А диплом бакалавра в то время свободно не продавался в универсаме «Призюник», как теперь.
Уже тогда мы отбивали друг у друга девчонок. Мы, как звери, наставляли рога друг другу и делали это не хуже, чем, взрослые, а может быть, даже с большей жестокостью! «Ты помнишь, Антуан?» Как же мне не помнить эти ненавистные утренние часы, когда я тащился в школу, как на эшафот, жалея о своей теплой постели, о мамуле, о своих игрушках, о своем загубленном детстве – о всем том, что наши добрые наставники с ворчанием сдирали с нас, как ощипывают пушок с желторотых цыплят! – Да! Они здорово ощипали мою юность! По волосинке выщипали мою беспечность и нашпиговали меня своими размноженными на ксероксе разносторонними глубокими знаниями. Есть от чего невзлюбить Монтеня, возненавидеть Цицерона, поносить Пифагора.
«Ты помнишь, Антуан...» Эти придурки жалеют о своем прошедшем детстве! Я, конечно, тоже. Но я особенно жалею о том, что не насладился им сполна, без остатка, без всяких ограничений. А детство у меня было одно, и я волей-неволей принес его в дар Обществу! Я задушил его своими руками на уроках. Оно скрючилось от сиденья над книжками. От ругани и наказаний мое детство иссохло и зачахло. Вот, что случилось с моим детством, и все это потому, что так требует установленный Порядок. Я назначал свидания с природой и (я не боюсь этого слова) подкладывал ей свинью, не являясь на свиданье с лесами и полями, цветами и бабочками, с весной и девчонками. Совершенно верно, Нил – самая длинная река в мире, формула этиловой кислоты – СНЗСООН, а Гренландия принадлежит Дании. Ну и что из этого? Разве то, что я знаю это, вернет мне безвозвратно потерянные золотые денечки моего детства! Заметьте, я не сержусь на своих наставников. Они делали свое дело. Но не только они делают свое дело хорошо, прекрасно работают, между прочим, служащие почты или жеребцы-производители конных заводов. Да, не только они! Но они заслуживают уважения, работая в классах по пятьдесят чертенят: это же настоящий ад! Они сгорают в этом аду! Браво! А в знак благодарности в них стреляют из рогаток! Героические люди, скажу я вам! Между тем род человеческий продолжает размножаться делением. Мы сбиваемся в кучу, нагромождаемся друг на друга, прижимаемся вплотную друг к другу и, подобно сардинам, пропитываемся натуральным оливковым маслом образования. В связи с тем, что школы растут горазда медленнее, чем пацаны, сейчас пытаются найти какие-то паллиативы: обучение по радио и телевидению, заочное обучение, обучение по Азбуке Морзе и Брайля. А классы все растут и растут. И может наступить день, когаа на школы во время перемен придется кидать бомбочку, чтобы сократить численныйсостав учеников, либо принимать декрет о ненужности образования, а несчастных детишек, производство которых весьма поощряется в наше время, посылать в поля собирать маргаритки. В общем, я вылупился из яйца слишком рано! Я вам рассказываю обо всем этом для того, чтобы снова вернуться к теме об этой замечательной уютной чистенькой веселой школе полиции, в которой слушатели по второму разу играют в шкоду.
Интересно ходить в школу, когда ты начинаешь бриться еще до того, когда начинаешь ходить в школу, а не тогда, когда ты в нее уже ходишь! Под этим углом зрения учеба в полицейской школе парадоксально походит на школьные каникулы.
Ко всему прочему здесь есть школьные товарищи, и это хорошо. Их в Сен-Сире около двухсот. Решительно, этот святой был специально создан для патронажа над высшими школами. Этот Сир – не просто какой-то бедный сир.
А теперь я больше не отвлекаюсь и перехожу к истории о друзьях-приятелях-самоубийцах. Здесь все ясно, как дважды два: все в школе говорят только об этих двух трагических случаях. Первого покойного звали Кастеллини, и он прибыл сюда с острова Красоты. В начале учебного года он был веселым и жизнерадостным парнем и вдруг стал до такой степени странным, что даже его товарищи заметили у него сдвиг по фазе и стали волноваться. «Что с тобой? – спрашивали они, – что тебя мучает?» Но он молчал, как сурок: скрытный и непроницаемый! Он держал свои переживания при себе. Поначалу он каждую среду, ездил вместе со всеми в Лион, чтобы поразвлечься с девочками. Потом внезапно прекратил поездки и, как крот, не высовывал носа из своей монастырской норы. Его смерть никого не удивила. Напротив, смерть второго слушателя – Бардана, в большей степени возбуждает любопытство и вызывает интерес. Судя по рассказам, это был настоящий зяблик. В тот злополучный день он собирался после обеда поехать в город, но произошло что-то такое, что заставило его переменить свое решение. Он уже сидел в автобусе на конечной остановке СенСир – на Золотой Горе, как вдруг, ни с того, ни с сего, перед самым отправлением вышел из автобуса. На.вопросы товарищей, не заболел ли он, он отрицательно покачал головой и вернулся в общежитие. Ои поднялся к себе в комнату, а час спустя один нз слушателей обнаружил его одеревенелое и ледяное тело в кровати. Рядом с кроватью валялся пузырек со стрихнином. Согласитесь, что это ни в какие ворота не лезет, правда?
Бардан прибыл сюда из Либурна. Как и Кастеллини, он был холостяком. Сейчас полиция ведет расследование в его родной деревушке, чтобы выяснить, не было ли у него каких-нибудь душевных потрясений.
Одна лионская знаменитость – психиатр д-р Блондплер, утверждает, что это типичный случай депрессии. На человека просто так, ни с того, ни с сего, находит затмение. Голубое небо, птички чирикают Травиату, вы надеваете ваши выходные трусики и едете покутить. И вдруг – хлоп! Мне осточертела жизнь! В вашем черепке что-то замыкает, и вас охватывает невыносимое желание умереть. Такое же невыносимое, как почечные колики. И вы в темпе начинаете перебирать способы: веревка, аркебуз, заболоченный пруд, кухонный газ или пузырек с отравой! Призывный голос из потустороннего мира, так сказать! Святой Петр настраивает вас на волну Его Высочества, как говорят барышни с телефонного узла. Преимущественное право проезда для машины на подъеме! Вы подвешиваете себя вместо люстры, либо переносите ноги через перила первого попавшегося моста. Самоубийство – это единственный философский поступок, не забывайте об этом. Он всему дал объяснение, этот д-р Блондплер. Только у него почему-то ни разу не возникло желание вознестись в мир иной, чтобы убедиться, существует ли он на самом деле. Он – оптимист.
После первого поверхностного ознакомления с Делом, становится очевидным, что версия самоубийства ни у кого не называет сомнений. Все мучаются над вопросом, почему Кастеллини и Бардан отправились куда подальше к Божьей матери, но никто ни на йоту не сомневается, что они отправились туда по своей воле.
На следующий день у нас были лекции по ожогам, по сейфам и практические занятия по опросу общественного мнения. Очень интересно! У меня даже возникло желание обратиться к Старику с просьбой направить меня сюда на переподготовку по полному курсу обучения. Все преподаватели – бывшие комиссары полиции, люди очень симпатичные и компетентные. Не какие-нибудь пустышки. А больше всего мне импонирует, что на занятиях они разговаривают с нами на равных.
Это случилось, естественно, во время обеда. Во дворе раздается грохот. Все бросаются к окнам, чтобы узнать, в чем там дело.
Мы видим старую прогнившую колымагу Толстяка, наехавшую на ни в чем неповинный платан. Или, точнее, платан наехал на машину и сейчас растет на том месте, которое некогда занимал радиатор. Мы гурьбой высыпаем во двор. Директор школы, седовласый мужчина с учтивыми манерами, уже находится на месте происшествия и наводит справки. Слегка раздосадованный Берю представляется и дает объяснения.
– Главный инспектор Берюрье, новый преподаватель хороших манер, о чем вы должны быть в курсе!
Он показывает на свой драндулет. Вместо переднего стекла вставлены листы картона, состарившиеся за несколько лет верной службы.
– Вы думаете, что через эту траурную витрину мне открынается вид на море? Я хотел выполнить поворот – дугу по кругу, чтобы так и таким образом поставить машину, чтобы она стала строго боком к входу и не дула ему в ус, но этот чертов платан нс услышал, как я подъехал.
Он наклоняется над разбитым автомобилем.
– Ладно, хватит об этом! – произносит он. – Моя старушка и не такое видывала. Я отведу ее к кузовному мастеру, он и займется всеми ее болячками.
Берю расфуфырен, как милорд: штаны из серого габардина, пиджак в полосатую шашечку и серая футболка. А сверх всего этого – зеленоватого оттенка плащ с почти военными погонами и медными пуговицами из натуральной пластмассы.
Он всхрапывает, прочищает слизистую и заявляет:
– К тому же я должен вам сказать, что на дороге прихватывает, монсиньор!
Он во все горло смеется над своим каламбуром и затем выдает целую тираду:
– Все точно, настоящая зима! Пора на Головастого надевать теплый капюшон, а то он может подцепить насморк!
Приехал преподаватель правил хорошего тона!
Глава шестая,
Первый урок Берюрье: объявление о рождении ребенка, выбор имени, уведомительные письма, выбор крестного отца и крестной матери, крестины
Новому преподавателю выделили квартиру в школе, но молва доносит до меня, что он остановился в кафе «Петух в вине». Это очаровательная деревенская харчевня, одновременно выполняющая функций палаццо, постоялого двора, бистро, бакалейной лавки и табачного киоска. Само собой разумеется, что Толстяк не знает о моем присутствии в школе. Это сделано с той целью, чтобы он всерьез поверил, что его назначили на эту высокую должность преподавателя.
Его приезд произвел сенсацию. Каждый хочет посмотреть на этого придурка с таким витиеватым слогом, поэтому ровно в 20 час. 15 мин., когда Его Величество торжественно переступает порог конференц-зала, именуемою «залой королевских указов», в этой зале некуда упасть яблоку. Но до этого я хочу описать это помещение.
Стены зала обиты панелями готического стиля, а ряды скамеек, установленные посредине, придают ему подобие храма. Но церемония поклонения культу, которая вскоре торжественно начнется здесь, ничего общего с религией иметь не будет, поверьте мне! На просторном возвышении установлена кафедра преподавателя. По обеим сторонам от нее стоят черные доски (сейчас они зеленые), а в глубине, на стене, висит экран для показа фильмов.
Представили обстановку? Хорошо. Итак, ровно в назначенное время, так как точность – скрипичный ключ правил хорошего тона, главный инспектор полиции Александр-Бенуа Берюрье (из Парижа) входят в большой конференц-зал. На нем все свежее: его голубой костюм, его белая рубашка, черная бабочка, папка из крокодиловой кожи, сшитая из полиэстера. Его сопровождает директор. Он слегка сбледнул с лица, Александр-Бенуа. Может быть, холод? Мы все встаем при их появлении. Директор хитровато поглядывает из-под своих очков в золотой оправе.
Я не знаю, что ему наплел Старик, во всяком случае, он мог ему просто сказать, что эти лекции по правилам хорошего тона на самом деле проводятся для того, чтобы внести какое-то разнообразие в жизнь слушателей. Короче, с умыслом или без хозяин конторы играет в эту игру.
– Господа! – энергично начинает он. – Принимая во внимание все возрастающую роль полицейского в обществе, администрация приняла решение довести ваше образование до совершенства и предлагает, вам пройти курс хороших манер, который будет читать высоко компетентный преподаватель. Я с большим удовольствием представляю вам главного инспектора Берюрье.
Я хлопаю в ладони, и, как по сигналу, мои товарищи устраивают бурную овацию, от чего лицо бравого Берю приобретает свой нормальный красный цвет. Он отвешивает куцый поклон, вытаскивает из кармана носовой платок и вытирает вспотевший нос, забыв при этом, что в дороге он пользовался им для протирания свечей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56