— Мне нечего тебе рассказывать. Поскользнулся и упал.
— Очень хорошо! Ну, если тебе так нравится...
Она обиженно поджала губы и удалилась на кухню. Через минуту молча вернулась оттуда, принеся мне коньяк и кофе.
За ужином разговор не клеился, мы были как будто на расстоянии и так оставалось до тех пор, пока я не проводил ее на репетицию.
— Когда мне заехать за тобой?
— Не беспокойся. Я смогу добраться сама.
— Буду здесь к десяти.
Взволнованный и расстроенный, я поехал по направлению к Денферу.
Я никак не мог выкинуть из головы образ Соланж. Мне всегда нравились ее искренность, великодушие, откровенность, ко сейчас я не мог избавиться от того, что несомненно уже слышал раньше произносимые ею фразы пьесы. В ее отрицании была, конечно, искренность, но я подумал, что искренность ее была наигранной. На то она и актриса.
Я без труда отыскал этот дом и затормозил рядом. Двор — прямоугольник двадцать на пятнадцать метров, окруженный магазинчиками и складами с трех сторон и четвертой своей стороной выходящий на длинную, плохо освещенную улицу. Двор был еще темнее, к кирпичной стене крепилось только два слабых розоватых фонаря. Во двор выходило три подъезда с дверьми достаточно широкими, чтобы прошли два человека и еще пронесли что-нибудь бесчувственное.
Оказалось нетрудно отыскать квартиру Ритоны. Он сидел в своей комнатке, согнувшись над уроками. Его мать не возражала, чтобы мальчик пошел мне помочь. Ритона был очень рад оторваться от занятий.
Уже около входа во двор я объяснил ему:
— Пытаюсь узнать, как я сюда попал. Ты спрашивал своих друзей?
— Да. Четверо ребят все видели. Они убежали, потому что испугались, увидев вас лежащего, как труп. Рядом с вами были два каких-то типа. Когда эти люди заметили моих товарищей, они подбежали к машине и на всей скорости уехали.
— Почему же твои товарищи не помогли мне?
— Они думали, что вы умерли. Тут ночью недавно обнаружили труп на этом же месте. Еще подумают, что ребята сами... а?
— Вы сообщили о том, что нашли меня, в полицию?
— Нет, ни слова. В этом районе полицию зовут только в крайних случаях.
— А твои друзья смогут опознать этих людей?
— Нет. Было уже поздно и туман, поэтому их лица не были видны. Но один был очень высокий, а другой маленький и плотный. Также ребята не смогли запомнить и номер машины, но они уверены, что это черный «ситроен». Больше они ничего не знают.
— Как бы то ни было, они спасли мне жизнь. Возьми вот это. И не возражай. Поделишься с ними.
Ритона с изумлением смотрел на двадцать купюр по десять новых франков. Он пробормотал:
— Послушайте, мсье. Я дам каждому из них по двадцать пять, а остальное отнесу своей маме. Можно?
Я потрепал его по волосам.
— Молодец, Ритона. Ты вырастешь хорошим человеком. Когда-нибудь я приеду к тебе в гости.
Я ушел. Более или менее, но что-то прояснялось. Два субъекта в черном «ситроене», должно быть, привезли бесчувственного детектива Брессона во двор. Чтобы не испачкать кровью машину, они уже во дворе ударили его кинжалом. Ведь холодное оружие не создает шума. Они приготовились то же сделать со мной, но судьба решила иначе — внезапное появление играющих в индейцев ребятишек заставило их немедленно скрыться. А сейчас они полны решимости покончить с незавершенной задачей, прежде чем я вспомню то, чего они не хотят, чтобы я вспомнил.
Думая об этом, я перешел улицу и направился к своей «симке». Черный «ситроен» вылетел, как метеор. До этого длинная улица была абсолютно пуста. Через секунду после моего появления со страшным грохотом, с ослепительно горящими фарами, автомобиль вылетел из переулка. В этот момент он походил на чудовище. Чудовище, которое напало на меня.
Невероятным прыжком я отскочил назад. Во мне инстинктивно сработала пружина самосохранения. Так часто бывает с людьми, попадающими в экстремальные ситуации. Сначала я оттолкнулся руками от стены. Патом откатился вправо на тротуар. У меня перехватило дыхание. Я почувствовал на лице ветер, когда автомобиль на всей скорости пролетел в нескольких сантиметрах от меня, а после услышал визг покрышек. Это было еще не все.
Они остановились. Раздался выстрел. Я услышал удар пули о стену. Машина снова развернулась, но на этот раз в противоположную сторону, и на всей скорости «ситроен» исчез в туманной дали.
Выстрел не привлек ничьего внимания. Это говорило о том, что место выбрано очень удачно, если кого-то надо ликвидировать. Уезжая с этой проклятой улицы, я пришел к очевидному выводу: за мной следили.
Во второй раз за эти двадцать четыре часа я подкреплялся в кафе «Мигдогри». После первой рюмки коньяка я почувствовал себя лучше. Когда я смаковал вторую, какой-то посетитель, сидящий недалеко от стойки, завел со мной разговор.
— Мсье не из этого квартала?
— Нет.
— Не приехали ли вы сюда посмотреть пейзаж? Сюда иногда заглядывают художники. Но Монпарнас и Денфер уже не такие, какими были раньше. Здесь уже нет ничего такого, что стоило бы внимания.
— Я бы так не сказал. Вот, например, сейчас я чуть не был раздавлен здесь автомобилем.
Там, где стойка делала поворот, сидел, склонившись на один бок, какой-то человечек. Перед ним стояло несколько пустых рюмок.
— Такая здесь тишина, спокойствие, что просто не район, а чистое поле, — вдруг изрек он. — Но то, что ничего не происходит, это неправда. Недавно здесь нашли зарезанного кинжалом человека, в двух шагах отсюда. Это был частный детектив. Его фамилия Брессон. Если бы он остался работать в полиции, то был бы жив. А вот его убили и бросили здесь...
Наступило молчание...
На площади, перед тем как сесть в свою «симку», я купил вечернюю газету. В колонке происшествий было написано о бунгало «Монрепо». Заметка сообщала, что одинокое заброшенное бунгало было разрушено непонятным взрывом, наверное, взорвались газовые баллоны. Бунгало было собственностью супружеской четы Кламар, прописанной по авеню Колумба, 37. Уже два года, как они пытаются продать его.
Какой-то крестьянин услышал сильный взрыв в три часа десять минут пополудни. После чего он заметил зеленый автомобиль, уезжающий с «Дороги влюблённых». Полиция ведет расследование.
Существуют тысячи машин «цвета надежды».
У любительского театра меня ожидала подруга Соланж. Она передала, что моя невеста уехала домой.
Поставив «симку» в гараж, я внимательно огляделся вокруг. Вроде ничего подозрительного не наблюдалось. Я был уверен, что никто не сможет войти, не потревожив сигнализацию. На втором этаже в гостиной меня ожидала Соланж. Когда я закрыл за собой дверь, она демонстративно повернулась ко мне спиной. Я стал раздеваться и вдруг услышал ее крик:
— Опять! Совсем недавно я очистила твое пальто от грязи, а сейчас снова у тебя вся спина в каких-то помоях!
— В Денфере достаточно нечистот, рядом же катакомбы.
— И что ты там делал после того, как выпил? Только не отрицай. Я почувствовала запах, едва ты вошел.
— Вспоминал. Думал, что, оглядев это место, быстрее верну память. Но ничего не произошло. Я ничего не вспомнил.
— И от злости ты начал кататься по земле?
— Меня чуть не сшибла машина и я, чтобы увернуться от нее, упал.
— Сегодня это уже второе падение, Симон. Пойду чистить твое пальто, — вздохнула она.
Взяв пальто, она прикинула его на вес и поинтересовалась:
— Что это ты носишь в карманах?
Она сунула руку в карман пальто и извлекла оттуда пистолет. Соланж посмотрела на меня изумленными глазами, испуганная, как будто увидела перед собой лицемерного убийцу. Я заговорил с ней очень ласково, чтобы успокоить ее.
— Я взял его, чтобы принести домой, вдруг ночью опять попытаются сюда войти. Ведь Брессон был убит.
Она держала «маузер» кончиками пальцев, как ядовитую змею. Когда я взял у нее пистолет, она инстинктивно попятилась, спросив:
— Он заряжен?
— Да, только он стоит на предохранителе. Этот пистолет из офиса.
— Ты никогда не говорил, что у тебя в кабинете хранится оружие, Симон. Такие вещи ты мне не рассказываешь. Ты многое скрываешь от меня.
— Пока он мне необходим для личной безопасности. Кроме того, нам еще придется вытерпеть многое, пойми это. Пока я ничего не вспомню.
Она немного помолчала.
— Правильно, Сим. Извини меня.
— Не за что, детка. Ты должна понять меня. Я втянут в какую-то опасную игру, и сейчас чувствую себя, как слепая курица. Не хочу, чтобы меня ощипали.
— Надо, чтобы ты пошел в полицию и все им объяснил.
— Я не могу, пока не узнаю, что на самом деле произошло с Брессоном.
Она согласилась. И мы больше не спорили.
На следующее утро я проснулся отдохнувшим и, отправляясь завтракать, чувствовал себя великолепно. И Соланж была весела и очаровательна. Туман на улице постепенно рассеивался. В моем почтовом ящике не было никакой корреспонденции, а около моей чашки лежала газета.
Я был почти счастлив, что жив, что сижу в этой уютной кухне, но когда я просмотрел газету, радость меня покинула. Сверху на странице газеты была крупная фотография моей старой шляпы, а внизу стоял вопрос: «Известна ли вам эта шляпа?». Дальше следовало ее полное описание: цвет, размеры, фирма-изготовитель. Она была обнаружена неподалеку от взорванного бунгало, и полиция разыскивала владельца. Того, кто узнает эту шляпу, просили незамедлительно сообщить об этом шефу жандармерии Дранса.
Соланж следила за моей реакцией. Было очевидно, что она видела фотографию и прочитала статью. Она пыталась выглядеть спокойной, но все же спросила:
— Где ты был вчера, Симон?
— Почти все время в своем кабинете. Потом я виделся с парой клиентов.
— В окрестностях Дранса?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Это твоя шляпа.
— Тебе так кажется, есть очень много похожих на нее. Она нахмурила брови.
— Также есть очень много зеленых автомобилей.
— В этом мире множество совпадений, моя Анжела.
— Слишком уж много для этого случая. Это шляпа такого же цвета и размера, что и твоя. И сделана в том же магазине.
— Есть сотни одинаковых вещей. Шеф жандармерии с ума сойдет от телефонных звонков.
— Включая и мой, — произнесла она нежнейшим тоном.
— Девочка! Ты же не сделаешь этого, правда?
— Если ты мне хоть немножко расскажешь, что все это значит...
— Хорошо, раз ты хочешь знать. Я не совершал никаких преступлений, уверен в этом.
— Я тебе верю, Симон. Но ты меня очень беспокоишь.
— Ты же знаешь пословицу: «Не беспокойся о том, что еще не произошло».
Я уже собрался выйти, когда Соланж встала передо мной, закрыв мне проход, и сказала:
— Подожди немного. Я попросила Мишеля, чтобы он пришел, и он с минуты на минуту должен явиться.
Мне этого не хотелось. Вежливо отстранив Соланж, я открыл дверь и почти столкнулся с Мишелем, который среагировал, как леопард, цепко схватив меня за руку своей лапищей.
— Смываешься, разбойник?
— Иду к себе на работу.
— Это будет не раньше чем я не прослушаю тебя.
— Я чувствую себя, как могучий дуб.
— Не знаю, не знаю. Меня позвала Соланж. Послушай, а может, ты просто боишься вспомнить, что случилось? Будь, пожалуйста, откровенен, я же хочу тебе помочь.
— Я всегда готов пойти навстречу. Проходи. Пойдем ко мне.
Когда мы остались одни, он сообщил:
— Тебе придется немного напрячься, но это надо сделать. Я этой ночью почитал кое-что о травматологии, амнезии, психозах и прочем. Думаю, что диагноз вырисовывается.
— Прекрасно, мсье доктор! Продолжайте.
— Вот, пожалуйста, судя по твоей иронии ты пытаешься выставить психологический барьер. Это говорит о том, что ты подвергся сильному внушению и подсознательно хочешь скрыть что-то. Но я тебе помогу, и ты обретешь способность все вспомнить.
Сначала он стал выспрашивать меня по каплям обо всем, опять разузнавая то, что я уже рассказывал ему прошлой ночью. В памяти были только: комната, напоминающая пещеру, решетка на окне, свечи, человек с шепчущим голосом, после голос Соланж, тоскливо произносящий фразы, которые она повторяла вчера перед зеркалом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13