вернешься и мы поедем в другое место... Он разочарован и думает, что я над ним издеваюсь. Отчасти так и есть. Тем не менее он выполняет то, что я ему велел. Таким образом, сторож пойдет проверить сигнализацию и заметит, что сейф открыт. Шофер возвращается.
– Готово.
– Что сказал сторож?
– Ничего. Убежал, как будто собрался побить мировой рекорд.
– Отлично. А теперь вези меня на улицу Аббесс.
Фердинанд живет в маленькой квартирке над бистро «Бар Тото»; именно там он высасывает свой ежедневный литр бормотухи.
Хозяин как раз стоит перед дверью и смотрит на дождь.
Это толстый овернец, который каждый день выпивает анисовки больше, чем весь департамент Сены за месяц. Руки у него трясутся, как пневматический молот. Я его знаю потому, что захожу в его тошниловку, когда хочу навести справки о каком-нибудь блатном,
Когда он говорит, это похоже на чистку гаубицы мастерком. По сравнению с ним любой картавый заика изъясняется лучше, чем артист из «Комеди Франсез».
– Доб'рый де', ком'сар...
– Приветствую, Тото... Не знаете, Фердинанд вернулся?
– Пару минут назад...
– Отлично...
Я поднимаюсь на второй. Дверь Фердинанда приоткрыта... Возможно, он заскочил к себе на секунду и собирается снова уходить...
Захожу.
Нет, Фердинанд уходить не собирается.
Он лежит в прихожей. Еще тепленький, кровоточащий и совершенно мертвый.
Глава 3
Возможно, новость вас огорошила и ваш мозг выдает восклицательные знаки с той же скоростью, с какой заводы Форда штампуют тачки. В таком случае вы не чемпионы в области умных мыслей. Меня убийство Фердинанда нисколько не удивляет. Между нами и Люксембургским садом, я ожидал развязку такого рода. Именно для того, чтобы ее предотвратить, я и велел рыжему отвезти меня к Ферди. Правда, я не думал, что они так быстро избавятся от мешающего им свидетеля. Да, люди, интересующиеся ракетой Стивенса, не шутят. Они работают быстро и хорошо.
Бедняге Фердинанду перерезали горло от уха до уха. Это работа профессионала! Его убийца явно учился своему ремеслу не на заочных курсах.
Я перешагиваю через тело и осматриваю помещение. За дверью лужа воды и следы резиновых подошв. Кто-то, вошедший с улицы, стоял здесь и дожидался возвращения воришки...
Когда Фердинанд вошел в свою квартиру, из тени, как в кинофильме, высунулась рука с ножом и полоснула его по горлу. Очень эффективное средство от ангины!
Следы принадлежат мужчине. У них странный рисунок: переплетенные кольца, как спортивная эмблема. Я не из тех полицейских, которые коллекционируют горелые спички и пуговицы от кальсон, однако эту деталь отмечаю. Она может мне пригодиться.
Я бросаю прощальный взгляд на тело Фердинанда.
– Прощай, придурок, – говорю я ему, касаясь края своей мятой шляпы, – вот что значит строить из себя крутого, имея характер продавца леденцов.
Внизу папаша Тото продолжает подпирать собой дверной косяк, выглядя оживленным, как черепаха.
– Скажите, Тото, – обращаюсь я к нему, – вы не отходили от двери между возвращением Фердинанда и моим приходом?
– Не отходил.
– Значит, видели людей, выходивших из дома.
– Вышел один мужик.
– Вы его знаете?
– Раньше никогда не видел.
– Какой он из себя?
Толстый бык смотрит на меня. В его маленьких глазках мерзлявого поросенка появляется огонек осознанной мысли.
– Что-то не так? – спрашивает он.
– Может быть, – отвечаю я, не вдаваясь в объяснения. – Ну, так на кого был похож тот малый? На Генриха IV или на кого-то еще?
– Он был высокий, молодой, курчавый... – перечисляет Тото.
Он переводит дыхание – толстого пьяницу мучает астма.
– На нем было коричневое пальто, желтый шарф... Что хорошо с этим толстяком – он отличный наблюдатель, и если уж на кого посмотрел, то может сказать, был ли у того зуб мудрости и какого цвета трусы.
– Неплохо, – шепчу я.
– Подождите, – продолжает он. – Его глаза...
– Что особенного было в его глазах?
– Они были маленькие, глубоко посаженные... Взгляд, как у слепого. Вы понимаете, что я хочу сказать?
– Понимаю... Спасибо.
Я залезаю в тачку и, прежде чем она трогается с места, опускаю стекло и говорю папаше Тото:
– Фердинанд был вам должен?
– Нет.
– Вам повезло, потому что теперь он вряд ли сможет заплатить свои долги. Ему только что выдали освобождение от всех выплат. По-моему, вам надо звякнуть в комиссариат.
Он не кажется особо удивленным. Переводит дыхание и возвращается в свой бар.
– В контору! – приказываю я рыжему.
Пришло время принять некоторые меры. Мне только что подали закуску, и я должен приготовиться к главному блюду, поставить на стол тарелки. Я начну с начала, то есть с Хелены. Ею давно пора заняться. Если я промедлю, Франция обезлюдеет...
Вернувшись в Большой дом, я бегу в лабораторию за оборудованием, которое мне может понадобиться для этого задания.
У Хелены будет суперангел-хранитель, это я вам говорю. Я к ней приклеюсь, как кусок клейкой ленты.
Я приказываю перенести оборудование в маленький «остин» и снова – на этот раз один – беру курс на дом Стивенса.
Тачка, которую я веду, имеет много особенностей, незаметных для непосвященного: ее колеса изготовлены специально для нее, а под бронированным корпусом – мощный мотор, способный выдать сто девяносто километров и обогнать любую гоночную машину.
Когда я прилетаю на улицу Гамбетта, на дежурство заступает ночь. Я останавливаюсь недалеко от дома шестьдесят четыре и смотрю. Мне потребовалась всего одна минута, чтобы засечь двух типов, ведущих наблюдение. Они фланируют мимо дома по улице с такими невинными мордами, что даже пятилетний ребенок узнает в них полицейских.
Поскольку в моей машине установлена рация, я вызываю босса.
– Шеф, вы можете отозвать ваших парней? Я бы занялся этим сам, но, если они засветились, это неосторожно.
– Договорились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15