- Сударь! - заговорил он, весьма осторожно выбирая слова. - Не разрешите ли вы мне побеседовать с вами наедине?
Граф де Кай и де Ругон вскочил с места, зазвенев шпорами. Он был мал ростом, на голову ниже Тюрлюпэна.
Увидев перед собою незнакомого дворянина, он поклонился весьма церемонным образом и снял шляпу.
- Не знаю, имел ли я честь быть представленным вам, - сказал он. - Я Жан-Дагобер де Кай и де Ругон, капитан королевского Наваррского полка.
Он приумолк в ожидании, что теперь Тюрлюпэн назовет ему свое имя, но тот не говорил ни слова, смущенно и беспомощно глядя на обшитый деревом потолок залы.
- А ваше имя, сударь? - спросил капитан.
Тюрлюпэн провел рукою по лбу и парику. Лицо его выражало страдание, беспомощность и ожесточение. Он совершенно забыл аристократическое имя, которое носил в этом доме. С потолка взгляд его скользнул на венецианское стенное зеркало, в котором он увидел широкое красное лицо господина Лекок-Корбэя, на серебряные жирандоли, в которых горели восковые свечи, на бутылки и стаканы, на плюмаж шляпы графа фон Мемпельгарда и на кружева, украшавшие пурпурно-алые панталоны графа де Кай и де Ругана. Но собственного имени он вспомнить не мог, и губы его бормотали что-то невнятное.
- Я прошу прощения,- сказал капитан очень спокойно и вежливо, - я не расслышал вашего имени.
- Прощено, - сказал Тюрлюпэн с величественным жестом, - прощено и предано забвению.
- Я назвал вам свое имя и желаю узнать ваше,-воскликнул капитан раздраженным голосом. - Говорите или мне придется силою принудить вас к вежливости, которую вы отказываетесь обнаружить добровольно.
Он схватился за эфес своей шпаги. Тюрлюпэн, к ужасу своему, убедился, что теперь ему вместо одной дуэли предстоят две.
- Проклятье! - воскликнул он. - В этом виновато только вино. Нужно же мне было столько его вылакать! Поверите ли, я не могу вспомнить, как меня зовут. Уверяю вас, я позабыл свое имя. У меня в голове все пошло кругом. Если вы меня теперь спросите, где я нахожусь и в Париже ли я, то я вам и на это не отвечу.
И чтобы поскорее выйти из этого затруднения, он попытался придать иное направление беседе. Он наклонился к уху капитана и доверчиво шепнул ему:
- Вам следовало бы отрастить себе бороду. Это придает солидность физиономии.
- Клянусь Богородицей! - заорал в ярости капитан.- Я не терплю насмешек. Какое вам дело, черт побери, до моей физиономии? Бросьте дурачиться, сударь! Шпагу из ножен!
Но туг герцог де Лаван стал между Тюрлюпэном и графом де Кай и де Ругана, чтобы разнять юс
- Успокойтесь, сударь, успокойтесь, - воскликнул он.-Господин де Жослэн отличается холодным юмором. Он шутник и говорит забавнейшие вещи с самым серьезным лицом. Он забыл свое имя? Позвольте мне прийти на помощь его памяти: господин де Жослэн, сьёр де Кеткан, из города Кенпе, представитель бретонского дворянства, впервые находящийся в Париже.
Тюрлюпэн бросил на герцога благодарный взгляд.
- Кенпе, Жослэн, сьёр де Кеткан, - пробормотал он про себя, решив уже не забывать этих слов.
- Господин де Жослэн? - воскликнул капитан совершенно изменившимся тоном. -Я, значит, имею честь говорить с сыном человека, под чьим начальством я семь лет тому назад командовал в Бретани пехотным полком? Простите меня за мою вспыльчивость. Как поживает господин маркиз?
- Сьёр де Кеткан, Жослэн, Кенпе, - бормотал Тюрлюпэн, - Жослэн, Кенпе, сьёр де Кеткан. И вслух он сказал:
- Слава Богу, он чувствует себя хорошо.
- Я очень рад это слышать, - заявил капитан.- Семь лет мы с ним не видались. А что поделывает мой шурин, шевалье, и что мой друг, президент Лэстуаль, рыжеволосый?
- Они живут очень дружно,- сказал, не задумываясь, Тюрлюпэн, - они видятся почти каждый день.
- Как? - воскликнул граф де Кай и де Ругон. - Они помирились? Не может быть! Вот и верь после этого, что существует смертельная вражда. Шевалье и президент Лэстуаль! И как случайно об этом узнаёшь!
- Они теперь закадычные друзья, - подтвердил Тюрлюпэн. - И ваш шурин крестил ребенка президента.
- Что вы говорите? - изумился капитан,- У рыжеволосого есть ребенок? У него, всю жизнь не выносившего женщин? На ком же он, черт побери, женился?
- На племяннице своего соседа,- простонал Тюрлюпэн. - Ну и жара же здесь! Задохнуться можно.
Граф де Кай и де Ругон в безграничном удивлении всплеснул руками и упал в кресло.
- Что я слышу? - вскричал он.- Он женился на мадемуазель де Вилларсе, на маленькой горбунье? Что ему в голову взбрело? От дочери господина де Жуаньи с ее рентою в двадцать пять тысяч экю он отказался, а маленькая горбунья ему полюбилась. Но он всегда был остолопом, таким и останется до могилы. А что говорит по этому поводу господин де Жуаньи и вообще что он поделывает?
- Он теперь занялся суконной торговлей, - сказал Тюрлюпэн в глухом отчаянии.
Господин де Кай и де Ругон вскочил и в ужасе вытаращил глаза на Тюрлюпэна.
- Суконной торговлей? - прошептал он. - Что вы хотите этим сказать? А его поместья, его фермы, его леса, его дома?
- Их больше нет у него,- отрезал Тюрлюпэн, - он все проиграл.
- Праведное небо! - воскликнул капитан. - Проиграл! Какое несчастье для него и для детей! И как приходится узнать об этом! Его подвели. Кто тот мошенник, который так ограбил старика?
Тюрлюпэн оказался прижатым к стене, потому что ему не приходило на ум ни одно имя, которое он мог бы назвать.
- Их было много, мошенников, - сказал он очень быстро. - Но все же... старику живется неплохо. У него до сих пор превосходная кухня. Когда я у него в последний раз обедал, к столу подали рагу по-охотничьи - вы знаете это блюдо?
И не давая капитану времени задать новый вопрос, он продолжал:
- Рагу по-охотничьи. Для этого требуется: кусок телятины, ломтик ветчины, не очень тонкий, крылышко курицы. Что еще? Яйцо для соуса, уксус, перец, масло, чтобы поджарить порезанное мясо, горчица, уксус, перец...
Граф де Кай и де Ругон попытался остановить этот словесный поток.
- А что поделывает господин де Жуаньи...
- Уксус, горчица, перец, масло, - повторил с ударением Тюрлюпэн.Масло, чтобы поджарить телятину, затем лук...
- Еще один только вопрос, сударь...
- Конечно, нужен и лук,- продолжал, не смущаясь, Тюрлюпэн. - Не слишком, правда, много луку, только щепотка, пол-унции, накрошить совсем мелко. Рагу по-охотничьи... Неужели вы не знаете этого блюда? У нас в Бретани...
- Стойте! Тише! - закричал в этот миг молодой герцог де Лаван.- Вы слышите... Что там происходит?
С галереи доносился гул голосов и раздавались шаги лакеев, бегавших взад и вперед. В дверях появился дворецкий.
- Ваша светлость! - доложил он. - Только что прибыл представитель рода Вандом.
- Представитель рода Вандом! - воскликнул герцог.- Назвал он свое имя?
- Граф Франсуа де Бопюи, так он назвался.
- Неустрашимый! - воскликнул герцог. - Это Неустрашимый! Он отважился приехать в Париж. Какое безрассудство.
- Сударь, один еще только вопрос, - сказал капитан.
- Неустрашимый! - закричал Тюрлюпэн. - Это Неустрашимый! Ах, я должен на него поглядеть! Будьте здоровы, я побегу вниз. У меня нет времени. О ваших друзьях поговорим о следующий раз.
И он сбежал, оставив графа де Кай и де Ругон в глубоком недоумении по поводу перемен, которые произошли в среде его бретонских друзей.
Глава XVII
Франсуа Неустрашимый, граф де Бопюи, победитель при Лансе и Ракруа, лев Франции - Неустрашимый, обвинявшийся в государственной измене и преступлении против особы Его Величества, принимавший участие во всех мятежах и заговорах последних лет против королевского правительства, тот, чье имя фигурировало под четырьмя статьями Мадридского трактата, которому грозила неминуемая смерть на эшафоте, если бы он попался в руки кардинала, - Неустрашимый стоял, держа в руке шелковую полумаску, на лестнице, в дорожной одежде, в какой только что сошел с коня, и мятежная знать Франции толпилась вокруг него с приветствиями.
Первые вельможи государства, носители громких имен, - оба графа де Брольи, герцоги де Люин, де Невер, де Нуармутье и де Бульон, принц д'Амбижу из рода Амбуаз, принц де Марсильяк из рода Ларошфуко; представители провинций - виконт д'Обтэр из Перонны, шевалье де Фронтенак из Шампани, господин де ла Мадлэн из Мондидье, господин де Бертовиль из Бургундии, барон де Сент-Альдегонд из Перша, - все они, приведенные в этот дом ненавистью к кардиналу, наперерыв приветствовали изгнанника, смертельного врага кардинала, славнейшего воина Франции, Неустрашимого Франсуа.
Хмель восторга охватил их. Они уверились в победоносном исходе своего предприятия, когда увидели в своей среде человека, которого боялся Ришелье как никого другого. Что приговоренный к смерти Неустрашимый дерзнул явиться в Париж, не только было для них предзнаменованием победы, но и свидетельствовало о бессилии режима, против которого они боролись всю жизнь с ненавистью, унаследованной от отцов.
Ликование их по поводу этого дерзновенного поступка выражалось в диких, экстатических возгласах:
- Неустрашимый! Это Неустрашимый! Слава герцогу де Вандому! Он прислал к нам лучшего своего представителя.
- У нас не было вождя! Теперь он есть у нас! Теперь - смело в бой!
- Исход сражения решен, прежде чем оно началось!
- Лев против крысы! Какое зрелище!
Тюрлюпэн стоял поодаль, прислонившись к перилам лестницы. Равнодушными глазами взирал он на суматоху и, только заметив посреди бесновавшихся от радости дворян своего врага, господина де ла Рош-Пишемэра, вскипел от гнева.
"Несчастный! - думал он, - Этого новоприбывшего дворянина, у которого вид отъявленного фанфарона и драчуна, он обнимает и лобызает и вытворяет с ним Бог весть что. С ним он дружит, а меня собирается укокошить. Мне кажется, он догадался, что я не умею как следует, действовать шпагою, вот он и думает, что справиться со мною легко. Но он ошибается. Будь я турок, если не задам ему перцу".
Тюрлюпэн был теперь очень уверен в себе и полон воинственного пыла, потому что его осенила удачная мысль:
"Писец! Вот кто даст мне совет! - говорил он себе.- Он меня заранее снабдил ответами на все вопросы. Он знает, наверное, и всевозможные преимущества при фехтовании. От него я получу указания, как нужно мне действовать, чтобы проучить этого задирающего нос мерзавца. Экий негодяй! Он думает - иметь со мною дело не опасно. Но он ошибается. Я не один, у меня есть советчик".
Тюрлюпэн потер себе руки. Он знал, что может в любой час разыскать писца на берегу реки. И так велико было его доверие к изобретательности писца, что охотнее всего он побежал бы к нему сейчас же за советом. Но ворота были заперты, и Тюрлюпэну не приходило на ум предлога, который бы позволил ему в этот поздний час ночи ненадолго отлучиться из дворца.
Между тем ликующие дворяне, размахивая шляпами, шарфами и шпагами, повели наверх представителя Вандомского дома, в пиршественную залу. И Тюрлюпэн присоединился к ним, замыкая триумфальное шествие.
Пробки полетели в воздух, загорелись восковые свечи, все стали пить за здоровье герцога де Вандома и обоих его сыновей, В углу залы молча и сосредоточенно плясал паванну совершенно охмелевший господин Лекок-Корбэй, под музыку, внятную только ему.
Неустрашимый вполголоса рассказывал собравшимся о госпоже де Вандом:
- У герцогини замечаются большие странности, с тех пор как она живет в изгнании. Она никогда не выходит из дому, даже в церковь. Окружила себя свитою, состоящей из обезьяны, мавра, музыканта, играющего на лютне, шута и пуделя.
- А госпожа де Шаврез? - спросил князь де Марсильяк.
- Она живет в Монсе, в пограничном городке, и горит от нетерпения свидеться со своими старыми друзьями в Париже.
- Монс! Монс! Это название мне как будто знакомо, - сказал барон де Сент-Адельгонд. - Монс - не в этом ли городе делают игральные карты?
На другом конце стола поднялся разгоряченный вином господин де Кай и де Ругон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17